Стрекозёл

POV Никиты. Мне показалось, что обратный путь был куда короче. Или я просто уже привык к такому нестандартному средству передвижения, но мы оказались в домике Стражей очень быстро. Когда три ящера ловко приземлились на поляночку перед домом, было уже совсем темно, но народ ещё не спал. Рарай и Кемех только что вернулись из ночного патрулирования и дружно устраивали совместный набег на кухню, Ни-Хэ приспичило на ночь глядя сварить очередную убойную каку, она уверяла, что это зелье лучше всего варится ночью, ибо ночью в воздухе разлиты особо целительные эманации. Йо-Ни вместе с Малаккой живо участвовали в процессе, хором исполняя особо немелодичные заклятья и пританцовывая, словно индейцы, обкурившиеся Трубки Мира, отчего варка зелья напоминала шабаш ведьм на Лысой горе. Сардар же невозмутимо сидел на крылечке, разложив перед собой нехилую коллекцию холодного оружия, и задумчиво начищал особо ценные экземпляры, время от времени на особо немелодичных пассажах, вскидывая голову и шевеля губами, словно прикидывал, какая из его железяк подойдёт, дабы прервать этот концерт раз и навсегда. Понятное дело, что в такой обстановке привычная ко всему лесная живность предпочитала вообще не подавать признаков жизни, лишь бы не привлечь к себе излишнего внимания Стражей. Я их понимал – вдруг Ни-Хэ для очередного целительного зелья понадобятся чьи-нибудь перышки, клыки или когти, а то и тушка целиком. Тем не менее, когда мы прибыли, и пляски, и чистка оружия, и разорение кухни прекратились почти сразу. Все подтянулись к нам, и я понял, что Стражи просто за нас беспокоились, вот и отвлекали себя, как могли. Привык я уже к ним. Жалко будет расставаться. Привезённые нами подарки вызвали у девушек самые радостные эмоции. Особо радовалась новым юбочкам Малакка, твердя, что такой потрясающей расцветки у неё ещё нету. Йо-Ни сразу же примерила серьги, а Ни-Хэ завела музыкальную шкатулку – и все трое бросились нас обнимать и целовать. Мне что, я крепкий… А вот Еноху грозила серьёзная опасность быть затисканным насмерть. Хорошо, что дамы всё-таки устали, ожидая нас, и благодарили Еноха не в полную силу. Да и мы тоже устали, поэтому все рассказы отложили на утро, и через каких-нибудь минут сорок домик наконец-то угомонился. Но мы с Енохом устали всё-таки не настолько, чтобы заснуть просто так. Правда, теперь он больше не путает векторы в Пологе Молчания, и наши ночные забавы были слышны только нам двоим. Наутро мы вместе обсудили создавшуюся ситуацию, все решили, что план Еноха, хоть и не без изъянов, но в целом неплох. И Рарай, и Кемех изъявили желание временно занять место брата Иезекиля, но Амрита предложила это в первую очередь Сардару, как и собиралась. Тот согласился, не особо раздумывая, добавив, что отпускать нас вдвоём в Цырик – это очень опасная авантюра, а с ним мы хоть под присмотром будем. Енох надулся – уж очень ему хотелось побыть главным в песочнице, но потом признал правоту Сардара. А признав – отправился тренировать до автоматизма заклятие уменьшения-увеличения ларчика, который Амрита, оказывается, прихватила с собой. Целительница же вместе с Рараем оседлали коганов и отправились выручать брата Иезекиля из плена похотливых кустиков. Амрита забрала с собой Йо-Ни и Малакку, и отправилась готовить место для ритуала Замещения Души, ибо вечером должна была прибыть Наннион со всем необходимым скарбом. Кстати, Малакка надела одну из трёх новых юбочек, и когда она вошла в кухню, где мы все мирно наслаждались утренней едой, эффект был потрясающий. Чуть было не подавился куском сладкой лепёшки даже невозмутимый Сардар, что уж говорить об остальных! А бедняга Бахба, вновь пережившая глубокий культурный шок, задом попятилась из кухни и зигзагами стала перемещаться в сторону амбара. Правда, здоровенный кусок окорока с тарелки Рарая она при этом прихватить не забыла. Так что, думаю, выживет. Итак, Амрита, Малакка и Йо-Ни ушли огородами по знакомой тропинке, Енох трудолюбиво оттачивал до автоматизма искусство извлечения и увеличения ларчика с последующим его уменьшением под бдительным наблюдением Сардара, а мы с Кемехом затеяли очередную тренировку. Какое-то время всё было тихо и мирно, тишина нарушалась только стуком дубин, нашим пыхтением и тихим бормотанием Еноха. Да ещё Бахба возмущённо фыркала из-под амбара, не забывая, впрочем, обгладывать оставшуюся от окорока косточку. Но тут из леса показались коганы. На одном из них сидела сердитая Ни-Хэ, второго подгонял Рарай, трусивший сзади. К седлу этого когана был прочно примотан и обвязан верёвками тёмный продолговатый свёрток. Мы тут же прекратили тренировку и, глядя на мрачное выражение лиц Ни-Хэ и Рарая, я подумал, что вся наша затея сорвалась, и кустики зае… затра… то есть залюбили Святого брата до смерти, и Рарай с целительницей везут его труп, чтобы похоронить по особо строгим правилам где-нибудь под пятой кочкой справа в особо гнилом болоте безлунной ночью с чтением особых заклятий, а то не дай Бог вылезет. Но тут свёрток зашевелился и протестующе замычал. Я вздохнул с облегчением, но мрачное выражение лиц Стража и целительницы меня насторожило, и я поинтересовался: - Что-то не так? Рарай без особой нежности сгрузил свёрток с седла на землю и ответил: - Да нет, всё в порядке. Разговорчивый он просто до невозможности. После этого Страж размотал нижнюю часть лица брата Иезекиля и вытащил кляп у него изо рта. Брат Иезекиль, явно соскучившийся по живому общению, ведь кустики его рот использовали… эээ… не по назначению, тут же с места в карьер начал высказываться по поводу всех присутствующих, именуя нас «проклятыми нелюдями» и «отрыжкой больного поносом ящера». Речь его была настолько прочувствованной, что меня поневоле потянуло законспектировать особо заковыристые обороты. Святой брат проехался по нам и всей нашей родне, после чего стало понятно, что даже пожизненная каторга, совмещённая с заключением в психушке, для нас не наказание, а награда, которую нужно заслужить долгими неустанными молитвами. А уж когда он перешёл к пожеланиям… Не думаю, что моя сексуальная жизнь когда-нибудь сможет стать такой разнообразной и хорошо организованной. Прервала этот страстный монолог Ни-Хэ, успевшая быстренько соскочить с когана, сбегать в дом и вернуться с глиняным кувшинчиком, расписанным мелкими голубоватыми узорами. Когда Святой брат на минуту остановился, дабы перевести дух и вдохнуть, Ни-Хэ ловко вставила узкое горлышко кувшинчика ему в рот и влила туда почти всё содержимое. Брат Иезекиль грозно завращал глазами, чем вызвал у нас совершенно неприличный смех, но тут же расслабился и захрапел, как богатырь в чистом поле. - Вот так! – удовлетворённо произнесла Ни-Хэ. – Пускай теперь дрыхнет до вечера, сил набирается! Совершив это доброе дело, целительница велела Рараю оттащить Святого брата в знакомый ему амбар и развязать, чтобы не нарушалось кровообращение. После этого, Ни-Хэ наложила на амбар охранное заклятье, а оправившаяся от культурного шока Бахба уселась у дверей амбара с видом самого грозного в мире сторожа. Так что, когда Амрита, Малакка и Йо-Ни вернулись, они обнаружили нас в беседке с полным блюдом пирожков и двумя большими кувшинами сока. Амрита попеняла было нам за лень, но быстро сменила гнев на милость, узнав, что брат Иезекиль уже доставлен и ждёт своей участи. Сама же Амрита высказалась в том духе, что всё готово к ритуалу Замещения Душ, не хватает только того, что должна привести с собой Наннион. Что ж, нам остаётся только ждать. Через пару дней после ритуала, а может и раньше – всё зависит от того, как его перенесёт Сардар, мы отправимся втроём в Цырик. Вернётся ли оттуда кто-нибудь из нас? У меня нет ответа.