Ожог руки и сердца

В комнате Майкрофта царил полумрак. Несколько искусно размещённых вдоль стен круглых ночников давали достаточно света, чтобы пройти по длинной и узкой, как пенал, комнате, от двери до окна ни за что не запнувшись, но создавали атмосферу грусти, если не тоски. И немного наводили на мысль о планетарии. Возможно, потому что схемы и карты, развешанные по стенам были похожи на изображения туманностей и звездных скоплений. Джон очень медленно шёл по комнате, глядя в спину Майкрофту. Тот явно слышал его шаги. Не мог не слышать. Но оборачиваться не спешил. Так и смотрел в окно, на привычный лондонский пейзаж, возможно даже приложив лоб к стеклу. Подойдя к Холмсу-старшему на расстояние вытянутой руки, Джон тихо позвал его: — Май? Тот ещё не обернулся, но Ватсон ощутил, как от всей фигуры политика плеснуло радостью. — Никто не называет меня так. Навевает мысли о чём-то летнем. Пчёлах и мёде. — Я помню, что у вас на него аллергия, — так же тихо ответил Джон, — поэтому пирог исключительно с джемом. Апельсиновым, абрикосовым, немного сливочного крема и орехов. Холмс обернулся таки наконец. Высокомерно-холодной маски не было. Джон уже отметил, что когда они наедине, Майкрофт словно раскрывается и позволяет себе чуть показать себя настоящего из своей защитной скорлупы. И очень это ценил. — Спасибо, — Майкрофт опустил взгляд вниз и увидел, что Джон принёс мазь от ожогов. Холмс осторожно взял у него тюбик. — Коснуться руки, это ведь не будет считаться изменой? — Будет. Потому что дело не в руке, или какой-то иной части тела, а в чувствах, что люди испытывают друг к другу. — И что вы испытываете ко мне, Джон? Джон отвечать не стал. Он мог бы так и стоять рядом с окном, но осторожно, будто боясь обжечься сам или обжечь Майкрофта, взял его за руку, но не за кисть, а за запястье, сквозь слои ткани — рукава и рубашки, — потянув в сторону дивана. Чудо, но Холмс послушно пошёл. До дивана шли, внимательно глядя в пол, хотя у Майкрофта никогда ничего не валялось, и никаких тумбочек о которые можно стукнуться, по пути не было. Сел Джон первым и, потянув за собой, усадил и Майкрофта, не выпуская его запястья. Держал Джон той рукой, где был ожог. Но вот разжал пальцы. Отпустил. Холмс вздохнул, будто до этого ему было тяжело дышать. Поднял, наконец глаза. Посмотрел на Джона. — Вам необязательно съезжать. Я могу так отладить свой график, что мы вообще не будем встречаться, — Майкрофт снял крышку с тюбика и выдавил немного мази на подушечки двух пальцев — указательного и среднего. А Джон, глядя на это, представил совсем другой крем. И что Май коснётся совсем другой области. Но Майкрофт осторожно коснулся середины ожога и принялся круговыми движениями распределять лекарство по остальной его области, чуть заходя на здоровую кожу. — Не хватало ещё, чтобы вы не могли нормально пользоваться собственной квартирой, — возмутился Джон. — Не нужно, Майкрофт. И потом, смысл всех моих стараний — отблагодарить вас за гостеприимство, а не создать новые проблемы. Я рад, когда вы приходите домой. Когда садитесь ужинать. Когда мы можем немного поговорить. Холмс закончил наносить мазь, завинтил крышку и спрятал куда-то тюбик — Джон не отследил куда — и взял пострадавшую ладонь своими двумя, не касаясь зоны ожога. — Коснуться руки, это не измена... — будто пытаясь убедить себя, повторил Майкрофт. — Джон... я тоже очень это ценю. Я... не привык к заботе. К такой вот простой человеческой заботе, не от тех, кому я плачу зарплату. — Полагаю, никто никогда и не заботился о вас так, — чуть усмехнулся Джон, но усмешка вышла грустной. — Это вы всегда заботились обо всех. О родителях. О Шерлоке. Даже обо мне. — Так и есть, — спокойно подтвердил Майкрофт и посмотрел через плечо Джона на столик с едой в центре комнаты. — Джон, мы можем переместить наш разговор туда? Джон рассмеялся, но тихо, чтобы не услышали Шерлок и Грег. Встал и потянул Майкрофта за собой. До подноса с едой они почему-то не пошли, а побежали, как два школьника, которых застали за чем-то неприличным. — Я страшно проголодался, — признался Майкрофт и взял вилку. — Полагаю, что вы тоже. Так что — присоединяйтесь. Некоторое время в комнате слышались только звуки, которым полагалось слышаться, когда два воспитанных, но очень голодных человека едят что-то безумно вкусное. Джон не мог отвести от Майкрофта глаз. Как тот резал еду, накалывал кусочек, подносил ко рту, какое у него становилось довольное лицо, когда он жевал. Мягко промакивал губы салфеткой. Ватсон полюбил смотреть, как Майкрофт ест. Красиво, аккуратно, каждое движение отработано до автоматизма. Вилки-ножи-салфетки. Нигде ни пятнышка, ни крошки. — Меня били по рукам если я что-то пачкал во время еды, — вдруг сказал Холмс. — И выставляли из-за стола. Джон замер с вилкой во рту. Благо он уже наелся, и жевал скорее потому, что вышло действительно очень вкусно. — Шерлока тоже. И если я старался в следующий раз сделать лучше, Шерлок вообще возненавидел есть. Перехватывал что-то на кухне у поваров в процессе готовки, и всё. Сколько его не пытались потом приучить. Даже к стулу привязывали. Глаза Джона округлились. Шерлок никогда не рассказывал ему ничего об этом. — Это делали не родители, а гувернёры, которым доверили наше воспитание. А что касается заботы... Самый показательный случай был для меня, когда в школе, классе в пятом, мы пошли бегать кросс вокруг пруда. Я и кроссы... это до сих пор несочетаемо, как вода и масло. Все добежали, пока я был ещё на середине круга. И все ушли, оставив меня там. И учитель, и все дети. Никому не было до меня дела. Нет, всё было нормально, охраняемая территория частной школы для мальчиков, ничего со мной случиться не могло... Но меня бросили. Все. Джон смотрел ему в лицо и ждал продолжения. — А насчёт дружбы... у меня в классе был один парень, внешне похожий на нашего Грега. Очень добрый и спокойный. Медленный, я бы сказал, но соображал хорошо. Мы бы поладили. Я очень хотел дружить с ним. Но... он был уже занят. Его выбрал в друзья один тип, резкий и очень сильный. Если он бил — словами или кулаком — это запоминалось. Мои попытки сближения были пересечены на корню. Я видел, что тот «Грег» не против общаться, мы даже ходили вместе пару дней, когда его «охранник» приболел, но и только. Он был уже занят, понимаешь, Джон? И мне ясно дали это понять. Пришлось отступить под напором силы. Ты же... ты тоже занят. Занят тем, кого я... не могу обидеть. Впрочем, как и тебя. Против вас я не могу пойти. Разбить ваши отношения. Майкрофт положил вилки на тарелку, в знак того, что не будет больше есть. Хотя изначально Джон ничего об этом не знал, но потом стал обращать внимание, и с помощью гугла научился понимать эти сигналы. Вилка и нож легли на тарелку, как бы «смотря вверх» на «без десяти пять», при этом вилка находилась под ножом, а нож между зубчиков проникал в вилку. Это означало, что Майкрофт остался доволен как едой, так и обслуживанием. — Вы не спрашивали, но ведь хотели это узнать. Джон кивнул. Поблагодарил. Поднял поднос, вставая с ним. — А что если мы попробуем ничего не разбивать, но и не оставим вас больше в одиночестве? Майкрофт откинулся на спинку стула, чтобы было удобнее смотреть на Джона. — Ты... Джон, ты предлагаешь... — Меня вполне может хватить на вас обоих, — сказал Джон. — Нужно только поговорить об этом с Шерлоком. Джон знал, как Шерлок относится к брату. Но он также знал, как Шерлок относится к брату на самом деле. — Как вам такая идея, Майкрофт?