Стрекозёл

POV Никиты. Я с ужасом увидел, как серебристо-сиреневое облачко отделяется от головы Рарая и входит в тело брата Иезекиля… Рарай тут же обмяк, свернувшись калачиком, как младенец в утробе матери. А неподвижное тело Святого брата тут же открыло глаза, рывком село и с ужасом уставилось на это безобразие: - Что? – вырвался вопль у бедолаги. – Что это такое? Почему я здесь? Я умер? Это не моё тело! И тут началось веселье. Кемех немедленно бросился к чёрному камню и с криком: - Рарай, очнись! – принялся трясти неподвижное тело шмуля. Естественно, без результата – ведь душа Рарая теперь прочно засела в теле Святого брата. Брат же Иезекиль пытался встать, но, то ли от переживаний, то ли от чего другого у него всё это плохо получалось, и он время от времени испускал жалобные вопли: - Кемех, оставь уже эту тушку и помоги мне! Малакка, Йо-Ни и Ни-Хэ сначала остолбенели от увиденного, а потом кинулись на помощь парочке – разруливать нестандартную ситуацию. Сардар молча поднялся с камня и отправился в компанию к Наннион и Аласу, которому на некоторое время изменила обычная невозмутимость, и все трое принялись с жаром обсуждать, что произошло, и как с этим бороться. Амрита задумчиво посмотрела на одних… на других … потом на притихших нас с Енохом – мы благоразумно решили сначала разобраться в происшедшем, а потом уже отсвечивать… и неожиданно громко рявкнула: - Замолчали все! Будем разбираться! Народ тут же притих, а Наннион одобрительно кивнула. Амрита же задала первый вопрос: - Рарай! -Да! – быстро отозвался брат Иезекиль. - Какого одноглазого пагануса тебя понесло в круг ритуала? - Не знаю… Я даже помню всё как в тумане, - растерянно отозвался Святой брат, то есть Рарай в теле Святого брата. Я решил именно так о нём и думать, чтоб не путаться. - Продолжай! – ледяным тоном произнесла Амрита. - А чего продолжать-то? – жалостно произнёс Рарай, сделав умильное личико, прямо как двоечник-второгодник на разборках в кабинете завуча. – Я ничего плохого не делал. Нам было велено Святого брата разбудить… Нам Ни-Хэ зелье дала, а как пользоваться не объяснила… Вот я его и понюхал. Забористая штука, круче болотной фырфушки забирает. Мне сразу так легко сделалось, весело… Последнее что помню, как Кемех, Никтай и Енох в амбар пошли. Я вроде с ними, а потом… Потом очнулся уже здесь. - Понятно, – нахмурилась Амрита, - Итак, мальчики, теперь ваша очередь. Кто брата Иезекиля в чувство приводил? - Я, - тут же отозвался Кемех тоном примерного школьника-отличника. - И? – поинтересовалась Амрита. - Дал ему это зелье понюхать, - продолжил колоться Кемех, - он очнулся. Мы пошли сюда. Решили, что Рарай просто по другой тропинке пошёл. А вот оно как… - И вас ничего не насторожило? – ласково спросила Амрита. Настолько ласково, что мне захотелось схватить Еноха в охапку и залезть на ближайшее деревце повыше, а потом уж любоваться на дальнейшие разборки. Если честно, то остановила меня только здравая мысль о том, что с копытами по толстому, без сучков, стволу я точно не залезу. - А что конкретно? – включил режим «полный идиот» Кемех, вероятно испытав чувства, удивительно схожие с моими. - Конкретно? – ещё ласковее поинтересовалась Амрита. – Конкретно, в поведении Святого брата тебе ничего странным не показалось? Всем вам? Я решил скромно промолчать – сливать Кемеха не хотелось, он и так наказан по полной программе – вон какие расстроенные взгляды кидает то на неподвижное тело Рарая, то на сидящего на чёрном камне… Рарая в теле брата Иезекиля. Но Кемех жалобно посмотрел на Амриту и начал колоться сам: - После того, как брат Иезекиль очнулся, он действительно вёл себя не совсем так, как обычно. Не ругался, нас назвал «друзья мои»… Никтая это сразу насторожило. Но я подумал, что в таком состоянии будет легче привести его к месту ритуала. Вот и не прислушался к Никтаю. Это я виноват… И несчастный ан’гро уселся прямо на землю, уткнув нос в колени и готовясь принять свою незавидную участь. Правда Рарай-Иезекиль тут же уселся рядом и попробовал обнять Кемеха. Тот сначала отпихивал его, но потом перестал. Так они и сидели вдвоём, обнявшись, как памятник сестрице Алёнушке и братцу Иванушке. Амрита временно оставила несчастную парочку в покое и поинтересовалась: - И где же это зелье? - Вот, - ответил ей Енох, показав на кувшинчик в моих руках. Ни фига себе? И когда это я его успел прихватить? Вроде ж в амбаре оставляли? М-да. Старею, клептомания прогрессирует… Амрита поманила меня пальцем, и я подошёл и протянул ей злосчастный кувшинчик. Женщина забрала кувшинчик из моих рук и ещё более ласково спросила Ни-Хэ: - Что это такое? - Настойка рукавишника, - без запинки ответила целительница, - Самое обычное дело. Понюхать дать, или виски помазать – любого в чувство приведёт. - Да? – недоверчиво поинтересовалась Амрита. А потом вылила зелье из кувшинчика на землю, щёлкнула пальцами и жидкость загорелась бурым зловонным пламенем с редкими алыми сполохами. Ничего себе! Это что, местный экспресс-анализ? Оказалось, что-то вроде того. После того, как всё прогорело, Амрита невозмутимо спросила: - Это очень похоже на настойку рукавишника? Лично я был не в курсе, но большинство присутствующих дружно покачали головами. - Кто-нибудь ещё это нюхал? – поинтересовалась Амрита и на сей раз в её голосе зазвенела сталь. - Нет, - тихо ответил Енох, - никто. Только Рарай и брат Иезекиль. - Слава чистой Силе! – вырвалось у Амриты. - Всё не так страшно. Алас, подай мне порошок корня хенны. Парень мухой метнулся к Амрите и подал ей небольшой пузатенький мешочек с помянутым порошком. Женщина тут же раскрыла мешочек, и, велев Малакке и Ни-Хэ ей помогать, подошла к Рараю-Иезекилю и щедро посыпала его этим порошком с головы до пят. Рарай-Иезекиль чихнул, закатил глаза и обмяк. Зато свернувшийся калачиком на камне Рарай немедленно открыл глаза, вскочил и кинулся обнимать обезумевшего от радости Кемеха. Интересно, что это вообще было? Но долго раздумывать над этой загадкой мне не дали. По знаку Амриты тушку Святого брата вновь уложили на чёрный камень, Сардар улёгся на белый и ритуал начался по новой. М-да. В Запретных Долинах живёт на редкость упёртый народ – если уж начали – так непременно закончат. На сей раз, к нашей общей радости, ритуал прошёл без сучка без задоринки и душа Сардара заняла место в теле Святого брата без всяких помех. Что же касается тела Сардара, то его Наннион и Алас переместили в серебристый ящик. Ящик они запечатали сильнейшими охранными заклятиями, а потом уменьшили до размеров спичечного коробка. Это самый коробок Наннион поместила в кожаную сумку у себя на поясе, заявив, что будет беречь тело Стража пуще глаза. После этого Наннион и Алас вызвали ящеров прямо на поляну, быстро распрощались с нами, прихватив заодно и уменьшенную таким же путём Ловушку Души, и улетели. Но обещали вернуться. Обратный путь к домику прошёл в молчании. Ни-Хэ Амрита не сказала ни слова, но целительница была явно расстроена. По правде сказать, настроение у нас у всех было не лучшее, несмотря на удачно, в итоге, завершившийся ритуал. Так что, дойдя до дома, мы вяло стали ковырять по быстрому собранный Йо-Ни и Малаккой ужин, а Сардар так вообще ушёл в купальню, заявив, что чувствует себя грязнее половой тряпки. Ну, это как раз понятно. Ванны с душем в лесу я как-то не заметил, да и вообще брат Иезекиль не особо следил за собой, если верить Еноху. Так что чистоплотный Сардар наверняка чувствует сейчас жуткий дискомфорт, находясь в этом теле. Итак мы вяло ковыряли вкусный ужин, но наконец целительница не выдержала: - Я не могла перепутать зелья! У меня вообще рукавишник был только в одном кувшинчике – в этом, с красными горошинками! Другого такого нет! И, бросив ложку на стол, Ни-Хэ разрыдалась. Малакка с Йо-Ни немедленно подсели к подруге и начали её утешать, а Рарай тоже начал было говорить что-то успокаивающее, но тут Амрита резко прервала всех, тихо сказав: - Перестаньте. Я и не думала винить тебя, Ни-Хэ. Тем более, что в этом кувшинчике действительно была настойка рукавишника. Помните, пламя было не просто бурое, а с алыми просверками? Это показывает, что рукавишник там точно был. А вот откуда взялась ибун-трава? - Что? – хором удивились все, включая меня. Меня по правде сказать, удивило больше название неведомой травки, а вот остальных что-то другое. Интересно… - Что это за трава такая? – немедленно поинтересовался я. - У меня никогда! Слышите, никогда, - зло воскликнула Ни-Хэ, - этой гадости не было да и быть не могло! Да я к ней даже прикоснуться не могу, для киндэров ибун-трава - сильнейший яд! - Успокойся, Ни-Хэ, - отозвалась Амрита, - для ан’гро тоже. Так что слава чистой Силе, что Кемех её не нюхнул! А вот для паганусов и шмулей ибун-трава - сильнейший наркотик – потому-то Рарай и Святой брат и вели себя так странно. Но, самое главное – ибун-трава не растёт в Запретных Долинах. Значит, эту гадость доставили сюда из Цырика. И доставили достаточно давно, опять-таки, судя по цвету пламени. Если бы настойка была свежей – пламя было бы чёрным. Ей больше года, точно. Скажи, Ни-Хэ, вы часто пользуетесь настойкой рукавишника? - Крайне редко, - уже спокойнее отозвалась целительница, - ребята все здоровые, в обморок не падают, сознание не теряют, от серьёзных ранений пока милует нас чистая Сила. Так что настоечку эту я аккурат года полтора назад и сварила – она хранится хорошо, не портится. На днях вылить собиралась и новую сделать. - Вот как… - протянула Амрита и нахмурилась, - а теперь вспоминайте, ребятки, кто у вас в гостях побывал за эти полтора года? Уж больно всё в строку ложится – и гальмсор, и настойка эта… - Но здесь не бывает тех, кому мы не доверяем, - отозвался Кемех, - да и охранные заклятья не пропустят тех, кто приходит со злом. - М-да? – сварливо спросила Ни-Хэ, - а брата Иезекиля они ведь пропустили… Все тут же задумчиво замолчали. - Амрита, неужели ты подозреваешь предательство? – вырвалось у Рарая. – Но зачем? Кому нужно делать пакость именно нам? - Чтобы оставить границу незащищённой, - рискнул высказаться я, - от зелья ведь пострадали бы в той или иной степени все, кроме Сардара, не так ли? - Шухеретов ибун-трава просто усыпляет, но очень крепко, - отозвалась Ни-Хэ. - Тоже не радужно, - заметил я, - представьте картинку – Ни-Хэ, Кемех и Йо-Ни погибли, Малакка и Рарай находятся под воздействием наркотика, Сардар спит. Бери - не хочу голыми руками. А заклятья, значит, можно как-то обойти. Так? Народ впечатлился. Некоторое время за столом царило молчание. А потом Амрита тихо произнесла: - Ты всё правильно сказал, Никтай. И это – измена.