***
Вилланель с самого утра была на пороге Евы, но никто не открыл, печальный опыт подсказывал, что ожидание всё исправит, но к дому никто не пришёл даже к полудню. Телефон Евы был недоступен, Вилланель доехала до отеля, поела в одиночестве, поспрашивала, но все пожали плечами, пришлось надавить на Кенни. Он лишь сказал, что Ева говорила о болезни матери. Вилланель посетила адвоката, но у той была лишь сухая информация, что миссис Поластри предупреждала о неком отъезде и узнавала сроки. Вилланель вернулась к дому позже, никого не застав, она разбила окно и забралась внутрь. Трудно было сказать, могла ли Ева куда-то уехать, дом состоял из наполовину собранных коробок, что из вещей пропало или всё лежит на месте, Вилланель не знала. Она не нашла никаких записных книжек с телефонами или адресами. Этот дом был бесполезен. Вернувшись к себе, Вилланель думала, как Ева могла бы её обхитрить, куда исчезнуть, вспоминала всё сказанное ею вчера. Она прогоняла, избавлялась, она прощалась! Вилланель вскочила, вызвонила Константина и убедила его встретиться. Пожилой мужчина пинал бордюр на набережной, когда Вилланель подошла со спины, пугая его почти до инфаркта. — Какого хрена! Вилланель! — Ты такой трус, к тому же, невнимателен к тылу, как тебя ещё не грохнули? — Я полезный, — буркнул он. — Вот и проверим. Мне нужно найти адрес родителей Евы. — Я тебе не сыскное агентство! — Я тебя никогда не напрягала личным, помоги. — Спроси у Евы. — Вау! И как я сразу не догадалась? Константин, не беси меня! Она сбежала к ним, я без понятия куда. — А что её муж? — Боюсь, я переломаю ноги этому придурку, узнавая эту информацию. — Я могу спросить за тебя? — Тогда он сообщит ей, и я не смогу появиться неожиданно. — Вилланель, если от тебя бегут, может, это не любовь? Ты совсем её запугала, пусть себе живёт. — Я разберусь. Ещё кое-что, ты можешь сделать мне паспорт? Если будет необходим перелёт, Хелен узнать о нём не должна. — Фото, деньги. — Я всё тебе скину, и это срочно. — Только не вздумай бежать. — Бежать? От себя сбежать невозможно.***
Хелен отдала несколько лет жизни, работая на «12” и брала полноценный отпуск лишь раз, на свадьбу с Вилланель в Испании. Она брала и обычные выходные, чтобы следовать за Вилланель, они проводили по два-три дня в самых лучших отелях, но Хелен почти ничего не видела, кроме ванной и постели. Для Вилланель вся жизнь сплошное путешествие, ей даже не нужна была квартира. Первые месяцы Вилланель была либо на работе, либо в постели, и Хелен это устраивало. Но если Вилланель достаточно было перелётов, отелей, разных стран и городов, то Хелен была привязана к работе и сейчас, ощущала потребность вырваться из офиса. В «12» с натяжкой одобрили такой перерыв, припомнив отгулы из-за Пэм, фактически, временное отстранение, на что Хелен припомнила, что им не следуют круглый год эксплуатировать её жену, и что им, нужен полноценный, совместный отдых, чтобы набраться сил на будущий год. Хелен вышла победителем, целых две недели, не хотелось терять ни минуты. Заказывая билеты и виллу, она написала сообщение Вилланель, взяв на себя ужин. Дорабатывая день, она думала о сотне чистых пляжей с белым песком, солнце и Вилланель в бикини, с коктейлем, под палящим солнцем. Им необходима перезагрузка, не только в работе, но и отношениях, и Хелен ставит всё на эту поездку. Горничная предупреждена об ужине, всё готово к возвращению Хелен вечером. Она принимает душ, меняет повязку, предвкушая момент, когда рана превратится в шрам и Вилланель будет его целовать, каждый раз извиняясь. Несмотря на рану, Хелен надевает короткое, чёрное платье на бретельках и красит губы алым. Вилланель приезжает вовремя, не обращает никакого внимания на вид Хелен, снимает пальто и грузные ботинки, преследуя запах еды. Ужин на двоих накрыт при свечах, Вилланель встаёт перед столом, и думает с минуту. — Так вот какой у нас ужин, не знала, надела бы что-то волнующее, а не джемпер с джинсами. — Ничего, всё идеально, — улыбнулась Хелен, ведь Вилланель пододвинула ей стул. — Я голодна. — Это твоё обычное состояние. — Что такое, Хел? Ты какая-то мягкая. — Когда ты слушаешься меня, я всегда добрее, разве не так? — А я слушаюсь? — Ты приехала на ужин, разве это не успех? Может, ты могла бы поцеловать жену? Вилланель оставляет скромный поцелуй на щеке, объяснив это тем, что не хочет смазать помаду. Всё выглядит аппетитно, Вилланель кашляет и хватает сыр с тарелки. — О, чёрт, руки не помыла, а мы будем что-нибудь пить? — Я приняла анальгетик. — Точно, сок? Вилланель моет руки и возвращается с бутылкой виноградного сока и парой фужеров, она наливает его как вино, и приподнимает, чтобы устранить подтёки. Поставив бутылку, она обходит стул Хелен, чтобы встать сзади. Хелен замерла, Вилланель опустила руки на её плечи и запустила пальцы под бретельки. Нежно поглаживая кожу пальцами, она спустилась ниже, к пластырю, что закрывает рану. — Великолепно выглядишь, так красива. Всё верно, ты должна украшать платье, а не оно тебя, отличный выбор. — Спасибо, любимая, — губы касаются руки Вилланель, но она её убирает и ускользает на свою сторону стола. — Приступим, — воодушевлённо, заключила Вилланель, врезаясь ножом в стейк. — Ты тоже мягкая. — Это не так, я скорее пуста, на меня навалилась беспросветная тоска, так тошно. К тому же, я больна, грёбанная простуда! Но кого это волнует? Чувства как обычно не дозволены. Не обращай внимания. — О, детка, Ева уехала? — Что ты об этом знаешь? — Знаю, что это её, хорошо взвешенное решение. — Куда она уехала? — Не знаю этого, и тебе не нужно знать, раз она тебе не сказала. — Ты заставила её, верно? — Мне нравится, что ты считаешь виноватыми всех вокруг, но не себя. Она сбежала не от меня. — Не хочу говорить о Еве, — почти со злостью, бросает Вилланель, тыча вилкой в стручок фасоли. — Она отдыхает от нас, а мы отдохнём от неё, подними салфетку, там конверт. — Мы всё же летим? Быстро ты всё организовала. — Я сказала им, что идеальное оружие требует тщательного ухода. Конец года, и, скольких ты убила для них? Ты заслужила отдых. — Вся моя жизнь отдых с рекламными вставками в виде чьей-то кровищи и мочи от страха. — От этого тоже следует отдыхать. Вилланель открывает конверт и разворачивает лист с распечаткой рейса, дата уже завтрашняя, ей хочется порвать его и убежать, но она держит себя на месте, откладывает бумагу и продолжает мучать фасоль. — Если не вкусно… — Сносно, — фыркает Вилланель, отодвигая тарелку в сторону и складывая перед собой руки, поднимает взгляд на Хелен. В полумраке и при свечах её глаза полуприкрыты, темны, и смотрят с блеском веселья, будто прямо сейчас она позабавится с ножами для стейка и горлом Хелен. — Но ты ничего не съела. — Горло болит. — Что я опять не так делаю? — Не спрашиваешь меня, чего хочу я? — Мы в браке, и иногда решение я могу взять на себя, зная, что для нас лучше. — Хорошо, полетели. Будем купаться, пить коктейли, и делать вид, что не испоганили себе жизнь за последний месяц! — Твоя история с Евой окончена, переключись на что-то другое, я помогу, и всё наладится. — Кто её закончил? Ты? Исхлестав меня, похитив и запугав её? — Ева сама решила, что не может быть с той обратной стороной тебя. Не волнуйся, она построит свою жизнь и без тебя, скоро у неё будет малыш, развод завершится, откроются иные пути, на которых не будет даже твоей тени. — Малыш? — Ты не знала? Ева сказала об этом даже Ганн. Может, поэтому она выбралась с острова невредимой? — Ты это придумала? — Мне бы не хотелось вообще говорить о Еве. Давай, мы полечим тебя? Я подогрею молоко, сделаю тебе массаж, уложу спать, завтра ты нужна мне здоровой, лететь почти девять часов. — О тебе самой нужно позаботиться. — Хорошо, что мы есть друг у друга, верно? Подготовь пока постель. — Ты не будешь доедать? — Я подумываю уволить Горничную. — Нам нужен кто-то с талантом Евы, чтобы даже Фарфалле с копчёным лососем казался изысканным блюдом. — Да, я подыщу нам такую, только не влюбляйся вновь, если у тебя слабость к тем, кто готовит, я научусь это делать сама. — Ты всегда можешь приготовить с утра сносную яичницу. — Вот видишь, мне нужны курсы, и я удивлю тебя. Может, возьму уроки на острове? Там будет отменно. — Я уберу со стола, — останавливает Вилланель попытку Хелен взять тарелку, — Ты же не станешь делать это одной рукой? — Спасибо. — Хел, ты действительно по-прежнему любишь меня? — Что за вопрос? — удивляется Хелен, поглаживая её насупившиеся брови. — Если это уже не любовь, а эгоизм, ты мне скажешь? Хелен приближается к губам, Вилланель кусает краешек зубами, и выпускает, когда дыхание Хелен касается их. Надавливая пальцем на нижнюю подушечку губ, Хелен обхватывает верхнюю губами и проводит по ней языком. Убрав палец, она ощущает, как нижняя губа Вилланель дрогнула и прижала губу Хелен. Руки прошлись по стройному силуэту, остались на талии, передавая тепло. Хелен почувствовала в себе трепет и дрожь, эта нежность, это дыхание, мягкие губы. Вилланель позволила насладиться моментом, но затем, увела ладони назад и сжала ягодицы Хелен, прижимая её хрупкое тело к себе. Поцелуй перешёл на стадию: глубоко и грязно, языки резвились, а воздуха не хватало. Вилланель в какой-то момент отшатнулась назад, Хелен рассчитывала, что она встанет на колени, но та, закрыла глаза и тронула свои губы. — Я хотела тут всё убрать. — Это может подождать. Я что-то не так сделала? — Я не хочу секса. — Ты так целовала, — расстроенно, растянула Хелен, ещё пытаясь приблизиться и погладить, вернуться к тому, что они только что создали, от чего сердце ускоренно отбивает ритм, а губы печёт. — Я болею, не хочу тебя заразить. — Как-то ты поздно об этом думаешь. Вилланель обходит Хелен и начинает убирать несъеденный ужин со стола. Затем, сбегает в спальню и расстилает постель, не раздевшись полностью, она включила телик и устроилась перед ним, забравшись под одеяло. Хелен приносит молоко и печенье, Вилланель вспоминает своё детство, не специально, это происходит в сравнении. Её не всегда выгоняли болеть в комнату отца, как она рассказала однажды Еве. Иногда это был хлев с животными. А приют? Там не было никаких лекарств, чтобы не заразить остальных, помещали в маленькую комнату похожую на клетку и кормили кашей на воде. Или Московские зимы, пока она училась, и жила в холодной, пустой квартире без отопления, то на ночь зарывалась под всю свою одежду, что у неё была, тряслась, и каждый раз думала, что не доживёт до утра, простужалась она часто, и всё переносила на ногах. В её жизни никогда не было заботы, лекарств, грелок, тёплого одеяла и молока. Вилланель ненавидит болеть, это возвращает её к Оксане. Зато она знает, откуда у неё нелюбовь к каше, почему любая забота человека по отношению к ней это привилегия, и почему она так любит покупать вещи, их так не хватало Оксане. — Обидно, что мне приходится снимать с себя это платье самостоятельно. — Рассчитывала на ужин и секс? Так банально, Хел. Давай посмотрим комедию. — Я не против. Хелен под одеялом избавляется от элитного белья, буквально ничего из того, что она подготовила в этот вечер для Вилланель, не пригодилось. Хелен знакома с этими эпизодами у Вилланель, когда ей не нужен секс, нет возможности угодить ей, все слова, сказанные ей, кажутся неправильными и ненужными ей. Она замыкается, грубо реагирует на замечания, её лучше и вовсе не трогать, трудно любить? Хелен помнит слова матери: беги от человека, который делает вид, что его сложно любить, он изводит тебя и манипулирует. Хелен дотягивается рукой до плеча, но Вилланель отодвигается. — Не хочу. — Я только поглажу. — Смотри фильм. Хелен сбегает уже в полночь, Вилланель всё равно не даёт к себе прикоснуться, а её кашель не даёт уснуть.***
Ева ведёт борьбу с мамой за кухню, но в итоге они отлично срабатываются. Вся семья, включая дальних родственников, уже несколько раз собирались за одним столом. Вопросы не заканчивались, всем интересно было сравнивать жизнь в Лондоне с Ванкувером. Все слушали Еву так, словно она читала им сказку на ночь. Вопросы о Нико были сложными, и наконец, Ева решила не врать родным и рассказать правду. Развод, это прозвучало как гром в родительском доме, как так, выбирают одного и на всю жизнь! Ева не стала говорить, что после развалившегося брака она попробовала войти в настолько тёмные воды, что, кажется, эта густая чернота по-прежнему в её лёгких. Прогулки, морозные, свежие, быстро полюбились Еве, она выходила на улицу даже одна, глупо представляя себе моменты, в которых она могла бы быть с Вилланель, не будь она… Ева отвлекалась на праздничные витрины, украшенные дома, у кого-то Санта свисал с карниза, у кого-то олени украшали площадку перед домом, дети лепили снеговиков, а вечером город загорался как одна большая гирлянда. Ева любила спускаться до конца улицы, там раньше была кофейня, в которой родители покупали ей мороженое по выходным, теперь это место было заброшено. Ева всматривалась в витрины, узнавая интерьер. Может, если скопить ещё немного денег, можно выкупить это место? Ева мечтала, планировала и делала, что угодно, лишь бы не думать о её губах, руках и голосе. Нехватка с каждым днём становилась всё ощутимее и тягостнее. Ева включила телефон, она не сомневалась в том, что Вилланель пытается к ней пробиться, оставив десятки вызовов и сообщений, но были люди, которым Ева тоже не безразлична, и они начинали беспокоиться о том, куда она пропала. Ева пыталась не трогать сообщения от Вилланель, и вздрогнула, когда её имя появилось на дисплее. Она не может её заблокировать, и ответить тоже. Ева оставляет телефон надрываться и спускается вниз к ужину. В её старой комнате, где она провела свою юность, была отличная ванная, на литых ножках, с обтекаемой формой, наполнив её водой, что взбила пену, Ева погрузилась в раздумья. Не хватало бокала вина. На телефоне появились новые вызовы и сообщения, она собралась с силами и открыла их. Самое раннее и не прочитанное было прислано почти в тоже время, что взлетел самолёт. В: Ева, где ты? В: Ты хочешь, чтобы было как вчера? Мне побегать за тобой? В: Я тут узнала… Ева ты уехала? В: Напиши или позвони мне, просто скажи, где ты и когда вернёшься. В: Это нихрена не весело так бросать меня! В: Не хотелось бы ломать ноги твоему мужу, чтобы узнать, где ты. В: Извини. Нет, я этого не сделаю. В: Нам нужно поговорить. Я не злюсь, я спокойна. Выйди на связь. В: Понятно, ты бросила меня. Я заслужила, верно? В: Ева, планета круглая, я тебя найду. В: Найду и зацелую. Я правда, не злюсь, хочу тебя увидеть. В: Мне не хватает тебя. Я собираюсь расстаться с Хелен по-хорошему. Надеюсь, она меня не убьёт. В: Если меня убьют, последнее, что было между нами – это секс на стуле, что ты делаешь, Ева? Так наша история не должна закончиться. В: Хелен увозит меня на отдых, хорошо, сдаюсь, давай сделаем перерыв. Но долго я не протяну. Ева не дочитывает, из-за слез всё размывается. Она смотрит на пену и пытается себя успокоить, не надо, не нужно вестись на всё это, она только в сообщениях так мила. Это не расставание из-за измены, или ссора, это не разные интересы и принципы, здесь есть конкретная, весомая причина, она не человек. Но таких, как Вилланель, тоже любят, и, Ева думает о том, могла бы она остановить Вилланель, перетянуть на другую сторону, сделать человеком? Можно было поначалу сомневаться в чувствах Вилланель, но сейчас, всё кристально понятно, она любит, и сильно, и если эту любовь отвергают, разве монстр не станет свирепей? Ева не собирается ценой своей жизни исправлять изъяны, но, может, она могла бы повлиять на будущее Вилланель? Чёртовы мысли и все о ней! Ева злится и ударяет ладонями воду. Идеи такие сумасшедшие! Позвонить Вилланель! Написать ей! Сделать фото и отправить, издеваться над ней так, как это делает она! Ева делает фото, не прикрывая себя пеной и загружает фото, почти отправляет, но что это будет? Вилланель будет злиться на то, что Ева дразнит? Она что-нибудь натворит! Пусть отдыхает со своей женой на островах и трахается, может, по возвращении, Ева не будет играть никакой роли, даже любовницы.***
Вилланель весь перелёт предпочла читать Ремарка, в бизнес-классе они летели как в собственном гнезде. Хелен успела поспать, упорядочить график на следующий год, дважды поесть, выпить три фужера шампанского, прогуляться по борту самолёта, сделать Вилланель массаж ног, и всячески попытаться привлечь её внимание. — Неужели так интересно? Мне скучно, — застонала Хелен. — Послушай. «Раскаяние — самая бесполезная вещь на свете. Вернуть ничего нельзя. Ничего нельзя исправить. Иначе все мы были бы святыми. Жизнь не имела в виду сделать нас совершенными. Тому, кто совершенен, место в музее» — И ты с этим согласна? Раскаяние смягчает наказание. А ещё, пока ты жива, никогда не поздно исправить ошибки. Вилланель захлопнула книгу и кинула её под сидение, остаток времени в небе она провела за дисплеем. Острова Антигуа и Барбуда встретили зноем, частный трансфер доставил на виллу. Она была расположена поблизости от двух самых известных пляжей острова, а также в 15 минутах езды от столицы Сент-Джонс. Вилланель с интересом смотрела по сторонам, здесь она ещё никого не убивала. И в целом, поездка без работы, была чем-то новым. Вилла тут же понравилась избалованному вкусу Вилланель. Дизайн представляет собой смешение карибского стиля, выраженного в натуральном дереве и камне, и простых линиях с ультрасовременными элементами. Панорамные виды, две открытые террасы, открывающие обзор на море, и прозрачная, стеклянная стена в гостиной; три просторные спальни с отдельными ванными комнатами, плюс закрытая терраса, внутренний дворик, хозяйственные постройки, бассейн с эффектом бесконечной перспективы; беседка, шезлонги, и кухня в европейском стиле. Но от чего Вилланель пришла в полный восторг, так это воздушная кровать с балдахином и кондиционером над ней. В ванной комнате тропический душ, Вилланель стоит под ним, положив руки на кафель, будто желая заземлиться. Хелен заходит без разрешения, раньше оно не требовалось, но сейчас, Вилланель в недовольстве вздёрнула брови. — А постучать? — Стесняешься чего-то? — Тут есть ещё душевые. — Хочу с тобой, хочу помыть тебя, расслабить, подпустишь? Вилланель протягивает руку, Хелен снимает одежду и вот они уже вместе под водой, в странных объятиях, и руки скользят по спинам, прерывая потоки воды, стремящиеся вниз. Вилланель раскачивается, думая о других руках, где они сейчас, чем заняты, они же никого не ласкают, они ждут её?***
Ева кончает во второй раз, злится на себя и откидывает в сторону телефон, на котором погасло фото с Вилланель. Спустившись к завтраку, она поцеловала маму в щеку и выглянула в окно, на улице шёл снег и светило солнце, всё блестело до рези в глазах. — В Лондоне, наверняка, сейчас дождь. — Уже соскучилась по нему? — Что? Нет. — По кому-то? — Да. Мама наливает кофе, выставляет на стол свежую выпечку и садится напротив. — Вижу, что-то происходит с тобой, ты приехала, но ты не здесь. Что-то тянет тебя туда. Это ведь не Нико? — У меня, определённо, есть кое-кто. — Не расскажешь? — Мам. — Что? Я переживала за тебя всегда, всё равно, насколько ты повзрослела, для меня ты мой ребёнок. — Этот человек плохой. — С гнилой сердцевиной? — Возможно, целиком. — Любишь? — Как никого и никогда, — призналась Ева, уставившись на кружащуюся пенку в кофе. — А тебя любят? — Да, до странных мелочей, до предела нежности, до желания владеть. Этот человек может смотреть, как я нарезаю что-то, может смотреть на мои губы, когда я говорю, беспрерывно! Представь, нравится звук моего голоса, и этот человек точно сходит с ума от моих волос, которыми ты меня наградила. — Дочка, это же прекрасно, если двое любят, то всё можно исправить. Плохой это человек, и что? Может, с тобой он светлеет? — Может, а как же прошлое? — Оно тебе не принадлежит. Тебя в нём не было. Кто знает, будь ты в нём, этот человек бы не поступал плохо. — Хочешь сказать, я способна изменить человека и принять его, закрыв глаза на всё, что он творил? — Он вредил тебе? — Я разбита, не знаю, что с собой делать. Нервы так долго были на пределе, и мне было больно из-за этого человека, и столько слёз! Раньше я не плакала, разве что от хорошей мелодрамы. А теперь это моя жизнь мелодрама! — Это была борьба. Я знаю тебя, знаю, что ты сделала всё от тебя зависящее. Выжди время, решение найдётся. Он не сможет без тебя или ты без него, если это любовь, вы столкнетесь вновь. Ева прикусывает губы, ей так хочется поправить маму, рассказать не о нём, а о ней. Сегодня они вместе отправились на крытый рынок за отличной идейкой и стейками, и Ева не хотела больше подобных разговоров.***
Хелен ничего не добилась в душе, как и в постели, Вилланель отключилась и проснулась поздним вечером: дезориентированной и раздраженной. «Она — просто собрание «не хочу» и «не стану», — заключила Хелен, собираясь прогуляться. Вилланель не отпускает её одну, и они вместе доходят до пляжа. — Здесь идеально, покупаемся завтра? — спросила Вилланель, тронув воду босой ногой. — Если ты встанешь раньше, до сильной жары, не хочу, чтобы ты обгорела и весь отпуск пролежала в номере. Твоя кожа очень чувствительна. — Хорошо, утром. Вилланель немного отпустила свою стервозность, в конце концов, если Хелен не настаивает на сексе, это может быть просто отдыхом. Вилланель уже не терпится посмотреть города и потратиться на что-то ненужное. Несколько дней на острове привели к скуке и вечеринкам, в Сент-Джонсе был роскошный клуб, в который Хелен буквально затянуло. Музыка, алкоголь, секс, который стал для Хелен доступным, Вилланель не контролировала себя после нескольких шотов. Хелен познакомилась с местной тусовщицей Патрисией, та заметила их в первый же день и подошла сперва к Хелен. — Твоя девочка скучает? — Ей нужно время на адаптацию и девочка никак не поймёт, что мои руки лучшие. — Могу помочь, у меня есть волшебная пыльца, кто ей делится, тот сам Бог. Хелен взяла шоты и отвергла предложение. Вернувшись за столик, она постаралась раскачать Вилланель, но та не хотела танцевать, говорить и даже смотреть на Хелен. К следующему коктейлю для Вилланель добавилась пыльца. Это была лучшая ночь. Вдвоём на острове, как можно дальше от проблем, и звена, что вечно всё портит. Никакой Евы в её голове, только веселье. Похмелье в полдень убивало мигренью, Вилланель не выходила с виллы, пока солнце не сядет, в её голове шумело и не могло сформироваться никаких мыслей. Хелен была настойчива, и непонятно почему, Вилланель хотелось вернуться в клуб, там всё проходило, пару шотов и она чувствовала себя куда лучше. Хелен увлеклась одной француженкой, весь вечер она провела в их компании, и поехала с ними на виллу. Вилланель всё видела в каких-то неестественных ярких красках, и как же хотелось секса! Они провели ночь втроём, утром Вилланель нашла себя в чужих объятиях. Это было тяжёлое утро, не полдень, пытаясь запихнуть в себя завтрак, она смотрела на двух обнажённых женщин, что всё ещё спали. На телефон что-то пришло, Вилланель сделала усилие, чтобы взглянуть на экран. К: Я нашёл адрес родителей Поластри. Высылаю. Это Канада, не вздумай туда срываться. — Ева… Вилланель легла головой на стол, что-то явно было не так, почему её желание уйти от Хелен так потухло, все эти вечеринки не оставляют ни на что сил. Хелен поднялась в куда лучшем состоянии, ей нравилось заботиться о такой Вилланель, быть рядом каждую секунду. — Я тут подумала, сегодня без клуба. Мне нужен отдых, — вяло, проговорила Вилланель. — Ты отойдешь к вечеру, — махнула на это Хелен, целуя в макушку. — Давай вернёмся в Лондон. — Ещё пару дней. — Мне бы хотелось уже вернуться. — У тебя плохое настроение, вечером поработаем над этим. Отдыхай, искупайся в бассейне. — Ты не соскучилась по Хлои? — Мама присылает мне отчёты. — Отчёты? Тебе вообще ребёнок нужен? Ты так хотела, чтобы я была вовлечена в семью, но самой тебе она не особо нужна. — Что в тебе проснулось? Я со своим ребёнком разберусь сама. Вилланель выбирается на улицу, солнце, по ощущениям, сжигает глаза, прыгнув в воду в майке и белье, она долго не всплывает, насколько хватает воздуха в лёгких. На дне, в её голову врываются образы Евы, в Канаде сейчас снег? Она резко всплывает и учащенно дышит, Хелен стоит возле борта и опускается в воду плавно. Прижимая Вилланель, жадно целует и раздевает, она опускается прямо под воду и Вилланель ощущает её губы между своих ног. Раскинув руки по борту бассейна, Вилланель смотрит в сторону дома, и видит девушку. Приподнявшись, Вилланель обнажает грудь, подставив её солнцу и чужому взгляду, Хелен ведёт языком по животу и всплывает, тут же хватаясь за грудь. — Тебе нравится? — Ещё бы. Прости, мне наплевать какое у тебя отношение к ребёнку, это не моё дело. — Верно. Ты должна быть благодарна, что я выбираю тебя. Хелен движется беззастенчиво, упиваясь властью над телом жены. Все её поцелуи достаточно грубые и глубокие. Она хватает за волосы у корней, чтобы откинуть голову Вилланель и облизывать её шею. Пальцами другой руки она уже внедряется между ног, Вилланель стонет, и даже, вскрикивает, это не совсем приятно, почти без естественной смазки под водой. Собственное сердцебиение отдаётся в уши, Вилланель держится за плечи, чтобы не пойти ко дну, в глазах темнеет, хотя солнце здесь жжёт кожу. — Может, в постель? — сбивчиво, предлагает Вилланель, сжимая ноги. — Хочу здесь, мне что, приобрести для тебя распорку? — Ты стала такой сукой после того, как поняла, что ты не единственная, кого я люблю. — Пожалуйста, замолчи, — рычит Хелен, смягчая ход своих пальцев. Вилланель это прочувствовала и действительно поплыла. Хелен начала двигаться всем телом, под водой приятно соприкасаться друг с другом, иметь больше контакта. Вдавливая и сгибая пальцы, Хелен ускорялась, и делала паузы, чтобы погладить и потеребить гребень клитора, почти взрывая Вилланель. Хелен выжимает лайм в стакан с водой, Вилланель чувствует, что с ней она поступила так же. Зашторив окна, Вилланель весь день проводит в постели. К вечеру она соглашается на ужин в ресторане, это место всего в десяти минутах ходьбы от их виллы. Вилланель немного оживилась и заказала половину меню, желая всё перепробовать. Почти всё прекрасно сочетается с вином, Хелен часто доливает, не позволяя бокалу опустеть. — Я хотела поговорить с тобой, — серьёзно, заявляет Вилланель, глаза Хелен мерцают в мягком освещении. Они заняли крайний столик с видом на тёмное море, с него дует свежестью прямо в лицо. — Звучит плохо. — Это наш последний отдых. Хелен усмехается и прищуривается, всё, что она пыталась сделать, это удержать, любыми способами, и ей не удалось? Конец неизбежен? Хелен настигло пьяное прозрение, она боролась одна, Вилланель это было не нужно. — Я это поняла. Выходит, да, последний. — Что чувствуешь? — Что я без сил, что не могу держать тебя больше насильно. Мне хотелось убедиться лично, что ты не ошибаешься, и любовь действительно прошла. Так бывает. Я пыталась вернуть тебя, но продолжать… Это нас травмирует. Не знаю, как я буду без тебя. — Как и всегда, разве я была с тобой? Вечные разъезды, отели. — Мы сами так всё выстроили. Тебя же всё устраивало. Ты свободна в своих действиях, и только в постели моя. Я не поверю, что ты кончаешь с ней сильнее. — Ты пьяна, Хелен, если не хочешь сказать лишнего, можем поговорить завтра. — Сыворотка правды в действии. Но, и без этого, всё уже решено тобой. — Может, любовь прошла, но у меня к тебе есть и другие привязанности. — Мы не чужие, это верно. Черт, не так я себе представляла эту поездку. Не думала, что ты решишь бросить меня. — Это лучше, чем смерть? — Пока не знаю. — Я хочу безопасно выйти из нашего брака, никаких фокусов, Хел. — Боишься, что это скажется на работе? — Им необязательно вообще это знать. Бумаги меня не волнуют. Разбежимся по-хорошему. — Так уже не получилось, то, что случилось на острове… — Тебе не стоило этого делать. Это стало последней каплей. — Мы можем просто встречаться? Видеться время от времени, проводить вместе время? — Я так не смогу, Хелен. — Ты не хочешь изменять ей в будущем, верно? Боже, что эта Поластри сотворила с тобой! — Я хочу повзрослеть. Поступать адекватно, управлять своей жизнью, я должна справиться. — Ты ещё прибежишь обратно, и знаешь что? Я буду ждать. — Это будет ошибкой. Найди себе другую. Я знаю, что Ганн хотела бы чего-то серьёзного. — С ней здорово спать, но отношения? Она увезёт меня на остров, и мы будем строгать игрушки из дерева, охотиться на кабанов и рубить деревья, чтобы себя согреть? Не жизнь, а вечный поход! Это не моё. — Перемани её в свои бетонные джунгли. — Я подожду тебя. — Ты всегда была упряма. — Пойдём в клуб? Оторвёмся напоследок, и я перенесу наш рейс на завтра. — Только без алкоголя, вина достаточно. Вилланель внимательно наблюдает за Хелен, всё подозрительно гладко, словно вот-вот должно что-то произойти! А может, они, действительно, устали? В клубе их встречает вчерашняя девочка, милая и приставучая, Вилланель не против компании, к тому же, она больше вешается на Хелен. Музыка здесь не унимается, вокруг жаркие тела, бронзовый загар на каждом втором, люди раскрепощенные, отдыхающие всем телом и душой. Райское место для безграничного секса, но Вилланель думает о других вещах. После уборной на пути к столику её перехватывает невысокая блондинка, со светло голубыми глазами и губками бантиком, улыбаясь, она качает бёдрами и смотрит строго в глаза. — Заплатишь мне, и я поделюсь с тобой секретом. — Секретом? — усомнилась Вилланель, оборачиваясь, чтобы увидеть Хелен. — Ты ведь с той француженкой пришла? — Хочешь рассказать, как они лизались? — Наличные. Вилланель лезет в карман шорт и отдаёт всё, что есть. Блондинка наклоняется, обнимая за шею, имитируя танец. — Она приводит тебя сюда каждый день и подмешивает пыльцу в твой напиток. — Наркотик? — Да, сладкая, тебе следует держаться от неё подальше, хочешь пойти со мной? — Она моя жена. Спасибо за информацию. Вилланель натягивает на лицо беззаботность и садится за столик, Хелен тут же двигает к ней напиток. — Я же сказала, без алкоголя. — Он без. Освежись и потанцуем. — Идите без меня, я выпью и присоединюсь. Хелен берёт девушку за руку и уводит на танцпол. Вилланель ищет прямой рейс до Канады, было бы идеально вылететь ранним утром, чтобы прямо сейчас поехать в аэропорт. Трудности, куда без них? Пересадка в Синт-Мартин, затем в Чикаго, почти семнадцать часов! Хелен возвращается, её взгляд сверлит не выпитый напиток. — Ты чего не идёшь? Тебя не хватает. — У меня рейс с утра, я вернусь на виллу и соберу вещи. — Ты сбегаешь? Мы же договорились, что сегодня проведём ночь вместе, а завтра я организую нам перелёт. — Мы летим в разные места. — Куда ты собралась? Выпей и пошли танцевать! — Выпить? И что ты запланировала на эту ночь, после того, как я в очередной раз буду под наркотой? Пей сама! — Вилланель плеснула содержимое на платье Хелен и оттолкнула со своего пути. До виллы можно легко дойти пешком и Вилланель торопится, она слышит, как стук каблуков её сопровождает, и Хелен в какой-то момент догоняет, потянув за руку. Вилланель есть что сказать: — Я знаю, что мы жестокие люди, но между собой, зачем? Травить меня, ничего умнее не придумала? — Прости, я не знала, как ещё расшевелить тебя, как удержать, как заставить забыть её. Мы же веселились, всё было отлично. — Тебе не пришло в голову, что мне не нужно твоё веселье? Я хотела расстаться по-хорошему, а теперь убить тебя готова! Я не хочу тебя больше видеть, вот, забери, — Вилланель снимает кольцо с пальца и протягивает Хелен. — Я не возьму. Одним резким движение Вилланель запускает его в воздух, оно улетает в кусты, где никто его не найдёт. — И с себя сними, мы больше не вернёмся к этому. — Прости. — Пошла ты, Хелен, всего хорошего!***
Наступил день, когда стало не легче, но чуть свободнее, в планах появились какие-то дела, захотелось заняться собой, и пообщаться с людьми. Ева в первый же день встретилась со своей подругой детства – Сьюзен, она по-прежнему жила в соседнем доме, но уже без родителей, та была готова к любым предложениям: кино, прогулка, кофе, встреча дома, но Ева была перегружена родственниками и отказала, но сегодня, почему бы и нет? Она всё так же была болтушкой и сплетницей, зная множество новых мест в городе. Они сходили на маникюр и глазирование волос, на массаж и к косметологу, они даже прикупили новой одежды. Ева весь день не впускала в мысли одного человека, но трогая дорогие, брендовые наряды, она словно стояла рядом и говорила: «Ева, это же тряпка, взгляни на этот кардиган!» Случайность или знак судьбы, но Сьюзен была совладелицей ресторана в центре Ванкувера и пригласила Еву на ужин именно туда. Не без умысла. Конечно, она с восторгом пригласила её на работу. — Ева! Мы же всегда об этом мечтали и вместе начнём тут, а затем откроем свой ресторан! — Это всё слишком для меня пока. — Так мы не сразу! Подзаработаешь здесь. Пока найдём место, пока всё оформим. — Я думала о чём-то подобном. Помнишь местечко с лучшим мороженым от Боба? Оно сейчас пустует. — Там маленькая проходимость. — Если заведение достойное, в него будут приезжать из разных городов, и знать все. — Я уверена, ты можешь достичь такого успеха. Почему бы не помечтать? Они провели весь вечер за этой фантазией, пока не позвонила мама. — Ева, ты далеко? Можешь вернуться домой сейчас? — Что-то случилось? — Тут девушка, ей плохо, она говорит, что знает тебя. — Стоп, мама, что? Какая девушка? Ты впустила её в дом? — Ей очень плохо, да, она лежит на диване. — Я выезжаю. Мам, выйди из дома, соберись и выйди, не говори с ней. — Ты меня пугаешь. — Просто встреть меня на подъездной. Я еду. — Что-то случилось? — заволновалась Сьюзен. — Да, мне нужно домой. — Хорошо, поехали. Сьюзен повзрослела, стала успешной, красивой женщиной. Сменила очки на линзы, исправила прикус, она водит Prius, и подозрительно не состоит в браке. Ева доверяет ей, но не настолько, чтобы рассказать, кем может быть человек в её доме.***
Вилланель вышла из аэропорта в одном спортивном костюме, дыхание перехватило, а затем, оно вырвалось изо рта клубком пара. Вернувшись в здание аэропорта, Вилланель нашла в сувенирном тёплый пуховик белого цвета с красным кленовым листом во всю спину. Словив такси, она назвала адрес родителей Евы, никаких отелей, ей нужно было как можно скорее оказаться рядом с ней. Вилланель ощущала себя так, будто умирает, без того, что Хелен давала ей каждый вечер, тело ломало, противная пульсация в затылке не прекращалась, а голова шла кругом. Она отчаянно пыталась сфокусировать на чём-то взгляд, но всё плыло. От перелёта всё ещё подташнивало, заложенность в ушах не проходила. Вилланель могла бы сейчас ехать прямо в больницу, но едет к ней. Дверь открывает женщина с фото, Вилланель почти падает на неё и просит воды. Во рту пересохло, а в груди стало тесно, женщина, охая, провела её в гостиную и уложила на диван. Вода не особо помогла, женщина смотрела испуганно. — Вызвать скорую? — Нет. Простите за беспокойство. Не нужно медиков. Я знаю Еву, вашу дочь, она где? — Она с подругой гуляет по городу, я сейчас ей позвоню. Откуда вы её знаете? — Мне её послали небеса. Женщина странно улыбнулась и тут же стала звонить и взволнованно нарезать круги вокруг дивана, а после разговора собралась, извинилась, и вышла из дома. Вилланель поняла, почему именно. Через сколько минут она увидит её? Ева уже летит сюда? Заставляя себя выйти из полудрёма, от хлопка двери, Вилланель приподнимается на локтях. Ева просит маму подняться наверх и снимает тёплое пальто. — Ева, — произнесла Вилланель, сухим голосом. Перед ней была именно она, с упругими кудрями, подведёнными густо чёрным глазами, и в обворожительно притягательном платье. В её карих глазах были слезы и гнев. — Что ты здесь делаешь, Вилланель?! Неловко поджимая пальцы ног, Вилланель хочет выглядеть более больной, чтобы вызвать сочувствие, шмыгая носом, она с трудом поворачивается на бок, упирается ладонями в диван и поднимает себя, чтобы сесть. — Вам следует запирать дверь и не впускать посторонних. По улицам ходят настоящие психи. — Вроде тебя? Спрашиваю ещё раз, что ты здесь делаешь? Приехала убить меня? — Любить. Я не закончила.