Ожог руки и сердца

Джон чуть улыбнулся, глядя на Шерлока снизу вверх. Почему-то Джону было хорошо и спокойно стоять практически обнажённым между двумя Холмсами, один из которых явно был в глубокой панике, которая с каждой минутой становилась всё глубже. В груди Ватсона же разливалась чистая радость, как в детстве, в первый день каникул. Тогда он бежал домой, полный предвкушения о тех замечательных вещах, что ждали его. Сейчас Джон ощущал примерно то же. Впереди было только хорошее. Совместный быт они уже довольно неплохо наладили с Майкрофтом, а поскольку Шерлок в этом плане был неприхотлив примерно в той же степени, как и его любимый череп, мирно дремавший на полке в пыли, пока её не протрёт Джон, то едва ли сыщик мог сильно на это повлиять. К тому же, он уже жил с Шерлоком и наизусть знал его предпочтения и пристрастия. Предпочтения — чтобы к нему не лезли с домашними делами, пристрастия — разводить «тщательно организованный хаос» в местах проведения экспериментов, где даже жуткая на вид плесень в кружке может оказаться одним из них. Вопрос, как наладить быт с двумя Холмсами вместе, Ватсон решил отложить на потом. Как раз на то время, когда придет пора этот самый быт организовывать. — Ты теперь съедешь? — спросил Шерлок, выпрямляясь, как натянутая струна и глядя прямо в зрачки Джону, — съедешь теперь? Переедешь к Майкрофту? — Шерлок… — Джон, я… Секс всегда был за пределами моих нужд. И я полагал, что и ты решаешь эту проблему где-то за порогом нашей квартиры. И был признателен тебе за это. Вереница девушек это не то, что я хотел бы видеть. — Ну какие девушки в твоём до стеклянности хрупком мире? Я же понимаю это. — Да. Ты всегда меня понимаешь, — ладони Шерлока обхватили запястья Джона. Это был их первый близкий контакт. — А вот я… Джон. Майкрофт прав. Прав во всех своих обвинениях в мою сторону. Мы живём с тобой вместе уже три года, шесть месяцев и две недели, а я ни словом, ни делом не показал тебе, как это важно для меня. Как мне тепло от того, что ты рядом. Я ни разу не сказал тебе, какой ты… Джон. Если бы можно было обнимать взглядом, Джон сказал бы, что именно это Шерлок сейчас и делает. — Как я ценю твою близость и заботу. И как я боюсь тебя потерять. Я не хотел привязываться к тебе, понимая, что люди всегда уходят и что это всегда больно, но не просто привязался, а практически погрузился в тебя. И впустил тебя внутрь себя настолько глубоко, что это трудно осмыслить. — Шерлок… — Джон сделал то, что давно хотел по множеству причин: запустил обе ладони глубоко в кудряшки Шерлока, и принялся чуть массировать тому кожу головы чуть выше ушей. — Все другие люди чётко структурированы в моих чертогах. Лежат ровными кубиками. Майкрофт, Грегори, миссис Хадсон. Родители. Да даже Донован с этим мистером, понижающим интеллект всей улицы. Какие-то кубики больше, какие-то меньше. Когда я ухожу мыслями из этой зоны, от этого кубика, я вообще забываю об этом человеке. О его существовании. Пока не вернусь. Но не ты, Джон. Ты в моих мыслях всегда. Везде. Ты как корни дерева, пронизавшие всё доступное пространство. Что бы я ни делал, о чём бы ни думал, какие бы сложные дела не вёл, я постоянно думаю и о тебе. Всегда в моих мыслях твоё имя, твоя забота, доброта, мягкость. Твоё тепло и твоя сладость. Нет ни мига, когда в моих нейронах не светится «Джон». — Боже, Шерлок… — Но это всё было только в моей голове. Ты знать не знал, потому что я не представлял как сказать. Я ничего не делал, чтобы тебе было хорошо со мной, хотя у меня было полно времени. За эти несколько дней Майкрофт сделал для тебя и твоего комфорта куда больше, чем я за три года. Видимо… — тут Шерлок перевёл взгляд за плечо Джона, — он даже раскрыл свои чувства. Чего я от него вот вообще не ждал. Был уверен, что они заморожены похлеще моих — просто вечная мерзлота, которую не растопить никому. — Никому, — услышал Джон голос Майкрофта, и почувствовал, как его ладони, недавно гладившие живот, запахнули халат, одну полу на другую, и легли сверху — придерживая, — кроме этого солнышка. Которое просто так ярко светит, и так хорошо греет, просто находясь рядом, что может разморозить наши души. — Что станут похожи на весенний лес в проталинах, где уже видны бутоны подснежников! — Шерлок улыбнулся, а Джон очень этому обрадовался. — У нас с Майкрофтом была такая картинка на стене в детстве, — объяснил Шерлок. Мы очень её любили и часто подолгу рассматривали пред сном. Почему-то. Пока однажды за один мой проступок родители не порвали и не выбросили её. Джон только головой покачал. — Проступком было то, что Шерлок вытащил у отца из кошелька деньги, вызвал такси и отвёз нашего пса Редберта в клинику, — объяснил Майкрофт. — Пёс был уже старым и слепым. Доживал последние дни и страшно мучился. Но родители не хотели заморачиваться с усыплением. Велели оттащить в гараж и оставить, пока сам не умрёт, чтобы не мешал спать своим скулежом. — Шерлок… — Джон качнулся вперёд, и как мог мягко и заботливо коснулся его губ своими. Погружённый в мысли о прошлом, Шерлок, должно быть и не заметил этого. Их первый поцелуй. — Бедный мой Шерлок… Неудивительно, что вам пришлось заморозить свои чувства и эмоции. Очень трудно жить так… — Ветеринар сказал, что ему не было больно, — Шерлок вынырнул из мыслей и посмотрел на Джона. — Всю дорогу голова Редберта лежала у меня на коленях и я гладил его между ушами. Он вилял хвостом и только чуть поскуливал. Майкрофт не упоминает, что вскрыть гараж мне помог именно он. И комнату отца. И его саквояж. И именно тогда я узнал, что мой брат имеет запас отмычек и умеет отпирать почти все замки в нашем доме. — Да, и именно тогда ты попросил научить этому искусству и тебя. А я узнал, что ты увлекаешься криминалистикой и мечтаешь стать детективом. Братья посмотрели друг на друга через плечо Джона, а тот ощутил волны тепла, что пошли между ними. А потом услышал смех Майкрофта. Увидел, как ярче и теплее разулыбался Шерлок. — Мы оба очень любили этого пса, — сказал Майкрофт. — И Шерлок… я тогда очень гордился и восхищался тобой. Твоей храбростью. Я бы не решился сам. Я горжусь тобой и сейчас. Не говорю тебе, но меня восхищает, что у меня такой невероятно смелый брат, всегда стоящий на защите того, что считает правильным и справедливым. Шерлок кашлянул. — Гм. Вечер откровений получается. Не скажешь же ещё, что ты любишь меня? Повисла тишина. Но Джон чувствовал — очень тёплая тишина. — Но как же иначе, — раздался тихий голос Майкрофта. — Конечно, я очень тебя люблю. И хочу, чтобы ты был счастлив. — Джон ощутил, что объятия Майкрофта стали крепче, а его подбородок улёгся Джону на макушку. — И теперь мы оба любим Джона, — повторил Шерлок мысль, с которой начался их разговор. Но теперь он сказал это тепло и не ревниво. Джона совершенно не обидело сравнение с собакой. Собаки куда лучше людей знают, что такое преданность и безоговорочная любовь. Что ж тут обижаться? Наоборот, это своего рода комплимент. — Хотя человек всё же не собака, — Шерлок чуть наклонил голову, — я теперь представляю, как мы двое можем любить одного. У Джона чуть сердце из груди не выскочило. Шерлок только что признал, что любит его. Любит. Любит! ЛЮБИТ!!! — Но как же нам быть с… столько вещей нужно решить. Джон успокоился, потому что тон Шерлока с каждым словом становился всё мягче и спокойнее. И тело его всё меньше напоминало натянутую струну, расслаблялось. — Где и как жить? Май, ты же не переедешь на Бейкер-стрит? — Пока у вас ремонт, ты можешь пожить здесь. Нормально, а не набегами. Джону уже понравилось, вдруг и тебе окажется нормально. Хотя бы временно. А там посмотрим. Не обязательно всем вместе жить, достаточно всем вместе встречаться. — И… — Шерлок прицельно посмотрел на губы Джона, — секс? У нас может быть… секс? Ты же его имел в виду, Джон? Просто я никогда не думал, что он возможен в моей жизни. Никогда даже не представлял, как это происходит. Джон понимал, что с Шерлоком, да и Майкрофтом нельзя так сразу. Им нужно медленно сближение, привыкание… или… хм. Он чуть привстал на цыпочки, и снова поцеловал эти невозможно-красивые губы. Сильно. Жарко. Требовательно. Поглаживая эту гениальную голову, пропуская между пальцами ворох кудряшек. Отстранился. Чуть повернулся. И потянулся к Майкрофту. И тот наклонился, чуть приоткрывая рот и крепче обхватывая Джона за талию. — Я тоже, Шерлок, — успел выдохнуть Майкрофт, прежде чем утратил способность говорить. Теперь Джон знал вкус обоих. Разный, но каждый по своему великолепный. И он хотел распробовать больше. Сейчас же. — А зачем представлять, если можно узнать наверняка? — Джон снова повернулся к Шерлоку и взялся за его ремень. — Ты всегда так поступаешь. Так давай не нарушать традицию.