***
Сорок минут спустя.... Чуя мерил шагами коридор возле одной из палат, время от времени подходя к ней и прислушиваясь к тому, что происходит за дверью, а вскоре она отворилась и к нему вышел босс в сопровождении нескольких медсестёр, которые пошли по своим делам. — Как Дазай, босс? — с волнением в голосе спросил Накахара. — С ним всё будет в порядке, — ответил Огай, а Чуя добавил: — Можно к нему? — Он сейчас отдыхает. Скажи, Чуя, что произошло? — задал вопрос Мори. — Почему он это сделал, едва выписавшись из больницы? — Я не знаю, босс, — ответил тот. — Но, если помните, я говорил вам, что Дазай в депрессии. Ему следовало назначить антидепрессанты. — И я их ему назначил за неделю перед выпиской, и лично следил за тем, чтобы он принимал препараты, но, видимо, едва вернувшись домой, он прекратил приём. Хотя его состояние не внушало мне опасений. Он чувствовал себя вполне нормально. — Я тоже так думал. До того дня, пока я не забрал его из лазарета. Позавчера мне показалось, что он был не совсем адекватным, по крайней мере, он говорил странные вещи. Между нами было некоторое недопонимание, а потом мы с ним поговорили, и мне казалось, что решили этот вопрос, пришли к какому-то соглашению и пониманию, но в день выписки он вёл себя так, будто мы и не обсуждали с ним наши проблемы, и на самом деле ничего не было решено. — Вот как? И часто у него бывают такие смены настроения? Чуя пожал плечами, произнеся: — Не то чтобы часто. Раньше всякое бывало, когда он сидел на наркотиках, но потом вроде бы было всё хорошо. Хотя незадолго до болезни Дазая мы с ним поссорились и почти не общались. — Знаю. Скажи, это ведь не первая его попытка суицида за последнее время? — Откуда вам это известно, босс? — Я хорошо тебя знаю и чувствую, когда ты что-то не договариваешь. — Да. После нашей ссоры и перед тем, как Дазай заболел, он пытался покончить с собой дважды. — Почему раньше не сказал? — Я думал, что причина этих попыток заключалась в том, что происходило между нами. — Серьёзно? Ты точно про Дазая говоришь? — Накахара кивнул, а босс продолжил: — Чуя, всё может оказаться гораздо серьёзнее. И если бы ты рассказал мне обо всём раньше, этот случай можно было бы предотвратить. Я подозреваю, что у Дазая какое-то психическое расстройство, связанное с длительным приёмом наркотиков, обострение которого могли спровоцировать стрессовые ситуации. Накахара молчал, не зная что сказать, подумав о том, что если босс прав, то болезни Дазая могло поспособствовать именно то, как Чуя к нему относился в своё время. — Пойдём в мой кабинет, — вывел Чую из задумчивости голос Мори. — С Дазаем всё будет хорошо, его жизни ничего больше не угрожает, — заверил он Накахару, направившись к лифту, тот проследовал за боссом. — Помнишь о задании, о котором я тебе говорил по телефону? — Да, Мори-сан, — ответил Чуя. Лифт остановился, и эсперы проследовали в кабинет Огая. — Тебе придётся отправиться одному, поскольку Дазай пролежит здесь минимум несколько дней, а дело не терпит отлагательств. — Мне следует уничтожить всех? — Верно, — ответил Огай, передавая Чуе какую-то папку. — Возьми документы, ознакомься. Здесь указаны все способности эсперов организации. Есть несколько из них, которые вызывают опасения. Если бы Дазай был в форме, ты бы применил порчу, но сейчас это невозможно. Возьми с собой Акутагаву. Открыв папку и пробежав глазами по её содержимому, Чуя нахмурился и посмотрел на босса, спросив: — А почему такая спешка, Мори-сан? Действительно, в списке есть два эспера, от дара которых моя способность не защитит, а возможно, окажется против них бесполезна. Может быть, стоит подождать несколько дней? — Нет, мы не можем ждать. Конкурентам удалось взломать нашу базу данных, и теперь им известно о Портовой Мафии практически всё. У нас есть шпион во вражеской организации, и он сообщил, что они атакуют нас завтра. Их цель: уничтожить порт вместе со всеми зданиями и людьми. Нам неизвестно точно, в какое время планируется теракт, но, скорее всего, неприятель использует этого эспера, — Мори ткнул пальцем в одну из фамилий. — Он способен устроить мощнейший взрыв, который охватит все прилегающие территории на расстоянии нескольких километров. Ему даже к порту сильно приближаться не надо. Конечно, можно попробовать его перехватить, но это будет непросто сделать. Поэтому атаковать их нужно сегодня и уничтожить базу врага полностью. Они все сейчас находятся там и вряд ли ожидают нападения. Давай, Чуя, чем быстрее ты это сделаешь, тем будет лучше для нас. — Ну хорошо, — кивнул Накахара, а затем его взгляд зацепился за одну из фотографий, лежавших в папке. Взяв её в руки, Чуя задумчиво произнёс: — Это же тот парень... — Какой парень? — переспросил Огай. — Я видел его с Дазаем вчера. Не может быть... — О чём ты, Чуя? Это, кстати, и есть тот самый Тикамацу Мондзаэмон, который предположительно должен устроить взрыв. Его способность называется «Масляный ад». — Мори-сан, — Чуя, неожиданно схватил босса за руку. — Этот Тикамацу был с Дазаем вовсе не случайно. Вы должны взять у него кровь на анализ. Возможно, я ошибся, и это было вовсе не отравление таблетками. Может быть, ему ввели какой-то яд. Я немедленно отправляюсь на эту базу и камня на камне от неё не оставлю. Накахара развернулся и направился к выходу из кабинета босса, но тот его остановил: — Чуя, подожди. Ты можешь объяснить, при каких обстоятельствах видел этого эспера с Дазаем? — Мори-сан, я потом вам всё расскажу, сейчас важно не упустить момент и провести все исследования... — Чуя, — босс повысил голос. — Ты вздумал меня учить, как правильно проводить лечение пациентов? — Нет, я не пытаюсь вас учить, босс. Просто я уверен, что Дазай отравился не таблетками. — Кровь на анализ взяли сразу. Так что, ты ответишь на мой вопрос? — Дазай привёл его к себе домой ночью. Не знаю, сколько было времени, но уже за полночь. — Значит, они решили его устранить? Но всё же это странно. Прошло достаточно много времени, но Дазай всё ещё жив. Если бы его хотели убить, то сделали бы это каким-нибудь другим способом. Не думаю, что ему оставили бы шанс на спасение. Накахара пожал плечами и всё-таки покинул кабинет босса, но прежде, чем отправиться выполнять задание, спустился на лифте в лазарет и справился у дежурного врача о состоянии Дазая. Тот сказал, что оно не ухудшилось. — Дазай-сан всё ещё спит, — сказал врач, видя, что Чуя хочет зайти в палату. Накахара приоткрыл дверь, но застыл на пороге, так и не войдя внутрь. Дазай лежал на спине с закрытыми глазами, от его правой руки шла какая-то трубка, которая вела к бутылочке на штативе. Дыхание Осаму было размеренным, хотя вид он имел довольно бледный. Подумав с минуту, Чуя закрыл дверь, а врач спросил: — Передать Дазай-сану, что вы заходили? — Не стоит, — буркнул Накахара и покинул лазарет.***
Два часа спустя... — Как ты себя чувствуешь? — спросил Огай, проходя в палату и подходя к постели больного. — Нормально, — буркнул Дазай, а затем добавил: — Опять мне не дали умереть. И кто это был на этот раз? — Так всё-таки ты это сделал сам? — пробормотал босс, присаживаясь на край кровати и глядя в карие глаза. — Хотя результаты анализов подтвердили медикаментозное отравление. — Конечно сам. А вы что думали, босс, что кто-то запихнул в меня эту кучу таблеток насильно? — Расскажи мне о Тикамацу Мондзаэмоне, — произнёс босс, на что Дазай лишь удивлённо приподнял левую бровь. — О ком? — переспросил он. — Ты слышал о ком. Откуда ты его знаешь и почему привёл к себе домой вчера ночью? — Да вам-то какое дело, босс, кого я к себе привожу на ночь? — Мне не было бы до этого дела, — повысил голос Огай, — если бы этот эспер не имел отношения к вражеской организации, которая вознамерилась уничтожить Портовую Мафию и которую вы с Чуей должны были ликвидировать сегодня. Но по какому-то странному стечению обстоятельств ты оказался на больничной койке так не вовремя. — Босс, вы что, обвиняете меня в предательстве? — Пока нет, иначе не я бы сейчас с тобой разговаривал, а наши дознаватели. Поэтому не пытайся юлить, а отвечай на поставленные мною вопросы, если не хочешь с ними встретиться. — Как страшно, — Дазай усмехнулся. — Вы забываете, Мори-сан, что лучший из них — это я. — Не советую играть со мной, Дазай, — произнёс Мори с металлическими нотками в голосе и довольно сильно сжал руку Осаму. — Отвечай. — Ладно. Вы имеете в виду того светловолосого парня, который подкатил ко мне в баре? — Я не знаю, кто к тебе подкатил и где. Это он? — Мори извлёк из кармана плаща фотографию и показал её Дазаю. — Точно, это он, — сказал Осаму. — Как там его? — Тикамацу Мондзаэмон. — Ага. Мы познакомились в баре, правда, он назвался другим именем. Он так навязывался даже после того, как несколько раз был послан мною далеко и надолго, что мне показалось это странным, и я решил всё же познакомиться с ним поближе. Он был каким-то нервозным, почти всё время держал руки в карманах, за исключением тех случаев, когда пил виски, точнее, делал вид, что пьёт. Мне удалось незаметно обшарить его карманы, когда я притворился настолько пьяным, что еле держался на ногах. В его правом кармане я обнаружил какую-то ампулу и мне стало понятно, что он приготовил её для меня. И хотя к тому моменту я уже принял решение умереть, подыхать от отравления неизвестным ядом мне совсем не хотелось, ведь такая смерть может быть довольно мучительной. Я пригласил его к себе, продолжая делать вид, что сильно пьян, а в квартире меня ждал Чуя, как вы, наверное, уже знаете. Когда он ушёл, а этот блондинчик расположился на кухне, вылив содержимое ампулы в мой бокал, я перерезал ему горло. — И после этого решил наглотаться таблеток? — поинтересовался босс. — Да, почему бы и нет? — А ты не подумал, что этого парня к тебе могла подослать вражеская организация? — Да, была такая мысль, ну а что это меняет? С моим нежеланием жить или желанием умереть это никак не связано. — Я просто не могу найти слов, — произнёс босс, прохаживаясь по палате. — Я отправил Чую на это задание одного, но в организации есть довольно опасные эсперы — ты должен был ехать с ним. — Мори-сан, в конце концов, пока я лежал в больнице, вы не обмолвились ни словом об этой организации, откуда мне было знать о ней вообще? Если бы знал, непременно повременил бы с самоубийством. — Всё ёрничаешь, Дазай? — проронил босс. — Ты можешь быть хоть чуточку серьёзнее, ведь дело действительно не шуточное? — Зачем же вы отправили Чую на него одного именно сейчас? Неужели нельзя было подождать пару дней? — Нельзя. На порт завтра планируется нападение, и именно Тикамацу Мондзаэмон должен был здесь всё взорвать при помощи своего дара. Учитывая, что способность эспера действует на довольно большом расстоянии, мы бы вряд ли смогли предотвратить взрыв, поэтому мною было принято решение уничтожить организацию сегодня. Хотя, конечно, если бы я знал, что этот эспер мёртв, можно было бы и повременить с этим делом. Кстати, куда ты дел тело? — Спрятал его в шкафу, — ответил Дазай, а Мори, который всё ещё расхаживал по палате, остановился и удивлённо спросил: — Серьёзно? — Да, мне не хотелось утруждать себя и выносить труп. В конце концов, я планировал умереть, так что какая разница, где и когда обнаружили бы тело убитого? — Ну ты даёшь! Я сейчас вернусь, — произнёс Огай. Выйдя из палаты, он взял в руки телефон и, позвонив Хироцу, отдал ему распоряжение съездить в квартиру Дазая, отыскать там тело и избавиться от трупа. Вернувшись в палату, он спросил: — Ты бросил пить антидепрессанты, которые я тебе назначил? — Я и не пил их, — признался Дазай, — лишь делал вид, а когда вы уходили, выбрасывал таблетки. — Почему? — Потому что мне они не нужны. Я много лет сидел на антидепрессантах, и они мне не помогли, так к чему снова начинать их пить? — Ты много лет сидел на наркоте, потому и таблетки тебе не помогали. А наркотики окончательно разрушили твою нервную систему. — Да ладно, босс. Сколько себя помню, я всегда мечтал о смерти, и наркотики тут ни при чём. — Ну да, конечно, рассказывай. Ты ведь принимал препараты после реабилитации, и они тебе помогали. По крайней мере, ты не пытался умереть. — Откуда вам знать, что я пытался сделать, а что нет? Мори удивлённо посмотрел на Осаму и уже собирался что-то сказать, когда зазвонил его телефон. — Слушаю, Акутагава, — произнёс он в трубку, а Дазай отметил, как лицо босса помрачнело, и он переспросил: — Что? Повтори. Мори включил громкую связь, и Дазай услышал какой-то грохот, крики, звуки выстрелов, сквозь которые довольно невнятно пробивался голос Акутагавы: — ...я ...вал порчу. Дазай побледнел ещё сильнее, хотя это казалось уже невозможным, ведь его вид и так был достаточно бледным. — Зачем? — лишь спросил босс. — ...знаю, я его ...варивал, предлагал отступить, ... не могли... — голос Акутагавы прервался, а Дазай принял сидячее положение, вытаскивая из вены катетер. — Далеко до базы? — спросил он босса. — Минут двадцать на машине, — ответил тот. — Поехали. — Чуя столько не продержится. — Мы должны попытаться его спасти. Дазай, пошатываясь, направился к выходу из палаты. Он ощущал ужасную слабость, и его мутило. Сделав с десяток шагов, он чуть не упал, но Мори подхватил его под руку и помог выйти за дверь. В коридоре два медбрата везли каталку, на которой кто-то лежал. — Эй, вы! — окликнул мужчин Огай. — Проводите Дазай-сана к моей машине. Медбратья тут же бросили каталку, кинулись к боссу, подхватили под руки Осаму и направились с ним к лифту, а Мори зашёл в ординаторскую. Когда босс вышел из главной высотки мафии, держа в руках медицинский чемоданчик, Дазай вместе с медбратьями стоял у его машины, опершись на капот. — Ты, — обратился к одному из мужчин босс. — Хорошо водишь? — Не очень, — ответил тот и добавил, кивнув на своего коллегу: — Он водит отлично, даже в гонках когда-то участвовал. — Давай за руль, — отдал приказ медбрату Огай, передав ему ключи, сам же открыл дверь автомобиля и сел на заднее сиденье. Дазаю в салон помог забраться второй медбрат, а первый сел за руль. Босс быстро проложил маршрут на навигаторе своего мобильного и передал его водителю. — Доставишь нас на место за пятнадцать минут — получишь повышение и премию. — Тогда пристегните ремни, — улыбнулся тот, заводя двигатель, и машина тут же рванула с места. Дазай откинулся на спинку сиденья, чувствуя себя довольно паршиво. Пока лежал в палате, казалось, что всё более-менее нормально, но сейчас у него кругом шла голова, а слабость была настолько сильной, что он с трудом мог с собой совладать: хотелось закрыть глаза и провалиться в глубокий сон. Под конец пути он всё же отключился, Мори пытался привести его в чувства, хлопая по щекам, но это не помогло. Тогда босс извлёк из саквояжа пузырёк и дал понюхать жидкость Дазаю, отчего тот дёрнул головой, слегка застонав, и открыл глаза. — Эй, не смей отключаться, Дазай, — строго проговорил босс. — Мы почти на месте, держись. Видя, что Осаму вновь потухает, Мори влепил ему ощутимую пощёчину, что привело того в чувства. — Если Чуя погибнет, это будет на твоей совести, — произнёс Огай, строго глядя на подчинённого. — Делай что хочешь, но не смей отключаться: у нас нет на это времени. Как только приедем, нужно будет действовать очень быстро, слышишь? — Да, Мори-сан, — с трудом выдавил из себя Осаму. — Я продержусь. Через пару минут эсперы услышали грохот и отсвет чего-то красного вдалеке. У Дазая от сердца отлегло: если он видел это свечение, значит, Накахара всё ещё жив. Однако через минуту грохот стих и красный отсвет тоже исчез. Дазай повернулся к Мори, но тот сидел с каменным лицом и не смотрел в его сторону. Машина остановилась, так как дальше проехать на ней было невозможно: всё поле боя было изрыто огромными ямами. Водитель помог выйти из машины Дазаю, и тот слабым голосом позвал Чую, однако ответа не последовало, а потом он услышал голос босса: — Акутагава, где Чуя? Ты свет фар видишь? Как далеко? Хорошо. Босс отключил вызов, оглядываясь по сторонам, а затем все увидели, как где-то вдалеке что-то засветилось, похожее на луч фонаря. — Нам туда, — произнёс босс и, взяв Дазая под руку с другой от медбрата стороны, пошёл с ним в направлении фонаря, подсвечивая своим. Луч становился всё ближе, но не только из-за того, что эсперы двигались в его направлении, сам он также приближался к ним. Наконец, они увидели Рюноске, который нёс на руках, судя по всему, бессознательного Чую. Тот всё ещё светился красноватым свечением, но оно было довольно слабым. — Клади его сюда, — распорядился Мори и обратился к медбрату: — А ты быстро неси сюда мой чемоданчик. Акутагава положил Чую на землю, а Мори подвёл к нему Дазая. Тот упал рядом с эспером на колени, дотронувшись до его лица рукой. Тут же сверкнула яркая белая вспышка, и свечение вокруг Накахары погасло, а Осаму свалился на него сверху, не в силах более совладать со своей слабостью, и отключился. — Акутагава, убери его, — сказал Мори, кивнув на Дазая. — А что с ним? — спросил Рюноске, аккуратно перекладывая наставника в сторону и кладя его рядом с Чуей. — А ты что, ничего не слышал? — удивился Мори. Рюноске покачал головой, а босс присел рядом с Накахарой, вытирая платком кровь с его лица, собираясь осмотреть эспера на наличие ран. — Посвети мне, — сказал он. Рюноске направил луч фонаря на Чую, а босс продолжал: — Дазай с собой пытался покончить. Таблеток нажрался, идиот! А тут такое! Как же всё не вовремя. — Опять? — протянул Рюноске. — Мори-сан, да что с ним не так? Почему он делает это с таким упорством? Может, стоит показать его специалисту? — Может и стоит, хотя он будет не в восторге от этой идеи. — Я всё слышу, — пробормотал Осаму, а затем попытался приподняться и как-то сесть. — Как Чуя, босс? — Серьёзных ран я не заметил, но, кажется, у него сломана левая рука. Состояние, сам понимаешь, неважное. Так долго порча в нём ещё ни разу не находилась. — Мори-сан, — обратился к боссу только что подошедший медбрат. — Вот ваш саквояж. Огай открыл чемоданчик, извлёк из него шприц и наполнил его какой-то жидкостью из ампулы. Акутагава продолжал подсвечивать боссу фонариком, когда тот внутривенно вводил препарат Накахаре, при этом «Расёмон» использовался в качестве жгута. Мори наложил шину на сломанную конечность Чуи, после чего отдал приказ Рюноске отнести Накахару в машину. Дазаю идти помогал медбрат, а босс следовал налегке: он нёс лишь свой чемоданчик.***
Чую положили на этаж ниже Дазая, но его палата как раз находилась под ним. Дазай после возвращения несколько раз заходил к нему, но эспер был без сознания. Из-за плохого самочувствия Осаму не мог находиться у него долго, поэтому, как правило, просидев у его постели около тридцати минут, возвращался к себе. На вопрос о том, когда же Чуя очнётся, босс пожимал плечами и говорил: — Я не могу тебе ничего сказать по этому поводу, Дазай. Порча пробыла в нём почти двадцать две минуты. Акутагава дозвонился мне не сразу, лишь через три минуты после того, как Чуя активировал сингулярность. Потом мы спускались не менее трёх минут и добирались до места. Водитель, кстати, молодец: домчал нас за четырнадцать минут, ну и пешком топали минуты полторы. Так что считай сам. — Зачем он вообще активировал порчу? — Потому что ни его способность, ни способность Акутагавы не смогли уничтожить одного из эсперов. Он мог распылять себя на атомы. Сам понимаешь, что и «Расёмон» и гравитация тут бесполезны. Хотя Акутагава был прав, когда предлагал Чуе отступить, но он решил не сдаваться, а идти до конца. — Это моя вина, — произнёс Дазай, на что Мори ничего не ответил, лишь развернулся и вышел из палаты. Чуя пролежал без сознания четыре дня, и его состояние никак не улучшилось за это время. Дазай чувствовал себя уже довольно сносно, поэтому по большей части проводил всё время в палате у Чуи, лишь ходил на процедуры и возвращался к себе, когда хотелось спать. Осаму чувствовал свою вину из-за случившегося с возлюбленным, ведь что бы он ни говорил, пытаясь убедить и Чую, и себя в том, что тот ему не нужен, всё это было ложью. Да, он не мог забыть многое из того, что было в прошлом между ними, из-за чего до сих пор злился, но и выбросить из головы Накахару у него тоже не получалось. И сейчас на душе было очень паршиво. — Если бы я тогда не ушёл, — говорил себе Осаму, удерживая прохладную ладонь эспера в своей, — если бы остался с тобой, ничего бы этого не произошло. Мы отправились бы на это задание вместе, и всё было бы хорошо. Я эгоист и никчёмный неудачник. Всё, к чему я прикасаюсь, летит прахом. Из-за меня страдают близкие люди, те, кто мне дорог или важен для меня. Сначала это был Дазай, теперь пострадал ты, Чуя. Наверное, мне и правда лучше умереть, чтобы не мучить тех, кто рядом со мной. Но даже этого я сделать не могу. Сколько раз я пытался? Я бы не смог подсчитать, но ни одна моя попытка ни к чему не привела, я так и не достиг своей цели. Прости меня, Чуя. — Дазай склонился к Накахаре и поцеловал его в губы, после чего покинул палату со словами: — И прощай. Подойдя к лифту, Дазай вошёл в кабину и поднялся на последний этаж, после чего забрался на крышу и подошёл к самому краю, посмотрев вниз. От такой высоты аж дух захватило, и голова пошла кругом. Осаму пошатнулся, чуть не свалившись с крыши, удержавшись на ногах, и, скорее инстинктивно, сделал шаг назад, но затем снова шагнул вперёд, закрывая глаза и подставляя лицо потоку обжигающего холодом ветра. Неожиданно кто-то схватил его за руку, но при этом не потянул назад, а встал на краю рядом с ним. Осаму открыл глаза и удивлённо посмотрел на того, кто был рядом. — Чу-уя? — протянул он. Накахара поднял на него взгляд и тихо проговорил: — А давай спрыгнем вместе. — Что? — с непониманием глядя на Чую, произнёс Дазай. — Когда ты очнулся? Однако Накахара не собирался отвечать на вопрос Осаму. Не отводя взгляд от него, он продолжил: — Давай спрыгнем с тобой вниз, держась за руки, и оба умрём. Это решит массу проблем между нами, да и не только. Потому что если уж говорить о никчёмности, то в этом вряд ли тебе меня превзойти. Я, наверное, единственный в мире эспер, кто не имеет власти над своим собственным даром. — Ну почему же? — монотонно пробормотал Дазай, глядя в голубые озёра. — Я не раз слышал об одарённых, которые не могли управлять своими способностями. — Да, но со временем они научились, обуздали их и подчинили себе. Я же никогда не подчиню себе Арахабаки и всю свою жизнь буду зависеть от тебя. Ты знаешь, каково это? Зависит от кого-то? — Да, — тихо проговорил Дазай, вспоминая свою жизнь в ином мире. — Так что? Готов? Чуя посмотрел вниз и сделал ещё один небольшой шаг к краю. Дазай сжал его руку крепче и отошёл назад, утягивая за собой Накахару. Обняв Чую, он притянул его к себе и впился в губы жадным поцелуем, зарываясь пальцами в рыжие волосы. Накахара запустил здоровую руку под одежду Осаму, оглаживая его спину, а потом поцелуй закончился, и Дазай прошептал: — Нет. Я не хочу, чтобы ты умирал, Чуя. — Тогда почему ты пытаешься сделать это сам? Неужели ты думал, что я смогу жить без тебя? — Я об этом не думал. — Оно и видно. — Я хочу, чтобы ты знал, Чуя, — проговорил Осаму. — Между мной и тем парнем ничего не было. — Вот как? Зачем же ты его к себе привёл? — Чтобы убить, — последовал ответ, а Чуя с непониманием посмотрел на Дазая. — Для чего? — Потому что ещё в баре понял, что он подкатил ко мне лишь с одной целью: чтобы убить меня. Поэтому мне пришлось перерезать ему горло на кухне. Мори-сан сказал потом, что это и был тот самый эспер, при помощи которого враги планировали взорвать порт. Только понять не могу, почему именно его подослали ко мне? — Наверное, потому что знали о прежнем Дазае достаточно много. Такие парни всегда были в его вкусе. Чуя провёл пальцами по щеке Осаму, глядя в его глаза, затем спросил: — Зачем ты это сделал? — Не знаю, — честно ответил тот. — Как-то нахлынуло: тяжёлые мысли, неприятные воспоминания, ощущение, что моя жизнь не имеет смысла. Хотелось освободиться от этого раз и навсегда и тебя освободить от чувства вины. Я ведь видел всё это время, когда лежал в лазарете, что ты страдаешь, винишь себя за прошлое. — Ты прав, — произнёс Чуя. — Я испытываю чувство вины. Но неужели ты думаешь, что, если бы твоя попытка суицида удалась, я перестал бы ощущать свою вину? Я никогда не смог бы простить себя, понимаешь? Твой уход из жизни не решит моих проблем или чьих бы то ни было, даже наоборот. Прошу тебя, не делай так больше. — Я не могу тебе обещать, что завяжу с этим, — последовал ответ. — Почему? Неужели всё так плохо? — Я же тебе уже говорил, как воспринимаю свою жизнь. Да и не только свою, но и жизнь в целом. Хотя я не ожидаю от тебя понимания и знаю, что мало кто в этом мире разделяет моё мнение и мысли по этому поводу. — Дазай, мне кажется, что вся твоя проблема заключается в том, что он долго сидел на наркотиках. Это не могло не повлиять на твоё внутреннее состояние. И причина депрессии и апатии в большей степени заключается именно в этом. — Кто знает? Вот и Огай так считает. Может быть, вы с боссом правы? И хотя я всегда был подвержен меланхолии, длительный приём наркотиков лишь усугубил ситуацию. — Ты бросил принимать препараты, которые назначил босс? — Я их не принимал. — Тогда, может, стоит начать? — Может быть. — Ты правда будешь их принимать? — Да, — кивнул Дазай. — Тогда пойдём, — произнёс Чуя, взяв Осаму за руку и утягивая его к выходу с крыши. — Куда? — спросил тот. — К врачу. — К боссу, что ли? — Ну а к кому ещё? — Подожди, — Осаму резко остановился и попытался вырвать свою руку из ладони Чуи. — В чём дело? — поинтересовался Накахара, разворачиваясь к Дазаю и глядя в его глаза. — Подожди, — повторил тот. — Прямо сейчас? — А зачем тянуть? — Я не готов. — Почему? Что тебя останавливает или пугает? — Не знаю, просто давай не сегодня. — Тогда когда? — Завтра. Обещаю, что непременно обращусь к боссу с этой проблемой. — Тогда что ты намерен делать сейчас? — Не знаю. Может быть, ты что-нибудь хочешь предложить? — Я уже предлагал не так давно, но ты отказался. И я не знаю, чего ты хочешь сам. Я не стану настаивать и как-то давить на тебя, если ты всё ещё не готов, но и оставить тебя без присмотра не могу. — Но я ведь был без присмотра все эти дни, пока ты лежал в лазарете. — И к чему это привело? Ты ведь только что чуть с крыши не спрыгнул. — Да, снова что-то накатило. Но сейчас всё хорошо. — Я должен тебе поверить на слово? Твоё настроение меняется слишком быстро и неожиданно. Обратиться за помощью к Мори ты не хочешь. Чем быстрее ты начнёшь лечение, тем лучше. — Я не болен, Чуя. Депрессия сама по себе не является болезнью. — Но она может быть следствием какой-то болезни, — произнёс Накахара и, видя, что Дазай собирается возразить, добавил: — Ты этого не знаешь. Никто не знает, пока ты не пройдёшь обследование. Твои перепады настроения и участившиеся попытки суицида ненормальны. — Скажи, Чуя, — вдруг проговорил Дазай. — Как ты себя чувствуешь? — Я-то? Прекрасно. А к чему этот вопрос? — Ты говоришь, что я ненормальный, потому что пытаюсь покончить с собой, но ты сам минут пять назад собирался спрыгнуть с крыши вместе со мной. Вот я и спрашиваю, как ты себя чувствуешь? С тобой-то всё хорошо? Или это была шутка? — Дазай посмотрел в глаза Чуи пронизывающим взглядом и добавил: — Ты бы этого не сделал. — Сделал, — уверенно заявил тот. — Почему? — Потому что я тебя люблю. И я не хочу тебя потерять. Если уж ты так страстно желаешь умереть, тогда давай сделаем это вместе, ведь я не смогу... — Чуя сделал паузу, затем добавил: — Без тебя. Взгляд Осаму не изменился, а затем его губы растянулись в улыбке, и он просто расхохотался. Чуя посмотрел на него с непониманием, а когда приступ безудержного смеха прошёл, Дазай проговорил: — Ты хочешь, чтобы я в это поверил? — Я не вру. Зачем мне это? — Не знаю, может, у тебя самого какие-то проблемы? Ведь ты зачем-то активировал порчу, когда меня не было рядом. Ты ведь не думал, что я появлюсь там, как по волшебству и спасу тебя? — Но ведь ты появился. — Да, появился. Но шанс на это был минимальный. Ты не мог этого не понимать. — А какой у меня был выбор? Мы не смогли одолеть этого эспера вдвоём с Акутагавой, хотя был вариант отступить, но я не привык бежать от драки. Акутагава окутал этого эспера своей способностью, но тот, видимо, обладал даром не только распылять себя на микрочастицы, но и окружающие его предметы и даже людей. Акутагава не сразу понял, но я увидел, как его «Расёмон» начинает распадаться. Я отдал ему приказ уходить и активировал порчу. Это был единственный способ победить этого врага. Я не думал в тот момент о спасении, лишь о том, как одолеть противника. — Понятно, — тихо проговорил Осаму и отвернулся в сторону, а Чуя схватил его за руку, разворачивая к себе лицом. — Хочешь, сходим куда-нибудь? — спросил он. Дазай покачал головой и произнёс: — Нет, я всё ещё неважно себя чувствую. Пошли к тебе или ко мне. Я просто очень устал и хочу отдохнуть. — Хорошо. Тогда поехали к тебе, хотя, если так устал, можно пойти в мою служебную квартиру или в твою. — Нет, не хочу в служебную. Поехали к тебе, а то у меня дома, наверное, следы крови остались, хотя труп того парня вынесли, вряд ли их кто-то убирал. — Действительно, — усмехнулся Чуя. — Я помню, как испугался, когда увидел на кухне кровь. Думал, что ты себе вены вскрыл или ещё что похуже сделал. Ладно, тогда поехали ко мне, — с этими словами Накахара взял Дазая за руку, увлекая его за собой к выходу с крыши. Приехав в квартиру Накахары, Осаму снял в прихожей обувь и прошёл в гостиную. Он заметил на столе огарки свечей, а также прямоугольную ёмкость с галькой и статуэткой Будды. Это всё напомнило о неудавшемся ужине, и Осаму что-то неприятно кольнуло внутри. Почувствовав прикосновение к своей руке чужой ладони, Дазай обернулся и произнёс, глядя в небесно-голубые глаза: — Прости за тот случай. Не знаю, что на меня нашло. Я вовсе не хотел с тобой ссориться и не желал испортить вечер. Ты ведь старался ради меня, а я... — Дазай отвёл взгляд в сторону, затем присел на диван, добавив: — Не понимаю, что со мной происходит. — Не парься, — ответил Чуя, проведя пальцами по щеке Осаму и глядя в карие омуты. — Я не злюсь. Сам во всём виноват. Неожиданно Чуя опустился на колени перед Дазаем и, продолжая смотреть в его глаза, проговорил: — Я виноват и никогда не устану просить у тебя прощения. — Чуя взял левую руку Осаму в свою и припал к ней губами, шепча: — Я эгоистичная тварь, прости меня. Не знаю, как вымолить у тебя прощение. Будь сам на твоём месте, наверное, никогда бы себя не простил. Дазай был прав, когда сказал, что я не достоин тебя. Я и сам это понимаю. Я и мизинца твоего не стою. Ты столько сделал для меня, для нас всех, а я... я просто... — Замолчи, — вдруг прозвучал тихий голос над ухом. — Хватит уже самоистязания, да и вообще, хватит мучить друг друга. — Что ты хочешь этим сказать? — прошептал Чуя, а затем поднял голову, встретившись взглядом с возлюбленным. Вместо ответа в его волосы зарылись чужие пальцы. Губы Осаму были очень близко, но Чуя замер на месте, глядя в карие омуты и ожидая действий партнёра. Дазай склонился к нему ближе и накрыл его губы своими, впиваясь в них жадным поцелуем. Накахара проник здоровой рукой под одежду Осаму, оглаживая нижнюю часть спины, спускаясь к бёдрам, лаская их пальцами через брюки, и страстно ответил на поцелуй. От близости друг друга у обоих парней кругом пошла голова, дыхание сбилось, а сердцебиение участилось. Чувствуя нарастающее возбуждение, эсперы всё углубляли поцелуй, а потом в лёгких закончился воздух, и они вынуждены были его прервать, чтобы сделать несколько глотков воздуха, прежде чем их губы снова встретились и слились в жадном поцелуе. Минуту спустя Дазай отстранился от Чуи, глядя в его глаза расфокусированным взглядом, и потянул его за руку, заставляя подняться на ноги и вставая сам. Не говоря ни слова, мафиози быстро переместились в спальню, где снова принялись целоваться, сбрасывая друг с друга одежду. — Ты правда хочешь этого? — прошептал Чуя в губы возлюбленного, когда парни ненадолго разорвали поцелуй. — Больше всего на свете, — ответил Дазай, вновь припадая к любимым устам своими, расстёгивая ремень на брюках Чуи, ощущая, как чужие пальцы справляются с его собственным. Стянув с Осаму брюки, Накахара принялся расстёгивать пуговицы на его рубашке, тут же срывая её и бросая на пол. Разорвав поцелуй, Дазай кое-как снял с Чуи футболку, хотя из-за гипса на левой руке эспера сделать это оказалось не так просто. Чуя подтолкнул возлюбленного к кровати, и тот опустился на неё, укладываясь на спину. Накахара подошёл к шкафу-купе и, раздвинув дверцы, порылся в нём, чтобы извлечь баночку лубриканта. Подойдя к постели, Чуя стянул с Осаму боксёры и развёл его ноги в стороны, устраиваясь между бёдер. Затем переместился выше, впиваясь в губы партнёра страстным поцелуем, оглаживая его лицо пальцами, ощущая на своей обнажённой спине тёплые ладони. Спускаясь поцелуями ниже, Накахара принялся осыпать ими шею, плечи и грудь возлюбленного, лаская правой рукой разгорячённую кожу, чувствуя своим телом стояк парня под ним. Затянув в рот левый сосок, Чуя принялся его посасывать, глядя в затуманенные пеленой страсти глаза и срывая стоны с губ партнёра. Не обделив лаской и правый, он спустился ещё ниже, обхватывая ладонью возбуждённый орган, и затянул его в рот, нежно посасывая головку. Создав во рту вакуум, Накахара принялся затягивать член глубже, крепко сжимая ладонью орган и двигая ею вдоль ствола. Дазай резко вскинул бёдра, со стоном проникая в рот партнёра дальше, а тот, убрав руку с его члена, принялся заглатывать до конца, отчего с губ Осаму срывались всё более громкие стоны. Минуту спустя Чуя выпустил изо рта его член, и Дазай разочарованно застонал, однако в следующий момент ощутил, как два увлажнённых лубрикантом пальца медленно проникают внутрь, даря знакомые, но почти забытые ощущения. Через какое-то время Чуя пошевелил пальцами, нащупывая простату и массируя её, отчего Дазай прогнулся в спине, застонав, а затем двинул бёдрами вперёд, насаживаясь на пальцы до конца. Чуя развёл их в стороны, потом свёл вместе и двинул рукой вперёд, проникая глубже, а Осаму вновь застонал. Накахара растягивал партнёра минуты три, по очереди добавляя ещё два пальца, доводя Дазая своими движениями почти до безумия, и тот в какой-то момент просто взмолился: — Чуя, войди. Трахни меня. Я очень сильно тебя хочу. — Знаю, — с улыбкой произнёс Накахара, а затем добавил, резко двигая рукой, цепляя простату: — Тебе не кажется, что мы слишком торопимся? — Ты издеваешься? — простонал Осаму, подаваясь бёдрами вперёд. — Нет, — серьёзно ответил тот, снова двигая рукой. — Просто ответь на вопрос. — Ах! — сорвалось с губ Дазая, когда Чуя надавил на простату. — Не кажется. Пожалуйста. — Ладно, — ответил Чуя, вытаскивая из Осаму пальцы и приставляя твёрдую головку своего члена к растянутой дырочке, слегка надавливая, но не проникая внутрь. Дазай сам двинул бёдрами вперёд, однако Чуя его удержал, произнеся: — Переворачивайся, а то мне с одной рукой в такой позиции будет не слишком удобно. Дазай отстранился и встал в коленно-локтевую позу, ощутив, как пальцы Чуи наносят лубрикант на его анальный проход снаружи и изнутри, а затем крепко сжимают правую ягодицу. Упёршись своим стояком в дырку Дазая, Накахара двинул его на себя, со стоном проникая в него сразу же до конца. Осаму изнывал от желания почувствовать в себе член партнёра, а когда ощутил, как что-то твёрдое, раздвигая нежную плоть, довольно резко проникает внутрь, заполняя его без остатка, вскрикнул, двинув бёдрами навстречу толчку любовника. Пальцы Чуи сжали его плоть ещё сильнее, он немного подался назад, затем толкнулся вперёд, двигая партнёра на себя, отчего тот снова вскрикнул, почувствовав, как член любовника проехался по простате, подарив целый феерверк приятных ощущений и непередаваемых эмоций. Накахара двигался медленно, однако проникал довольно резко и глубоко, будто дразня любовника, который жаждал ускорения, подаваясь бёдрами ему навстречу и моля: — Чуя, быстрее! — Не торопись, — проговорил Накахара, вновь двигая Осаму на себя, резким толчком проникая в него до упора, срывая с его губ очередной вскрик и немного выходя из партнёра для того, чтобы снова толкнуться вперёд. — Чуя, пожалуйста, — взмолился Дазай, сам пытаясь ускорить движения, однако Чуя не позволял, крепко удерживая его правой рукой и проникая в него сам тогда, когда считал нужным это сделать. — Я хочу растянуть удовольствие, — проронил он, вновь резко толкаясь внутрь. Тело Дазая раскраснелось и мелко подрагивало, он всё не оставлял попыток перехватить инициативу и подстроить Чую под нужный ему темп, однако всё было без толку. — Чу-уя! Хватит издеваться. — Я не издеваюсь, — ответил тот, вновь резко проникая в любовника до конца, заставляя его снова вскрикнуть. Выйдя из Осаму почти полностью, Накахара опять толкнулся в него, склоняясь ближе к нему, он прикусил кожу на его плече. Было немного больно, но такая боль казалась Дазаю даже приятной. От неожиданности он вздрогнул и застонал, двигая бёдрами навстречу Чуи, принимая в себя его орган без остатка, шепча: — Ещё. Накахара снова подался назад, затем толкнулся вперёд, прикусывая кожу на плече Дазая рядом, потом до боли сжал его бедро, двигая на себя, и резко ускорил темп, проникая в любовника всё более грубо, заставляя его сердце колотится с бешеной скоростью, срывая с его губ всё более громкие стоны и крики. Не сдерживаемый теперь рукой Чуи, Осаму всё быстрее двигался ему навстречу, ощущая дрожь во всём теле и слыша стук собственного сердца у себя в ушах. Каждый толчок Накахары поднимал его всё выше к облакам, качая на волнах эйфории, и Дазай чувствовал, что уже на грани. Чуя вбивался в тело партнёра всё более ускоряя движения, ощущая его дрожь и слыша какое-то бессвязное бормотание пробивающееся сквозь стоны и крики. Накахара и сам был на пределе, больно впившись пальцами в кожу на бедре Осаму, оставляя на ней синяки, он ускорил движения до невозможного, проникая в любовника со звуками быстрых шлепков и хлюпаньями. Издав низкий, утробный звук, не в силах более себя сдерживать, Чуя излился в партнёра, продолжая резко натягивать его на свой член. Дрожь Осаму стала сильнее, затем переросла в неконтролируемые конвульсивные изгибания, так как жар внутри достиг наконец своего апогея. Внизу живота будто что-то взорвалось, а от нереального кайфа голова пошла кругом. Продолжая быстро двигать бёдрами, Дазай сжал в руках простынь, с криками орошая её своим семенем, а затем обессиленно свалился на постель, часто и тяжело дыша, всё ещё подрагивая. Выйдя из возлюбленного, Чуя улёгся рядом с ним, поглаживая пальцами влажные плечи, пытаясь сам восстановить сердцебиение и дыхание. Когда наконец это произошло, он поцеловал Осаму в шею и заглянул в карие глаза. — Не жалеешь? — тихо спросил он. Дазай повернулся на бок, приобнимая Чую и прошептал: — Это самая прекрасная ночь в моей жизни. Как я могу об этом жалеть? — Ты больше не злишься? — Кажется, меня отпустило окончательно, — произнёс Дазай, улыбнувшись Чуе, и чмокнул его в губы. — И теперь я окончательно осознал, что по-прежнему тебя люблю. Накахара вздохнул с облегчением, притягивая голову возлюбленного к своей груди. — Я тоже тебя люблю, — шёпотом проговорил он, целуя Дазая в висок. — И я рад, что мы наконец решили наши проблемы, хотя осталась ещё одна. — Какая же? — поинтересовался Осаму. — Как дойти до ванной и принять душ? У меня совсем нет сил, — ответил Чуя. — У меня тоже, — признался Дазай. — Давай отдохнём. — Давай. Ведь выбора у нас всё равно нет. Минут через тридцать парни всё-таки отправились в душ, после чего, сменив перепачканное постельное, почти мгновенно отрубились в объятиях друг друга. Утром обоих разбудил рингтон на мобильном Чуи, и тому пришлось отвечать на звонок, так как звонил босс. — Чуя, — произнёс он в трубку. — Ты где? И куда вы оба с Дазаем пропали? — С нами всё в порядке, Мори-сан, — ответил Накахара. — Но мы бы хотели взять сегодня выходной. — Почему ты мне не сообщил, что пришёл в себя? Ты хорошо себя чувствуешь? — Простите, босс. Я не хотел вас вчера беспокоить, так как время было уже позднее. Я чувствую себя вполне нормально. — А как Дазай? — С ним тоже всё хорошо. — Ладно. Жду вас на работе завтра и не забудь про отчёт. — Конечно, босс, — сказал Чуя, и Мори сбросил вызов. — Босс дал нам сегодня выходной, — произнёс он, глядя в карие глаза напротив. — Может, сходим куда-нибудь? — Конечно, сходим, — улыбнулся Дазай. — Но прежде, иди сюда. Осаму притянул Чую к себе и губы парней слились в долгом и страстном поцелуе...