А если в доме нет моих-/
фото? Никто не парится на счёт этого.
/-Неужели никакого семейного? Кнайф задумался. Он сначала оглядел свою комнату. Нет, у него не было фото, даже с друзьями. Он не любил фотографии. Вдруг его осенило.«Точно! То фото в прихожей!»
***
Утро началось с того, что Кнайфи закидывал вещи в портфель, что-то типо какой-то канцелярии. Это всё на завтра. Сегодня он никуда не пойдёт. Мать была у себя в комнате. Привела себе какого ноунейма и довольна. Отца не дождётся. А ведь он обещал вернуться. Ну, видимо мать не дождётся. Но Кнайфу оно не надо было. Он быстро прокрался в гостиную осматривая комнату. Не особо большая, как для гостиной, посередине стоит стол, скромный, деревянный. Несколько стульев вокруг. Люстра ненадёжно прикреплена, при желании не повесишься. В любом случае, Кнайф проверять не собирался. Скромный диван, рядом старый телевизор. Серые стены, грязные, будто усыпаны пылью. И здесь лишь одно фото висит. Больше в доме фото нет. Кнайф ненавидел фотографироваться.«Это то, что мне нужно.»
Он взял один из стульев и подвинул к стене так как рост не давал дотянуться до фото без помощи. –Фотоплёнка забита чувствами, мне придётся всё удалить.–Напевал он что-то под нос. Кажется, Кнайф снова был в настроении. И с чем это связанно? Он всё же снял нужный предмет со стены. Правда, выбрал он довольно шаткий стул, хотя они особо и не различались. В итоге одна из ножек стула сломалась и Кнайф полетел на пол лишь успев вскрикнуть. Ударился больно, но обошлось без крови из носа. Он скорчился на полу держась за голову.«Ауч. И почему на такую боль я реагирую по-другому?»
Может это связанно с тем, что селфхарм, это осознанное причинение себе боли? Ты знаешь когда тебе будет больно, знаешь, когда нужно приготовиться. Однако, Кнайф смог по-быстрому привыкнуть и к этой боли. Она противная, но боль. Терпимо. Дома сжигать ничего не хотелось. Решив, что лучше всего выполнить задание за гаражами кит сунул фото в карман и вышел через дверь. Вау! У нас есть дверь, представляешь? Зажигалка. Фотография. Телефон. Включив камеру мальчишка зажёг огонь и поднёс к фото. Оно начало медленно гореть сначала прижигая лица матери, после отца, после уже и Кнайфа. Почему-то за этим было приятно наблюдать. Огонь щекотал лицо.«Гори, гори ясно, чтобы не погасло. Я стираю себя с воспоминаний нашего дома?»
Он выключил камеру и сунул телефон в карман. Продолжил наблюдать за горевшим фото, пока огонь не начал подступать к пальцам но Кнайфа это только забавляло. Ему нравилось чувствовать, как огонь слегка обжигает их. Правда, счастье его продлилось не долго. Кто-то хлопнул по плечу, от чего кит выронил кусочек себя. –Кнайф. Поговорим? –Голос знакомый. Курасан? Верно. Рыжеволосый с упрёком глядел на него, пусть не в глаза. –Ха? Эй! А ты чего не в школе? –Аналогично. Я на линейку не пошёл. Да и я обещал, что ещё пристану к тебе, верно? Ах да, Кнайф не объяснил за руки. –Отойдём? Я хочу серьёзно с тобой поговорить. –Ты и серьёзность — что-то несовместимое. –В прошлый раз наш разговор закончился тем, что ты мне в нос зарядил. Пошли. Курасан хотел взять за руку друга, но тот рефлексивно её отдёрнул. Так и шли они просто, молча. А куда и зачем? Гадать лишь оставалось. Кнайф не осмелился бы куда-то свернуть, просто отлучиться от Курасана. Казалось, будто бы он просто не имел права не идти за ним. –У меня родителей нет дома. Мы просто поговорим. –Да иди ты уже нахрен со своим «просто поговорим»! Рыжий заткнулся поняв, что от Кнайфа сейчас добра нельзя ожидать. Через какое-то время Кнайф уже сидел в чужом доме за столом перед кружкой чая пытаясь понять, как он вообще здесь оказался. –М, у меня есть твои любимые печенья, –Курасан хотел было отойти куда-то, но его перебили. –Я не голоден. –А? Да? –Он с презрением глянул на друга, –Ты никогда от них не отказывался. Неужто настолько тебе не желан этот разговор? –Ты не представляешь. И я просто не голоден. Просто отвянь уже от мен- –Покажи руки, –Он встал с места направившись к Кнайфу, подойдя в притык, оперевшись на стол, чего-то ожидал. Не сложно было понять чего. –Нет. –Закати рукава себе сам, или это сделаю я. Голос Кури звучал твёрдо, убедительно. Казалось, будто родитель бранит провинившегося. Пытается заставить ребёнка принять тот факт, что он виноват. Кит лишь опустил глаза не желая пересекаться с взглядами. Курасан казался совсем не своим. Серьёзный. –Почему ты такой серьёзный,–Он спросил не поднимая голову. Веснушчатый сделал глубокий вдох, как бы набираюсь терпения. –У меня друг себе вены режет, как думаешь, каким я должен быть? Я пытаюсь помочь. Кнайф всё ещё вздрагивал от того, как легко он об этом говорит. В принципе, ему и нечего стыдиться. Не он же вредит себе. А игроку было стыдно. Хотелось сжаться в комочек, проволиться сквозь землю, хотелось, чтобы об этом не узнали. Кит задумался, а Кура ждал. Ждал хоть какие-то действий с его стороны. –Затяни рукава. А Кнайф не реагировал. Он всё так же втыкал в пол, чистый, тёплый. Конечно кудрявый вечность ждать не собирался, а Кнайфи уже забылся, поэтому для него стало полной неожиданностью, когда его левую руку схватили и резко оттянули рукав свитера. Показались недавно сделанные порезы. –Ну? Не хочешь рассказать, почему? Ты сделал новые. Краска пришла к щекам. Это называется стыд. –Я же говорил- –Ты говорил зачем, но не почему.«Ох, да, я и не сразу заметил, что это два разных вопроса.»
–Слушай, я явно не психолог, не психотерапевт. Я – твой друг. Друзьям ведь можно доверять? –Я не хочу об этом говорить. –Сам подумай, что лучше? Попросить о помощи или продолжать причинять себе боль в надежде, что это не зайдет куда-то дальше? Тебе нужна помощь, и ты это знаешь.«Может и нужна, но мне страшно о ней просить.»
–Ну же? Я ведь сам её предлагаю. Тебе нужно лишь согласиться?–Он всё ещё сжимал руку парня иногда проводя большим пальцем по следам,–Разве есть что-то в селфхарме хорошее? Останутся следы, следы на оставшуюся жизнь, следы, за которые тебя могут презирать и сторониться. –Тоже мне, напугал.. –Мне кажется, ты мне соврал, касаемо мыслей о самоубийстве. О чём ты думаешь, Кнайф? Когда ты вообще в последний раз думал о будущем? Кем ты себя видишь в будущем? Ты не хочешь жить? –Отвянь!–Он закрыл уши не желая больше слышать ничего о суициде,–Это не твоё дело! –Кнайф. Что тебя волнует. –Отстань. –Расскажи мне, почему ты жить не хочешь? –Прекрати. –Зачем ты это сделал? Тебе плохо? –Tomete! –У тебя проблемы? –Да блять, у меня проблемы. Я не могу засыпать уже как месяц нормально, мои родители огромное время устраивали скандалы, а после один и вовсе ушёл, мне нравится причинять себе боль, я чувствую себя живым! Я чувствую, что я ещё здесь! Я чувствую, что мне больно, я избавляют от этой тоски! Всё! –Так бы и сразу. Поняв, что на эмоциях он случайно вылил всё, щёки снова окрасились в красный. –Я не.. Ну.. –Да хватит уже. Чего ты стыдишься? Ты стыдишься своих проблем? –Но ведь это не проблемы. –Интересно, на каких основаниях? –у других всё может быть гораздо хуже, а я ною по таким пустякам. –Хуже? Ну да! Конечно! У них своя жизнь, у тебя своя. Какая к черту разница? У кого-то хуже, но это не значит, что хорошо у тебя. Если тебе нужна помощь – её надо просить. А не резать руки втихаря ото всех. Он вспомнил, как несколько дней назад говорил, что не будет больше резать себя. От этого чувство стыда только росло. Кнайф – помидорка! Эх, время 7 утра, я не ложился и есть хочу. Надо спать. Спокойного мне немецкого дня! А в 14:45 на музыку.. /С-спокойного😇