Три черничных полосы

Его лицо. Его лицо было слишком близко. Зачем? Что он вообще пытался сделать? Что вообще я пытался сделать? Почему не ударил, почему не оттолкнул? Почему потянулся? — Эй! Я почувствовал что-то странное. Искажённый голос, тряска, словно в поезде. — Эй, очухайся уже! Перед глазами всё потемнело. Исчезли картинки, исчезла комната, ни одного цвета, ни точки, ни линии. Зато вернулись другие чувства. Сперва слух — я даже расслышал шаги, слышал шуршание одежды и дыхание. В нос ударил знакомый замах масел — машинного и подсолнечного. А ещё, казалось, витал аромат блинчиков. Когда трясти за руку перестали, я обрадовался, однако рано. После нескольких секунд спокойствия, последовал удар. Лёгкий шлепок по плечу. И даже после я не открыл глаз. — Шома, ау! «Знакомый голос. Что произошло?» Размытая картинка предстала перед моими глазами. Даже так я смог понять, что рядом сидит Илья, положив ладонь на мою руку. Что он тут забыл? В какой момент я вообще уснул? Эти вопросы обращались не только к Картавому. Потому как, стоило проморгаться и повернуть голову, как я увидел второго человека, стоящего рядом. Я дёрнулся, едва не вскрикнув. От страха или неожиданности — не знал. Голова вжалась в подушку, изо рта вырвалось хриплое «э». Илья и Слава переглянулись, после чего друг спросил: — Ты чего? Шома, жив? — Да, — я принял сидячее положение, потирая ладонями глаза. — Всё в порядке? Кричал странно. — Ага, мы схразу пхрибежали. — Чт… так. Нормально всё. — Сон плохой приснился? — усмехнулся Славка. — Нет. Нет, ничего вообще не снилось. — Как знаешь. Напугал, бхратан, нас. Шумно вдохнув и выдохнув, я на мгновение глянул на Славу. Он стоял таким спокойным. А чего ему таким не быть? Если меня сейчас будили, значит, всё приснилось? Оно всё приснилось. — Что вы тут забыли? — Нас дядя батя поймал. Сказал, что ты спишь, а ему машину подлатать надо. Как не помочь. Оказывается, Слава умеет хруками хработать. — Спасибо. Я умею держать инструменты и пользоваться ими. Но да, мы зашли, почти закончили уже, просто твоя мама позвала, а тут ты кричишь что-то. — Кричу? — Ну почти. Кряхтел скорее. Мы и зашли, вдруг что случилось. — Всё нормально, — отрезал я. — Тогда идём завтхакать. Твоя мама оладушки почти доделала. Радостно вскочив, Илья выбежал из комнаты и, судя по голосам родителей, направился на кухню. «Сперва умойся, затем садись. И подожди мальчишек, Илюшка,» — сказал папа. Такое чувство, будто проспал полдня — жизнь кипела, а я даже не знал который час. Чтобы окончательно проснуться, понадобилось ещё порядка минуты. Я потёр глаза, прохрустел пальцами (мама часто ругалась из-за этого), но с кровати встать не удосужился. Майка закрутилась, ещё и комар, похоже, укусил в спину — чесалось ужасно, кончиком ногтя едва дотягивался. А Славка всё это время был в комнате. Не стоял, конечно, на месте — открыл окно, подошёл снова к книжному шкафу, поправил одну из торчащих книг, а после уже обратил на меня внимание. «Сон. Я решил, что это был сон. Не могло такого быть, что бы… Ну мы же оба пацаны, это… нет, нельзя такого. Не было, но лучше узнать. А как? Мы случайно вчера не… Тьфу, бред. Я вчера когда уснул? Ага, тоже странно». — Вернулся? — спросил Славка. — А? — похоже, вернуться мне стоило из транса. — Проснулся? А то мы будто тебя подняли, но не разбудили. — Ага. — Ты, давай, подходи скорей. Он уже стоял на пороге, когда я вскочил с кровати и, едва не крикнув, но сдержавшись, окликнул его. — Ты, что вчера там про готов говорил? — Про готов? Вчера? — Ну, ты же сравнивал… — Кого? Я люблю про готов говорить, но вчера такого не было. «Как интересно». — А… я чем-то похож на гота? Он удивлённо окинул меня взглядом с головы до ног и только хмыкнул. — Вообще никак. С чего ты заговорил про это? — Да так… приснилось, видимо. — Всё таки снилось что-то. — Забей. «Даже этого не было? И то хорошо». Сидели мы все на свежем воздухе. Папа, оказалось, вчера купил варёнку, а по мимо неё на столе были к оладушкам: сметана, малиновое варенье и мёд (на который по очереди слетались две пчелы). Илья и Слава уплетали завтрак настолько быстро, что я моргать не успевал. Папа их время от времени тормозил, но, видимо, они так заработались, что слишком проголодались. Картавый чуть щурился, солнце било прямо в глаза, когда я тем временем занял местечко под яблоневыми листьями. Хорошо, не совсем под ними, но немного тени всё же доходило, и то спасало. Оказалось, что встал я в одиннадцатом часу. А про вчера едва что-то узнал. Родители ничего не слышали, мы тихо сидели, а спросить при Илюхе не мог — объяснять потом, что мы делали ещё, конечно. И пусть, меня напугала лишь моя собственная фантазия, я сидел как на иголках из-за того, что Славка был рядом. Едва успел отвлечься, как пришла тётя Даша. — Садись к нам, — мама подозвала гостью. — Нет, спасибо. Я лишь на секунду, ключи отдам Славе. Поеду подруге с ремонтом помогать в городе. Илья, взгляд не отводи, я знаю про яблоко. — Я клянусь, что это было в последний храз. Эй, уйди уже. Жужжит ещё. — Эти оболтусы опять у вас яблоню изворовали? — спросил папа, сжав кулаки. — Я тут не причём, — я поднял руки. — Дядя батя, мы вовсе не… Поднимая руки, как то делал я, Илюха лишний раз отмахнул пчёл от себя, опрокинув на меня баночку с мёдом. Он лишь немного попал на одежду и ноги, ну и ладони испачкал, пока поднимал. Друг принялся извинятся, как передо мной, так и перед моими родителями. Взрослые что-то говорили друг другу наперебой, только Славка сидел молчаливо, словно вокруг ничего и не происходило. Пришлось выйти из-за стола пораньше. Я взял чистую одежду в комнате и пошёл в душ. Захотелось постоять именно под холодной водой, хотя раньше такого не любил. Вода стекала по коже, падала с волос, а я наблюдал за одной каплей, что отвратительно медленно спускалась по руке. Покрасили бы в серый — сошёл бы за памятник. Совсем не двигался, моргать забывал, что уж там. Я физически ощущал как прохлада помогала, словно моя голова раскалилась как угли в костре, может, там даже пар шёл. Приходили всякие мысли, однако многие из них мне совсем не нравились. «Мы столько всего про него додумывали. А сам чем лучше? Это же ужасно, как мне могло только прийти в голову задуматься об этом? Зачем запомнил? Зачем рассуждаю? Как же хочется забыть, но сперва нужно побороть… отвращение. К себе, за такие мысли. Или просто остыть? Не видеть Славку денёк-другой, сразу лучше станет. Хотя он мне помогать должен, чёрт». Никогда такого не было. Даже стыдно теперь стало. Радовало в небольшой степени, что, когда я вышел обратно к столу, Славки уже не было. Это стало облегчением, а не радостью, но понял я это позже. Илюха что-то объяснял моим родителям, параллельно визуализируя на столе, водя пальцами и будто рисуя, то, о чём говорил. Папа сидел с широко распахнутыми глазами, в то время как мама кивала и даже спрашивала его о чём-то. — О, Шома! Чист? — Как видишь. Долго меня не было? — Вхроде нет. Я хотел бы с пацанами собхраться, поищем их? — Эм, ладно. — Подождите, Тём, ты даже не поел толком. — Я не голоден особо, ма. Правда. Просто так уходить мы не стали — помогли отнести тарелки и остатки еды, убрать стол и стулья, а также обнаружили пятирублёвую монету. Кто и когда выронил — было не известно, однако теперь она стала моей по двум причинам: я её нашёл, и при том на своём участке. Всё честно. Илья ещё был во дворе, когда я увидел Сокола, который шёл мимо калитки. Я тут же выбежал на дорогу, пару раз позвав его. — А эй, Шома. Прости, задумался. Слышал, тут новости о… — Да-да-да. Терпеть не могу слухи. — Хе, не кипишуй, друг, эй. Не ожидал, конечно. Слышь, а это когда вообще произошло? Я пожал плечами. — Не вмешиваюсь, но вопросики, слышь, задам ещё. Другое волнует сейчас. Я слышал свист Илюхи за спиной, который то становился громче, то тише. Не специально, просто он не умел свистеть. Интересно, с какой скоростью Картавый шёл, если такое маленькое расстояние не мог преодолеть за минуту, мы ещё с Соколом успели переброситься парой фраз. — Паспорт мой не видел нигде, кстати, эй? — Нет. — Дерьмо. Без него перестали продавать, а я курить хочу как не знаю что, эй. — Тут я не помощник. — Это ещё почему? Заначек не осталось что ли? Слышь, давно не видел, как… — Эй! — Илья подбежал, влепив мне подзатыльник. Если бы волосы были, он бы их выбил. — Идиот совсем, Шом? Пхривет, Сокол. Я дал понять, что ничего не понимал, только злился и удивлялся. Картавый водил перед моим носом окурком, держа двумя пальцами, а затем сжал в кулаке и обернулся на дом. «Откуда? Что?». — Хохрошо, что я заметил храньше их. Дядя батя бы тебя так за это… — Да, слышь, аккуратно надо иногда. — Погнали, найдём Дуло и Змея, к забору хочется, — перевёл я тему. — Наконец! — Картавый, а ты не видел, эй, паспорта? Он замотал головой. Сокол пошёл впереди нас, попутно кому-то набирая. Стоило ему чуть отойти от нас, как я схватил Илюху за рукав футболки и шепнул: «спасибо». Друг лишь кивнул, выбрасывая окурок и отряхивая ладони с чуть посеревшими пальцами. Я проследил за падением, а после обернулся в сторону дома, но видел только часть крыши соседнего. Славкиного. «Сегодня без тебя». Чтобы найти Андрея понадобилось несколько больше времени, нежели мы рассчитывали. Он, оказалось, возился с почтовым ящиком Ларки. Она стояла в паре шагов от него, что-то монотонно рассказывая, а тот сидел с отвёрткой, скрючившись и кивая. Он то и дело поднимал на неё взгляд, но она больше смотрела вперёд или в телефон. — Все твои, — Лариса закатила глаза. — Привет, парни. Я тут занят пока. — Да мы подождём, эй. — Кхм, Сокол… — Лахрка, какие слухи храсскажешь? Ихриска давно сказочку хотела. — Очень смешно, Афинский. Во первых, тебе о них не расскажу, а во вторых, тебя в них нет. Как и всегда. — Тем лучше. Как малые дети. Здесь нет никакой истории о великих стычках. Никаких ссор, случаев, где один был виноват, а второй вместо извинений только усугубил ситуацию, даже предыстория пустая. У Ларки с Картавым не вражда, ей просто было всё равно на него. Даже не замечала, словно Илюха — прицеп какой-то к нам. Чтобы не разговаривать с нами, Лариска показательно надела белоснежные наушники и отошла на пару шагов, подкрашивая губы, которые, казалось уже в сотом слое помады. Дуло не был сильно доволен таким поворот событий. Но будто без нас у них были диалоги на миллион, конечно. — Готово, Лар, — Андрей стукнул пару раз по ящику. Тот едва не согнулся от силы удара. — Готово. — Отлично, спасибо. А теперь валите дружной компанией с моего участка. — Теохретически, мы не на нём стоим. А хядом. — Сокол, хоть ты. — А я-то что, эй? Он прав, Ларис. Слышь, а ты не находила… — Нет. Таня уже спрашивала. — Дерьмо. — Сокол повернулся к нам, чуть обозленнее, чем раньше. — Чего уставились, эй? Ноги в руки, и к забору топать! Даже я тут не захотел спорить, пришлось идти. Ростику каждый написал по одной-две смс, однако ответа не было. Искать ещё и его по всей деревне у нас не было времени, так бы провозились до ночи. «Ночь. До вечера я ещё смогу не появляться, а потом… И заниматься стоит постоянно, но если зайдёт?» У дерева нас ждал сюрприз. От Сокола. Поллитра крепкого сюрприза и литр сока. Парни несколько грустили при том, что сигарет не было, где-то за доской объявлений нашлась парочка, которые, видимо, выпадали раньше из пачек. И ровно по одной на человека. — Я пхрикрою, если… — шепнул Илюха, когда я уже поднёс зажигалку к лицу. Ответ последовал без слов. Если раньше делал это, то получится и сейчас. Всё словно вернулось на круги своя. Почти полным составом, словно никто не сидел здесь кроме нас, словно Сокол не провёл два месяца невесть где, даже за решеткой, словно я никогда и не говорил Картавому о своём неприятии к табаку, словно ни одна девчонка ещё не вмешалась в наши судьбы. Немного алкоголя развязало языки. Да, мало. Однако я не ел толком, а тут разве что травой закусывать. Честно говоря, пил я водку семь раз, считал. Шесть до пятнадцати. Думал, что это круто. Мы находили то там, то тут, с миру по нитке, порой просили прохожих в городе. Разумеется, взрослые не стремились покупать алкоголь каким-то малолеткам, которые выглядели словно беспризорники (и были ими). Дважды за это попадало и сильно. Однако в четырнадцать я уже понял, что алкоголь тот ещё друг, скорее враг. Да, там был ещё разок, когда мы немного выпили, но это был день рождения Сокола, он тогда смог раздобыть много всего, выглядел взросло, не брился специально, вот и купил (?) побольше. «Сейчас можно. Взрослый уже, школу окончил. Тут пара капель, ничего не случится» — Дуло, эй. Ты балбес, конечно, тот ещё. Вот зачем, скажи мне, было спрашивать про девчонок у этого странного. Который ещё гот. — Славик? Интересно стало. — Крис тоже интересно стало, почему ты уточнил насчёт девушек, слышь. Она же сейчас как губка. Впитывает каждое слово, эй. Я перестал при ней ругаться. И о всяких фриках, гомиках, маргиналах и даже, слышьте, пацаны, о журналах ни слова. А мы в городе такой купили, пришлось скинуться по чуть-чуть, семьдесят рублей как-никак, но оно того стоило. — Кхм, а что плохого, если она будет знать? — спросил я. Ощущения такие были, словно у стенки встал, раскинув руки по сторонам и крикнув «стреляйте». Пришлось уточнить, пока чего не подумали: — Ну, она же должна знать не только хорошее. Всякие бывают. — У нас не бывают, эй. Это там где-то ещё могут быть, а мы защищены. Пока нашествие психов не пришло это. — Было бы здохрово, если бы я об этом не знал. — Согласен. — Ничего, у меня для таких ещё ствол в доме лежит до сих пор. И вообще, Сокол, не кипишуй, буду базар фильтровать. Она от меня даже слова «жопа» не услышит. Все хохотнули. Кроме одного. Хотя, я видел, как Сокол поднял уголок губ. Он взял бутылку из рук парней и с удивлением осознал, что за час с небольшим мы умудрились почти всё выдуть. Допив остатки из горла, Сокол зарычал. Мне смотреть на него только было достаточно, чтобы почувствовать дрожь. Спустя часа два мы решили ненадолго разойтись, и у каждого было своё дело: найти Змея, добыть хотя бы по сигаретке для каждого, воду взять и прочее, прочее. Я распределил задачи, а себе оставил главную (только никому не сказал о ней) — пригласить Ольку на свидание. Пока вокруг никого, шансы возрастут. Так я думал. Когда огонь от небольшого опьянения, вызванного водкой и голодом, спал, я решил умыться у колонки, чтобы слегка взбодриться. Холодная вода неплохо помогла, или это я сам себя убедил. Провёл мокрой ладонью по волосам и выпрямился, чуть скривив лицо из-за неприятного запаха, оставшегося между пальцев. Я считал себя вполне трезвым, однако живот урчал до невозможного. Не удивился бы, если бы пацаны слышали это. Олю я нашёл неподалёку от церкви спустя минут пятнадцать ходьбы. Она радостно помахала в знак приветствия, и я ответил тем же. И, только Богу одному известно, как молился, что мой вид был нормальным, а запах не заставлял отойти на метров десять подальше. — Видела твоего папу сейчас, он сказал, ты уже давно не заходил в церковь. А я спрашивала, как так? Видела, вроде бы, не так давно тут. Она чуть-чуть засмеялась, скромно прикрыв рот ладонью. Честно, душе от её смеха сразу становилось легче. — Да, я на службе давно не бывал, это правда. Он сильно ругался, что ли? — Нет, вовсе нет. Он как будто похудел, или мне кажется? — Думаю, не кажется. Берет больше смен, порой ездит слишком далеко, хочет заработать маме на лечение. Или мне на учебу. — От тебя так… пахнет в общем… — Ой! Я сделал шаг назад. Сам не чувствовал уже ничего, да и думал нормально и так. А, видимо, не всё хорошо. — Оль, я тут сказать кое-что хотел. Ты, наверняка уж, заметила, что последние недели, да чего уж там месяцы, наверное, ха. Так, отступление было. Кхм-кхм. Я мог себя вести не сильно нормально, но причина этому есть, ты уж догадываешься. Я, короче, хочу, этого, ну, короче, прогуляться куда. Может, посидеть, в городе даже. Как? — Сейчас? — Ну, не сейчас, как будет время. Свиданку вроде так надо назначать? Олька переменилась в лице, улыбка исчезла, к горлу её словно подступил тяжёлый ком. Недлинное молчание, но слишком долгое, чтобы вести к чему-то хорошему. — Я не… Тём, я не считаю это уместным. — Да ты не бойся так, я же спросил только. — Просто, я против всех этих штук с изменами, когда несколько парней или девушек. Один так один. — Оу! И она ушла. Я даже сказать вдогонку ничего не успел. Да и что тут можно было сказать? В этот момент стало даже слишком жарко. Так обидно вдруг, словно из-под носа забрали ценный приз. Кто мог опередить? «У неё есть кто-то? Вот почему тебя не было весь день, гад». *** Привязался, видимо, кот. Иду — он за мной. Может, предложить родителям забрать его? Хотя старенький уже, если подохнет, горевать будут, а им переживаний не надо таких. У Ольки дом стал ещё красивей: его перекрасили, вставили пластиковые окна, сделали небольшую подсветку, чтобы на улице ночью сидеть, а забор теперь выше. Я, ведь, сколько бегал сюда. Как только не старался когда-то. Даже интересно, что бы было, если бы жизнь сложилась иначе. Если бы я не сбежал некогда, если бы никогда не сбегал, если бы… относился к ней иначе. И не только к ней. — Их дома нет, — сказал какой-то мальчишка, стоящий неподалёку с пластиковой маленькой лопаткой. Ноги по колени в песке, а переднего зуба нет — меня напоминает мелкого, только волосы рыжеватые. — Спасибо. — Ты кто? — Жил тут раньше. — А почему уехал? — Хотел жизни получше. — А что было здесь плохого? Я пожал плечами, глупо улыбнувшись. Что плохого? Воспоминания. Ограниченность. Бедность. Ложь. Сколько слов я ещё не знал, чтобы описать все чувства и эмоции. Все этапы, что прошли здесь. На таком маленьком клочке земли можно было так прятаться, что никто не находил. Или не искал? Отсюда пошло многое, а, ведь, зуб даю, мой общажный район будет побольше Скугр. А сколько было хорошего? Воспоминания, детство, друзья и семья, лето и зима, игры и шалости, влюблённость и осознание. Это место тянет всем тем, что оно, в хорошем смысле, подарило мне. И если бы однажды не уехал, то, возможно, так бы и остался. Или нет? Причин уехать, всё же было больше. Мальчишке наскучило стоять, и он убежал. И я не стал задерживаться у дома. Вокруг, заметил я, стало больше шума. И я не про звуки — про картинку. Куча объявлений: важных и нет, множество приколов, продажа хлама, расписание служб, жалобы и прочее. Столько бумаги, словно она из воздуха стала появляться. Ещё и печать, но тут ясно и без экстрасенса, что принтерами закупился народ. У меня, вот, нет его, но зато соседу родители привезли, так что я, пользуясь его добрым сердцем, почти не плачу за печать. Даже не мог себе представить, сколько же бумаги уходит на все эти работы. То писать, то печатать — почему нужно столько волокиты? Когда я уехал, то стал видеть Скугры иначе, вдыхал иной воздух, слышал иные звуки. Чувствовал себя по новому. Даже не знаю, в хорошем или плохом смысле. Три года пролетели быстро: учёба, работа, друзья, веселье и проблемы. Обычное, студенческое. Вот только, здесь я словно не был больше. Как будто надеваю весенние кросовки, после трёх-четырёх месяцев тёплых зимних ботинок, но нога уже выросла. И любимые кросы теперь жмут, принося дискомфорт, а точно таких же уже не купишь. Придётся менять. Я зашёл на наш участок, где уже ждали родители. Мама заваривала свежий чай, который я привёз. Мы как-то гуляли по центру города, нас позвали бесплатно его, и вообще разные сорта чая, попробовать, впервые такое было, вот и зашли с соседями. Кто бы мог подумать, что эта халява нам обойдётся в немалую сумму. Зато теперь, если зазываки хоть на метр приблизятся, сразу по зубам получат. — Это откуда взял? — спросил папа. — Ходил, откапывал. Мы её четыре года назад, на память, зарыли. — С парнями своими? Похвально, мы подобное делали, вроде, но так ничего и не забрали. — Значит, в земле рылся и сразу за стол? Давай-ка сперва умойся, копатель. Мама даже отодвинула мою чашку себе поближе, второй рукой указывая в сторону дома. Я, зайдя внутрь, не стал снимать обувь, прошёл так. Поставил коробку на раскладушку и сел рядом. Отсутствие некоторой мебели сделало комнату такой неузнаваемой, такой пустой. Словно я сидел в уже заброшенном доме, словно здесь прекратила своё существование сама жизнь. Отчётливо доносился запах вкусной еды со стола, что и забылось в общаге, когда порядка месяца весь этаж вонял лапшой быстрого приготовления и, в удачных случаях, пережаренной яичницей с колбасой. Кирпично-бетонные стены города контрастировали с моими деревянными, больше чувствовал какой-то свежести, чуть меньше выхлопных газов. Не сказать, что скучал сильно по этому, но и плохого ничего не видел. Я чувствовал себя вновь немного ребёнком. Через открытое окно слышались голоса родителей и даже соседей. Я взглянул и увидел самый краешек стены и оконной рамы соседнего дома. Теперь мне было бы труднее забраться внутрь, не как раньше. Полупрозрачная тюль, комната в светло-бежевых тонах, на одной из деревяшек снаружи нацарапано «Лилия красивля». Не хватило сил, чтобы дописать чёрточку у буквы «А»? *** Андрей прислал целых пять смс, намекая, что они уже ждут меня у забора. Я честно собирался идти к ним, но исключительно после одного важного разговора. Спасибо ветру, он смог остудить мне мозги, или то, что вместо них, так что давать в зубы передумал. И к тому же, в чём будет логика? Её никогда не бывает, но, может, случится чудо? Ростика я отыскал быстро. Повезло, вертелся возле дома с кучей птиц. К одежде прилипло сено, вот и стоял, отряхиваясь. На ноге заметил небольшое покраснение. Я подошёл к другу, который сразу же протянул мне руку, не отвлекаясь от яростной тряски шапки. — Хорошо, что у моих только коза, — начал тут же Змей. — Эти гуси… зато три пера забрал — трофеями будут. — Что ты здесь забыл? Мы у забора с пацанами сидели, тебя ждали. Да и сейчас будем. — Дело было. Неважно. Да я так-то закончил всё. Я заметил небольшой блеск из-под воротника футболки. Сперва думал, что показалось, но когда это повторилось, достал пальцами цепочку, которую Ростик, прежде не показывал. — Откуда? — спросил я. — Купил, а что? — Ты же никогда не любил такое. Ни браслеты, ни цепочки. — Захотелось, нельзя? Пожав плечами, я заговорил о том, почему вообще и пришёл. — Поздравляю, кстати. Выиграл. — Ты о чём, братан? Мы же не спорили ни о чём, Шом. — Не тормози. Об Ольке. Сегодня узнал. Молодчик. Что сказать. — Я, в натуре, ничего не понимаю. При чём тут Оля? — Блин, Змей, ты чего добиваешься? Я вроде мирно побазарить пришёл. — Шома, успокойся. И скажи нормально. Что там с Олей? «Хочет, чтобы я это вслух сказал». — О том, что вы теперь встречаетесь. Поздравляю, обошёл. — Что? Кто тебе такое сказал? Я ей даже не предлагал, ещё. — Стоп. — Стоп. По порядку давай. — Я хотел сегодня Ольку на свиданку позвать, а она такая: «нет, не могу, изменять не хочу, если парень, то один». Я сразу понял что к чему. — Ха, знал, что не запала на тебя. Но, я с ней тоже не встречаюсь. И, думаешь, я бы сразу не сказал тебе? Поверь, Шом, я бы хотел видеть твоё лицо в этот момент. — То есть… не ты? Он мотнул головой. А кто тогда? Казалось, в голове Змея тоже проскочил этот вопрос. Кто нас обошёл? И почему вообще так резко у всех появились парни? И это никто из нас. Осталась Танька из всех КУКУ и Ириска, надеюсь. За спиной Ростика шагали парни, имена которых я не знал, но лица точно когда-то видел. Что, впрочем, не удивительно, с такой-то маленькой деревней. Нам пришлось немного отойти от забора, когда птицы начали шуметь, у Змея аж глаз дёрнулся. — Эй, двойняшки, — крикнул один из парней, почавкивая жвачкой. Нам пришлось прекратить обсуждения, когда он повторил. — Ха, интересно, кто за кем повторяет, а? — Чего надо, придурки? — прыснул я. — Воу, как дерзко, — сказал другой, под два метра ростом. — Ты, с шапкой, что забыл в моём дворе? — Тебя не касается. — Змей повернулся ко мне, — Шом, погнали отсюда. — Валите, валите. Но, предупрежу, пока добрый, чтобы ты ждал подарочек. Горячий, как у дружка. Они хрипло засмеялись. Ростик приподнял бровь, будто надеясь, что я что-то понял. Но спустя несколько мгновений дошло. Это те придурки, что подожгли мне ящик. Змей сделал шаг, но я его остановил и шепнул на ухо: — Думаю, вполне можно считать, что они первые наехали. Значит, мы лишь ответили? — Достать? — Ростик намекнул на складной ножик, что иногда таскал в кармане, я замотал головой. — Пока у них голые руки, у нас тоже. Рад, что он меня понял. Натянув шапку, Змей поравнялся со мной и начал оценивать наши шансы. Они были высоки. Смущал друга, похоже, только двухметровый. Но нам не привыкать было. Я обещал, что разберусь с теми, кто нам подпортил имущество, и сделаю это по-своему. Конечно же, парни догадались, что мы собрались делать, потому неожиданного удара не вышло. Болтливый ловко отступил на шаг в сторону, а его третий друг дал мне пощёчину. Слабоватая была, потому я смог быстро ответить ему ударом в подбородок, правда, немного промахнулся, задел лишь немного, отчего сила уменьшилась. Но и такого эффекта хватило, чтобы пнуть по коленям и врезать ещё разок. Стоило замахнуться снова, как почувствовал, что меня схватили со спины и пытались повалить на землю. Вырваться было тяжеловато, зато Ростик остался один на один с болтливым, пока третий пытался встать, шатаясь. Друг ловко уклонялся от ударов, но и сам не мог нормально врезать. Длинный стал действовать, а не просто держать меня, ноги начали болеть, подкашиваться. Увы, но вскоре я оказался носом в земле. Услышав смешок, злость стала подавлять боль, пока кто-то не пнул в бок, затем ещё. Едва повернув голову, увидел как Змей дал хорошую пощёчину болтливому пацану, что того аж пошатнуло, но не упал, жаль. Я это исправил, подтянувшись и схватив за ногу, пока тот делал неуверенный шаг. Повезло, что высокий отошёл от меня, чтобы помочь другу. Правда, Ростик едва сам не лёг. Стоило мне подняться, как едва не попал под удар третьего. Тот сплюнул и сказал: — И сколько так будем? — Можно до первого сломанного носа. — Устроим, — ответил я. — Слышь ты… — Так! — раздался женский крик. Мы едва заметили силуэт, как поспешили смыться, что даже забыли, что хотели ещё сказать. Несмотря на боль, мы смогли удрать довольно быстро, добрались до склона. Только там я заметил кровоподтёки на щеке Ростика. Похоже, тот гад бил кольцом. Не по пацански, что могу сказать. Без веской причины мы не использовали ничего кроме рук, иногда ноги помогали (как и сейчас), и драки шли до первой крови или пока кто-то не сдастся. Но что-то мне подсказывало, что это наша не последняя с ними встреча. — Как думаешь, она нас видела? — спросил Змей. — Возможно. Забей. — У тебя чего лицо такое целое? А не, вижу. — Не успели, почти. Ш-ш, — я приподнял футболку. — Отстой. Сперва Ростик смотрел с долей волнения, но, заметив мою ухмылку, успокоился. Он потрепал меня по плечу, и мы пошли к забору. Оттуда доносились громкие голоса друзей. Илья кинул тут же в меня яблоком, сказав, что пока не съем его — не притронусь к остальному. Разумеется, все тут же начали спрашивать, что с нами случилось, где они сейчас, кто в итоге кого уделал. Дуло вскочил, понтуясь тем, как бы он смог их уложить, едва не снёс бутылку. И пока вокруг пахло уже частично алкоголем, сладостями, хлебом, вокруг меня же витали лишь тошнотворные запахи. Грязь, мусор, свой и чужой пот. Только яблоко радовало. Интересно, откуда его Картавый взял? Увы, но долго, как бы ни хотелось, пробыть с парнями не вышло. Меня так подшатнуло, что ещё до восьми вечера пришлось уйти. Сказал, что вернусь как смогу, однако соврал (не специально). От родителей не утаился «аромат» водки, к тому же по моим глазам можно было увидеть всё. Мама пыталсь задавать вопросы, но папа лишь сказал, что утром поговорим. Таким странно-спокойным тоном. Или уставшим. Не понял в тот момент. Когда я умылся, родители посадили перед собой, осмотрели, спросили, где подрался, но я лишь ответил, что это мелочи. Кушать не стал, сразу попросился спать. Как выключился даже не заметил. Проснулся, было темновато, а на подушке след от слюны. В доме уже было тихо, зато мне стало хорошо. Намного лучше, чем было днём. На часах было… — Сколько? Хорошо, что орать не стал. Не хватало разбудить предков. В горле першило. На столе я увидел стакан водой, а также обезболивающие. Таблетки не понадобились, зато осушил кружку едва ли не залпом. Слышалось только моё сердцебиение да как вода лилась по горлу. Скрип половиц преследовал, стоило сделать хоть шаг. В комнате было душно, к тому же от меня самого исходил неприятный запах, так что мигом распахнул окно. Полный штиль. И никакой картинки из фильма, когда ветер тут же бьёт свежестью в лицо. Сходив тихонько в ванную, умывшись, я сел на кровать, понимая, что спать больше не хотелось. Чем заняться, честно, не знал. Хотя на меня смотрела стопка учебников и тетрадей. Но как же не хотелось. Я глянул в сторону, заметив Славкин дом, окно в чью-то комнату. Казалось, что там шевелилась тень, хоть и не горел свет. И тогда мою трезвую голову посетила не самая трезвая мысль. Когда у меня ещё будет столько энергии ночью?