Арка вторая «Принцип Талиона»
Часть третья:
«Томиэ».
Её улыбка была странна тем, что была доброй и приветливой. Её лицо светится, а чёрные глаза искрятся жизнью. Её губы изгибаются вверх, образуя мягкую и нежную кривую, которая одновременно соблазнительна и пленительна. Её имя — Ямадзаки Томиэ. Ей двадцать два года и она пример идеальной японки. Высокая, тонкая, с черными волосами до талии, ровной чёлкой и глубокими, чёрными глазами. Она улыбчивая и хихикающая.И очень-очень странная.
Дазай привык думать, что книгу не судят по обложке, но после возникшей в его жизни Воровки книг со своей способностью негласно делить людей на «хороших» и «плохих» при помощи этих же обложек, он слегка сомневается. И в судьбу, как мы знаем, Дазай так же не верит. Но вот случайности — дело другое. Он лишь хотел думать, что Ямадзаки была случайностью, не имеющей ничего общего ни с Информатором, ни с Принципом Талиона, ни с Небожителями. Потому что, если судить книгу по обложке — её бы была идеально белой. Ну, это так, с первого взгляда. — Почему, говоришь, ты не пьешь кофе? — выныривая из мыслей, улыбаясь, спрашивает Дазай. — Пью, но не в больших количествах, — отвечает Ямадзаки, мило улыбнувшись в ответ. — Кофе вреден и вызывает зависимость. Да и на ночь его пить… — В зеленом чае содержится больше кофеина, чем в кофе, — ухмыляется Осаму. — Но я пью черный, — спокойно отвечает Томиэ. Детектив засмеялся, уводя взгляд в сторону. Что же, дурочкой и на первый взгляд она не казалась, но Дазаю этого пока что мало. Чтобы втереться в доверие к человеку, ему, конечно, потребуется минимум усилий, но как бы это не вылилось боком. Если ожидания оправдаются и она окажется двойным агентом? Не очень-то хотелось пригреть змею на плече. Он изучал её поведение последние несколько минут так тщательно, что даже был ненароком удивлен самому себе. Ямадзаки была вежливой, и, что самое главное — до сих пор обращалась к нему на «Вы», когда Дазай уже месяц «тыкал» ей. — И у тебя нет никаких вредных привычек? — он удивлённо поджимает губы. — Была одна, в школе, — улыбнулась девушка, даже слегка засмущавшись. — Я до утра играла в компьютерные игры. Это же можно считать плохой привычкой? — Некоторые её таковой не считают, — отвечает Осаму. — А у Вас есть вредные привычки? — спрашивает Томиэ, слегка склонив голову на бок. — Не считая вашей тяги к самоубийству? — Что же в нём вредного-то? — уклончиво отвечает Дазай, не переставая улыбаться. — Самоубийство с дамой моего сердца — моя мечта, а не пагубная идея. — Куникида-сенсей однажды назвал Вас «алкашом», — говорит она, задумчиво приставив указательный палец ко рту. — Значит, Вы выпиваете? Как незаметно она проигнорировала его слова о «даме его сердца», свернув ситуацию обратно к вредным привычкам. Ей некомфортно про это говорить или Дазай её пугает? Но девушка сама же затронула эту тему, видимо, случайно. — Куникида разными словами меня называет, — медленно, улыбка переросла в хитрую ухмылку. — Но не все они от чистого сердца. С первого взгляда, Ямадзаки была девушкой, которой все хотели быть. С её потрясающей внешностью и фигурой ей могли бы завидовать все девочки в округе, а ее улыбка могла осветить комнату даже в самую грозную бурю. Но, вдруг, под ее безупречной внешностью скрывалась тьма, о которой никто не знал? Не большинство, но некоторые женщины, даже в возрасте, были такими: подлыми, но хорошо скрывали это за своей красотой. Они говорили за спиной людей и распространяли о них слухи, просто чтобы почувствовать свое превосходство. Им нравилось устраивать драмы и делать жизни людей несчастными, особенно если они были у них на пути. Но Томиэ казалась другой: милой и работящей. Она в свое удовольствие писала статьи и выполняя порученную Харуно работу.Интересно, Лизель от такой девушки уже бы вывернуло?
Или же, она наоборот, в её вкусе?
Хотя, нет. Она же не шатенка.
— Значит, и «бездельником» он обзывает Вас просто так? — недоверчиво спрашивает та, клипая глазами. — Ну конечно! — Дазай засмеялся, артистично вскинув руки. — Я ведь один из лучших работников в агентстве! — Правда? — удивляется Томиэ. — Правда-правда, — уверенно кивает в ответ Осаму, ухмыляясь. — И тебя бездельницей назвать нельзя. Откуда ты? Дазай хотел договорить «взялась», но повременил. Детектив же не хочет её спугнуть, правильно? Ему нужно медленно, но уверенно узнать о ней то, чего в резюме или бланках написано не будет. Документами займутся коллеги, а вот он расколет её, как орешек, изнутри. Осаму был уверен в том, что у него получиться, какой бы загадочной книгой Томиэ бы не была. — Из Токио, — улыбчиво отвечает та. — Быть точнее, из Синдзюку. — Да, это было в резюме, — вздыхает Дазай, делая глоток кофейного напитка. — А в квартале каком? — Кабуки-тё, — говорит Томиэ, слегка двигаясь к спинке диванчика, на котором сидела. — Раз Вы читали моё резюме, к чему тогда вопрос? — Ох, милая Ямадзаки-сан, кто не врёт в своём резюме? — ухмыльнувшись, Осаму слегка наклонился к ней через стол, глядя в глаза. Он также увидел, как порозовели её щеки. — Когда хочешь узнать человечка получше, одних официальных данных не будет достаточно. — Если Вы думаете, что мой опыт работы и достижения поддельные, то… — начала Ямадзаки. — Нет, — Дазай тут же спокойно её перебил, не дав договорить. — Я просто хочу узнать тебя получше. — Получше? — девушка озадаченно заморгала, уставившись на него. — Я один из тех, кому ты нравишься, Ямадзаки-сан, — Осаму лучезарно улыбнулся ей, откидываясь на спинку кресла. — Понимаешь, что я имею ввиду? — Нравлюсь? — она, всё так же перебывая в неком ступоре, переспрашивает. — Я думал, за тобой парни толпами бегают, разве нет? — подперев подбородок рукой, он вскидывает брови в удивлении. — Девушки, может? Нет? По её взгляду и без слов можно было понять, что вот тут Осаму прогадал. Но мужчина до конца не верил — это практически невозможно. С такой внешностью и приветливостью она должна очаровывать каждого. Ещё чуть-чуть, и Ямадзаки легко смогла бы очаровать и Дазая… Если бы он уже не был очарован. — Не бегают, — пожимает плечами та, слегка вздохнув. — Это разве плохо? — Это ужасно! — восклицает Дазай. — Ты просто их всех отшиваешь, да? — Было бы кого, Дазай-сан, — Томиэ грустно улыбнулась, заправив прядь волос за ухо. Рукав кофты на правой руке присполз вниз, когда та её подняла. То, что увидел на руке Осаму, привлекло, но, почему-то ему казалось, что эту тему заводить не стоит. Начиная от запястья и дальше уходя под рукав кофточки, руку обрамляла атласная лента сиреневого оттенка. Почему-то, это напомнило детективу о своих же бинтах и о шрамированной коже, что таиться за ними. Что же скрывала эта лента? Или, может, она несла в себе более сакральное значение? Дерево Бодхи, например. В азиатских странах часто можно увидеть много ярких ленточек на деревьях. А может, это всего лишь странноватое, но интересное украшение? Всё же, Дазаю надо узнать. — Это украшение? — интересуется Дазай, указывая на руку. — Лента? — Нет, — девушка улыбается, не глядя поправляя рукав так, что ленты больше и не видно. — Там шрам. — Шрам? От чего же? — он с интересом в глазах поджимает губы. — Мои родители погибли в автокатастрофе, когда мне ещё и трех не исполнилось, — вдумчиво заговорила она, перейдя на пол тона ниже. — Со слов брата, врачи говорили, что я чудом выжила. Но, довольно сильно пострадала. — Шрам от той аварии? — тихо задаёт вопрос Дазай. — Именно он, — вздыхая, кивает Томиэ. — Хирургически его убрать не получиться, а если и да, то дорого выйдет, ужас. Но, атласная лента меня тоже устраивает. Она тут же приободрилась, увидев растерянное выражение лица мужчины. Отмахнулась, мол, да и не важно. Дазай же поверил частично. Ему лучше самому убедиться, а не верить на слово. Но сейчас просить её показать — слишком рано. Но и времени, чтобы не торопиться, нет. — Ты ведь не сильно спешишь? — прерывает молчание Осаму, принимая заинтересованный вид. — Нет, — улыбается в ответ Ямадзаки. — Я живу в двадцати минутах отсюда, на Мотомачи-Чукагай. — О-о-о, возле океана прям, — слегка завидно присвистнул Дазай. — Удобно? — Это практически центр, всё под рукой, — ответила та. — Да и Парк Ямасита рядом, тоже неплохо. — Сколько ты уже живешь в Йокогаме? — делая последний глоток остывшего кофе, Дазай отставляет кружку в сторону. — Около десяти месяцев, с марта этого года, — на секунду замолчав, Томиэ подсчитала в уме. — А ты? Прежде, чем ответить, Дазай замер на секундочку от непривычности. «Ты». Она наконец-таки перешла с ним на «ты». Но тут же его мимолетную радость прервала тревога — в марте. Десять месяцев назад. В марте он встретил Воровку книг. Так же, в тот же день и в тот же март — он повстречал Томиэ. И Лизель с первого взгляда казалась только-только сошедшей с самолета или поезда. А может, они прибыли в Йокогаму вместе? Это же не случайность? — С рождения, — отвечает дететктив. Но вот Осаму не припоминает того, чтобы Лизель говорила, что знала эту девушку раньше. Конечно, на уме у неё может быть всякое, но ведь по большому случаю это дело им поручили Принцип Талиона. Они же должны были знать. А может, это всё — коллективное враньё? Одного или всех? Эта история не изменяет себе. С каждой догадкой — всё запутаннее. С каждым ответом — новый вопрос. Это может длиться бесконечно. Это уроборос. И его нужно разорвать. Что имел ввиду Джордж Оруэлл, когда говорил, что в Принципе Талиона все «Кукловоды»? Предлагая вступить Дазаю к ним, не имел ли он ввиду, что Дазай Осаму тоже является «Кукловодом»? И что же это вообще такое? — Должно быть, скучно бывает? — интересуется Ямадзаки, улыбаясь. — Напротив, довольно увлекательно, — ухмыляется Дазай. — Ну, с такой работой, конечно, — смеется сама над собой девушка, за то, как она могла сказануть такую глупость. — У тебя же есть брат, он тоже журналист? — вновь интересуется Дазай. Информация лишней не будет. — Ох, нет, великий Ямадзаки Мамору у нас врач, — смеясь, машет головой та. — Семейная фишка, ты не подумай. Они там все врачи.«Защитник», значит.
— Понял, — подхватил смех Осаму. — Ты не живешь с ним, да? — Да, он всё так же в Токио, — переводя дух, вздыхает Ямадзаки. — У него там клиника, жена-врач, сын-пока-ещё-не-врач. Да и мне пора было жить уже отдельно. — Как так вышло, что ты пошла на журналистику? — прыснул Дазай. — Не вписываешься в весь этот врачебный коллектив. — С биохимом всё было туго… — мнется девушка, смущенно уводя взгляд в сторону. — Ты ещё и фотографируешь, так ведь? — меняет тему Дазай, наклоняясь над столом в её сторону, вздергивая бровь. — Хобби? Он не просто так спросил. Её фотографии, которые она предоставила с места той «бури», если её можно таковой назвать, были шикарными, хотя что-то щелкала она себе там минуты две. Детальными, общими, даже ракурсы различные были. Интересовало Дазая немного другое. Где она такому научилась и что за профессионализм? Жаль только, что детектив не знал, что на одной из тех фотографий был запечатлен и он в том числе. Держащим за руку Воровку книг. Фотография была удачной. Очень. — Скорее как дополнительный навык, — отвечает Томиэ, легко пожав плечами. — Я с детства с камерой на «ты». — А со мной уже как несколько минут, — усмехнулся Осаму. — Нужно же в жизни экспериментировать, — мило улыбается она в ответ, поправляя прядь волос у виска. Осаму мимолетно взглянул на настенные часы в чайной, видя, что они уже добрых сорок минут тут языками трещат. Жаль, что не как бабки базарные. Дазай знал, связью с людьми, люди обязаны лишь своим собственным усилиям: стоит перестать писать или говорить, стоит обособиться, и толпа людей вокруг растает; понимал, что большая часть этих людей на самом деле готовы отвернуться от других (не из злобы, а лишь из равнодушия), а остальные всегда оставляют за собой право переключить свое внимание на что-нибудь другое; понимал, сколько совпадений, сколько случайностей необходимы для рождения того, что называют любовью или дружбой, или, тем, что ему нужно — доверием, и тогда мир снова погружается во мрак, а люди — в тот лютый холод, от которого их ненадолго укрыла человеческая нежность. Поэтому, шатен тихо, но уверенно начинал двигаться по этой цепочке вперед. И пока он думал, для него прошла вечность, а для Томиэ — пять секунд. — Завтра смена будет сокращенной, — аккуратно начинает Дазай. — Директор с Куникидой уезжают на важную встречу и вся сложная работа перенесена на следующий день. — Да, мне Харуно что-то об этом говорила, — девушка уводит черные глаза вверх, вспоминая. — Не хочешь прогуляться после работы? — веселая улыбка на лице мужчины сменяется на мягкую, его голос был полон надежды и предвкушения.Такая улыбка всегда работает.
Его улыбка была теплой и манящей, а в глазах мелькнуло озорство. Она восхищалась им издалека в течение нескольких недель, но когда Дазай начал говорить, слова, которые он произнес, заставили ее сердце упасть в низ живота. — Можно назвать это… свиданием. — дополнил Осаму. Томиэ чувствовала, как ее щеки заливает румянцем, когда вес его слов дошел до нее. Смущение было подавляющим, и она едва могла вынести его взгляд. Но пока Ямадзаки искала ответ, она знала, что ей придется столкнуться со своими страхами лицом к лицу. Она глубоко вздохнула и посмотрела на него, черные глаза наполнились смесью эмоций: — Воровка книг не будет тебя ревновать?Что?
— Что? — выпалил тут же за своими мыслями Дазай, явно ожидав другого ответа. Как гром среди ясного неба. Всё тело словно застыло. Ему сначала показалось, что Ямадзаки издевается над ним, но та смотрела чисто и невинно. Мир, казалось, замедлился, пока Дазай обрабатывал информацию. — Ревновать? — слегка собравшись, переспрашивает Дазай через улыбку. — С чего ей вдруг ревновать? — Это было бы странно, — слегка озадаченно отвечает Ямадзаки. — Вы ведь вместе? Его сердце заколотилось немного сильнее, а в голове крутились миллионы мыслей. Вокруг него шум и грохот посуды в чайной исчезли, сменившись оглушающей тишиной, которая, казалось, простиралась в бесконечность. Осаму слегка не понял, что Ямадзаки имела ввиду. Или понял, но признавать не хотел. — Вместе? — вторично переспрашивает детектив. — Оу, — меняется она в лице, теперь уже смотря на мужчину виновато. — Это не так? Я была уверенна в этом. В этот момент Дазай почувствовал что-то до боли одновременно знакомое, а одновременно и нет. Что же, шуткой это точно быть не могло. И поэтому, он сделал глубокий вдох, и с вновь обретенным чувством целостности несущественно засмеялся, сводя ситуацию на «нет». Вот же, Лизель, чертова, Зусак. И здесь она его нашла. — Это не так, — спокойно говорит Осаму. — Почему ты была уверенна в этом? — Если честно, — глядя на него, она заставила неуверенно себя улыбнуться в ответ. — Невооруженным глазом видно, а он у меня точно невооруженный, — указательным пальцев она указывает на свои глаза. — Минус три. Видно, значит. Дазаю хочется язвительно спросить: «И что же именно тебе там видно?» или сказать, что Ямадзаки перепутала все с неприязнью. Но он лишь замолчал на пару секунд, глядя ей в глаза, не переставая держать на лице непринужденную улыбку. Ему нечего сказать. Удивительно, не правда ли? — Конечно, я подумала о том, что это могло бы быть странно и опасно, детектив и преступница, но… — словив на себе его непринужденный, и тем же, слегка пугающий взгляд, Ямадзаки опешила. — Наверное, мне не стоит об этом рассуждать. — Нет, продолжай, — тихо отвечает Дазай. — Я хочу послушать твои догадки.Не зря же он её разговорил.
Но Томиэ замолкает, пытаясь получше в него вглядеться. Стараться понять такого человека, как Дазай Осаму — себе дороже. Это сложно и не всегда приятно. Откуда же Томиэ знать, сколько скелетов он прячет в своем шкафу, и, что он сейчас на самом деле чувствует, услышав эти слова — остается лишь догадываться. Но Ямадзаки славилась еще одной своей чертой, помимо внешности — проницательностью и, что главное, очень сильной эмпатией. Девушка раскованно захихикала, слегка прищурив взгляд. — А-а-а… Ты сейчас себя, что, переубедить пытаешься? — слегка поуспокоившись, спросила та. И Ямадзаки с первого раза попала в точку. В ту же секунду, Дазаю показалось, что это она его расколола, как орешек, изнутри, а не он её. И как она это провернула — частично остается для него загадкой. Скрытый ли это дар, излишнее любопытство и наблюдательность, или, просто, повезло? Тема вообще не должна была заходить в это русло. Лизель должна была в этот вечер не всплывать в диалоге, не в его голове. Но на протяжении всей беседы он ненароком, отдаленно, но думал о книжной воришке. И чем больше он о ней думал, тем внезапней становились его рассуждения. Чем больше он ждал, пока та очнется, тем больше понимал, что с каждой минутой, с каждым часов и каждым днем её пробуждение всё отдаляется, и однажды, она может не проснуться. Дазай останется наедине со своими мыслями и возникшими чувствами. Но это будет не как раньше, нет. У людей принято называть такое понятие одиночеством. Чем больше Осаму говорил о Лизель, тем быстрее понимал, что слегка не равнодушен. И чем больше он молчал о своих «чувствах», тем больше их ценил. Он ждал, что эти ощущения и мысли окупятся. — Это видно? — вздыхая, спрашивает Дазай. — Это глупо, — рвано вздохнула в ответ Ямадзаки. — Ты и такие слова знаешь? — мужчина улыбнулся, хмыкнув. — Не рано? — В самый раз, — смело отвечает ему та. — Но так делать, Дазай-сан, признак слабоумия. — Не думаю, что в истории детектива и преступницы что-то будет дальше, — пожимая плечами, Осаму легко закусывает губу.Ложь.
Дазай именно так и думает.
— Ну, это уже совсем другое дело, — устало вздыхает Томиэ, слегка усмехнувшись. — Но сути не меняет. Осаму усмехнулся, захотев перевести взгляд с девушки в какую угодно сторону, но не мог. Он же на чертовой работе. И это не обычная посиделка с коллегой в чайной. Завуалированный допрос с нотками смеха и попыток втиснуться в доверие. Где-то Дазая точно провели… — Я расстроила тебя? — аккуратно и тихо задаёт вопрос Ямадзаки, виновато глядя на детектива. — Нет, милашка, что ты, — ухмыляется ей Дазай, вновь смотря чистым и добрым взглядом. — Я просто устал после такого рабочего дня. — Верю, — кивает. — На тебе и лица нет. — Ты тоже выглядишь довольно уставшей, — бубнит Дазай сквозь небольшой зевок. — Собираешься домой? — Потихоньку надо бы, а то поблизости нет ни одного круглосуточного, — Ямадзаки облегченно вздыхает. — Поедешь или пешком пойдешь? — спрашивает детектив, легко и слегка даже сонно расползаясь на спинке диванчика. — Если ты хочешь меня проводить, Дазай-сан, то не нужно, — легко, с милейшей улыбкой на лице, отвечает та. — В холодильнике мышь повесилась, нужно проторчать в магазине до посинения, чтобы точно купить все нужное. — Тогда, дашь номерок? — чуть придав вздоху нотку обиженности, говорит Осаму. Брюнетка кивнула, поправив челку. Продиктовав мужчине номер и проверив, правильно ли он записал его, она довольно улыбнулась ему, начав собираться, пока Дазай оплачивал счет. Вышло не много, так что он мог позволить себе «раскошелиться». — Это личный номер, а не рабочий, — так же сказала Томиэ, пока накидывала пальто на плечи. Отлично. Его тоже стоит пробить по базе данных, как и рабочий. Вообще, довольно умная вещь — давать разные номера разным людям. Сразу понимаешь, кто тебе звонит и зачем. Выйдя из чайной, их тут же встретил слегка морозный ветерок. Улицы Йокогамы были покрыты тоненьким слоем чистого снега, что создавало безмятежную и неземную атмосферу. Неоновые огни города блестели на белом фоне, отбрасывая теплое свечение на лица прохожих. Это был декабрьский зимний вечер, это была чайная за углом, цветочный магазин в пяти метрах и эти двое. — Целый день лил дождь, а сейчас уже снег припорошить успел, — улыбнулась Томиэ, выпуская клубы пара изо рта. — На утро растает, — пожимает плечами Дазай. — Снегопад обещают на завтра вообще-то, — хмыкает девушка, пряча лицо в толстый, вязанный шарф. Невозможно не заметить появляющиеся праздничные украшения, украшающие витрины и углы улицы. Воздух был свежим и холодным, и Дазай чувствовал, как его дыхание образует тонкие облака перед лицом. Несмотря на холод, люди были на улице, закутавшись в самое теплое зимнее снаряжение. Пары прогуливались рука об руку, семьи смеялись и болтали во время прогулки, а группы друзей собрались вместе, чтобы согреться. Было людно. — До завтра, — прощебетала Томиэ, поклонившись. — Если позвонишь, я, возможно, подумаю над прогулкой. Дазаю очень сильно хотелось не звонить. Но пришлось бы в любом случае. — До завтра, — легко поклонился он в ответ, видя, как девушка ускользает из его поля зрения. Вздохнул полной грудью. По нему словно несколькими тракторами проехались за этот час, хотя намеревался это сделать именно он. Но, немного поразмыслив на холоде, приведя мысли в порядок, детективу мимолетно начинало казаться, что Ямадзаки — совсем не та, кто им нужна. Она ни поведением, ни фразами никак себя не выдавала. Может, потому что и не было чего выдавать? Может, она на самом деле случайность? Нужно лишь копать дальше. За один диалог он ничего ловко из себя не выдавит. Чуть-чуть больше времени и терпения. Чуть-чуть. С Лизель было проще. Она не эмпатка, поэтому так тонко чувствовать людей не может. А тут… вагон и целая тележка проблем с милым личиком. Целый вагон проблем, который словно знает, на что давить. Это ему не нравилось. Выдохнув, Осаму оглянулся. Взгляд зацепился за закрывающийся цветочный магазин. Больным же приносят цветы в палату, да? Лизель же можно считать заболевшей? Он быстренько добежал до магазинчика, останавливая пожилую леди, закрывающего его. Леди недовольно пробубнила: — Стоял десять минут на холоде, а тут на тебе… Войдя в лавку, Дазай тут же заприметил цветок, который ему был нужен. Как хорошо, что они только недавно перестали цвести и еще есть в продаже. — Одну красную хризантему, пожалуйста, — попросил Осаму, лучезарно улыбнувшись мадам. — О, тогда понятно, с умом выбирал, — проворчала старушка, доставая цветок из вазы. — Девчонка твоя, небось, язык цветов знает, что ты так долго думал? Да, жалко, что до сирени еще целую зиму терпеть. — Я надеюсь, что не знает, — ответил Дазай, протягивая женщине купюру. — Знаешь, сынок, символизм ради символизма тебе погоды не сделает, — мадам принимает деньги, в ответ протягивая ярко-красный цветок. — Ну, дело-то твоё. Но ты ей лучше намекни, что значит твоя красная хризантема. — Обязательно, мадам, — кивнул Дазай, разворачиваясь на выход. — Спасибо. …Смена закончилась, но на дежурстве всё сидела Акико. У неё была привычка — не запирать главную дверь, ибо, если кто и войдет, на месте сляжет. Но у всех был так же и запасной ключ на случай ЧП. Дазай тихо прошагал ко входу в больничное крыло, и легко постучал. По его мнению, стук — это хотя-бы минимальное предупреждение, что пришли свои. Осаму слышал, как недовольно зацокали каблуки по ту сторону двери. Йосано отворила дверь, разгневанно глядя на коллегу. — Я оставила на тебя палату, а ты слинял, — недовольно цыкнула она, впуская. — Чего надо? — Вазы не найдется? — Дазай покрутил слегка замерзший цветок в руках, жалобно смотря на доктора. Ей оставалось лишь вздохнуть. Ваза нашлась быстрее, чем Акико ищет по своему рабочему месту скальпели. И теперь, на небольшой тумбочке, в маленькой вазе рядом с Лизель стоял один цветок. — Небось, он значит чего? — недовольно вздыхает Йосано, видя, как Дазай уже собирается на выход. — Нет, — развернувшись, он улыбнулся. — Просто захотелось.Просто захотелось, Дазай, красной хризантемой не называют.