«Сука, я сам в это ввязался. Я случайно. Я не знал. Меня здесь не должно было быть. Меня не должно было быть никогда. Это ошибка, нет, это ошибка. Неужели мне придётся всё это делать лишь для того, чтобы никто не пострадал? Сам это начал, сам это и заканчивай, Кнайф. В этом виновен лишь ты.»
Да лучше бы тебя и не было.
Последняя мысль отдалась эхом в голове. Было слишком много чувств, чтобы парень был в силах в словах всё объяснить. Что-то щёлкнуло в голове.«Может было бы лучше, если бы я умер. Или меня бы вовсе никогда не было. Определённо. Никогда никому не нужный, либо всем было плевать, либо я мешал другим. Они лишь испытывают ко мне отвращение. Они смотрят на меня и желают, чтобы я исчез. Чтобы не осквернял их своими прикосновениями, чтобы не резал взглядом. Чтобы не бесил лишь своим существованием. Ничтожество. Что-то настолько омерзительное, что нельзя подобрать слова.»
И задание было выполнено этой ночью. Этой ночью. Кухонным ножом. Нужна была кровь. Чтобы добиться желаемого пришлось сделать короткие порезы вдоль. Кисть в руки.«Крови хватит на большие буквы».
В ванной на стене было выведено предложение, что куратор приказал написать. Красные буквы, дрожащие руки.«Может вдоль сильнее резануть..»
Не, Кнайфи, рано. Ты лишь на тридцать третьем. Терпи. Хотелось разбить зеркало. Хотелось поднести нож к шее, ближе к сонной артерии. Хотелось резко провести по ней. Но сил больше реветь, и уж тем более держать лезвие и без того дрожащими пальцами, не было.***
–Чёрт, какой же я охуенный! Утром он вертелся перед зеркалом разглядывая части тела ещё не тронутые лезвием. Смотря на худощавое тело, разглядывая цвет глаз, синяки под ними. Он вглядывался в каждую деталь своего тела, на черты лица, в цвет волос, пытался найти зрачок в чёрных, как мои шутки, глазах. А ведь несколько часов назад, а именно два, он ныл, что не хочет жить и вообще чмо тупое. –Хочу жениться на себе. –Кна-айф!–Монолог был прерван криком с кухни,–Ты проснулся? Ты же школьник. Не опоздай, пожалуйста. Неожиданно. Голос был трезвый и мягкий. Парень глянул на изрезанные руки. В голову ударила мысль о никчёмности но думать об этом было лень.«...Одежда.»
Вспомнил, что одеваться не во что. В свитере реально переться? –...–Кнайф ещё немного порылся в шкафу,–Ну же, умоляю, хоть что-то.. Нашёл только чёрные штаны. Ну, уже что-то. –Чёрт,–Так и с голыми руками он направился на кухню докопаться до матери. Может идеи есть..–Ма-а! Он открыл дверь на кухню и застыл на месте от шока. Здесь пахло чем-то вкусным, а Елена стояла у плиты. Это такая редкая картина. –Ась?–Мать обернулась смотря на мальчишку, который от шока приоткрыл рот. Её щеки покрылись румянцем, смущённо улыбнулась,–Что-то случилось? –Я.. А-.. Я спросить хотел..–Он рассматривал блинчики стоявшие на столе и кружка чая рядом. Что-то внутри снова скрутило, но после отпустило оставив приятное ощущение и просто лёгкость,–У тебя случайно не осталось отцовских вещей? –Нет. Но я предвидела, что тебе нечего будет надеть. Глянь в моей комнате на стуле. А что с руками? Ты поранился? Только сейчас Кнайф опомнился. Он ведь совсем ничем не прикрыл руки. –Нет-нет! Всё нормально. Я.. Спасибо,–Он ушёл закрыв за собой дверь. Вау! Рубашка! Что-то слишком хорошо утро началось. Чистая, не мятая, ничего. Она казалась сокровищем в небрежных руках. Казалось чем-то из класса выше. Чем-то, с чем стоило обращаться крайне бережно. Натянув на себя чистую одежду кит повертелся у зеркала. В зеркале был не он. Это был совершенно другой человек. Стало теплее? Так казалось. Насмотревшись на себя в зеркало он наконец вышел на кухню аккуратно заглядывая сначала в проём двери лишь слегка её приоткрывая, снова боялся, что всё это ему просто померещилось и там ждёт грязное помещение и бутылка алкоголя на столе. Но нет. Женщина поставила тарелку с блинчиками на стол и села напротив. –Чего как не родной? Заходи же! От приятного голоса, не жалобного, не кричащего, парень слегка вздрогнул. Глаза испуганно бегали по помещению. Он вошёл медленно подходя к столу. –Погоди,–Кнайф сразу же остановился всё так же испуганно смотря в глаза, такие.. добрые? Может это слово больше всего подойдёт, чтобы описать. Они не желали зла мальчишке. Глубокие и спокойные,–Ты распатланный. Хах, как же ты смешно выглядишь непричёсанный, но одетый в чистое.. Она встала со стола и быстро вышла в коридор, оставив мазохиста наедине со своими мыслями. Он так и остался стоять посередине не зная, куда себя деть. Начинала охватывать паника. Но женщина скоро вернулась с расчёской и белой резинкой в руках. –Сядешь? Я буду издеваться над твоими волосами. Она казалась такой счастливой и невинной. Не имея права противоречить он сел за кухонный стол, мать сразу же наклонила слегка голову дитя назад и нежно расчёсывала непослушные волосы. Стало приятно и тепло. Долго это не продлилось. Низкий хвост на волосах длинных, как на парня. Она села напротив. –Попробуешь? Я всё утро делала. Я не особо в готовке хороша, мне даже что-то подобное приготовить сложно, поэтому не ожидай многого от этого, но я правда старалась,–Она поставила локти на стол, сложила пальцы в замочек и положила на них голову ожидая реакции. Неуверенно он свернул один такой и укусил. Просто блин, без какой-либо начинки, кусочек теста с сахаром, но в него вложили душу. Кнайф уминал кусочек души его матери. Откусил несколько раз, дальше не смог. Блины правда казались вкусными, хотя парень в последнее время почти не ел и от любой еды рвало. К горлу подступил ком. Ком отчаяния. Нет, его не тошнило сейчас. Просто глаза намокли. Просто пальцы снова задрожали. Кит ещё раз откусил и прожевал, но к губам капали слёзы. Теперь блинчики приобрели солёный вкус. Блины с начинкой из слёз. –Хей, ты чего? Они местами подгорелые.. Тебе не понравилось? Я могу дать тебе денег и ты себе сам купишь поесть, если хочешь. Кит положил недоеденный кусочек на край тарелки и прикрыл лицо тихо всхлипывая. Всё тело трясло. –Эй, ты чего?–Для матери такая реакция была неожиданной. Она не знала, что делать в такой ситуации. Встала и подошла к парню положив руки на плечи,–Я не хотела доводить тебя до слёз.. Что случилось? От руки на плече сначало немного передёрнуло, но скидывать её Кнайф не стал. Это прикосновение казалось тёплым. Это прикосновение грело. Парень залился слезами не в силах успокоится. Неужто после ночной истерики что-то ещё осталось в глазах? На мгновение почудилось, что он смеётся. Рука женщины прошлась по непослушным волосам. Она поглаживала на ним в надежде, что это хоть как-то, но поможет. И это помогало.