Стрекозёл

POV Никиты. - Ладно, - нехотя поинтересовался я, - где тот амбар? Посмотрим на гостя дорогого. Если честно, то желание порвать брата Иезекиля на тряпочки никуда не делось. Но я решил – если этот гад и вправду знает что-то о Талгае и об опасности Запретным Долинам – я его исцелю. Только вот не факт, что ему это исцеление понравится. Тем временем Малакка тихонечко подобралась ко мне со спины и прошептала: - Исцеляй эту гадину, не переживай… Есть у меня одна задумочка. Точнее у нас с Йо-Ни. Я тут вспомнил, что Йо-Ни – Творец Заклятий, и немного успокоился. Думаю, что Малакка тоже бесится при мысли об уничтоженных Иезекилем сородичах, но владеет собой лучше, чем Рарай. И, насколько я знаю женщин, мстя её может быть коварна и замысловата. Что ж, это меня устраивает. Поэтому я с абсолютно спокойным лицом отправился вместе с Амритой, Малаккой и Сардаром в тот самый амбар – неприметное серенькое бревенчатое зданьице, притулившееся в углу у забора. То, что амбар стоял не на фундаменте, а на вбитых в землю сваях, придавало ему некоторое сходство с избушкой на курьих ножках. - А сваи-то зачем? – удивился я этому архитектурному изыску. Малакка только плечами пожала: - А мы и не знаем толком. Это зданьице единственное уцелевшее в этом лесу от времён до прихода паганусов в этот мир. Тут раньше киндэры жили, после Последней битвы лес стал Приграничным и они ушли вглубь Запретных Долин. У Ни-Хэ с Йо-Ни надо спросить – может, они знают. Ага, спросишь у них. Целительница быстренько исчезла под предлогом посмотреть, как там Енох, и заварить травки-муравки, явно не желая лишний раз видеть святого Брата, Йо-Ни пару раз обменялась с Малаккой загадочными взглядами и просто растворилась, ничем своё исчезновение не объяснив, и прихватив с собой Рарая с Кемехом. М-да. Будь я на месте брата Иезекиля - предпочёл бы самоубиться. Но тот, видимо, слишком любил жизнь во всех её проявлениях. Тем временем мы забрались в амбар по приставной лесенке, внутри было темно и пахло какими-то травами, а когда Сардар сотворил небольшой, но яркий светящийся шарик, я понял, почему. С жердей, прибитых под потолком, свисали пучки разнообразных сушёных трав, в углах теснились аккуратные плетёные короба с какими-то странного вида сушёными же плодами и лепестками цветов. Видно, это были стратегические запасы трав, собранные Ни-Хэ на случай… уж не знаю чего. Зелий из этого можно было наварить на целый полк солдат, не меньше. В центре крышу амбара подпирал столб, и вот к этому самому столбу и был сейчас привязан человек, одетый в изодранную рясу, очень похожую на ту, что была на Енохе. Человек был невозможно стар. Лысую макушку обрамляли жиденькие желтовато-седые волосёнки, лицо – одутловато-бледное, с отвисшими, как у бульдога, брылами, казалось, явно отражало все пороки его владельца. Бледный тонкий рот, маленькие глазки с острым колючим взглядом… Да уж… И эта бледная немочь мучила Еноха? Вот же гадость… Да его соплёй перешибить можно. На моём лице выразилось такое отвращение, что Амрита строго сказала мне: - Возьми себя в руки, Никтай. Представь, ещё пару суток назад это был достаточно молодой и полный сил мужчина. Охранное заклятие разрушило эти чары, и теперь он стремительно стареет. - Ты права, - раздался шамкающий старческий голос, - у меня всё меньше сил. И если ты не поторопишься, то ещё один шмуль может погибнуть, а потом и вы все, гадкие, развратные нелюди! - Да уж, - вырвалось у меня, - да он только что ядом не плюётся! И такого исцелять? Да пусть сдохнет, только из амбара его вытащите – провоняет всё своей тухлятиной! - Эй, эй, погоди! – тут же забеспокоился старик, уловив, что я – его последний шанс, - погоди, шмуль! Разве ведьма не сказала тебе, что я могу обменять на свою жизнь ценные для вас сведения? Я всё скажу, всё… Только исцели меня, ты можешь, я знаю! Я не хочу умирать… Даже голос старика изменился – из снисходительно-хамского он стал отвратительно-заискивающим. Нет, блядь, этот индивидуум бесил меня всё сильнее и сильнее. - Можешь сказать – говори, а не торгуйся! – рыкнул я, показав клыки, так что старик отшатнулся. Но возражать не перестал: - Нет, нет уж! Я вам всё расскажу, а ты обманешь! Не будешь исцелять. Сначала исцели меня и дай клятву, что уйду из вашего леса живым и здоровым, а уж потом я всё расскажу, всё-всё, клянусь! Я глянул на Амриту, она медленно кивнула и я, задавив на корню поднимавшееся из глотки рычание, почти спокойно сказал: - Хорошо. Я тебя исцелю. Но если ты не расскажешь всего, что знаешь – порву на лоскутки самолично. Даже Малакку с Рараем звать не буду – сам справлюсь. Старик торопливо закивал и я, ещё раз мрачно взглянув на Амриту, подошёл к нему и холодно сказал, обращаясь к Сардару: - Не факт, что у меня на него встанет. Старик испуганно спросил: - Ты о чём сейчас, шмуль? Сардар, в глазах которого запрыгали черти, ответил Иезекилю вместо меня: - А ты что, не в курсе, как шмули лечат? Смотри, если он не кончит – никто тебя исцелить не сможет. - Он что… хочет меня…меня? – истерично взвизгнул старик и побагровел так, что я всерьёз испугался, что его хватит инфаркт. Само собой, насиловать его я не собирался – вот ещё, но вот поиздеваться над мучителем Еноха тянуло с непреодолимой силой. Поэтому я продолжил жестокую игру: - Я? Хочу? Мужик, ты что-то попутал, это ты хочешь исцелиться, а я только пытаюсь привести себя в рабочее состояние. А организм – не железный, сопротивляется. Иезекиля затрясло ещё пуще, и он тихо сказал: - Не надо так… У меня всё ещё болит после этих… этих бешеных растений. Я… я потом потерял сознание… а остальные, наверное, решили, что я умер, и бросили меня. А я пошёл в лес… Думал, что растения накинутся на меня снова, но они меня почему-то не тронули. А потом я увидел своё отражение в луже, из которой хотел напиться, и перепугался до смерти. А потом… потом я побрёл дальше и наткнулся на этот дом. Прошу тебя, исцели меня шмуль! Я не хочу умирать! - Что ж ты так цепляешься за свою никчемную жизнь? – горько спросила Амрита. - Да, согласна, вы, паганусы живёте возмутительно мало, но почему ты и подобные тебе предпочитают убивать и мучить, а не созидать и договариваться? - Не твоё дело, ведьма! – огрызнулся мерзкий старикашка. – Ладно, я готов. Мы с Сардаром переглянулись. - Хорошо, - сказал я, - сейчас. Я подошёл к старику и вызвал своё пламя. На этот раз оно было глубокого синего цвета, с алыми и зелёными просверками. Я положил руки на виски взвизгнувшему старику и мысленно пожелал ему исцелиться. И тут же пламя поглотило его. Амбар огласился громкими воплями. Я отошёл в сторону, а Амрита обеспокоенно спросила: - Ты его не убил? - Разве убитые могут так орать? – фыркнул в ответ я. – Исцелится и будет как новенький. - Но до этого твоё пламя было безболезненным… - протянула Амрита. - Ему достался бонус, - мрачно ответил я, - не достоин он того, чтобы исцелиться безболезненно. Пусть помучается. А заодно и порадуется целости своей задницы. Через некоторое время вопли стали тише, потом умолкли совсем. Пламя погасло. На месте старика стоял крепкий молодой мужчина лет тридцати – крепкий и здоровый, с колючим неприятным взглядом. Так вот как выглядел брат Иезекиль до знакомства с местной флорой. Да, неудивительно, что на Енохе живого места не было - мужик-то крепкий. Сволочь. Тварь живучая. И что ж его эта местная флора до смерти не зае… не залюбила? - Мы выполнили свою часть сделки, - напомнила Амрита, - ты здоров. Рассказывай. - Эээ, нет! – отозвался Иезекиль, - сначала дай клятву, ведьма! Дай клятву за себя и своих… дай клятву, что я смогу покинуть лес живым и здоровым. - Даю, - без колебаний проронила Амрита, - ты покинешь лес! Такой гадости в нём не место! А теперь – говори же, или я сама тебя пришибу! - Ладно, - ехидно усмехнулся Иезекиль, - я отвечу, раз обещал. Шмуль по имени Талгай содержится Господином в его главной крепости – Алуйне, и во всём помогает ему. Он очистился от греха и скверны и неустанно молится и благодарит Господина за то, что он послал ему просветление. Трудами Господина, святых Братьев и богопротивной магии этого шмуля создано воистину совершенное оружие, которое издаёт звук подобно грому и уничтожает всё живое… Ваши маги не смогут противостоять ему, ведьма, и когда Господин будет готов – он нападёт. Падут Запретные Долины, превратятся в выжженную дотла землю. А вы, проклятые нелюди, будете уничтожены все. Все вы издохнете в страшных муках. А этот проклятый мальчишка приползёт ко мне на коленях! Это он что, о Енохе? И, прежде чем я сообразил, включились рефлексы. Единственное, что я успел – это ударить ладонью, а не кулаком. Иначе точно убил бы. Но Иезекиль только расхохотался, слизывая кровь с лопнувшей губы: - Я должен выйти из леса живым и здоровым – ведьма дала клятву! Пришлось подлечить – на щеке Иезекиля уже стал наливаться здоровенный синяк. Потом Амрита задала Иезекилю ещё несколько вопросов, вытянув из него всё, что он знал по максимуму, а потом сказала: - Всё, Сардар. Выведи этого пагануса из леса. Сардар кивнул, но тут в амбар ворвалась Малакка и заявила, что проводит дорогого гостя сама. Проведет до границы леса в лучшем виде. И при этом глаза её подозрительно блестели.