Стрекозёл

POV Никиты. Господин уставился на нас, из глаз его ударило золотистое пламя, и нас с Енохом, невольно схватившихся за руки, словно подхватило бурным потоком и понесло… Если честно, то хрен знает куда. Я не помню, сколько времени продолжался это безумный полёт, мне показалось – вечность. На какое-то время голова моя наполнилась чёрным туманом, и я перестал воспринимать окружающее. А когда пришёл в себя – я был один. Еноха со мной не было, а вокруг простирался тёмный мёртвый лес. Голые, без листьев и коры деревья, словно тянули к небу скрюченные ветви-руки, а дупла на их корявых стволах казались ртами, разинутыми в немом крике боли. Жуткое место. К тому же, лес действительно был тёмным, в том смысле, что вокруг меня царила непроглядная тьма. Точнее, непроглядная для любого другого существа, не обладающего моим ночным зрением. Никаких ночных светил наверху не наблюдалось. Когда я понял, что Еноха нет со мной, я горестно взвыл, а потом представил, что мой Иньче сейчас один в тёмном и непроглядном для него страшном лесу, и взвыл ещё горестнее, испугавшись за него. И помчался вперёд, отчаянно зовя Еноха. Но нет. Я не слышал ничего, кроме собственного голоса. Лес был тёмен и мёртв, никаких ночных шумов, свойственных нормальным лесам здесь просто не было. Ни живности, ни насекомых, ни ветра, ни единого зелёного листочка. Я не помню, сколько бежал. Остановился только тогда, когда лёгкие стало жечь. Я прислонился к стволу дерева и стал лихорадочно дышать, пытаясь привести себя в чувство и бежать дальше. И тут до меня донеслось слабое, еле слышное: - …тай! - Енох! – изо всех сил закричал я. - …тай! – донеслось в ответ. Неужели это Енох? И я припустил в том направлении, откуда доносился голос. Скоро между деревьями стало пробиваться белёсое сияние. И снова до меня донеслось: - Никтай! Уже не рассуждая, я понёсся вперед, на голос и… и неожиданно с разбегу вылетел на поляну, залитую жидким белёсым светом. В центре поляны стояло кресло, а в нём сидел… Господин? Опять эта сволочь! А где же Енох? - Где Енох, гад? – я с рычанием кинулся на Господина, но наткнулся на невидимую пружинистую стенку и отлетел в сторону. Ничего себе… На меня ж такое, вроде, не действует. - Прекрати, - поморщился Господин, - это моё местовремя и мои законы. Ты не сможешь причинить мне вред. Сядь и послушай. - Где Енох? – упрямо повторил я. - Ничего с ним не сделается, - мрачно сказал Господин, - уймись, ему есть чем заняться. Он же хотел свой поединок. - Если с ним что-нибудь… - продолжал заводиться я. - Если правильно себя поведёшь, ничего с ним не случится, - небрежно отмахнулся Господин, - ты всегда выбирала себе не тех мужчин, Никайя. Чего??? - Какая я тебе Никайя, глаза разуй! – рыкнул я намеренно грубо. – Меня Никита зовут. То есть Никтай. И я не девушка. Господин только рукой махнул, мол, без разницы: - Знаю. В тебе течёт кровь Неназываемых. Моя кровь. И кровь той, которую я любил. В тебе она возродится. Что. За. Бред? - Не бред, - невозмутимо ответил Господин, - сейчас проснётся твоя наследственная память – сам убедишься. В моей бедной голове вдруг зазвучали тысячи незнакомых голосов. Я упал на колени, закрыв уши руками, но от жуткой щекотки под черепом спрятаться было невозможно. И я убедился. Теперь я знал, кто такие Неназываемые. Неназываемые, творцы Вселенной. Прародители Демиургов, отринутые ими за небывалое могущество. Ушедшие из этой реальности в другую. Практически неуязвимые. Почти бессмертные. Единственное, от чего они могли умереть – от нежелания жить. Оказалось, когда-то Господин, бывший одним из Неназываемых, был безответно влюблён. Влюблён в прекрасную девушку своей расы, которую звали Никайя. Никайя предпочла ему другого, обезумевший от любви Господин похитил девушку и опутал её своими чарами так, что она не могла вырваться на свободу. И да, он её обесчестил. И предложил стать его Парой. Понятно, что Никайя послала своего насильника далеко и надолго. Потом она всё-таки умудрилась бежать, но до своих так и не добралась – Господин уже предал свою расу и Демиурги подняли восстание против Неназываемых. Неназываемые ушли из мира, и Никайе ничего не осталось, как скрыться в Запретных Коридорах в поисках спасения. Она нашла подходящий мир, в котором родила дочь. Да, дочь от насильника. Но она не могла бросить свою девочку, зато могла скрыть её от Господина. И она сделала это. Но теперь, отрезанная от Силы Неназываемых, Никайя стала стареть. К тому времени Господин был уже заперт в Запретных Коридорах, но Никайя была обречена. Мир, в котором остались она и её дочь Нилейя, назывался Земля. Они прожили там очень долго, видели зарождение человечества, но потом Никайя умерла – просто заснула, а Нилейя, похоронив мать, решила вести жизнь обычного человека. Род потомков Никайи и Нилейи не прервался, но к нашему времени кровь Неназываемых почти исчезла из мира людей. После своего освобождения, Господин пытался искать потомков Никайи, чтобы возродить свой род и получить дитя своей крови, но не преуспел. Ибо после родов Никайя отреклась от своего насильника за себя и за дочь, отныне он не мог чуять свою кровь в её потомках, разве что на очень близком расстоянии. Но Господину повезло. Освободившись на Роаноке, он смог обрести последователей и увести их на Кандею. И среди этих последователей оказалось аж два потомка Никайи – дочь и внучка губернатора Джона Уайта. Но сила крови в них была слаба, и возродить свой род он не смог. Тогда Господин стал проводить что-то вроде селекции, пытаясь получить потомков с более сильной кровью, и заодно овладевая всё большей властью в новом мире. Именно для этой цели и был первоначально создан Орден. Но все попытки не удавались, именно тогда он вновь обратил свой взор на Землю. Викки, служившие Господину, должны были, помимо всего прочего искать потомков Никайи, в которых кровь Неназываемых была выражена особенно сильно. В этом они не преуспели, но приказ Господина, запудрившего им мозги насчёт рождения Великой Викки, не давал им права прерывать поиски. Так продолжалось долго, пока Томочка обнаружила меня. Кровь Никайи и Господина была сильна во мне настолько, насколько вообще это было возможно через великое множество поколений. Томочка должна была выйти за меня замуж, после этого я полностью оказывался в её власти и должен был оказаться на Кандее, вступив в брак с Господином. Но я отказался от брака, Томочка пошла вразнос, и я оказался на Кандее, но совсем не так и не в том теле, как предполагал Господин. К тому же я оказался связан связью Иньче с Енохом, чья мать тоже происходила из потомков Никайи, а отец был сильным шухеретским магом. Но Господин не смог пробудить свою кровь в Енохе, как ни старался. Зато, когда Иньче оказался рядом со мной, его Сила пробудилась. И Сила Еноха была враждебна Господину, но ещё оставался я… И тут на руку Господину сыграло предсказание. Мы с Енохом отправились в Цырик, а ему оставалось только ждать, пока глупые мыши пожалуют в мышеловку. Частично я вспомнил всё это, частично мне, насмешливо щурясь, рассказал Господин, а затем заявил: - Если ты будешь моей, Никайя, обещаю оставить Землю и Кандею в покое. Есть и другие миры, и их много. Я чувствую, сколь сильна в тебе моя кровь… - Притормози! – остановил я весь это поток сознания. - Вообще-то это инцест получается, если я твой потомок. К тому же – я не девушка. Как будем род возрождать? - Легко, - ухмыльнулся Господин, - разве ты в первый раз сменишь тело? Будешь красоткой, привыкнешь. А насчёт инцеста – так это и к лучшему. В нём-то и смысл. Кровь наших потомков будет сильна. Мы будем владеть Вселенной… Мы будем куда лучшими Богами, чем Демиурги… Мы достигнем таких вершин, какие и не снились Неназываемым… Ой-ой, какой тяжёлый случай мании величия… Ну уж нет, ни девушкой становиться, ни спать с этим шизофреником я не собираюсь ни под каким видом. Спасибо, конечно, за лестное предложение, но может вы, гражданин, поищете цветочков в другом огороде? Не для вас моя роза цвела… И снова мне вспомнились слова заклинания, которое произнесла Томочка перед тем, как я оказался здесь: - Не умирать Не болеть, В воде не тонуть, В огне не гореть, Долго жить, Любви не знать, И искать, искать, Искать… И пока свободен трон Будет облик разделён. Согласишься быть женой – И вернётся облик твой. Только будет без любви Эта клятва – на крови… А отвергнешь – Мука ждёт, Но тогда любовь придёт. Если сможешь всё принять – Сможет он проклятье снять… Та-ак. «Согласишься быть женой – и вернётся облик твой…» - это явно же не ко мне относится, а к Никайе. Тогда понятно, почему «не умирать, не болеть, в воде не тонуть, в огне не гореть…» Это тоже не ко мне – это ко всем её потомкам. Точнее, они-то как раз и умирали, и болели, но вон сколько времени её кровь на Земле протянула… И кровь Господина, к сожалению… «А отвергнешь – мука ждёт, но тогда любовь придёт… Если сможешь всё принять – сможет он проклятье снять», - а вот это, похоже уже ко мне. Моя любовь – Енох. Я принял его, и его любовь… И отдал свою… А проклятье? Проклятьем этого мира является Господин. Енох снимет проклятье… Избавит мир от Господина… Всё сошлось! - Повторяю для глухих, - спокойно сказал я, - я не Никайя. Я не собираюсь быть ею для тебя. И твой род не возродится. Хватит. Пора тебе возвращаться в ту дыру, откуда ты вылез. Ничего у тебя не получится! - Аррраргххх!!! – нечеловечески взвыл Господин. – Глупый мальчишка! Здесссь ты и сдохнешшшь! Но прежжде увидишь, как умрёт тот, кто тебе дорог! Он вскочил на ноги, кресло исчезло, и Господин стал перевоплощаться в нечто уж совсем нечеловечески жуткое – когтистое, клыкастое и чешуйчатое, с огромными отвратительными кожистыми крыльями и голым крысиным хвостом. - Приведите второго мальчишшшку! – требовательно рявкнул Господин. И тут я увидел, как из тени на жуткий белёсый свет вышли двое, которые тащили третьего. Третьим был Енох, я тут же бросился к нему, но не смог даже приблизиться, а вот двое остальных… Высокий индеец в когда-то богато расшитой, а теперь истрёпанной и изодранной замшевой одежде и полуистлевшем головном уборе из перьев на голове, которая соединялась с телом как-то криво, неправильно, и крепкий солдат в насквозь проржавевшей кирасе со страшными шрамами на щеках и отрубленной кистью правой руки, небрежно болтавшейся на поясе. Так я в первый и последний раз увидел Тони Дрисколла и индейского вождя Винджину. Они приволокли Еноха прямо к ногам Господина и швырнули на песок. И я почувствовал, как рвётся моё сердце. Неужели я ошибся, обманул себя, истолковал всё неправильно? И сейчас этот мерзавец убьёт Еноха на моих глазах? Чудовище, в которое превратился Господин, мерзко ухмыльнулось, показав длинный раздвоенный язык, и выпустило когти, примериваясь ударить лежащего, потом недовольно нахмурилось, подхватило Еноха за ворот рясы и приподняло на уровень глаз. - Сейчас… я вырву ему сердце! – улыбаясь, сообщило чудовище, и тут я не выдержал. Точнее, не выдержал невидимый барьер и я с криком бросился вперёд, прекрасно понимая, что сражаться мне нечем… тогда я по-бычьи наклонил голову и… и ударил Господина рогами. Голову пронзила жуткая боль, по лицу потекла кровь, потому что один рог обломился и прочно застрял в складках морщинистой чешуйчатой шкуры. - Вы, недоумки, - прорычал Господин Винджине и Дрисколлу, - хватайте шмуля! - Мы больше не служим тебе, - хором ответили те, - твоя кровь пролила твою кровь, сняв с нас твоё заклятье. После этого оба поклонились мне и попросту исчезли. Вот и делай после этого добрые дела… Могли бы и помочь, что ли… Странно, но потеря рога серьёзно подкосила меня. Кровь не переставала течь, ноги стали подкашиваться, но и Господин стал проявлять признаки беспокойства. Схватившись свободной рукой за рану, он выдернул рог… и тут пришёл в себя Енох. Когда чудовище поднесло рог к глазам, чтобы получше рассмотреть его, Енох умудрился выхватить рог и вонзил его глубоко в маячащий перед ним глаз с вертикальным зрачком. Господин взвыл, непроизвольно отбросил Еноха в сторону, тот вроде бы серьёзно не пострадал, просто тряс головой, пытаясь прийти в себя. Чудовище рычало, пытаясь вырвать рог из раны, насколько я понимал – смертельной раны, но вряд ли Господин сделает нам всем подарок и сдохнет так быстро. Поэтому я торопливо начертил на песке руну, которую Смерть показала мне в нашу последнюю с нею встречу… хе, теперь боюсь уже не последнюю… - Кроатоан Дамодред! – хрипло выкрикнул я, пока были силы. – Приди и возьми своё! Песок посередине поляны вспучился, и оттуда, как чёртик из коробочки выскочил уже знакомый нам Кроатоан, любитель загадок. Но теперь он был огромен и непредставимо ужасен. Кроатоан бросился на Господина, тот наконец-то извлёк рог из глаза, из глазницы хлынула густая, чёрная как нефть, кровь и два чудовища сцепились в смертельной схватке. Но Господин явно проигрывал. Понимая, что всё кончено, он бросился к Еноху с явным намерением убить. Не знаю, как я смог успеть раньше, но успел, оттолкнул Еноха, и страшенные кривые когти вонзились мне в живот. Боль была настолько сильная, что сознание отторгало её, и сначала я не почувствовал ничего. Кроатоан же точным движением вонзил когти в горло Господину, поверг его на песок и связал странными путами, словно служившими продолжением его тела. Потом он с сожалением посмотрел на нас с Енохом, прошептал: - Мне жаль… - и исчез так же, как и появился. Рыдающий Енох пытался отдать мне свою Силу, но я ощущал, как она скатывается с меня, словно вода с камня, уходя в песок… Бесполезно. Я убит. Всё случилось так, как и говорила Нелепая. Я нащупал цепочку на груди, отмечая, что сознание остаётся на удивление ясным, хотя тело повинуется всё хуже и хуже и, собрав все силы, прошептал: - Енох… поцелуй меня… Мой Иньче прижался губами к моим губам и я почувствовал, какой он тёплый… живой… И это было лучше всего – то, что он живой. - Никтай, - отчаянно выкрикнул Енох, - не смей умирать! Не сейчас, когда мы победили! Не сейчас! - Я люблю тебя, - прошептал я, чувствуя как уходят силы и наступает боль, - живи… прошу тебя, живи, и будь счастлив. И последним отчаянным усилием разорвал цепочку.