***
Оказалось, что уговорить Кнайфа оказалось не так сложно, он был готов на всё, лишь бы свалить из неприятного ему места. Особых проблем не доставлял. Скорее потому, что не задумывался о своих действиях, но и ничего не хотел, делал то, что скажут. Помнится, был лишь один момент когда его немного переклинило. Как раз таки 27 апреля. У Краткого были дела в Германии, где они находятся, один он поехать по некоторым причинам не мог, вот и забрал суицидника с собой. А хрену нет? Соответственно, они много катались по поездам. Поезда. Их было много. Много машин, фур. От Ханау до Франкфурта не так долго. Когда же он остался один, наедине со своими мыслями и рельсами, голова болела и руки дрожали..«Это должен был быть я. Я виновен. Я её не остановил. Это мне нужно было умереть. Я не предотвратил их смерть..»
Знаете, говорите что хотите, но пережить смерть близкого человека – довольно травмирующе. Я думаю, некоторые с этим тоже сталкивались и им легче понять это состояние. Вообще, наверное круто быть за границей. Подальше от глупых советских страх, серых однотипных домов и того маленького городка, где, казалось, ты провёл всю свою жизнь. И эти улицы так противно вспоминать. Противно вспоминать запах алкоголя и сигарет, так противно вспоминать девятую школу, так противно вспоминать каждый магазин или аптеку Измаила. И жизнь, кажется, остановилась. Закончилась. Ты ещё дышишь, но дышишь ли? Нет. Ты больше не можешь дышать. Ты забыл, как сделать вдох лёгкими, как снова видеть и моргать, ты больше не слышишь ничего. Кажется, глаза становятся влажными. Сквозь слёзы всё кажется таким размытым? Ты плачешь? Тебе больно?«Я хочу умереть.»
Поезда. Их много. Рельсы. Один из ICE не останавливался, он нёсся на следующую станцию, ведь эта была не примечательна, маленькая, для более маленьких поездов. Но через станцию лежал путь. Шаг чуть ближе. Теперь парень стоял прямо на краю вглядываясь в рельсы. Такие новые. Не то, что старые, украинские. Украинские поезда. И конечно же чай. Чай в украинских поездах. Вот, он подъезжает всё ближе, мчится на огромной скорости и сигналит, но Кнайфи не слышал. А есть ли дело мёртвому до того, что будет происходить после? После смерти. Его смерти. А ты ещё жив? Он теряет равновесие и, кажется, попытка должна быть удачной. Но рука хватает за капюшон и тянет назад. Прямо перед лицом промчался поезд. Малой смотрел на мелькающие окна ничего не понимая. –Ты охренел? Я на минуту блять отошёл! Тебе вот прямо надо что-то с собой сделать?–Рассерженный малиновый оттолкнул самоубийцу от рельс подальше,–Поговори со мной хотя бы. Я понимаю, что это всё ужасное событие и тебе хреново, я даже не могу представить, на сколько, но не уж то ты правда будешь убиваться до конца жизни? Убиваться. Вот и убьёшься, твою.. Ну, что молчишь? Краткий замолк, как к нему быстрым шагом снова подошёл тот и без слов обнял. Крепко вцепился в рубашку и прижался к груди. От такого малиновый немного растерялся и просто развёл руки пытаясь понять, что делать дальше, но в конце концов обнял в ответ. –Ну всё, всё хорошо, только не рыдай,–Крат погладил друга по волосам, после чего он отлип и быстро утёр слёзы. –Извини. –Да забей ты уже. У нас дела поважнее есть. К примеру, я без понятия, где мы. И без понятия, куда садится. Нужно расписание смотреть. И главное нужный поезд не пропустить, ведь ночь тусоваться здесь просто негде. Окей? Малой махнул в знак того, что всё ясно и оба пошли искать расписание поездов. Ох-х, немецкая система! Нихрена не понятно!