Стрекозёл

POV Никиты. Очнулся я от боли в плечах. Точнее плечи не болели, они словно задеревенели, и рук я не чувствовал. Тупо ныло всё тело, видно, после того, как кто-то из шустрых братьев меня вырубил, меня ещё и попинали от души. Глаза тоже никак не хотели открываться – организм явно предчувствовал, что, прозрев, я не увижу ничего радующего глаз и оптимистичного, и сопротивлялся, как мог. Но я заявил: «Цыц!» самому себе и глаза всё-таки разлепил, отметив, что правый так почти и не открылся – видимо, в пылу драки мне ещё и в глаз прилетело. Дизайн помещения, в котором я оказался, был ожидаемо скромен. Этакий средневековый тюремный минимализм – голые осклизлые каменные стены, каменный же пол, вонючая до невозможности дыра в углу… И всё. Насколько я мог видеть, эти шикарные апартаменты достались только мне. Затем я прислушался к ощущениям своего тела в пространстве. Судя по обзору помещения, я стою, вернее, вишу – вот почему руки так занемели – у стены, словно распятый на вбитых намертво железных крючьях. Так… Плохо. Однако есть и положительная сторона – ладони мне не пробили, просто приковали за запястья. Можно попробовать расшатать крюки и… Угу, и? Дверь, которую я разглядел напротив, выглядела на диво прочной и даже какой-то щеголеватой – толстенные крепкие доски, два ряда медных заклёпок и маленькое зарешеченное окошечко. В окошечке не маячило никого, и я вновь прислушался к себе. Организм доложил, что поколотили меня крепко, но моя регенерация идёт полным ходом, и вскорости всё будет в порядке. Второй хорошей новостью было то, что я мог собирать и накапливать Силу, несмотря на тускло светящиеся тошнотно-зелёным кольца на запястьях. Гальмсор, чтоб его. Но мне он не страшен, уже хорошо. А когда я восстановлюсь, всё равно попытаюсь освободиться, найду Еноха и остальных, и пусть тогда Господин переживает за все дальнейшие последствия. Странно, но я ни капли не боялся. Точнее не так, боялся, но не за себя – за Еноха, Имреха и Сардара. Сейчас я понимал, что вся наша поездка была авантюрой чистейшей воды, затеянной с непонятной целью. Уж слишком легко нас раскусил Господин… Неужели Амрита, Наннион и правитель Пи-Хто не догадывались об этом? Ой, вряд ли… Или их вера в неведомое мне пророчество настолько сильна? Глупый план. Или… Или совсем другой план. Нам, глупым, жаждущим подвигов малолеткам, отвели роль дымовой завесы, которая скроет настоящий удар – неотвратимый и смертоносный. И все, кто послал нас сюда с успехом пудрили нам мозги нашим, якобы геройским предназначением… Ой, как тошно об этом думать… Ладно я – я уже, считай, мёртв, я пришлый, появившийся неизвестно откуда, меня не жалко. Но…Неужели Амрита решила пожертвовать собственным только недавно обретённым внуком? И Имрехом? И Сардаром? Я задумался, попутно сумев дотянуться до пола и убрать вес собственного тела с онемевших плеч. Потом я стал осторожно двигать кистями рук – а было это ужасно трудно, тело не желало мне повиноваться, застоявшаяся кровь мстила, вызывая ощущения жуткого зуда под кожей и покалывания, потом меня пронзила сильная судорога… и ещё одна… А потом стало легче, и я смог думать дальше. В том, что Амрите действительно дорог Енох, я не сомневался. Но… когда на одной чаше весов жизнь одного-двух дорогих тебе существ, а на другой – жизнь всех, то… Любой здравомыслящий человек сделает однозначный выбор. Именно такой здравомыслящей и была Амрита. Я даже не сомневался, что потом, когда всё кончится, Амрита будет искренне оплакивать внука, и даже думать себе запретит, что сама послала его на гибель. Только вот есть одно «но». Я с этим категорически не согласен. И допускать гибель любимого не намерен. Я намерен исполнить всё до последней буквы. Мы победим Господина. Енох будет жить. И в этом меня никто не остановит. Я осторожно подвигал кистями, убедился, что моё тело вновь мне повинуется, боль внутри уменьшилась, даже правый глаз почти открылся. Видно устыдившийся моего «Цыц!» организм решил ускорить регенерацию, а может быть, сыграло свою роль то, что я смог всё-таки тянуть Силу. Однако, где остальные? Если эта подлая тварь, именуемая Господином, сотворила что-нибудь с Енохом, то лучше ему идти и закапываться прямо сейчас. Потому что я такого не прощу. Зубами грызть буду, но его утащу с собой. Но всё-таки, что делать дальше? Что там у нас в активе? Думаю, Акакию удалось удрать и вновь войти в тело Бахбы. А вот Балда… Если Господин разглядел его – то всё весьма печально. Блин… С какой стороны не погляди – почти везде верный проигрыш. Но ещё не вечер. Надо попытаться расшатать крюки и освободиться. Я начал планомерно и аккуратно, предварительно ухватившись за цепи, чтобы непоправимо не покалечить себе запястья, дёргать крюки. Самое простое было – вызывать пламя, но пока мне это не удавалось. Гадские приспособления не поддавались, но и отступать я не собирался, благо Силы вокруг было достаточно. Мутной, грязноватой, словно болотная водица, но Силы. А когда очень нужно утолить жажду – сойдёт и болотная жижа. Выберемся – разберёмся. Крюки всё ещё не поддавались, когда посреди камеры материализовался Балда. Перепуганный дух повис у меня на шее и прошептал: - Никтай… Ты всё-таки живой… Они же тебя так били, а потом как мёртвого тащили. И Господин сказал твоему Иньче, что ты мёртв, и что завтра твой труп сожгут. - Енох? Что Енох? Что с ним? – вырвалось у меня. – Балда, не молчи же… С ним всё в порядке? - Насколько возможно, - тихо сказал Балда, и я облегчённо перевёл дух, - он плюнул Господину в лицо и сказал, что у этой мрази кишка тонка. - И? - Господин рассмеялся и заявил, что раз мелкой шлюхе так дорог дохлый шмуль, то завтра на рассвете костёр загорится для двоих. - Это мы ещё посмотрим, - холодно произнёс я, - а что с Сардаром и Имрехом? - Имреха посадили в клетку посреди двора, клетка из гальмсора, братья подвергают его осмеянию и поношениям. Но пока не трогают – Господин не велел. Он сказал, что этот ан’гро ему нужен живой и вменяемый… А вот с Сардаром… Плохо с Сардаром. Он в общих кельях. - Его там… - прошептал я и замолчал, не в силах продолжать дальше. - Да, - мрачно отозвался Балда, - и мне не нужна такая подпитка. - Ничего, - не менее мрачно усмехнулся я в ответ, - когда мы победим, я попрошу Амриту, чтобы она уменьшила этих братьев и подарила их тебе в качестве игрушек. - Неплохо было бы… - мечтательно улыбнулся Балда, но тут же дёрнул головой и заявил: - Никтай, ты в своём уме? Вы в плену. Ты в цепях. Всё пропало. Всё. Какая победа? - Наша, Балда. Или ты хочешь, чтобы Господин достроил свою адскую машину? Ты знаешь, зачем сюда гнали столько рабов? Их принесут в жертву, чтобы активировать Силу машины, отбирающей магию до конца. С Зеркалом Господин пролетел, но кровь, когда её много… Это очень сильное средство. Ужасное средство. - Но что же делать теперь? - Сначала скажи, где Енох. - Он заперт тут же, неподалёку. Но там сплошной гальмсор, он не может применить Силу. - И не надо. Силу применю я. Мне-то гальмсор нипочём, да и тебе тоже, а Балда? - Нипочём, - согласился насупившийся Балда, - и Господин меня не видит. Всё это потому, что твоя душа из немагического мира, а я… я просто дух. Я бесплотен. А гальмсор порабощает тех, кто имеет тело. - Хм. Если бы тот, кто назвал тебя бесплотным, хоть раз видел, как ты ужинаешь, у него возникли бы здравые сомнения в бесплотности духов вообще и твоей в частности. - Да ладно… - надулся Балда. Я погладил его по голове, чтобы немного утешить и прошептал: - Помоги мне… Только не напрямую. Действуй через меня. Мне нужно освободиться. - Ну да, - саркастически заметил Балда, - а дверь? - Там сильные заклятья стоят? - Не, только гальмсор. - Так чего же ты паришься? Выбью её на фиг, и дело с концом. Здесь, в подземелье, охраны много? - Сейчас гляну, - быстро заявил Балда и дематериализовался. Вернулся он, впрочем, довольно быстро и заявил: - Нет охраны. В принципе, они правы, тут охранять особо нечего – бедолаги здешние почти все еле живые, даже дышат с трудом. Енох надежно скован, только вот с тобой они промахнулись. - Неужели не поняли, что на меня гальмсор не действует? - Похоже, что так. Так вот, расклад такой. Святые братья наверху развлекаются, но часть из них всё-таки бдит. Охраняет стены и вход в подземелье. Господин в свои покои ушёл – похоже, заснул. Я тут послушал разговоры братьев – они перешёптываются, что в последнее время Господин больным выглядит. Словно разладилось в нём что-то. Кстати, послушники посреди двора, рядом с клеткой, в которой Имрех сидит, здоровенную кучу дров сложили – похоже, это ваш с Енохом костёр. - Ладно. Давай, попробуем руки освободить. А потом подождем, когда братья угомонятся. - А потом? – поинтересовался Балда. - А потом выберемся из этой дыры и найдём остальных. И сделаем пробуждение Господина не самым приятным. - Вот обожаю я тебя, Никтай, за на редкость продуманные планы, - ехидно высказался Балда. - Завидуй молча, - огрызнулся я, - и вообще, давай попробуем всё-таки руки освободить. Давай. Направляй Силу. Балда приступил к делу, и минут через пять я с радостью заметил, что крюк в стене уже держится далеко не так прочно, как раньше. Ещё немного, ещё… Кажется, пора. Я дёрнул посильнее, чуть не вывихнув запястья, и оба крюка вышли из стены, как нож из масла. Я еле успел подхватить их, чтобы не звенели. А затем… затем я вызвал своё пламя – не надеясь ни на что, просто по привычке – слишком уж грязной была впитанная мною Сила. Но пламя наконец-то появилось, и я взвыл от боли – на этот раз оно было мутно-оранжевым и явно жгло меня, хоть и не сильно. Но зато крюки, цепи и кандалы исчезли бесследно, словно их и не было. Я с наслаждением растёр саднящие запястья и задумался. Как-то легко всё получилось. По идее, Господин должен был всех нас засунуть в пыточную и измываться без передыху. Почему он этого не сделал? Неужели всё это новая ловушка - игры сытого, довольного жизнью кота с глупыми мышатами?