Стрекозёл

POV Никиты. Пэйшенс вдруг громко вскрикнула и схватилась за живот. Меня аж холодный пот прошиб – неужели происходит то, чего я так боялся и придётся приобретать экстремальный опыт родовспоможения? А вдруг Пэйшенс переволновалась, малыш слишком сильно толкнулся, тварюшка споткнулась - да мало ли что… Может ещё успеем доставить девушку к целителю, и ей там окажут более или менее квалифицированную помощь? С робкой надеждой я взглянул на Пэйшенс, и надежда тут же увяла. Лицо девушки исказилось от боли, обеими руками она гладила живот, а подол платья был мокрым. «Воды отошли!» - сообразил я. Значит, точно будет рожать. Здесь. Ночью. В лесу. Без всяких лекарств и с тремя идиотами в качестве помощи. Жесть. Я робко покосился на Имреха, но тот был не в меньшем ужасе, чем я – то есть ничего о приёме родов у человеческих женщин он явно не знал вообще. Кто его знают – может, женщины ан’гро вообще икру мечут? Про Еноха я вообще молчу – парень старался слиться с окружающей действительностью, явно не зная, как поступать дальше. В общем, понятно. Вряд ли он вообще осведомлён об особенностях женской анатомии и хоть раз видел женщину без одежды… Вот же бля… То есть, остаюсь бесстрашный я с чисто теоретическими знаниями и анамнезом в виде бабушки-начмеда роддома №6 имени Снегирёва. Между тем, Пэйшенс громко вскрикнула и жалобно произнесла: - Ой, кажется, начинается… Так… Значит стоять некогда… Я торопливо вытащил из узелка Пэйшенс многострадальную шаль, расстелил ей прямо на поляночке и осторожно уложил девушку туда. Потом рявкнул Имреху: - Что застыл! Беги, не стой столбом, ищи своих Стражей и целителя! А я попытаюсь справиться! Имрех понятливо кивнул, развернулся и исчез со скоростью истребителя Су-27 из поля зрения американского «Фантома». Енох торопливо спешился и подошёл ко мне. Похоже, командный тон побуждал его к немедленным действиям, но помощник из него явно никакой. Ладно, посмотрим, что делать. Да, и руки мне помыть не мешает, только вот, как? Ни ручейка, ни озерца, ни даже банальной лужи я поблизости не наблюдаю, посылать за водой Еноха в незнакомом лесу – как бы ещё и его искать не пришлось… Ладно, попробуем так… Я свёл ладони и с удовлетворением отметил, как их покрывает уже знакомое синеватое пламя. Будем надеяться, что это какая-никакая, а дезинфекция. Господибожетымой… На долю секунды я представил себе возможные последствия – если ребёнок пойдёт ножками… если обовьётся пуповиной… если у Пэйшенс начнётся кровотечение… Однозначно, пиздец. Но не будем о грустном – дитё Пэйшенс явно оказалось нетерпеливым и жаждало познакомиться с этим прекрасным миром. Поэтому я велел Еноху сесть рядом с Пэйшенс и дать ей руку, в которую бедняга тут же вцепилась. А я тем временем осторожно поднял подол её платья, оголив живот, и потрогал его, убедившись, что время от времени он напрягается, словно готовясь вытолкнуть что-то из себя. Кажется, это называется схватки… И для родов головка младенца должна оказаться в малом тазу… Вот знать бы ещё, как это понять. Но делать было нечего, назвался груздем, полезай в кузов, тем более что промежутки между волнами схваток становились всё короче. Таак, попробуем… Я осторожно ввёл пальцы туда, откуда должен был появиться ребёнок, и вроде бы что-то почувствовал… Надеюсь, что я не ошибаюсь, и это действительно головка… Потому что, если что-то пойдёт не так – лучше уж сразу вешаться. Пэйшенс изогнулась, дико закричала, вцепившись в руку Еноха с такой силой, что назавтра наверняка будут синяки… Похоже, что-то начинает показываться… Ещё схватка, ещё… Нет, не получается. Если так пойдёт и дальше – Пэйшенс только измучается, а ребёнок погибнет. И когда началась следующая схватка, я громко крикнул: - Тужься! Давай, сильнее!!! Ещё!!! Пэйшенс из последних сил напряглась, и в родовых путях… ой, мамочка… показалась головка младенца… ещё усилие, и это нечто выскользнуло из тела Пэйшенс прямо мне на подставленные руки. Кажется… кажется всё… Младенец шевелился довольно активно, и измученная Пэйшенс слабо прошептала: - За ноги его возьми… и по попке шлёпни… На автомате я так и сделал, и весь лес огласил негодующий мяукающий вопль: - Уяяяя!!!! Во всяком случае с лёгкими у этого… нет у этой… шмулечки явно всё в порядке. А вот с гигиеной не очень… Никогда не думал, что роды – настолько грязный процесс. Малышка была перемазана в крови и какой-то слизи, ноги Пэйшенс и мои руки – тоже. Да ещё и пуповина, продолжавшая тянуться из тела Пэйшенс, оптимизма не добавляла. Хотя… Ещё же послед должен родиться… Ага, точно. А пуповину нужно перевязать в двух местах, а потом перерезать… Спасибо бабушкиным справочникам – хоть это я помню. Поэтому я вновь вызвал своё пламя, изо всех сил внушая себе, что оно должно очистить, а не навредить. Пламя окутало мои руки вместе с малышкой, которая тут же стала чистенькой, как с рекламы. Пуповину я перерезал ножиком, который, смущаясь, протянул мне Енох, не забыв перевязать её в двух местах тряпочками, нашедшимися в узелке Пэйшенс. Нашлась там и пара пелёнок, и тёплое одеяльце, и несколько мягких тряпочек на подгузники. Похоже, в предках Пэйшенс действительно были пуритане, отличавшиеся хозяйственностью и предусмотрительностью. Я не особо умело завернул малышку в пелёнку и протянул Еноху, поскольку тело Пэйшенс вновь напряглось, и из него с глухим чавканьем вышел послед. Вроде, теперь всё… Я снова вызвал пламя, машинально отметив, что с каждым разом это получается всё легче и легче, и постарался обеззаразить родовые пути. Насколько я знал из бабушкиных книг, в прежние времена большая часть родивших женщин погибала от элементарной антисанитарии. Надеюсь, что моё пламя в этом смысле поможет Пэйшенс. И тут за спиной у меня раздался треск веток, и знакомый голос Имреха завопил: - Здесь они, целительница Ни-Хэ! Ой… А никак всё уже! И на поляночке появились новые действующие лица. Невысокого роста худенькая женщина с четырьмя руками, явно принадлежащая к расе киндэров, здоровенный, ещё выше и крепче меня, шмуль с темно-фиолетовой, словно баклажан, кожей, и – нежданчик – огненно-рыжими волосами с белыми вкраплениями. Рыжий он был везде, белые крапушки выглядели как неумелое мелирование, так что я невольно улыбнулся. Третьим в компании был ещё один ан’гро, выглядевший примерно так же, как Имрех, только одетый в мягкие кожаные штаны и замшевую безрукавку с бахромой - прямо индеец какой-то. Довершали образ две белоснежные косы, в кончики которых были вплетены пестрые пёрышки. Привет Гойко Митичу*. Целительница тут же бросилась к Пэйшенс, немедленно осмотрела ребёнка и удовлетворённо покачала головой, громко заявив, что девочке, дескать, повезло, ей попался на жизненном пути не совсем криворукий шмуль, и дитё на диво здоровое. Потом тщательного осмотра удостоилась сама молодая мамочка, тут уж мы все деликатно отвернулись, целительница чем-то звякала, что-то булькало, потом целительница заявила: - Молодец, шмуль! Для этой обстановки и полного отсутствия подручных средств роды прошли почти идеально. Теперь нужно девочку с малышкой к нам доставить, но это уж моя забота… И целительница залихватски свистнула в два пальца на весь лес. Я ожидал какой-нибудь местной Сивки-бурки, но дело оказалось куда прозаичнее. На поляну вылетел и замер сантиметрах в двадцати над поверхностью земли… вот убиться мне веником, если вру… довольно большой коврик с каким-то восточным узором по краям. Я неприлично заржал, а целительница обиженно заявила: - Сама понимаю, что старьё, но ведь работает идеально! И грузоподъемность высокая… Садись, милая, не бойся… С нашей помощью уставшую удивляться и переживать Пэйшенс удалось усадить вместе с малышкой на коврик, подальше от краёв, целительница уселась впереди и заявила: - Эй, малый! Давай, садись тоже! Ты, вон, еле на ногах держишься! Я понял, что обращается она к Еноху, который, после того, как у него забрали малышку, явно стушевался и попытался слиться с фоном. Не тут-то было. Активная целительница намётанным глазом разглядела в нём ещё одну потенциальную жертву и явно жаждала приступить к исцелению. Енох попробовал было сопротивляться, но я подошёл к нему, и мягко сказал: - Не бойся! Всё будет хорошо, тебе помогут… Мальчишка испуганно кивнул и полез на коврик. Уж не знаю почему, но меня он слушается. Когда он устроился поудобнее, целительница свистнула ещё раз, коврик плавно взмыл повыше и отправился, надо полагать, в жилище Стражей. Вот теперь всё в порядке. Я повернулся к шмулю и ан’гро, чтобы спросить, что нам делать дальше, но внезапно у меня перед глазами всё поплыло, и я пошатнулся, чуть было не запутавшись в собственных копытах. Незнакомый шмуль ловко подхватил меня и успокоительно прогудел: - Переволновался… бывает… давайте-ка к дому. Блин, это меня только что за задницу потискали или мне показалось??? POV Еноха. Я люблю ездить на когане – эти плавные лёгкие прыжки, свист ветра в ушах… Кажется, что жизнь это что-то стоящее. Но как же редко мне выпадает подобное счастье… Случаи, когда мне позволялось покидать крепость Ордена, можно пересчитать по пальцам – хватит и одной руки. Зачем на этот раз брат Иезекиль взял меня с собой – я не знаю, а спросить не решаюсь. Просто наслаждаюсь этим ощущением полета настолько, насколько может наслаждаться такая жалкая тварь, как я. Длится это долго – в условном месте мы встречаем святых братьев, называемых Ищейками, и продолжаем путь. Из разговоров братьев я понимаю, что мы действительно преследуем шмуля, похитившего блудницу в одной из приграничных деревень и напугавшего крестьян, преследовавших приблудного ан’гро, ради святого дела подвергнуть нелюдя казни. Мне жаль преследуемых. Я слишком хорошо знаю, чем это может закончиться для них. Ведь эта шкатулка с порошком – она у брата Иезекиля не первая. Несколько лет назад порошок уже заканчивался, но тогда Ищейки сумели выследить и притащить в замок совсем молодого неопытного шмуля. Как только они не издевались над ним… а когда несчастный испустил дух в страшных мучениях, брат Джебадайя забрал тело и всю следующую ночь в подвале отвратительно воняло горелым мясом и палёным рогом. Зато наутро запас порошка в шкатулке брата Иезекиля существенно пополнился. Я не хочу больше видеть такое, и, если им удастся схватить этого шмуля, я перережу ему горло. Это будет безболезненно и быстро, а если святые братья разозлятся настолько, что убьют меня после этого – я буду только рад. А может быть, им всё-таки не удастся догнать его? Я так надеюсь на это, что забываю о том, как болит моё собственное тело. Но моим надеждам сбыться не суждено – Ищейки начинают нагонять беглецов, окружать их, и я вижу, как шмуль опускает на землю девушку, которую несёт на руках. Неужели решил сдаться? Нет, похоже, он только отвлекал внимание братьев от девушки и ан’гро, отвлекал своей странной пляской и завораживающими непонятными словами. Какой же он красивый… сильный… свободный… А когда ан’гро скрывается с девушкой, Братьев покидает странное оцепенение и они атакуют. И тут… Тут шмуль одним гигантским, потрясающе ловким прыжком приземляется за моей спиной, сдавливает шею, кричит непонятное: - Давай, рули к лесу! Башку снесу! Мой коган неожиданно взвизгивает, делает несколько гигантских прыжков, и мы оказываемся в Приграничном лесу. И я вдруг понимаю, что моя жизнь необратимо меняется. И хуже точно уже не будет, потому что жить так, как я жил… хуже уже некуда. *Гойко Митич - немецкий актёр сербского происхождения, снимавшийся в многочисленных фильмах "Индейской серии" киностудии ДЕФА(ГДР) в 60-70-х гг XX века.