A Marriage Story

      Вэй Ин старается не двигаться, делает глубокие вдохи и выдохи. Вот так. Тряска ноги под барной стойкой наконец прекращается. Временно, по крайней мере. Хуайсан смотрит на его колени, прищурившись, и Вэй Ину удаётся оставаться неподвижным целую минуту. Когда друг поднимает на него взгляд, нога снова начинает дёргаться.       — Какого хрена, придурок? Обычно, когда мы ходим куда-то, ты ждёшь до последнего, а сейчас до жути нетерпелив.       — Это не так, — говорит он, стараясь не стучать пальцами по столешнице.       Чёрт. Он, конечно же, лжёт.       Вэй Ин не может дождаться, когда вернётся домой, быстро поужинает с Лань Чжанем, проведёт время у телевизора — Лань Ванцзи настаивает на том, чтобы они делали что-то вместе каждый вечер, будь то фильм, настольная игра или что-то ещё, — а затем удалится в спальню, где сможет прижаться к мужу и погрузиться в пучину удовольствия, когда они будут шептать сладкие или грязные вещи и будут заниматься любовью до глубокой ночи.       В будние дни Лань Чжань просыпается рано, чтобы успеть сначала на тренировку, а после — на поезд; он позволяет Вэй Ину поспать подольше, и тот успевает на своё позднее отправление. По выходным, однако, они спят допоздна и просыпаются, запутавшись друг в друге. Больше всего ему нравится, когда Лань Чжань подготавливает его, когда он только просыпается, и погружается в него, едва Вэй Ин начинает осознавать происходящее. Это становится медленным занятием любовью и продолжается долго, пока Вэй Ина не охватывает безумное желание кончить, и он делает это с пальцем Лань Чжаня во рту.       Муж до сих пор не кончает в него, продолжая сдерживаться каждый раз, сколько бы времени это ни занимало, и только выходит из него, принимаясь ласкать себя рукой. Никакие уговоры не помогали убедить его войти в него. Поэтому Вэй Ин заглаживал свою вину перед мужем иными способами, теперь куда охотнее желая, чтобы Лань Чжань кончил, и он использует для этого руки, рот, бёдра, ягодицы — всё, что может только придумать. Лань Чжань обожает касаться его тела руками и поцелуями, особенно теперь, когда знает, что и как ему нравится. Однажды он сказал Лань Чжаню, что ему нравится всё, что тот делает, даже если муж будет просто смотреть на него и обнимать.       — Я всегда хочу смотреть на тебя и обнимать тебя, — шептал ему на ухо Лань Чжань, отчего по коже Вэй Ина пробежали мурашки.       Однако.       Лань Чжань не делал ничего подобного.       Вернее будет сказать, делал, но только в их спальне.       Ночью, когда они выключали свет и ложились в постель, они превращались в сладкие эротические версии самих себя, которые не могли не прикасаться и не прижиматься друг к другу.       В то же время днём в любой другой комнате или на улице они исключительно вежливы друг с другом, милы и обходительны, как новобрачные, которые только узнают друг друга.       Впрочем, обе их версии были настоящими. В каком-то смысле они всё ещё являются теми самыми новобрачными, которые познают друг друга, всё ещё застенчивые и нерешительные; одновременно с этим они тёплые и жаждущие, лелеющие какую-то сладкую тайную влюблённость, которую им приходилось скрывать от всего мира.       Вэй Ину нравится и то, и другое.       Особенно потому что его муж, оказывается, самый внимательный и заботливый во всей галактике.       Однажды вечером, два месяца назад, Лань Ванцзи сказал ему, что им нужно купить новые шторы. На всех окнах и раздвижных дверях были высококачественные почти белые шторы, похожие на те, что есть в доме семьи Лань. Однако Лань Чжань запомнил занавеску на чердаке, большую, с размытым рисунком павлина на ней, которую Вэй Ин сделал сам.       Лань Чжань попросил его выбрать шторы. Они пошли выбирать вместе, и, когда они не нашли ни одной, которая могла бы понравиться Вэй Ину, Лань Чжань вспомнил о шторе, что висела на чердаке, и спросил, откуда она. Вэй Ин рассмеялся и сказал, что сделал её сам. Лань Чжань удивился, сказав, что не знал, что сшить штору можно самому, и спросил, не хочет ли он сделать их на весь дом.       — Это не слишком? Не много ли работы? — тут же спрашивал Лань Чжань, но тут же передумал.       Вэй Ин качнул головой.       — Но Лань Чжань, та, что на чердаке, это лишь маленький художественный проект. Мы не можем завесить весь дом шторами моих рук.       — Почему? — спрашивал Лань Чжань.       Вэй Ин усмехнулся.       — Это всё равно что выпендриваться.       — Почему? — озадачился Лань Чжань.       Вэй Ин не знал, как ответить на это.       — Во-первых, я не настолько хорош в этом. Рисовать на ткани не то же самое, что рисовать на бумаге.       — Но это будет твоей работой, — говорил Лань Чжань, словно не мог понять, зачем им нужны шторы, сделанные другой рукой.       Вэй Ин был уверен, что чувствовал, как замирало в его груди сердце. Той ночью он прижал Лань Чжаня к себе и не позволял ему вырваться из хватки, пока тот не кончит.       — Мне нужно это, Лань Чжань… Мне нужно это, пожалуйста…       Лань Чжань замер, но и не пытался вырваться, и полностью опустился на тело Вэй Ина своим.       — Теперь, когда я ощутил, что значит доставлять тебе удовольствие, то стал полностью зависим от этого, Вэй Ин. Это намного лучше, чем любой оргазм, который я мог испытывать прежде.       Вэй Ин покрывал лицо и шею мужа безудержными поцелуями, позволяя сердцу трепетать.       На следующий день Лань Чжань заказал ткань для штор, а когда Вэй Усянь начал освобождать место на чердаке, чтобы сделать там рабочую зону, Лань Чжань решил сделать аналогичное и избавился от матраса и каркаса кровати из спальни на первом этаже, превратив комнату в студию. Всё это было сделано в то время, пока Вэй Ин гулял с Хуайсаном и Мянь-Мянь, так что к моменту, когда он вернулся домой, комната уже была освобождена.       — Подожди, Лань Чжань, а если нам понадобится эта комната? — с недоверием спрашивал Вэй Ин.       — Зачем? У нас есть свободная спальня, — просто ответил Лань Чжань.       — Но…       Тогда Вэй Ин даже не знал, что сказать.       На самом деле вместо слов он хотел наброситься на Лань Чжаня и повалить его на пол, снять с него всю одежду, поцеловать его, возбудить и оседлать его бёдра, чтобы тот мог войти в него.       Ничего из этого он, конечно же, не сделал. По крайней мере, прямо в тот момент. Вместо этого он занялся расстановкой вещей и подготовил все материалы, чтобы начать рисовать в выходные.       Той же ночью он сделал мужу самый пошлый минет, который только смог придумать, и отсасывал ему до тех пор, пока тот не кончил ему в горло.       — Это была благодарность за студию? — спросил его Лань Чжань после, уткнувшись в изгиб плеча Вэй Ина и нежно покусывая кожу.       — Мне не нужна причина, чтобы делать с тобой такие вещи, — ответил Вэй Ин, удовлетворённо вздыхая.       Всё дошло до того, что спустя три месяца постепенно, не слишком явно, но их дом превратился из того образа для журнала в нечто более близкое к чердаку. В конце концов, Вэй Ин положил этому конец, однажды ночью сказав, что хочет, чтобы в их доме было то, что будет нравиться им обоим, а не только то, что нравится Вэй Ину.       — Меня не волнует, как выглядит мебель или шторы, — ответил ему Лань Чжань. — Мне нравится знать, что ты чувствуешь себя, как дома.       — А ты чувствуешь себя так? — спросил Вэй Ин, отпрянув, чтобы увидеть лицо Лань Чжаня.       — Ты мой дом, — ответил Лань Чжань.       Вэй Ин прижался лицом к шее мужа и заплакал.       — Вэй Ин? — позвал его Лань Чжань, поглаживая по спине и крепко обнимая.       — Дай мне минуту, — пробормотал тот, — или час.       Всё это время Лань Чжань не размыкал рук, продолжая крепко обнимать.       Воспоминания возвращают его к происходящему, и Вэй Ин старается не показывать своего нетерпения, когда он встречается с Хуайсаном взглядом.       — Неужели он так хорошо тебя трахает, что ты не можешь дождаться, когда вернёшься домой и прыгнешь в его объятия? — с сарказмом спрашивает Хуайсан.       Вэй Ин думает опровергнуть его слова, как в памяти всплывает образ Лань Чжаня в постели, крепко обнимающего его, пока сам Вэй Ин буквально плачет от оргазма.       Вэй Ин резко обнимает друга.       — Откуда ты знаешь? В любом случае, спасибо за понимание, Не-Не! Давай повторим в другой день, — и сказав это, он убегает.       За два дня до годовщины свадьбы они были приглашены на ужин в дом семьи Лань Цижэнем и Сичэнем. Когда они приходят туда, там оказывается и парень старшего сына Лань, Мэн Яо. Сичэнь выглядит счастливым, и Вэй Ин рад этому. Раньше он удивлялся, почему не мог расстаться с Лань Чжанем, хотя не испытывал к нему такой всепоглощающей любви, которую Сичэнь испытывал к Не Минцзюэ. Впрочем, сейчас Вэй Ин рад, что так и не смог этого сделать, и он также рад, что Сичэнь совсем не похож на него и не зацикливается на прошлых отношениях до той степени, что не мог бы продолжить жить дальше. Вэй Ин понял, что это скорее решение каждого, а вовсе не любовь; это совсем не значит, что Сичэнь любил Не Минцзюэ меньше, просто это означало, что он решил оставить эту любовь там, где Минцзюэ провёл черту, и стал жить дальше.       Что касается самого Вэй Ина, то он так глубоко увяз в отношениях с Лань Чжанем, что не думает, что сможет жить дальше без мужа. Точнее, сможет, но не уверен, что захочет такой жизни. Вэй Ин никогда, даже в самых смелых фантазиях, не думал, что Лань Чжань будет таким заботливым, что противоречит тому, как это должно выглядеть со стороны.       Впрочем, это не совсем так. Во время школьной поездки, которая была у них в средних классах, он увидел, как Лань Ванцзи сидел у озера рано утром с тремя кроликами возле него. Лань Ванцзи был полностью неподвижен, и маленькие существа, дрожа, подходили к нему, а сам Лань Чжань и не пытался отпрянуть. Он протянул им руку с едой и позволил животным есть с его ладони.       Сердце Вэй Ина уже безнадёжно принадлежало Лань Ванцзи, но когда он наблюдал за ним и кроликами в то утро, то почувствовал, что действительно влюблён в него. По крайней мере, та любовь была похожа на ту, которую он мог представлять, будучи ещё юным мальчишкой.       С тех пор он смотрел на Лань Ванцзи тайком, украдкой, когда никто не видел. Вэй Ин всегда боялся, что все увидят в его глазах любовь, когда он смотрел на Лань Ванцзи.       У Лань Ванцзи было много поклонниц, и Вэй Ин слышал истории о том, как многие из них бросали записки в его шкафчик. Лань Ванцзи всё это было неинтересно. Да и, признаться честно, Вэй Ин не представлял никого ни из их школы, ни из штата, кто мог бы подойти Лань Ванцзи и быть с ним на одном уровне. Он просто жил в другой части их мира, такой красивый, величественный и такой недосягаемый. Ему не было места в средней школе.       Вэй Ин видел Лань Ванцзи только раз в университете, на вечеринке в Нотр-Даме. Он приехал туда с друзьями из Корнелла. Вэй Ин по-прежнему испытывал то большое чувство, которое всегда испытывал при встрече с Лань Ванцзи, но было и кое-что другое. Бабочки вспорхнули не в его сердце, а чуть ниже живота, когда он увидел его широкие плечи, талию, очертания пресса под рубашкой, когда Лань Ванцзи повернулся на барном стуле, чтобы взять стакан… Вэй Ин впервые почувствовал то, что зовётся голодом, и его глаза жадно следили за венами на предплечьях и красотой его широких рук. Вэй Ин немного выпил и почувствовал, как раскраснелся, и ему захотелось чего-то, название чего он не знал до того времени. Джереми попытался поцеловать его в тот вечер, когда вечеринка уже закончилась, но Вэй Ин оттолкнул его, пьяный, и прошептал:       — Ты не Лань Чжань…       Джереми удивился, когда спросил:       — Та модель Abercrombie с вечеринки?       Вэй Ин рассмеялся, а после вздохнул и закрыл глаза. Алкоголь вскипал в нём, и мужчина представлял себе Лань Ванцзи в одной из тех реклам, приподнимающего край рубашки, из-за чего становится видно полоску его нижнего белья.       — Пожалуй, Abercrombie повезёт с такой моделью, — бормочет он.       Джереми вздохнул и привалился спиной к водительскому сидению.       — По крайне мере, теперь я понимаю, почему ты отказывал мне.       Вэй Ин не ответил, потому что его мысли были настолько заняты Лань Ванцзи, что не оставалось ни малейшей возможности думать о чём-то другом.       Сичэнь выглядит счастливым, и Вэй Ин невольно задаётся вопросом, не спрятано ли за его спиной кольцо. После ужина они недолго сидят за беседой, однако затем Мэн Яо приходится уйти, потому что ему нужно будет рано вставать следующим утром. Дядя тоже ложится спать, и время к этому моменту ушло на полчаса вперёд.       Они с Лань Чжанем сидят перед камином, и в руках Вэй Ина бокал, как и у Сичэня, которому он составляет компанию. Потому что Хуань — уже выпивший, хотя он не очень любит это. Вэй Ин знает, что никто из Ланей не пьёт, а его муж и вовсе ужасней прочих. Поэтому Сичэнь выглядит изрядно выпившим ко второму бокалу, и это делает его более разговорчивым.       Вэй Ин ловит взгляд Лань Чжаня, и они обмениваются улыбками.       Когда он оборачивается к Сичэню, то замечает, как за ними наблюдали.       Вэй Ин улыбается ему, и Сичэнь улыбается в ответ.       Затем Хуань-гэ закрывает глаза и откидывает голову на спинку дивана, вздыхая.       — Это наконец-то случилось, да? — спрашивает Сичэнь.       — Что именно? — спрашивает Вэй Ин, не понимая, к чему был этот вопрос.       — Ты влюбился в моего брата, — говорит Сичэнь.       Вэй Ин выглядит ошеломлённым и переводит взгляд на Лань Чжаня.       Лань Чжань словно является его отражением.       — Брат… — зовёт его Лань Чжань.       Сичэнь всё ещё не открывает глаза, продолжая:       — Он был влюблён в тебя столько лет, Вэй Ин.       — Что?!       — Брат, — повторяет Лань Чжань, но в этот раз его голос звучит с предостережением.       — Хм-м-м, — продолжает Сичэнь, словно его не беспокоит реакция брата или Вэй Ина. — По крайней мере, со средней школы, но, возможно, это длится куда дольше.       Вэй Ин снова смотрит на Лань Чжаня, а тот смотрит на брата, и в глазах мужа Вэй Ин читает предательство.       — Но это же Ванцзи. Разве он когда-нибудь скажет тебе о своих чувствах? Даже я догадался об этом только потому, что умею читать его. Даже если он молчит.       Вэй Ин словно слышит долгий, оглушающий звон в ушах.       — Ты был так популярен и так отличался от него. Я боялся, что он откажется от тебя навсегда и даже не попытается сказать тебе о своих чувствах.       Муж продолжает сидеть, словно каменное изваяние.       — И в прошлом году в один прекрасный день он просто заговорил об этом с дядей, сказал, что хочет выйти за тебя. Он был не уверен, что нравится тебе в таком плане достаточно, чтобы рискнуть сделать предложение миссис Юй, чтобы она могла попросить за тебя и спросить, не против ли ты, — Сичэнь вздыхает. — Мой бедный брат со своими привычками ухаживания из прошлого века. Я ждал, затаив дыхание, всё то время, пока мы не получили ответ миссис Юй. И оказалось, что ты тоже был заинтересован в этом браке. Хотя я не понимал, почему, ведь ты не казался человеком, который согласился бы на брак по расчёту, Вэй Ин, но я был счастлив. В нашей семье верят, что мы все похожи на волков, а они ведь образуют пару раз и на всю жизнь. Это романтическое представление, если смотреть с одной стороны, но с другой —это похоже на проклятье, не так ли? Что если твоя пара однажды решит, что с него достаточно всего этого, и решит покончить с отношениями? Что делать тогда? Просто перестать любить? И жить?       Ох, Хуань-гэ…       — Возможно, я сам непостоянный и не привязан к этой легенде или проклятию. Однако я всегда был уверен в том, что Лань Ванцзи как раз такой человек. Он целиком и полностью такой волк. Он выбрал тебя еще до того, как, вероятно, понял, что сделал это. И до конца своих дней он будет только с тобой.       — Брат, тебе стоит пойти в кровать, — наконец говорит Лань Чжань.       Сичэнь открывает глаза.       — Я выставил себя дураком? — спрашивает Сичэнь, обращаясь к Вэй Ину.       Вэй Ин улыбается и трясет головой.       — Береги его сердце, Вэй Ин. Даже если ты не знал, что оно всегда принадлежало тебе, — говорит Сичэнь, допивая из своего бокала. — Пойду спать, пока не смутил брата ещё больше, — произносит он, бросая виноватый взгляд на Лань Чжаня.       Когда Сичэнь уходит, и дверь за ним закрывается, Вэй Ин снова смотрит на мужа.       Лань Чжань не двигается, глядя куда-то перед собой, и подаёт голос через минуту:       — Прошу прощения от имени моего брата, Вэй Ин.       Вэй Ин встаёт со своего места на диване и подходит к Лань Чжаню, вынуждая его поднять на него взгляд, и он видит, что его муж теряет свою бесстрастность, становясь уязвимым.       Он забирается на колени Лань Чжаню, устроив собственные по обе стороны от бёдер мужа, и обнимает его за шею.       — Хуань-гэ неправильно понял тебя? — спрашивает Вэй Ин.       Лань Чжань молчит в ответ.       Вэй Ин ёрзает на его коленях, и руки мужа тут же обхватывают его талию, чтобы придержать, и он смотрит на Лань Чжаня, опустив взгляд.       Выдержав его взгляд, не отвернувшись, Лань Чжань всё же качает головой.       — С каких пор? — спрашивает Вэй Ин.       — С тех пор, как ты жил в нашем доме.       Вэй Ин чуть отстраняется, нахмурившись.       — Я никогда у вас не жил.       — Всего три недели. Тебе было три года.       — Мне было три? — он отстраняется ещё больше.       — Я был груб с тобой, — говорит Лань Чжань, словно это компенсирует прежнее откровение.       — Груб?       Лань Чжань кивает.       — Толкнул тебя вниз. Ты разбил коленку. Была кровь. Ты сказал маме, что упал с качелей.       Улыбка Вэй Ина меркнет.       — Ты помнишь… Мою маму?       Лань Чжань кивает, сжимая руки на чужой талии чуть сильнее.       — Я сказал ей, что специально толкнул тебя вниз. Она была очень разочарована, что я не такой, каким казался.       Вэй Ин придвигается к нему ближе, и Лань Чжань наклоняет голову. Янтарь глаз мужа словно светится, отражая собой огонь в камине.       — Моя мама была первой, кто заметил тебя, — говорит он, улыбаясь.       Лань Чжань кивает.       — Ты следовал за мной всё время, что жил у нас, хотя я много раз просил тебя отстать.       — Ты такой подлый, Лань Чжань, — шепчет Вэй Ин.       — Да, — шепчет Лань Чжань в ответ. Вэй Ин задерживается на его лице взглядом, играя с волосами мужа. — Затем ваш дом был готов, и вы уехали. Мама заболела. Какое-то время было грустно и одиноко. Потом погибли твои родители, и когда я пришел на похороны, то увидел, что тебе тоже было грустно и одиноко.       Вэй Ин чувствует, как его глаза наполняются слезами, и он больше представляет, чем вспоминает всё то, что говорит Лань Чжань, потому что всё это давно исчезло из его памяти.       — Через два года не стало отца, и жизнь стала слишком трудной. Я думал, что всё это сделало меня таким, какой я есть. Потом увидел, как ты, который тоже потерял родителей, вырос, и по какой-то причине ты справился с этим лучше, чем я. Сначала я злился и завидовал, потому что хотел получить хоть немного твоей доброты.       — Лань Чжань…       — Ты всегда был таким, Вэй Ин. В тебе всегда была чистая любовь, которую ничто не может убить, и трудно было не почувствовать её притяжение. Было трудно не влюбиться в тебя.       Вэй Ин прикрывает глаза: сказанное заставляет его замереть. Он позволяет им охватить всё его тело и душу, связать, вместо того чтобы отпустить в свободный путь.       — Когда ты понял? — спрашивает он, когда голос возвращается к нему.       Вэй Ин чувствует дыхание Лань Чжаня на своей шее, а после на его ключице оставляют лёгкий поцелуй.       — Во время школьной поездки в государственный парк Мохоук. Тогда я понял, что ты мне нравишься.       Вэй Ин открывает глаза и наклоняется, чтобы поцеловать своего мужа, и стонет, когда Лань Чжань с охотой отвечает ему, словно только этого и ждал.       Отстранившись, он решает, что ему стоит и самому признаться.       — Я тоже. Однажды утром я увидел тебя с теми кроликами на берегу озера и влюбился, как в глупом фильме.       — Тогда? — удивляется Лань Чжань.       Впрочем, Вэй Ин говорил об этом раньше.       — Мгм, — кивает он. — Я запутался. Ты всегда был… всем. Я даже не думал, что ты знаешь обо мне, только если о том, что я друг Хуайсана.       — Ты умеешь всё забывать, — говорит Лань Чжань, целуя мочку уха, чем вызывает дрожь в его теле.       — С тех пор я ничего не забывал, Лань Чжань, — шепчет он. — Когда я увидел тебя на той вечеринке в университете, со всеми твоими приятелями из Корнелла, такого высокого, сильного и более горячего, чем кто-либо из моего окружения прежде… — он трётся о Лань Чжаня, о его уже очевидно вставший член. — До того момента я никогда не знал, что такое по-настоящему желать кого-то… Уверен, если бы кто-то оставил меня наедине с тобой, я бы забрался на твои колени и умолял бы трахнуть меня.       Лань Чжань издаёт задушенный звук, пропускает руки под рубашку Вэй Ина, касаясь его талии пальцами.       — Ты был с тем парнем, Джереми, который не отходил от тебя. Я не мог даже приблизиться к тебе, настолько он занял всё твоё внимание.       Это заставляет Вэй Ина улыбнуться, пока он расстегивает пуговицы своей рубашки, продолжая тереться о мужа.       — Наверное, он просто знал, что бывает время, когда я таю, как сучка в течке.       — Вэй Ин! — восклицает Лань Чжань, не то упрекая, не то умоляя.       — Я чувствую себя и сейчас так, — говорит он, задыхаясь, когда Лань Чжань раскрывает его рубашку в стороны, чтобы лизнуть сосок. — Возьми меня, — просит он, прижимая голову мужа к своей груди.       Лань Чжань едва смыкает зубы на соске и отстраняется, чтобы сказать:       — У нас нет смазки.       — Возьми меня без неё, — требует он, определённо потеряв рассудок.       Эта просьба что-то делает с Лань Чжанем, потому что он видит, как глаза его темнеют.       Мгновение спустя Лань Чжань сбрасывает плед, свисавший с дивана, на пол и опускает их с Вэй Ином на него.       — Ты действительно собираешься?.. — спрашивает Вэй Ин, и в его глазах загорается огонь, словно бы просьба причинить ему боль — то новое, что появилось между ними.       Вместо ответа Лань Чжань срывает с его волос красную ленту и заводит руки Вэй Ина ему за голову, завязывая их красной тканью.       — Ты собираешься сначала связать меня, а потом взять? — спрашивает он, проводя губами по груди Лань Чжаня, на что тот неровно выдыхает.       Воодушевлённый, Вэй Ин касается груди мужа языком и ласкает его сосок, довольствуясь тем, каким твёрдым он ощущается на его языке.       Лань Чжань закрепляет ленту и отстраняется, чтобы стянуть с него джинсы. Вэй Ин как-то обнаружил, что муж обожает его задницу. Он может буквально часами разминать и кусать его ягодицы.       Настоящее не так далеко от мыслей, и Лань Чжань наклоняется к нему спустя мгновение, опускается ртом на его член. Он насаживается глубоко, ласкает головку языком.       — Чёрт, детка, возьми меня, — шепчет он, прикрыв глаза и выгнувшись; его руки завязаны над его головой, а голова Лань Чжаня находится прямо между его ног.       Оргазм накрывает его так много раз за этот вечер, что его тело едва ли может продержаться дольше. Когда всё заканчивается, ему кажется, словно Лань Чжань поглотил его целиком.       В доме тихо, но, несмотря на это, они уходят наверх, чтобы попасть в комнату Лань Чжаня.       Лань Чжань берёт его сразу, как только они запирают за собой дверь. В комнате есть смазка, и они используют её по назначению, трахаясь сначала у двери, потом — на подлокотниках дивана, прежде чем наконец достигают кровати.       Даже учитывая, что Вэй Ин уже кончал, в этот раз его оргазм длится гораздо дольше, и, когда становится ясно, что Лань Чжань сдерживается, ожидая, пока тот отойдёт, чтобы он мог выйти из него, Вэй Ин падает на кровать животом, вынуждая Лань Чжаня опуститься на него, погружаясь глубже.       — Если ты не кончишь в меня сегодня, Лань Чжань, я не буду заниматься с тобой сексом неделю.       — Хорошо, — соглашается Лань Чжань и двигается, чтобы выйти из него.       — Подожди!       Вэй Ин сжимается, не позволяя Лань Чжаню выскользнуть из его тела, и лежит так, пока муж не сдаётся, прекращая попытки и налегая на него телом.       Вэй Ин подносит руку Лань Чжаня к губам и оставляет поцелуй на костяшках его пальцев. Он вздыхает, прижимает руку мужа к лицу и спрашивает, едва оглянувшись:       — Мы можем попробовать, малыш? Прошу… Обещаю, я скажу, если будет больно.       Лань Чжань не отвечает, но и не пытается вырваться.       Они лежат так некоторое время, и каким-то образом Лань Чжань остаётся твёрдым.       Спустя мгновение Лань Чжань шепчет:       — Я написал тебе два письма.       Вэй Ин целует пальцы Лань Чжаня, ненадолго замирая после его слов.       — Когда?       — В средней школе. Ты был в десятом классе. В итоге Хуайсан нашёл его и зачитал.       Вэй Ин пытается развернуться, как Лань Чжань останавливает его, крепко прижимая к себе.       — Это было лишь несколько предложений, в которых я приглашал тебя на свидание, но оно было слишком неловким.       — Ты слышал, как Хуайсан читал его вслух?       Лань Чжань не отвечает.       Однако Вэй Ин сам вспоминает. Это был случай из далёкого прошлого, но, тем не менее, он помнит его.       — Ты подписался, как «ЛВ»? — спрашивает он.       — Ты помнишь? — спрашивает Лань Чжань, кажется, удивлённый.       — Я думал, что это Люк Вилсон. Он был из школьного оркестра, где мы учились вместе, и был серьёзным человеком. Письмо звучало так, будто он мог его написать.       Лань Чжань вздыхает, уткнувшись лицом в его шею.       — Помню, как смотрел на эти инициалы целую ночь и представлял, будто это написал ты.       — Это был я, — говорит Лань Чжань с чувством, имени которого Вэй Ин не знает.       — Откуда мне было знать? — спрашивает Вэй Ин.       — Это были мои инициалы!       — Лань Чжань, даже если бы ты подписался как ЛВЦ, я бы никогда не догадался, что это был именно ты!       — Почему? — спрашивает муж, и в его голосе слышится лёгкая злость. Это забавляет Вэй Ина.       — Я даже не думал, что ты знаешь, что я жив, детка! Было бы глупо предполагать по инициалам, что это ты написал мне то письмо. Ты!       Вэй Ин слышит, как Лань Чжань, очевидно, расстраивается.       Однако тут его озаряет другая мысль, и он притягивает к себе Лань Чжаня ближе.       — Подожди, ты сказал, что было два письма?       — Хм-м, — звучит в ответ Лань Чжань, похоже, всё ещё разочарованный признанием о первом письме.       — Только не говори мне, что это было то самое письмо, которое было подписано как «ВУ» и которое нашёл Вильям Уильямсон?       — Это очевидно, — говорит Лань Чжань.       — Очевидно? — спрашивает Вэй Ин.       Он поворачивается к мужу лицом, из-за чего тот выходит из него.       Вэй Ин двигает бёдрами навстречу члену Лань Чжаня, пока его глаза снова не темнеют, и только после насаживается на член мужа.       Он едва двигается, и этого оказывается достаточно, чтобы Лань Чжань снова возбудился.       — Хочешь сказать, что то письмо, которое Чад Майкл Мюррей принял за своё, было на самом деле адресовано мне?       — Все письма были только для тебя, какими бы неловкими и неуклюжими они ни были!       С этими словами муж резко выходит из него и толкается в него обратно, и Вэй Ин задыхается от удовольствия.       Вэй Ин удерживает взгляд на лице мужа, и глаза его темнеют больше, когда Вэй Ин спрашивает:       — Что говорилось в последнем?       — Не скажу, — отвечает Лань Чжань, отстраняясь и снова грубо толкаясь в него.       — Блять, — шепчет он, обхватывает мужа руками и притягивая его к себе, чувствуя себя очень дерзким и очень развратным. — Твой член такой большой, малыш… Ты должен написать письмо, в котором рассказал бы в подробностях, как ты собираешься трахать меня им.       — Стоило бы, — шепчет Лань Чжань, вгоняя в него член до предела, попадая по простате.       Вэй Ин стонет, лишённый дара речи.       — Что ты бы написал? — спрашивает Вэй Ин, когда может снова говорить, и чувствует, как с его члена стекает смазка.       — Для «ВУ», — начинает Лань Чжань, вынуждая его рассмеяться.       Лань Чжань улыбается ему в ответ.       Вэй Ин, глядя на улыбку мужа, толкается к нему навстречу сильнее, впуская Лань Чжаня глубже в себя.       — А после? — спрашивает он.       — Я… — начинает Лань Чжань, и сначала его лицо искажает самодовольство, однако затем всё меняется, и его взгляд становится мягким и нежным. — Я плох в словах. Боюсь, что и лицо не умеет выражать эмоции правильно. Будь всё иначе, ты бы смог понять, что я чувствовал к тебе на протяжении всех тех лет, что мы пересекались в одних и тех же коридорах. Если ты позволишь, Вэй Ин, я всю жизнь буду показывать тебе, насколько глубоки к тебе мои чувства.       Вэй Ин приподнимается, чтобы поцеловать мужа в губы, жадные и уже ждущие этого поцелуя.       К моменту, когда он отстраняется, Вэй Ину приходится постараться, чтобы не кончить быстро.       — Я так люблю тебя, Лань Чжань. Так сильно. Я никогда никого не целовал до тебя, потому что в моих извращённых мыслях я всегда принадлежал только тебе. Только ты можешь целовать, прикасаться ко мне и заниматься со мной любовью… Только ты можешь причинить боль и только по тебе может быть тоска… Только ты можешь излечить меня и только ты можешь меня любить. Всегда.       Лань Чжань крепко сжимает его талию и утыкается лицом в его шею, и Вэй Ин чувствует эту короткую дрожь.       Этого достаточно, чтобы привести Вэй Ина к тому же состоянию, и они наконец-то достигают оргазма синхронно.