Стрекозёл

POV Еноха. Никтай осторожно, даже ласково отстранил меня и странным деревянным тоном сказал Амрите: - Мне. Нужно. Побыть. Одному. А потом развернулся и вышел из домика, хлопнув дверью. А я опустился на скамью. Мне было плохо, так плохо, словно вокруг исчез воздух, и стало совсем нечем дышать. За прошедшие два дня моя жизнь изменилась так стремительно, в ней произошло столько всего, сколько не случилось за предыдущие годы… А ещё мне казалось, что я наконец-то встретил того, кто будет со мной всегда. Я не умею ещё понимать, чего хочу, а чего не хочу, я ужасно боюсь лишений и боли и я… я нуждаюсь в одобрении. Бабушка Амрита ошиблась. Я совсем не великий герой. Я не тот маг, который нужен, чтобы избавиться от Господина. Я просто трус и слабак, а тот единственный, кто мне необходим, не хочет видеть меня. Не хочет. Конечно, не хочет – не зря ведь он разозлился так, когда бабушка Амрита сказала, что он – мой Иньче. А мне всё равно – Иньче он или нет. Я без него не могу. Мне без него никак. Вот такой я гад – я даже не думаю о том, чего хочет Никтай. Мне важно быть рядом с ним. Я его… я его люблю? Братья так долго твердили мне, что подобная любовь – грех, но здесь, в Запретных Долинах, всё по-другому – взять вон хоть Рарая и Кемеха – они пара, они Истинные, и никого это не удивляет и не возмущает. А может быть, это не любовь? Может быть, это та странная связь, которая существует между Иньче? Плевать. Главное – что я без него не могу. Я не сразу понял, отчего перед глазами всё расплывается, и, с удивлением дотронувшись до лица, ощутил на щеке влагу. Я плачу? Странно, но даже у святых Братьев я не плакал никогда – мог орать от боли, молить о пощаде или терпеть, стиснув зубы. Но я не плакал, просто потому, что не было слёз. А сейчас они появились. Какой же я жалкий и слабый. Герой… Тряпка половая. Неужели Амрита не видит, насколько я ничтожен и жалок? Бабушка присаживается рядом, обнимает меня, гладит по голове и шепчет: - Всё хорошо. Он вернётся. Не может не вернуться. Он уже понимает, что не сможет без тебя. - Он злится на меня. Я слабый. Глупый. Жалкий. Я не нужен ему. Совсем. Ему сломали жизнь, он не сможет жить, как все шмули… Это моя вина. - Неправда. Твоей вины тут нет – и за него, и за тебя всё уже было решено. Не тобой, не мной – Высшими Силами. У них свои планы, милый, нам недоступные. И если вы единственные, кто сможет отправить Господина в небытие – вам это и делать. Ах, малыш, малыш… Как же я не хотела для тебя такого… Правду говорят – бойтесь исполнения собственных желаний. - Но какой из меня герой, Амрита? Я ничего не знаю и всего боюсь… - Неправда. Ты смелый. Ты сильный. Иначе бы просто не выжил в том аду, который устроили тебе Святые Братья. И не бойся, никто не пошлёт вас воевать с Господином прямо сейчас. У нас ещё есть время. Немного, но есть. Ты будешь учиться. Ты обретешь силу и уверенность в себе. И Никтай будет рядом с тобой. Мне становится легче. Если Никтай будет рядом – я готов на всё. Я пристраиваю голову бабушке на колени, она продолжает гладить меня по волосам, и я прошу: - Расскажи мне о моём отце. Можно? - Конечно, - отвечает Амрита, - слушай… POV Никиты. Пробуждение было ужасным. Давно я так не нажирался. Голова жутко болела, глаза превратились в две щёлочки, никак не желавшие открываться, во рту нагадила целая кошачья стая и, самое главное, предыдущий вечер вспоминался как-то отрывочно… … Вот мы с Нелепой Смертью исполняем «Владимирский централ», по пути допивая её жуткое пойло… …Вот Нелепая Смерть кается и просит прощения, умильно заглядывая мне в глаза своими пустыми глазницами и твердя: «Молодой он совсем, глупый… вот и попался на эту удочку. Ну как не порадеть заради друга? Ты уж прости меня, Никитушка, что такая хуйня неебическая приключилась… Кранты без вас этому миру, натуральные кранты…» Я мрачно киваю, и Смерть достаёт из ниоткуда ещё одну бутылочку… потом ещё… …Вот я пытаюсь объяснить Нелепой Смерти, что такое стриптиз, и даже демонстрирую некоторые па, выбрав в качестве шеста тонкое деревце. Смерть в полном восторге, стриптиз улётный, только деревце почему-то ломается, и я сажусь отдыхать. Тут появляется ещё одна бутылочка, и Смерть достаёт откуда-то два небольших стаканчика и шарик. Я сразу же активизируюсь и предлагаю сыграть на желание, а потом Смерть пытается угадать, под каким из стаканчиков спрятан шарик. Не угадала ни разу – откуда ж ей бедной знать, что такие фокусы я чуть ли не с детства выучил. Ага-ага. В перерывах между занятиями языками и гимнастикой я водился с одной не слишком хорошей компанией, главным в которой был парень, дядя которого в годы перестройки проворачивал именно такие фокусы. Картишки, напёрстки, «кручу, верчу, обмануть хочу…» Вот и передал племяннику науку, а тот соответственно нам – поделился с друганами, так сказать. Так что у Смерти не было шансов даже против меня пьяного. И я у неё выиграл… Ой-ой-ой… Вспомнить бы ещё, что. Все эти мысли прокручиваются у меня в голове медленно и тяжело, как блохи, подкованные Левшой. Надо бы глаза открыть… Ой, стыдоба… Нужно вернуться к стражам – ведь Енох наверняка расстроился – подумал, бедолага, что я так разозлился на него… Ой, только как бы глазоньки открыть, на белый свет взглянуть… Чтоб я ещё раз со Смертью пил – да ни в жизнь! И тут страдающий я услышал: - Вставай уж, пьянчужка! Вот все вы, мужики одинаковы – чуть проблемы начинаются – сразу нажраться надо вусмерть. Эх… Задать бы тебе горячих по заднице, да только поздно уже… Да и наши волнуются. Вставай, говорю. - Тыыы… хто? – попытался изобразить я подобие конструктивного диалога. - Смерть твоя! – злобно отозвалась оппонентка. Во всяком случае, мне хотелось бы думать, что это женщина, уж больно голосок приятный… и знакомый… - Как? Ещё одна? – искренне удивился я. Ответом мне было громкое топанье, сердитое фырканье, треск и… И прямо на мою бедную головушку пролился водопад! Я невольно взвыл, глаза открылись сами собой, и я узрел стоявшую рядом и ехидно ухмылявшуюся Малакку с ведром в руке. - Ты… эта… чего? – на этот раз фраза сложилась быстрее, а шмуля, поправив яркую юбочку, любовно погладила ведро и объяснила: - Я вообще-то кыргыров к обеду собралась набрать. Как знала, что пригодится. Повторить? - Не-не-не, - отозвался мокрый обтекающий я. В голове действительно кое-что стало проясняться, но тошнота не проходила. Я попытался встать, зашарил руками по мху и наткнулся на маленький пузатенький кувшинчик. Неужели Смерть позаботилась? Я поднёс кувшинчик к глазам и разобрал на нём надпись: «Желание №1. Универсальное средство от похмелья». Ага, значит не так уж я вчера накеросинился, раз такое сумел загадать. Рискнуть стоит. Тем более, что шмуля, судя по сдвинутым бровям и роющему землю правому копытцу лечить меня не собиралась категорически – лучше и не просить. Поэтому я вытащил пробку, которой был заткнут кувшинчик, и принюхался. Пахло пряными горьковатыми травами – странно, но не противно. Я мысленно перекрестился и сделал два больших глотка, выхлебав почти половину кувшинчика. И тут похмелье исчезло. Сразу. Напрочь. Исчезла тошнота, рассосалась перед глазами муть, куда-то подевались противный привкус во рту и головная боль. Я вмиг почувствовал себя здоровым и полным сил. Ничего себе, средство! Да знай я его рецепт в нашем мире – озолотился бы. Я вскочил на ноги и спросил Малакку: - Енох… Он очень расстроился? - А ты как думаешь? Удрал куда-то, дитё напугал, всю ночь шлялся где-то, половину зверья в лесу распугал… И этот непутёвый шмуль, позор шмульского рода – Иньче? - Я не просил… - глухо отозвался я. Стало вдруг невероятно обидно, что все окружающие восприняли моё назначение на должность главного помощника спасителя мира на удивление легко. Словно это само собой разумелось. Но Малакка вдруг сменила гнев на милость, подошла ко мне и ласково сказала: - Никтай… Я понимаю, что тебе плохо. Тебя поставили перед фактом и лишили права выбора. Но ты сильный, здоровый и взрослый мужчина. А он ещё мальчик. Ему куда хуже, чем тебе. Без твоей поддержки он не справится, понимаешь? Всё равно полезет в пекло и погибнет. Ты ему необходим. Без тебя у него нет шансов. - А со мной? – мрачно спросил я. - Есть, но… - нахмурилась шмуля и замолчала. - Договаривай, - потребовал я. Я прекрасно помнил, что Малакка предсказательница. Шмуля вздохнула, но всё-таки закончила: - Вы победите Господина, если будете вдвоём – это я вижу чётко. Но вы можете не пережить свою победу. - То есть, фактически мы – смертники? – уточнил я. Шмуля только кивнула. - Амрита знает? Шмуля не произнесла ни слова, но как-то отвела взгляд в сторону. Знает – понял я. Всё знает. Но как же так? Ладно, я ей никто и звать некем, но Енох… Он же внук её! Неужели ей совсем наплевать на это? - Не вини её, - быстро произнесла шмуля, - она и так переживает. Именно поэтому она так хочет, чтобы ты был с Енохом. В этом случае у вас есть шанс победить и остаться в живых. У него одного шансов нет. Я молча кивнул. Нет, Демиург этого мира – редкостный гад. Так играть чужими жизнями. Амрита всё-таки троих сыновей потеряла… Теперь ещё и внука? Вот уж шиш! Раз уж я – этот самый Иньче, то придётся брать славное дело спасения мира и Еноха в свои руки. И не жалуйтесь потом. Сами напросились! Я решительно заявил Малакке: - Давай ближе к дому! В какую сторону идти? Шмуля прыснула: - Ну ты даёшь! Даже не помнишь, как сюда добежал? Надо же так напиться, и как только собутыльника нашёл в этой чащобе. С кем пил-то? - Со Смертью, - совершенно честно сообщил я. Малакка ничуть не удивилась. - Хорошее знакомство. Полезное. Ладно, пойдём, наберём всё-таки кыргыров к обеду, а там я короткую дорогу знаю. Часа через два дома будем. А то больно уж Енох переживает. Ровно через два часа, набрав полное ведро кыргыров – как я понял, эти жёлтенькие шарики с рожками, внешне похожие на противолодочные мины, были в этом мире чем-то вроде наших грибов – мы уже подбегали к дому Лесных Стражей. А там нас поджидал очередной сюрприз.