Стрекозёл

POV Никиты. Ровно через два часа, набрав полное ведро кыргыров – как я понял, эти жёлтенькие шарики с рожками, внешне похожие на противолодочные мины, были в этом мире чем-то вроде наших грибов – мы уже подбегали к дому Лесных Стражей. А там нас уже поджидал очередной сюрприз. Точнее, сюрпризов было два. Во-первых, в лесном домике царил весёлый бардак, поскольку забирать Пэйшенс приехала целая делегация от родни Талгая. Матушка Талгая - Ренакка, его почтенный родитель Насай, бабушка, мать Насая Иникка, а так же три его малолетние сестрёнки – та, что постарше - Карика, и младшенькие близняшки Тика и Зика. А такое количество шмульских женщин – просто катастрофа. Это я понял с первого взгляда. И если женская часть Лесных Стражей как-то справлялась с этим стихийным бедствием, то мужики меланхолично посиживали в беседке за кувшинчиком чего-то крепкого, прихватив с собой папу Насая, который явно радовался подобному времяпровождению и старательно делал вид, что не замечает пылающих взоров, которые время от времени кидала в сторону беседки его достопочтенная супруга. Что же касается женской части, то они с упоением перемывали косточки общим столичным знакомым, перемежая это восхищёнными филиппиками по поводу Пэйшенс, маленькой Таленики и моего достойного и героического поведения во время появления малышки на свет. Короче, как я понял, все были искренне рады такому прибавлению в семействе, и только папа Насай тихонько вздыхал. Скорее всего, ему хотелось внука, но он своих мыслей не озвучивал. Я его понимал. Такое количество женщин явно стоило разбавить. Так что мы застали веселье в самом разгаре. У забора мерно хрупали какое-то зерно стреноженные коганы, три мелких шмулечки выковыривали из будки несчастную Бахбу, а она упиралась всеми шестью лапами, но ни скалиться, ни фыркать не осмеливалась, а из беседки уже начали нестись нестройные местные напевы: В Последней битве у горы сошлись войска на поле брани Анна-ри-на, анна-ри-на, Когда сошлись войска… В Последней битве у горы все знали – многих нас не станет Анна-ри-на, анна-ри-на, Но цель была близка… В Последней битве у горы едва мы все не потеряли Анна-ри-на, анна-ри-на, Но победить смогли… В Последней битве у горы своих мы мёртвых посчитали Анна-ри-на, анна-ри-на, И слово изрекли… Что там за слово было изречено и с какой целью – дослушать уже не удалось, ибо, когда мы с Малаккой нарисовались в воротах, к нам бросились все. Я чуть было не струсил и не удрал куда-нибудь на дерево повыше, но всё-таки справился с собой, перезнакомился со всей роднёй и выслушал в свой адрес ворох комплиментов. А когда папа-шмуль узнал, что у меня в данный момент нет Клана, то его глаза хищно заискрились, и он заявил, что если мне понадобится найти подходящий Клан, то я не должен ничего искать, а должен обратиться прямо к нему, иначе он обидится. Кажется, папа Насай холил и лелеял хрупкую надежду увеличения мужской части Клана уже давно. Я вежливо поблагодарил за оказанную честь и сказал, что непременно обращусь к нему за этим, если будет в том необходимость. Потом семейка стала собираться в обратный путь – как оказалось, Пэйшенс наотрез отказалась уезжать, не попрощавшись со мной, поэтому всё уже было готово, малышка уложена в новенькую люльку, которую бережно закрепили на спине когана, на которого должна была усесться Пэйшенс. Править коганом собиралась бабушка, и возражать ей никто не стал – уж очень крепкой и решительной выглядела эта дама, которую язык бы не повернулся назвать престарелой, хоть и была она совершенно седая. Зато движения, походка и глаза у неё были на удивление молодыми. Да и вид соответствующий – длинная кожаная жилетка с заклёпками, напоминавшая прикид байкера, кожаная шапочка с нашитыми на неё бусинами и трубка в зубах. Дымиться она, правда, не дымилась, но вид у Иникки был настолько суровый, что хотелось вытянуться во фрунт и отдать честь. Я простился с Пэйшенс, поцеловал в лобик малышку Таленику, перед тем, как её уложили в люльку, получил кучу объятий и поцелуев от новой родни Пэйшенс, и наконец-то все расселись по коганам, дабы отбыть восвояси. Женщины Стражей долго махали вслед уезжающим, мужчины тоже присоединились к ним чуть погодя, но походка у них стала немного неловкой, а речь – подозрительно замедленной. Это что ж они там пили? Но проверять я не стал, похоже, тяга к спиртному была утрачена на долгое время. Когда шмульское семейство окончательно скрылось в лесу, я вдруг понял, что меня тревожит. Я нигде не увидел Еноха. Что-то случилось? Что с ним? Когда я спросил об этом Амриту, она сердито ответила: - Енох спит. Я дала ему успокоительное зелье. Если бы ты был рядом, он смог бы справиться со своим… волнением, а так… пришлось помогать, как могу. - Да что случилось-то? – вырвалось у возмущённого меня, а в голове стали медленно возникать мысли, по поводу того, кто мог обидеть Еноха. Кто? Убью! Душу выну! - Успокойся, Никтай, - мягко сказала Йо-Ни, - явился тут гость дорогой ни свет, ни заря, не званый, не прошеный… И как только лес его пропустил? - Кто явился? – очень спокойно спросил я, с трудом рассеивая начавшую возникать перед глазами красноватую муть. - Один из святых Братьев, преследовавших вас. Иезекиль, - мрачно отозвалась Амрита. Кто-кто? Нет, Енох не особо распространялся об издевательствах святых Братьев, но это имя я от него слышал, и сделал вывод, что более гнусная сволочь вряд ли рождалась под этим небом. - Мы его в амбаре заперли и заклятие наложили, - сказала Йо-Ни, - а то Рарай всё порывался на тряпочки его порвать. - Что ж не дали? – сурово поинтересовался я. – Тряпочки – вещь нужная, в хозяйстве всегда пригодятся. Это из-за него Енох так расстроился? Где амбар? Сам порву. Лично. - Успокойся, Никтай, - мягко сказала Амрита, - Енох спит, а когда проснётся – ему будет гораздо лучше. А вот святой брат к нам чуть не на коленях приполз, умоляя спасти его жалкую, никчемную жизнь. Растения… Они высосали из него много жизненных сил. Если бы не это – он бы ещё с полгода протянул. А так… он стремительно стареет, если что – пару дней протянет не больше. Потом умрёт. - И пусть подыхает, - злобно прошипел я, - лично ему яму вырою и камешком сверху придавлю, чтоб не выкарабкался. - Вот-вот, и я о том же, - вставил свои пять копеек Рарай, - незачем ему дальше жить, ой незачем… Он же на порошке сидел, как минимум полтора десятка шмулей ради этого погубил… Я сначала не врубился, что за порошок имеет в виду Рарай, а потом понял… Целебный порошок, позволяющий продлить жизнь. Его делают из рогов, ушей и половых органов шмулей. Понятное дело, такого шмули не переживают и погибают. Действительно, редкая сволочь. - Понимаете, парни, я бы тоже рада сделать это, но пока никак нельзя. Он обещает в обмен на исцеление сведения о Талгае.. и о том, что хранит Господин в Сторожевых башнях крепостей Ордена. Так что стоит попробовать его исцелить. Закопать всегда успеем, - подвела итог Амрита. М-дя… Чем дальше в лес, тем толще партизаны… - А кто его исцелять будет? - поинтересовался я. Взгляды всех немедленно сошлись в одной точке. Где-то в районе моей переносицы. - Чтооо? – вознегодовал я. – Он над Енохом издевался, а я его исцелять должен? Да ни за что! - Послушай, - вздохнула Амрита, - из нас всех вернуть ему молодость сможете только Рарай и ты. Рарай уже пробовал. У него не получается – брат Иезекиль вызывает у него настолько сильную ненависть и омерзение, что магия Рарая просто не работает. - А я так его нежно люблю! – огрызнулся я. - Нет, - спокойно и терпеливо отозвалась Амрита, - но ты владеешь собой лучше, чем Рарай. У тебя получится. Неужели ты не хочешь спасти отца ребёнка Пэйшенс? - Хочу, - мрачно ответил я, - но дело ведь не только в этом, правда, Амрита? - Правда, - отозвалась Амрита, - давно уже ходят упорные слухи, что святые Братья и Господин готовят нечто смертоносное для четырёх рас. И теперь мы можем получить из первых уст информацию об этом и уничтожить всё, пока не началась кровавая бойня. - А как же невмешательство в дела Господина? Неужели ты сможешь нарушить клятву? - Я смогу придумать, как её обойти. К тому же, думаю, что Демиург не будет нам мешать. Если Братья и в самом деле совершают там нечто запрещённое – это освободит его и магов от любой клятвы. - Ладно, - нехотя поинтересовался я, - где тот амбар? Посмотрим на гостя дорогого.