***
— Ромео, Ромео, о, зачем же ты Ромео? — бубнит Макс, закатывая глаза. — Мне нужно, чтобы ты дала мне больше безнадежности! — заявляет Эдди. Он нашел берет где-то в сундуке с костюмами и надел его поверх своих спутанных волос. А еще он кричит в рупор. Он всегда становится таким, когда приходит время репетировать пьесу. Обычно они подготавливают только одну сцену к концу лета, когда приезжают родители чтобы узнать, чем тут занимались дети. Эдди немного невротик, когда дело доходит до постановки пьесы. Макс помнит прошлый год, когда они исполняли Магазинчик Ужасов. Эдди почти свихнулся, когда Майк внес изменения в его соло Suddenly Seymour в последнюю минуту. Он буквально поклялся никогда больше не подпускать Майка ни к одной его пьесе. Это все было очень драматично. И преувеличением, потому что Майк сейчас здесь, сидит с Уиллом, Дастином и Лукасом, репетируя какой-то сценарий, который Эдди дал им, когда они вошли. Макс не думает, что когда-либо это признает, но она бы хотела, чтобы Эдди дал ей главную роль. Дома она никогда не получает главную роль, так как в ее школе есть намного более выразительные девчонки. В ее голове мельком проносится мысль, что она может просто попросить Эдди, но она родом из династии гордых Мэйфилдов. Она еще не готова пожертвовать этой ролью. Так что она делает то, что говорит Эдди. Она добавляет больше безнадежности. — Макс Мэйфилд! — ухмыляется Эдди, показывая на нее пальцем, когда она заканчивает свой монолог. — Ты меня удивляешь! Иди и скажи Майку, что я готов к его прослушиванию. Она удовлетворенно кивает и меняется местами с Майком, расслабляется и включается в какой-то диалог, который ведут мальчики. Они сидят в довольно узком кругу, в металлических сиденьях, которые обжигают твои бедра, если они слишком долго были на солнце. Мальчики перестают разговаривать как только она садится. — Эм, — она бросает взгляд на Уилла, который старается не смотреть в ее глаза. — Привет, ребята. Я что, воняю? — Нет! — кривится Дастин. — Просто… просто мальчишечьи дела. — Мальчишечьи дела? Что это вообще значит? — Просто иди поговори с девчонками. Оставь нас в покое, ладно? — говорит Лукас. Это первое, что он сказал ей за все лето, и это больно. Макс встает. — Прекрасно. Хорошо вам провести время со своими мальчишечьими делами. Она направляется к Эл, которая сидит у стенки, читая сценарий. Она совсем не заинтересована в пьесе, но Эдди сказал, что она могла бы помочь с декорациями, так что она осталась, чтобы понять художественное направление Эдди. По крайней мере, она сказала так Макс. — Привет, Макс. У тебя хорошо получилось. — Спасибо, — Макс терзается в одиночестве большую часть времени. Опять же, это навык, который она переняла у своей семьи, поколение за поколением утомленных мужчин и женщин, которые отказываются открываться кому-то о чем-либо. — Мальчики только что прогнали меня из своего маленького сплетнического круга. — Почему? — Я не знаю, — Макс грызет свои ногти. — Они такие тупые. — Мальчики? — Ага… — Макс думает о пурпурном конверте под своей подушкой. Письмо Билли о том, как он получил работу вне штата. Как Макс придется вернуться домой к своей пьяной матери без брата, чтобы забрать ее, когда ситуация ухудшится. Просто очередной тупой парень. Просто очередной человек, не сдерживающий своих обещаний. Так же, как Лукас, который не позвонил ей после того, как обещал ей это. А сейчас он даже не может посмотреть на нее, так что какой в этом смысл? — Хотела бы я, чтобы это был лагерь только для девочек. Эл кивает. Она особо не говорит. Макс думает, что Нэнси сказала, что это называется невербальность, но чаще всего она просто слушает и иногда задает вопросы. Хотя она на самом деле открывается рядом с Макс, что заставляет рыженькую чувствовать себя как будто она тот, кому можно доверять. Хороший человек, возможно, если можно так сказать. Макс кладет свою голову на плечо Эл. — Я хотела бы, чтобы ты жила ближе ко мне. Мы могли бы устраивать ночевки каждый день. — Когда будем старше, — говорит Эл. И Макс полностью это понимает. Когда они будут старше, у них будет квартира в городе. У них будет повседневная работа и они будут проводить ночи отсиживаясь в их гостиной, сплетничая об их коллегах и едя мороженое прямо из упаковки. И не будет никаких мальчиков. По крайней мере какое-то время.***
Жизнь Лукаса буквальная шутка. Из ремесленной все ушли, решили пойти поиграть пока все еще светло. Остались только Эдди и Лукас, потому что Лукас отказывается уходить, пока Эдди не поменяет свой кастинг. — Ты не можешь сделать нас Ромео и Джульеттой, Эдди. Макс ненавидит меня! Эдди немного бесячий, когда он в своем режиссерском мышлении. Со сценарием в одной руке и с рупором в другой, он чувствует себя непобедимым. Он ведет себя, как будто мог бы сразиться с Богом. Иногда Лукас хочет, чтобы это был нормальный летний лагерь, управляемый нормальными людьми. Где они бы пародировали олимпийские игры против лагеря противников, так, как делали во Фрикадельках, что являлось единственной причиной, почему Лукас вообще попросил отправиться в лагерь. Эдди подставляет рупор к своим губам. Его голос выходит пронзительным и чересчур громким. — Тогда заставь ее не ненавидеть тебя. Вы двое — лучшие актеры, играющие главную роль, что у меня были с тех пор, когда я поставил Дастина сделать деньрожденческий монолог Бильбо, хорошо? Что бы это ни значило. Лукас закатывает глаза. — Она вообще не хотела бы быть моим романтическим интересом, ладно? Ей нравится Уилл. Эдди моргает и снова включает рупор. — Почему у меня такое чувство, что дело не в моем пьесе? — Потому что так и есть, — бормочет Лукас. — Хочешь об этом поговорить? — Только если ты, пожалуйста, опустишь свой рупор. Лукас падает на одно из металлических сидений. Эдди садится рядом с ним. Сегодня на нем черные шорты карго, и они звенят каждый раз, когда он садится, потому что у него кучи хуйни в карманах, которую он отказывается вынимать. Дастин говорит, что он хранит там камни для того, чтобы швыряться в них, когда они слишком буянят, но Лукас думает, что он его, наверное, разыгрывает. Эдди пододвигается к Лукасу и хлопает рукой по его колену. — Что случилось? — Я не позвонил Макс, — начинает Лукас. Он делает глубокий вдох. — Я слишком боялся. Билли– — Был ебанным мудаком, — перебивает Эдди. — Прости, что у меня ушло столько времени, чтобы наконец-то его вышвырнуть. — Все нормально, — пожимает плечами Лукас. — Просто… не знаю. Я боялся, что он возьмет трубку, если я позвоню. И что я должен был сказать? Что Макс дала мне свой номер? Что, если бы он на нее разозлился? Эдди вдыхает. — Макс сказала мне, что он съехал. Что он пытается стать лучше. Я знаю, что это нихуя не значит, но я подумал, что тебе стоит знать. — Она слишком сильно его любит, — говорит Лукас. Так плохо говорить, потому что нельзя любить кого-то слишком сильно. Вот только Билли был злобным. Билли пугал ее, и его, и Лукас думает, что некоторые люди не заслуживают второго шанса. — Она бы не поняла, скажи я ей правду. И она думает… Она думает, что я ее ненавижу… И ей нравится Уилл… — Окей, что там с тем, что ей нравится Уилл? — спрашивает Эдди. — Я не в курсе. — Она села рядом с ним во время фильма. — И что? — Стив сказал– — Стив не знает, о чем говорит, — перебивает Эдди. — Я бы не пошел к нему за советом в отношениях. — Ну, а кто бы еще послал Уиллу письмо? — Чувак, в лагере куча девчонок и парней, и ты думаешь, что лучший вариант для Уилла — это Макс? Лукас хмурится. — И парней? — Ага, — отвечает Эдди. Он откидывается назад и засовывает руку в свой карман, рыская в нем. Он вытаскивает камень. — На, дай это Макс. Девчонки тащатся от камней. Лукас думает, что Эдди разбирается в этом не лучше Стива. Он не уверен, что должен это говорить. Так что он просто берет камень.