Стрекозёл

POV Никиты. - А Зеркало-то куда? – мрачно спросил я. - А ты отдай его назад, девочке! Она уж его постережёт. Хорошая девочка, умненькая! И на роль Хранительницы подойдёт идеально. А то некоторым соплякам взрослеть пора, а лучше умной женщины рядом в таком случае ничего и не надо, - высказалась Нелепая. Кхм. Что??? - Никитушка, рот закрой, - ехидно пропела Нелепая Смерть, - девочка – Хранительница. Редко такое бывает, но встречается ещё. Уж не знаю, по какому наитию ей парнишка Зеркало отдал, но сделал он это вернее верного. Оттого их и не переловили до сих пор – Зеркало Хранительницу в обиду не даст, и всех, кто с ней рядом – тоже. Просчиталась Подставная – если бы ей Зеркало в руки попало после Хранительницы, то её бы вообще в пепел развеяло. - А меня? – поинтересовался впечатлённый я после того, как смог подобрать челюсть. – Меня почему не развеяло? - А она его тебе добровольно отдала, и ты зла не замышляешь, пробудить артефакт не сможешь – чего ж тебя пепелить? - Понятно, - заметил я, - только скажи-ка мне, а как Подставная вообще тут оказалась? Ты же ведь обещала, что из Ада сбежать затруднительно. - Сама так думала… - развела руками Нелепая, - только вот Подставная сильнее оказалась, чем мы все думали. Ничего, теперь пусть в сосуде Сулеймана посидит. Из него выхода нет как минимум тысячу лет. Человек ты, дух, джинн, Смерть или иное какое магическое существо… А для надёжности я её в лавовый кратер кину – есть такой на минус двухсотом уровне – туда даже нам, Смертям, забредать не рекомендуется. Вот и пускай там болтается тысячу лет – небось не простудится. - Но зачем ей Зеркало? – рискнул вмешаться в разговор Сардар, и я только сейчас заметил, что вся честная компания, включая юных магов, слушает наш разговор с неподдельным интересом. Но поскольку Смерть, похоже, не имела ничего против, не стал на этом заострять внимание и я. Смерть не стала медлить с ответом: - Ей – незачем. Зеркало – артефакт Творца Миров, артефакт жизни. А вот Господин вполне мог её на поиски науськать. И это значит только одно – закончил он свою машину проклятущую, и Зеркало Демиурга её последняя деталь. А это значит, что все потоки Силы Господин оттянет на себя. Он не только магов Запретных Долин Силы лишит, но и своих верных слуг тоже. Представляете, какую силу он приобретёт? Даже Творцы Миров не смогут ему противостоять. А это – конец всему. Если Творцы Миров будут побеждены, их Миры погибнут. И этот. И твой родной, Никитушка. И миллионы других. - Но зачем? Зачем ему это? Что мы ему плохого сделали? – с болью в голосе прошептал Енох. - Ничего. Понимаешь, малыш, - мягко улыбнулась Смерть, - Господин – последний из Неназываемых в этой реальности. И для него ничего не значат все прочие существа, которых он считает жалкими букашками. Разве ты забыл – он же рассказал демиургам некоторые тайны Неназываемых и вправе был рассчитывать хотя бы на признательность с их стороны. А может быть, он рассчитывал стать их главой… Вместо этого он оказался заперт в Запретных Коридорах на бесконечно долгие века. Представляешь, сколько он лелеял свою месть? Он уже мечтает, как получит власть и уничтожит всё, созданное Демиургами. И будет перекраивать ткань мироздания под себя – так, как ему нравится. Ничего личного – вы все для него значите не больше, чем микробы. - Кто? – хором спросили юные маги. - Это такие мелкие существа, о которых вы ничего не знаете по причине их незначительности, - несколько витиевато пояснила Смерть и продолжила, - именно поэтому стоит отправить Господина за Грань, пока он не отправил за Грань всё. - И ты по-прежнему хочешь, чтобы это сделал Енох? И не хочешь подключать к этому Демиургов? Не хочешь, когда всё мироздание висит на волоске? Ты что, с ума сошла? – разъярился я. - В уме я, в уме, - отмахнулась Нелепая, - Демиурги здесь не помогут ничем, ибо большинство из них стары и мудры. Слишком стары и слишком мудры. Бесчувственны. А вот Енох и ты сможете достучаться до тех частей души Господина, которые он похоронил внутри себя. - Солдата Тони Дрисколла и вождя Винджины? – спросил я. - Да. Они были всё-таки не самыми плохими людьми. И они жаждут, наконец, обрести покой. Именно эти две души есть слабость Господина. Он не может избавиться от них, а вот они от него – запросто, как бы он ни был силён и могущественен. Но хватит об этом. Мне пора. Отправляйтесь в путь и поторопитесь. Время на исходе. А я ещё встречусь вам. И Нелепая эффектно отбыла, оставив после себя медленно тающий в воздухе серебристый восьмигранник портала. Нам ничего не осталось, как распрощаться с юными магами и двинуться в путь. Благо, Ветер и Дождик рассказали нам о короткой дороге, проехав по которой, мы могли заночевать в старых пещерах, образовавшихся на месте копей, где когда-то добывали известняк, а уже к концу завтрашнего дневного перехода быть в крепости Алуйне. Мы послушались их совета, и дальнейшее наше путешествие в этот день протекало на удивление спокойно. На старой дороге не было деревень, её колеи почти исчезли под густой, короткой и воинственно торчащей, словно щётка травой. Нас окружал лес - спокойный, вековой, нетронутый. Лес, которому не было никакого дела до жалких букашек, чьи повозки пробирались по почти исчезнувшей дороге, петлявшей между толстенными стволами вековых деревьев. Я даже позволил себе вылезти из клетки и пробежаться по дороге, разминая мускулы и наслаждаясь ощущением силы и свободы, которое мне давало моё тело. А к вечеру мы благополучно добрались до старой каменоломни. Горная выработка почти заросла мелким кустарником, довольно широкий вход в пещеру было трудно разглядеть даже с трёх шагов. Мы распрягли коганов, напоили их в небольшом озерце с прозрачной водой, явно искусственного происхождения, но рыба в нём водилась, как и толстые местные синие лягушки, чем и не преминул воспользоваться Имрех, обеспечив ужином нас всех. А ещё мы выкупались сами – нагревшаяся за день вода казалась тёплой, как парное молоко. Затем Сардар проверил продолжавшего спать Джая и радостно заявил, что регенерация почти завершилась и что к утру Джай должен проснуться вполне здоровым и очень голодным. Так что на утро была оставлена более солидная порция еды, чем обычно. Затем мы закатили обе повозки внутрь пещеры, воздух там был достаточно сухой и тёплый, не чувствовалось сыроватой промозглости, обычной для старых выработок. Видно, всё дело в известняке - этот пористый и довольно мягкий камень создавал внутри пещеры уютный микроклимат. Так что мы с Енохом решили устроиться на ночлег в дальнем углу пещеры – там можно было без помех поставить Полог Молчания. Едва только Полог Молчания отделил нас от остального мира, я притянул Еноха к себе и обнял, а он впился мне в губы требовательным поцелуем – нежным и горьким – ведь, возможно, это наша последняя близость. Мы не говорили ничего – всё было понятно и так. Я ласкал Еноха, торопливо освобождая его от нелепой рясы, мне хотелось поскорее увидеть, поскорее ощутить, какой он красивый, мой Иньче. Мой смешной, худой, длинноногий, словно жеребёнок, с такими нежными губами и ласковыми руками. Мой… Чтобы ни случилось, я не забуду тебя. Я не дам тебе погибнуть, ты будешь счастлив. Даже если для этого мне придётся уйти. Уйти, зная, что ты будешь жить – это совсем не страшно. А потом была безграничная нежность и страстное желание юного тела, и долгие, сводящие с ума нас обоих поцелуи и ласки, и жажда обладания и сильные, отчаянные, древние как мир движения… И пронзающее ощущение невозможной близости и полного счастья… И всё, всё было таким нужным и правильным… А когда всё закончилось, я некоторое время обнимал засыпающего Еноха, тихо шепча на ухо: «Я тебя люблю», а он кивал, шептал, что тоже меня любит, и улыбался, ускользая в сон. Убедившись, что он заснул, я бережно укрыл моего Иньче полой рясы и бесшумно проскользнул к выходу из пещеры. Меня там уже ждали. Нелепая, наряженная на сей раз почти элегантно – в расшитую чёрную курточку с золотыми галунами, как у мексиканских марьячос* и широкие вышитые брюки протянула мне гитару и тихо сказала: - Спой, что ли… А потом выпьем. У меня коньяк с собой. Хороший. - Не буду, - отозвался я, - мне свежая голова нужна. А спеть – спою. И… - Что? - Ты не забыла? За мной ещё одно желание. - Помню. Только оставить тебя в этом мире не могу, как ни желай. - Знаю. - Чего же ты хочешь напоследок, Никитушка? – грустно спросила Нелепая. - А ты послушай, послушай… - отозвался я. – Никого мои завывания не разбудят? - Обижаешь… Никто не услышит. Фирма веников не вяжет. - Вот и славно, - отозвался я, пробежался по струнам, гитара оказалась на диво настроенной, и я запел: Дай вам Бог с корней до крон Без беды в отрыв собраться. Уходящему – поклон. Остающемуся – братство. Уходящему – поклон. Остающемуся – братство. Вспоминайте наш снежок Посреди чужого жара. Уходящему – рожок. Остающемуся – кара. Уходящему – рожок. Остающемуся – кара. Всяка доля по уму: И хорошая, и злая. Уходящего – пойму. Остающегося – знаю. Уходящего – пойму. Остающегося – знаю. Край души, больная Русь, – Перезвонность, первозданность… С уходящим – помирюсь, С остающимся – останусь, С уходящим – помирюсь, С остающимся – останусь. Дай нам, вьюжен и ледов, Безрассуден и непомнящ, Уходящему – любовь, Остающемуся – помощь. Уходящему – любовь, Остающемуся – помощь. Тот, кто слаб, и тот, кто крут, Выбирает каждый между: Уходящий – меч и труд, Остающийся – надежду. Уходящий – меч и труд, Остающийся – надежду. Но в конце пути сияй По завету Саваофа, Уходящему – Синай, Остающимся – Голгофа. Уходящему – Синай, Остающимся – Голгофа. Я устал рубить сплеча, Мерить временем безмерность. Уходящему – печаль. Остающемуся – верность. Уходящему – печаль. Остающемуся – верность. Уходящему – печаль. Остающемуся – верность.** Гитара в последний раз прозвенела и смолкла, а Смерть вздохнула: - Красиво-то как… так какое твоё желание? - Моё желание внутри этой песни. Только буквально не понимай, - ответил я. - Что-то я не догоняю, Никитушка… - растерянно произнесла Смерть. - Ничего, - безжалостно усмехнулся я, - подумай, ты же умная. А я спать… Енох там один замёрз, небось. *Марьячос, - мексиканские певцы и музыканты, исполнители народных песен. ** Стихи Бориса Чичибабина.