***
В этот вечер Ева не хочет слышать ничего об отношениях, только музыка, алкоголь и веселье. Сьюзен поддерживает во всём, она тоже устала за этот год, хочется выплеснуть всю тяжесть и танцевать, наслаждаясь вниманием окружающих. Ева чувствует сильнейшие перепады настроения в себе, от веселья и беззаботности, до грусти и упадка сил. Ещё пару шотов, и всё мерцает в такт музыки. За их столик приносят воду, которую они не заказывали, но Сьюзен предлагает ещё шот и продолжить танцы. На смартфоне появилось непрочитанное сообщение: В: Как вечер? Е: Весело! В: За тобой приехать? Е: Нет. Я в порядке. В: Пьёшь воду? Е: Нет: ( В: Выпей. Сейчас. Вилланель наблюдает издалека, как Ева дотягивается до воды, которую она попросила им принести, а также разбавлять все напитки, за это пришлось заплатить, как и за то, чтобы находиться здесь без пригласительного билета. Сьюзен тащит Еву танцевать и у той нет никакой возможности выпить воду, этот вечер может плохо для неё закончиться. Хотя, теперь Вилланель спокойна, ведь наблюдает за каждым шагом Евы, заняв место на втором этаже клуба. Мысль о сегодняшних оргазмах приятно поддерживает огонь в теле, поверить сложно, это дело рук той Евы, что сейчас танцует, заливаясь смехом, такой хрупкой и такой пьяной. Вилланель хочет подойти, закинуть её к себе на плечо и унести домой. Сьюзен не прикасается к Еве в танце, каждая занята собой, это интересное наблюдение. На сцене начинается главный концерт, и все собравшиеся поют вместе с вокалистами, Вилланель не теряла в толпе Еву и сейчас увидела, как та идёт в уборную. Можно было остаться наблюдателем, и позже притвориться, что вовсе не следила как маньяк, но Вилланель не может выпустить Еву из поля зрения, и стремительно идёт вниз, захватив воду из бара. Обычно, поход Вилланель в клуб заканчивался тем, что какая-нибудь красивая девочка крутилась у неё на коленях, а Хелен была наблюдателем. Глаза Хелен сжигали, все пороки были так сладки в её компании. Хелен любила заводить себя ревностью и игрой, так она и лишилась Вилланель, всего один дурацкий спор… Вилланель злится, что допускает мысли о ней, и что Ева не понимает, как на то, чтобы отпустить, тоже нужно время. И тот звонок, возможно, был от того, что Вилланель соскучилась по голосу. Это уже не любовь, но едкая необходимость чего-то привычного. Они знали друг о друге достаточно много: страхи, желания, особенности, детство! А теперь, вынуждены существовать врозь и делать вид, что никогда не знали друг друга до стонов и признаний. Хелен, и всё, что она могла предложить… Вилланель и сейчас могла найти в толпе доступные тела, но к счастью, уже не чувствовала необходимости в этом. В голове так много Евы, что там едва умещается хоть что-то ещё. Например, факт о том, что через пару дней, ей следует вернуться в Лондон и приступить к работе, в какой бы точке мира она не была. Ева тщательно моет руки, с алкоголем мир немного не такой запуганный, но слишком не контролируемый. Поддерживать беззаботность и радость стало слишком сложно, она подумывает сбежать, ведь дома её ждёт Вилланель, не просто в тёплой постели, в горячей. Прошло пару часов, и сердце ноет от нехватки. Мгновенное желание оказаться рядом с ней, исполняется, и в этот момент не только перехватывает дыхание, внутри что-то взрывается от восторга. Вилланель ставит воду рядом, неловко покусывая губы. Ева бросается в объятия. — Это правда ты? Вилланель рассчитывала на злость и обиду, её вроде как не должно быть здесь, но Ева, она иначе реагирует и прижимает к себе так крепко, что Вилланель хочет затащить в кабинку. — Ты не злишься? — Я рада, что ты здесь! — Ты мне сказала сидеть дома, прости, я так хотела быть с тобой, что не вытерпела. — Всё хорошо, эй, я рада, что ты приехала, без тебя всё это было странным желанием отвлечься. Вилланель отстраняет от себя, смотрит в карие глаза, получая их тепло, и медленно приближается к губам. Этим поцелуем она хочет сказать, как соскучилась, как время тянулось, каким это было испытанием. Ева возбуждается от плавного проникновения языка, мягкого нажима, от рук Вилланель, поглаживающих её талию. Ева готова поверить в Рождественское чудо, что желания могут исполняться, может, стоит смелее их загадывать? И Ева впервые смело думает о том, что Вилланель не как все, что её случай уникален, они уникальны. И ей не сбежать! Ведь, если тебя кто-то любит, ты же не в силах его отговорить? А Вилланель любит, и это потрясает! Как тьма может быть такой яркой, такой тёплой, совершать светлые поступки, защищать, и понимать! Ева так сильно прижимает к себе Вилланель, что слышит смешок в свои губы. — Мы не можем оставаться здесь, выпей воды, и пошли в зал. Вода так кстати, больше никакого алкоголя, Ева переплетает пальцы в замок с Вилланель и следует за ней, мимо людей, мимо музыки, и вспоминает о Сьюзен. — Подожди, нужно найти Сьюзен! Вилланель ведёт за собой наверх, оттуда открывается вид на весь танцпол. Ева замечает Сьюзен, в компании с мужчиной, что кружит её. — Похоже, она нашла то, зачем пришла. — Разве, она не из-за тебя здесь? — Ты такая ревнивая у меня, подруги могут просто общаться, Ви. Она хотела найти нам идеальную пару и развлечься. Я сказала, что моя идеальная половинка дома, но поддержу её. — Ты бы не променяла меня ни на кого из своего окружения? — Нет. Мне нравятся люди, я могу заводить друзей, но я не представляю, как можно изменять, если так любишь. — Ты целовала Ганн, ты даже целовала Хелен! — Поцелуй это нечто физическое, не всегда участвует душа, ты же знаешь, сколько разных поводов есть, чтобы поцеловать человека! Многие из них очень далеки от любви. Все настоящие поцелуи я посвящаю тебе! — С тобой я тоже поняла, что мне никто не нужен. Знаешь, когда я была с Хелен, взгляд цеплялся за других, мне хотелось разнообразия, хотелось пробовать, но с тобой, не вижу в этом необходимости, люди вокруг безлики. Так что не сомневайся, мои настоящие поцелуи тоже только тебе. — Говорит ли это о том, что ты не изменишь мне, пока не влюбишься в кого-то сильнее? — Такого не произойдёт. — Произошло же в твоём браке, и моём. — Потому что мы были не с теми. — Если ты мне изменишь, это меня убьёт. — Я обещаю никогда не причинить тебе такой боли. — И не ревнуй. — Не могу! Вокруг тебя все так и вьются, нужно приглядывать. — Раньше такого не было, выходит, с тобой я куда привлекательнее? — Хорошо, что ты моя. Их недолгую беседу прервала официантка, предложив напитки, Вилланель взяла воду для Евы и сок для себя. Их совсем не волновал концерт и танцующие люди, поздравления со сцены и избыток ярких вспышек, они были вдвоём. Трезвая Вилланель усаживает пьяную Сьюзен назад, и открывает для Евы дверь. Глубокая ночь, хочется спать, после клуба звенит в ушах, Вилланель довозит Сьюзен и провожает до крыльца, вернувшись в машину, она получает сладкий, благодарный поцелуй. — Ну, что, поехали домой? — смеётся Вилланель, до него было пару шагов, в доме не было света, мама их не дождалась и легла спать. Ева удерживает в машине. — Мы не идём? — Тебе не кажется, что тут мы можем быть громкими? — Тебе не хватает этого? Конечно, можем. Если бы ты знала, как я хочу вернуть тебе должок за сегодняшнюю распорку! Клянусь, мои ноги всё ещё гудят, возможно, завтра, все мои мышцы будут болеть. — Я сделаю тебе массаж. — Непременно, а пока, с раскинутыми ногами побудешь ты, забирайся назад. Ева хихикает от своей неуклюжести, сзади так просторно, Вилланель перелазит следом. — Ты только не усни, — улыбается Вилланель, расстёгивая пальто на Еве и задирая платье кверху, — Черт, ты надела мой подарок? — Я планировала вернуться к обиженной тебе, раздеться и быть твоей всю ночь. — Я, правда, ждала тебя, и думала о том, как затащу тебя в постель и допрошу, но не удержалась и поехала за тобой. — Значит, ты была в клубе не с самого начала? — Нет, с момента, как вам принесли на стол воду. — Это была ты? Какая же ты заботливая! — И позабочусь о тебе и сейчас. Ева кричала до хрипа, стонала, но не смела даже пробовать, остановить Вилланель. Стёкла машины запотели, здесь была комфортная температура, если бы не жар тела. Пульс в шее уже долбил, и сердце отбивало ритм, когда оргазм сотряс тело Евы. — Неплохо! Нужно повторить, — отметила Вилланель, но Ева обхватила её ногами и повалила на себя. — У меня от тебя не бабочки в животе, а целый зоопарк, слоны топчутся, понимаешь? — Я хороша в этом. — Да, но мне нужен перерыв. — Может, пойдём в дом? — Ты можешь просто полежать? Думаю, я пока не способна стоять на ногах. — Так было и до оргазма, — смеётся Вилланель и получает мягкий укус. В полумраке машины, Ева хочет отдохнуть, ощутить все переливы в себе, всю сладость разрядки. Вилланель устраивается так, что почти целиком лежит на ней, но не давит, её дыхание прямо в шею, её тепло — в душу. — Я одержима твоим вкусом, Ева. — Моё лицо будет так полыхать, что обогреет нас. — Не смущайся, это обычная вещь. — Разве? Ну, мне никто никогда не говорил таких обычных вещей. — Глупцы. Вообще, все, кто потерял тебя, полные идиоты. Я бы билась за тебя насмерть. — Не сомневаюсь, тебе так нравится смерть. — Я знакома с ней по работе. — Не надо, не делай это забавным. — Извини. Хочется разрядить обстановку. — Ты напряжена, когда речь заходит о работе? — Я всё ещё не знаю, будешь ли ты любить меня, если всё останется без изменений. — У меня даже нет выбора, как и у тебя. — Значит, ты вернёшься со мной в Лондон? Ева молчит и это невыносимо, на самом деле, Ева пытается осмыслить как, убегая от всего этого, она к этому прибежит? Вновь Лондон, вновь отъезды Вилланель, Хелен поблизости. — Где мы будем жить? — В моей квартире, или можем купить дом. Хочешь, выберем другой город, нужно что-то с удобным аэропортом, чтобы я могла быстро улетать и возвращаться к тебе. — Поговорим об этом потом. — А сейчас? — Скажи мне, каким было твоё самое спланированное преступление? — Ева… — Любые тайны, помнишь? Я справлюсь. — Будешь видеть это во мне, а пока, не зная подробностей, разве не легче? — Хочу знать, на что ты способна. Ну же, Ви, впусти немного. — Франция, Страсбург, разгар пандемии, — Вилланель сделала паузу, и выбрала тихий тон для рассказа, — К моей цели было не подойти, премьер-министр, весь на измене, знающий, что его вот-вот уберут за его дела. Проверялись даже крыши. Хотя я, не люблю снайперские винтовки, в этом нет азарта, будто видео игра. Слежка неделями! И тут в его расписании появляется благотворительное мероприятие, у здания разворачивают медицинский пункт, у всех берут экспресс тест. Я знакомлюсь с парнем в защитном костюме, что решил перекурить за палаткой, усыпляю его и оттаскиваю в свою машину. Надеваю на себя костюм, и нас не отличить. Пришлось поработать, и запороть кучу тестов, когда подъехал премьер-министр, я засунула ему ковидный зонд в нос с Фтористоводородной кислотой, а его водителю обычный. Сначала контакт не вызывает никакой боли, что оставляет больше времени и возможности для нанесения серьезного ущерба. Паника была уже на подъездной, а я свалила на своей же машине, парня высадила на ближайшей остановке, он был дезориентирован. Как тебе? — Твои планы всегда такие сложные? — Стрелять в упор самое последнее. Не стоит подвергать себя риску, нужно смешаться с окружением и нейтрализовать цель. — Ты предпочитаешь травить людей? — Это вызов для меня, и выглядит чище. Помню, как мне попался завсегдатай клубов, я устроилась на ночь в бар. Он подошёл, заигрывая, попросил налить Мартини, и сделал замечание, что я наливаю из открытой бутылки. Я взяла закрытую, яд был в паре кубиков льда, его я заготовила отдельно. Выходит, перехитрила? — А если бы он попросил без льда? — Я вколола бы ему шприц с тем же содержимым чуть позже. — Страшно умирать не ясно от чего, пуля достойней, нет? — По-разному бывает. Оружие сложнее перевозить и проносить, но никто ничего не скажет, если ты покажешь рецепт на инсулин и продемонстрируешь футляр с жидкостью и шприцом. Но оружие, конечно, тоже отлично справляется с задачей. Его настоящую силу можно узнать, только нацелившись на человека. — Сколько на твоём счету? — Я не маньяк, чтобы считать и упиваться этим. Это не для наслаждения, хотя признаюсь, ощущать власть и дружить со смертью очень приятно. — Ты можешь однажды не вернуться? — Я профессионал, но даже такие как мы ошибаются. — И что я буду делать? — Жить дальше и любить меня. Конец у всех одинаковый, ты тоже умрёшь, но, надеюсь, в глубокой старости. — И ты! Обещай мне! — Да, мне очень интересно, какой секс будет у двух старушек. — Фу, не думай об этом! — Надеюсь, ты будешь активной старушкой. — У нас большая разница в возрасте, когда ты будешь старушкой, я буду развлекаться на небесах! — Я умру с тобой, чтобы проследить за этим! — Боже, ну какая же ты ревнивая! — смеётся Ева и, целуя в шею Вилланель, слегка прикусывает её. — Это твоя милая агрессия! У этого, кстати, есть название. — Знаю, я читала, ты так часто меня кусаешь! Гиджил, наивысшая степень переизбытка чувств к партнёру. — Именно, так люблю, что хочу покусать! — Пойдём в дом? Я налью нам ванную. От такого предложения невозможно отказаться, но Вилланель как на пружинах, зная, что Еве ещё предстоит переварить услышанное. Она всё же пьяна, у неё был отличный оргазм, понимает ли она вообще то, что смогла вынуть из Вилланель? Они тихо заходят в дом, тёплый и уютный, если бы не работа, они могли бы остаться в нём? Приглядывать за мамой, отремонтировать, немного осовременить, Вилланель бы купила посудомоечную машину и поменяла бы сантехнику. Ева пытается настроить нужный градус воды. Вилланель спускается вниз за вином, теперь она может немного выпить. Раздевшись догола, она ждёт приглашение, и когда слышит своё имя, на цыпочках заходит в ванную комнату. Ева уже лежит в ванной и её глаза блестят от обнажённой фигуры Вилланель. Расставив ноги под водой, она приглашает Вилланель лечь. — Бокал один? — Ты много выпила в клубе. Ева видит, что Вилланель уже сонная, весьма задумчивая и тихая. Умещаясь между ног Евы, она кладёт голову на её плечо и наполняет бокал багряным вином, устраивает смерч, а затем резко останавливает и привстает, чтобы отпить. — Изумительное. Вилланель не лишена ноток своего самодовольства и искушения, она знает, что Ева смотрит на её грудь, соски выглядывают из воды так соблазнительно, что обе ощущают напряжение. — Твой запах волос лучше, чем воздух, — произносит Ева, поглаживая светлые пряди. Твоё лицо, будто из фарфора, такое идеальное, кукольное. — А как же шрам? — почти стонет Вилланель, от пальцев Евы, что трогают её от переносицы до кончика носа. — Шрам это изюминка. Когда ты расслаблена, у тебя нет ни единой морщинки, твоя шея это фарфоровая колонна, твоя грудь… Ева не выдержала, и сжала её в своих руках, из-за чего Вилланель начала тереть друг о друга свои бёдра. Вино в бокале вздрагивало от тихих стонов. — У нас было столько секса сегодня, и ты словно намекаешь на ещё один, Ева. — Секс необязателен, когда хочется сказать о своих чувствах. Попробуй. — Ты красиво танцевала, — пробует Вилланель, — Я смотрела на это и не могла отвести глаз. В тебе так много энергии и… Жизни? — Я отпустила себя. — Если бы ты знала, что я смотрю, ты бы танцевала иначе? — Да. Я бы точно добавила эротизма в дрыганье своих конечностей. Обе рассмеялась, вода всколыхнулась. — Тихо, мама же услышит. — Точно, мама… Ева, я призналась ей, просто сказала, что люблю тебя. — Чтооо, Вилланель! — Брр, этот строгий голос. Прости! Мы говорили, и она не дала мне шанса отступить от признания. — Что, как ты это сказала? — Я люблю вашу дочь. — А она что? — Кажется, она знает об этом с момента, как я появилась в этом доме. Ева думает, прижимая к себе Вилланель, наблюдая за тем, как алкоголя остаётся всё меньше с каждым глотком. Что плохого в правде? Что она не произнесена Евой? Что это её мама и её ответственность? Нет, Вилланель не виновата. И Еве стыдно за свой тон, она нежно целует за ухом, касается языком. — Ева, я, кажется, накупалась. — Мы пойдём в постель? — мурлычет Ева на ухо. — Да! Ева не упускает возможности посмотреть на обнажённое тело, с которого так соблазнительно скатывается вода. — Упс, тут одно полотенце. Вилланель быстро вытирает себя и встречает Еву, в спальню они выходят обнажёнными. Откинув одеяло, быстро забираются, чтобы не замёрзнуть, и с минуту дрожат. — Иди ко мне, знаю способ быстро согреться, — уверяет Ева, и ныряет под одеяло за спиной Вилланель. Её поцелуи в поясницу выбивают искры из глаз, Вилланель уверяет себя, что должна запрыгнуть на эту волну, но она её накрывает, потому что Ева не там, где обычно. Первое прикосновение языка так смущает, но возбуждение всё сметает, и Вилланель знает, что должна приподняться и дать больший доступ. Локти и колени Вилланель тонут в мягкости постели, Ева поглаживает ладонями две её гладкие половинки задницы, и водит языком между. Стон Вилланель похож на всхлип, это слишком хорошо, так смело, так интимно, Ева убирает одну руку, соскальзывает языком вниз, пробуя влагу, и проникает пальцами в вульву, чтобы вернуться языком обратно. — Ева, чёрт, чёрт, Ева! — стоны пришлось погрузить в подушку, в неё же крепко впиться ногтями. Тело странно реагирует на подобное, расслабиться невозможно, всё ещё хочется остановить, сказать, что это незаслуженно, это не обговаривалось. Пальцы так туго преодолевают вход, Вилланель скрипит от чистоты, и только секрет может помочь. Но Ева пускает слюну от колечка, и она стекает к входу, позволяя пальцам тут же войти глубже. Она вздрагивает и трясётся, она боготворит Еву, и пытается устоять на коленях. Для Евы это новый опыт, она изучает это, она горит этим, никакой жадности, резкости, она занята лишь наслаждением Вилланель, но и сама получает не меньше. Она владеет ей. Среди неразборчивых стонов, жара и движений, Ева слышит даже стоп-слово, но Вилланель берёт его обратно, первый оргазм слишком острый и Вилланель падает вперёд, лишаясь всего воздействия Евы. Она дрожит и извивается на влажной простыне, пока Ева не переворачивает её на спину, раздвигая ноги коленом. У неё есть шальная мысль, то, о чём она читала, что может случиться только с Вилланель. Пальцы вновь погружаются и находят нужную точку, из-под одеяла вытягивается рука и ладонь накрывает рот Вилланель. Резкие движения приводят к новому всплеску, Вилланель выдаёт то, что хотела Ева уже через пару минут. Ладонь сдержала все стоны, Вилланель некуда было падать, но по ощущениям, она упала с высоты и всё тело растеклось. — Нам нужна новая постель, — с улыбкой, появляется Ева, взлохмаченная и горячая, облизав пальцы, она ложится на Вилланель, оставив ногу между её бёдер, прижав верхушку колена к её пульсирующей киске. — Ты что сделала со мной, Ева? — хриплым голосом, спросила Вилланель, по её вискам текли слезы, сама она всё ещё вспоминала, как дышать. — О, малыш, я так тебя хотела. Не только ты можешь доводить меня до пика наслаждения и выше. У тебя слёзы? Ева слизывает одну с виска, слышит, как бешено стучит сердце, их общий жар объединяется, они такие сырые, что вновь можно принять ванную, но сил на это взять уже неоткуда. — От секса с тобой я когда-нибудь умру, и это будет моим лучшим концом. — А ты говоришь старость, наши сердца просто не выдержат. — Будем тренировать, — мечтательно, выдыхает Вилланель, устремляя взгляд в потолок, — Ты заставила меня не просто кончить. — Знаю. Можно мне поласкать тебя, пока мы ещё не уснули? — Ева, ты можешь делать, что угодно. — Ты уверена? Разрешаешь? — Что ты задумала? — Ничего, я не буду тебя больше доводить. Обещаю. Ева убирает колено, оно осталось всё в соках Вилланель, пальцами она нежно трогает набухшие складочки и скользит между. — Такая горячая, мне бы хотелось пройтись языком. — Ева, я больше не выдержу. — Да, знаю, завтра? — Секс с тобой всегда как последний, но если мы можем загадать завтра, запланировать, это же стабильность? — Да, нам нужны стабильные отношения. Завтра мы проснёмся и будем вместе, займёмся сексом, если наши мышцы не будут просить пощады. Вилланель обнимает и заваливает на бок, закинув ногу на бедро Евы, какая удача, так намного проще ласкать её. Ева поглаживает бедро и отвечает на плавный поцелуй, Вилланель всегда умела говорить спасибо после секса. Они никогда не отворачивались друг от друга, заполучив оргазм. Пальцы Евы в смазке, но нужен лишь один, которым она нажимает на плотное кольцо, и Вилланель прерывается, вздёрнув брови. — Ева, как в прошлый раз? Ты перепутала? — Что? Нет. Одним пальчиком. — Ева, я тебя изнасилую завтра, ты это понимаешь? — Хорошо, изнасилуй, поймай и прижми меня к постели, я буду служить тебе, а пока… Вилланель стонет, напрягается, но знает, лучше расслабиться и позволить пальцу проникнуть. Приятно чувствовать это давление, целоваться и наслаждаться каждой минутой. Они засыпают под утро, с энергией на нуле, Вилланель сквозь сон чувствует, как Ева притягивает к себе, и это то, с чем она просыпается в полдень. Она борется с желанием оставить сотни маленьких поцелуев на Еве. Но время… Ева будет не рада тому, что они проспали весь день. — Еваааа, открой глаза, надо просыпаться. Вилланель никогда не слышала от себя такого голоса, мягкий, любящий и осторожный. Она рисковала получить пяткой, если Ева ещё не выспалась, ну или получить утренний поцелуй, правда не в губы, Ева всегда следит за свежестью дыхания. Ева рада пробудиться и почувствовать в себе так много и так глубоко, что внезапное осознание счастья вызывает улыбку. — Доброе утро, — стонет она, целуя ключицу Вилланель, все её разбросанные по груди родинки, от чего та смеётся и запускает пальцы в густые кудри Евы. — О, да, мне нужен запах твоих волос, как кофе по утрам. — Вряд ли сейчас утро, — вскидывает голову Ева. — Я решила тебя разбудить, уже полдень. — Вот черт! И мама в курсе, что мы в одной кровати? — Это не проблема, раз она знает о нас, — пожимает плечами Вилланель. — Я вчера столько выпила, и что странно, чувствую себя отлично. — Потому что мы выветривали твой алкоголь всю ночь. Но, подожди радоваться, ты ещё не встала. Вилланель была чертовски права! Ева пыталась размять свою шею, поджаривая бекон на кухне, когда Вилланель подошла сзади и сделала массаж. — Где мама? — Эм, оставила записку, что у неё книжный клуб, скоро должна вернуться. — Умм, мы дома одни, значит. — Да, и всё, что ты получишь, это отменный завтрак. Если потерпишь, конечно. — Да, шеф. Вилланель занимает место за столом, откуда можно следить за готовкой Евы, что успокаивает и гипнотизирует. — С каким городом у тебя ассоциируется высокая кухня? — Париж, — легко, ответила Ева. — Летим жить в Париж? Там отличный аэропорт, смогу летать без проблем. — Там таких, как я, хватает. — Нет, как раз тебя у них и нет. — Боюсь, я не потяну их уровень. — У тебя будет своё заведение, не нужно ни на кого равняться. — Своё? Ева принесла за стол пару тарелок, с аппетитным завтраком и оформлением высшего уровня, и по чашке кофе, устраиваясь напротив. — Свой ресторан. Только представь! — На твои деньги? — Наши. Ты что, ничего не заберёшь у Нико? — Это крохи. — Я добавлю. — Это будет огромная сумма, ты добавишь всё. Я скопила, но этого хватит на вывеску и мебель, не более. — Не думай о деньгах! Главное, возможность! Она у тебя есть. Хватай. И не бойся, я рядом. Хочешь, я буду что-то типа помощника, буду нанимать персонал, следить за счетами и поставщиками. — Вилланель, это огромная, неприподъёмная машина, нужен план, поддержка, влияние, в этот бизнес просто так не влезть. — Мы акулы, Ева. — Ешь завтрак. Вилланель замолчала, может, её предложение было слишком поспешным и желание сделать Еву как можно счастливее, на фоне своей тьмы, пока ещё неуместно. Ева смотрит на Вилланель как на солнце, для неё это тот человек, которому комфортно в своей коже, со своими мыслями, она сильна, потому что она всегда есть у себя. И если теперь она есть у неё, может, ей действительно по зубам прыгнуть выше? Мама возвращается к концу завтрака, с милой улыбкой, теперь она иначе смотрит на их союз, и целует Еву в макушку. — Еле выбралась и вернулась, столько снега выпало! — Мы почистим! Да, Ева? — Да, надо выйти на улицу. — Как твой клуб, повеселилась? — спрашивает мама, пока Ева без слов наливает ей чай. — Было громко, и пьяно, хорошо, что Вилланель нас забрала. А твой клуб как? — О, мы закрыли год прекрасным Мураками, его Норвежским лесом. — Советуешь? Хочу почитать в уходящем году, в спокойствии и уединении. Вилланель готова ревновать даже к книге, но Ева улыбается, она сказала так специально, ей не нужно уединение. На улице нет ветра, но морозит, первые десять минут они ещё тряслись, но ловко очищая дорожку от снега, быстро согрелись. Из дома напротив вышла соседка с двумя детьми, им было весело строить снеговика и бросаться снежками, Вилланель долго смотрела на это, а затем залепила в Еву неплотно скомканный снежок. — Хей! — Защищайся! Они вернулись в дом сырые, уставшие, но весёлые, мама сварила китайский суп с лапшой к их возвращению и умилялась румяным щекам. После позднего обеда Ева всё же открыла книгу, а Вилланель хотела слушать, но уснула в её ногах на диване. Тихонько толкнув её носком ноги, Ева ощутила шевеление. — Евааа, зачем ты меня разбудила? — Если ты выспишься сейчас, чем займёшься ночью? — Тобой. — Ну, нет, я собираюсь лечь вовремя сегодня. — Ты обещала мне поиграть в маньяка и жертву. — Да, но этот маньяк спит третий час! — Идём играть? — Нет. Настроение не то, всё книга виновата. — Выкинь её! Дай сюда, что ещё за книга отбивает у тебя желание! — Так! Эй! Оставь книгу в покое! — Разбудила, теперь придумай, чем мы займёмся. — Посмотрим фильм? — Скучно. — Хорошо, твой вариант. — Поехали за моим чемоданом? Он снимает целый номер, люкс, кстати, может, и мини баром балуется? — Твои траты меня поражают! — Ну, ты же не сказала: Вилланель, где твои вещи? О, можешь размещаться и чувствовать себя как дома. — Чёрт, да я просто не подумала о чемодане! Ты рядом, а остальное… Давай съездим за ним? — На авто взятое в прокат, которым мы тоже не пользуемся? Давай! Ева предупреждает маму об отъезде, она расстраивается, ведь приготовила ужин, и Вилланель предлагает сначала поужинать, потом поехать. Теперь, стало поздно, чтобы ехать, но Вилланель настояла и собралась, она просто не могла уже ходить в одном и том же костюме, который день! Снежная стихия всё никак не унималась, Вилланель думала о самолётах, опасаясь, что их отменят, думала о Лондоне, возвращаться туда у неё нет никакого желания. Отель врезался в заснеженные облака, тёмные и тяжёлые, Вилланель пропустила вперёд себя Еву и кивнула персоналу, быстро договариваясь о ключ-карте, они были удивлены, что она не появлялась, но при этом, номер оплачен на все праздничные дни. Лифт плавно останавливается на шестом этаже, Вилланель указывает направление и следует позади. Ева заходит в номер первой, Вилланель вставляет карту, чтобы загорелся свет. — Вау, да тут просто идеально! — воскликнула Ева, рассматривая мельком картины и постель. Вилланель выдернула карту, и свет погас, в номере воцарился полумрак, видны лишь очертания предметов, не более. — Вилл, свет? Тишина даже немного напугала Еву, она видела силуэт Вилланель в темноте, и он обнял её сзади. — Попалась. У Евы по спине пробежал холодок, голос был совсем другим, и этот мрак, плюс незнакомое место, это напряжение. Руки начинают раздевать Еву, верхняя одежда слетает, сила и напористость толкает её куда-то, и она оказывается прижатой к стене. — Ви? Ева хотела услышать знакомый голос, но вместо этого ощутила, как руки грубо забираются под платье и стягивают тёплые колготки с бёдер. — Ви, я ведь буду сопротивляться! — Давай. — Ну, чего ты хочешь от меня? — А чего хотят маньяки? Тёплые ладони сжимаю ягодицы, и подкидывают вверх, Ева обхватывает ногам поясницу Вилланель и остаётся в подвешенном состоянии. Горячие губы целуют, и Еве смешно, маньяки не целуются так сладко. — Эй, не хихикай, — угрожает Вилланель, её пальцы обхватывают горло, слегка сжимая, — А то покусаю. Ева чувствует себя лёгкой, задранное платье заводит, как и поцелуй, как и руки Вилланель, что сжимают горло и грудь. — Сейчас я тебе покажу, что не стоит поздно подниматься к кому-то в номер. Вставай на ноги. Вилланель резко лишает Еву своей поддержки, хватает за волосы, разворачивает и, задрав платье повторно, шлёпает по заднице так, что Ева взвизгивает. Рука грубо умещается между ног и надавливает на бельё в горячей области. О, ещё одно нарушение, от маньяков так не текут. Вилланель цепляется за резинку и почти рвёт трусики, сдёрнув их вниз. — Думаешь, всё ещё в безопасности? — Пожалуйста, не делайте мне больно, — отыгрывает Ева. — Если примешь в себя мой мощный ствол без сопротивления, больно не будет, сладкая моя. Вилланель проводит языком по щеке Евы, и это достаточно безумно ощущается, дальше всё как в тумане. Ева не знала, что на Вилланель реально закреплён страпон, и он так резко внедряется, что всё перехватывает в теле и напрягается. Но движение бёдер, настойчивость, не даёт привыкнуть. Ева принимает в себя силиконовую игрушку, что ничем не отличается от настоящего члена, от трения он нагревается моментально, Вилланель двигается размашисто. Ноги Евы дрожат, а лёгкие горят от стонов. — Тут ты можешь кричать. Еве частично нужно это разрешение, но она всё ещё думает о соседнем номере и постояльцах. Вилланель никогда не была так груба в движениях, но эти толчки нравились Еве, она ощущала, как по внутренней стороне бёдер течёт её собственный сок, как в платье становится слишком жарко, как Вилланель сильнее сжимает в кулаке копну волос и тянет назад, при этом другой рукой бёдра Евы двигает на себя. — Как тебе? Быть оттраханной в номере, а? — Да-да-да! Продолжай! — Нет, Ева, — разочарованный голос и остановка это не то, что хочется услышать и почувствовать в такой момент. — Что? — Ты должна бояться и сопротивляться! — У меня Стокгольмский синдром! — Нет, я сейчас всё остановлю. — Пожалуйста, нет, — почти хнычет Ева — Ещё один шанс, — рычит Вилланель, разворачивает и подхватывает, чтобы отнести и кинуть на кровать. Нависнув сверху, между раскинутых ног, она встречает долгожданное сопротивление, Ева бьёт её в плечо, отползает назад и сжимает ноги. Вилланель в азарте тянет за щиколотки назад, она сильнее, она охотник, Ева умоляет отпустить и это очень живо играет с мозгом Вилланель. — Если бы ты не была моей, Ева, то жила бы именно так. — Что? — Я бы всегда находила тебя, и принуждала быть со мной. Ева понимает, она всё понимает, и стонет от того, как Вилланель дразнит давлением головки, но не проникновением. Ева хочет схватить и сама направить его в себя, но её руки перехватываются. — Не дергайся, а то заслужишь чего серьёзнее. С этими словами Вилланель даёт понять, о чём она, опуская головку ниже, что заставляет Еву пискнуть и замотать головой. Вилланель кусает губы и чувствует наслаждение даже перед тем, как начнёт быстро трахать Еву, вжимая в эту кровать собой. После такого секса Ева ощущает жжение между ног и пульсацию, она отходила какое-то время, а затем, добралась до Вилланель, требуя объятий. — Прости, — произносит Вилланель, её голос мягкий, и родной. — За что? Тебе нужно иногда такое, верно? Мне понравилось, я же понимала, что это ты, и ты не навредишь мне. — Да, но это грубо, всё это. — Эй, я тебе официально разрешаю так играть. Ты контролируешь себя, я это почувствовала. — Останемся на ночь здесь? — Тогда, нужно предупредить маму. Мой телефон… — Где-то на полу, я вставлю карту и включу свет. — Подожди. Ева не хочет лишиться объятий прямо сейчас. Вилланель целует и шепчет множество приятных вещей, от которых Ева тает, и всё ещё не верит в то, что так ворвалось в её жизнь. Язык задевает шрам, его можно почувствовать, маленькая бороздка, поперёк верхней губы, она сходит с ума по ней, и даже не знает, откуда он. — Ви? А можно вопрос? — Конечно. — Он очень личный. — Между нами все вопросы такие, особенно, после секса. — Откуда взялась эта кроха? — Ева мягко и безошибочно прижимает палец к шраму, но Вилланель убирает её руку и вздыхает, — Не хочешь говорить? — Хочу, ты же хранитель моих тайн, просто, это относится к тому, что тебя в очередной раз напугает во мне. — Я обещаю понять. — Меня избили в приюте. К нам приезжал священнослужитель на какой-то праздник, всем раздали конфеты, я посчитала, что мне мало двух, и украла, за что меня избили в туалете. На керамическом умывальнике был скол, и меня об него швырнули. Эти твари так меня взбесили, что я подожгла ночью это проклятое место. Полыхало прекрасно, были пострадавшие. — Ты отомстила за себя. — В большем объёме. Стоило просто выцепить каждого по одному, но ждать — это не про меня. — И много у тебя таких историй? — Меня ломали, Ева. И никто не стремился собирать, кроме тебя. Я не хочу, чтобы вопросы ко мне, громоздились в твоей голове, я буду отвечать, безмолвие на губах слишком горькое, я от него устала. — Хорошо, я буду спрашивать, но так, чтобы не навредить нам, хорошо? — Да. Меня наказали за поджог. — Это люди. Никто не разбирался же в том, почему именно ты это сделала? — Со мной общался психолог, но его вопросы были направлены на изоляцию. — Мне так жаль, что я не появилась в твоей жизни раньше, чтобы хоть чем-то помочь. — Интересно, где ты была в то время? — Возле плиты, вероятно. — Пока я готова была умереть за конфету, ты уже готовила изысканные блюда высокой кухни, выходит, вся моя жизнь – это путь к тебе? — А моя – в ожидании тебя. — Это так романтично! — Мы романтичные, это точно. — Примем душ и закажем что-нибудь съедобное? Ева не в силах отказаться, и душ вместе больше похож на очередной секс, только без оргазма. Мама предупреждена, в номер заказано мороженое, кабельное включено, романтичная комедия найдена, но через полчаса они уже спят, тесно обнявшись в махровых халатах.***
Новый и последний день в году был ярким, начиная с похода по бутикам, заканчивая салютом. Вилланель заказала билеты, уже на завтра, теперь их возвращение не только на словах, всё реально, и Ева много думает об этом. Городской салют масштабный и грохочущий, Ева обнимает двух любимых людей, это удивительно, что год закончился именно так. Ей звонят друзья и даже Нико, все поздравляют, но Ева пытается минимизировать разговоры, и вернуться к Вилланель. Они возвращались домой слишком долго, из-за количества людей невозможно было где-то припарковать машину, и они пришли без неё. Теперь, путь предстоял долгий, и они вернулись уставшими, уже в новом году. Забираясь в постель, Ева загадала, чтобы то, что между ними выстроилось теперь, не заканчивалось никогда. Она любит спать с этим человеком, слушать, касаться, дышать им, спорить, злиться, мириться, просыпаться с ним и засыпать, это её человек, каким бы тёмным он ни был. — Ты так смотришь на меня, — наигранно, смущается Вилланель. — Ты согласна с тем, о чём я думаю? — Примерно представить себе могу, согласна. — Вот это доверие. Мысли бывают разными. — Ты так смотрела… — Я просто… Счастлива, — боясь произносить это, Ева забирается под одеяло и выключает свет, — Удивительно, как можно всё переосмыслить, просто допустив, что мы не вечны и не идеальны, что есть зло, есть плохие поступки, но с этим можно жить! — Когда я забываю о том, на что ты способна, я счастлива, потому что ты удивительно подходящий мне человек. — О, Ева, мне так сложно соответствовать. Я очень стараюсь. — Я вижу. И я понимаю, между, чем и чем ты выбираешь. — Я не подведу тебя в новом году, обещаю. — Умм, надо скрепить это поцелуем и спать, завтра сложный день. — Да, так долго лететь. — Я буду скучать по маме. — Мы слетаем, в любое время. — Я люблю тебя, Вилланель. — Я тебя люблю сильнее, Ева.