До чего удивительная раса

      Наступал новый день. Ладья, несущая Владыку-всего-сущего, постепенно воспаряла вверх, вытолкнутая Нут из ее чрева. Бог Ра залил землю своим светом, а люди, поднявшиеся раньше, радостно возблагодарили богов. Рабочие еще до его появления над своими головами, а лишь наблюдая сочащийся свет издали, отправились работать на поля. Ремесленники подтягивались к работе чуть позже, а с северных районов уже сейчас раздавались эхом крики тренирующихся воинов. На них в этот год много выпало. Постоянные конфликты с вождествами рядом, не желающими объединяться под знаменами фараона, агрессивные соседи и культисты сеющие смуту.       Феми лежал где-то на крыше своего дома, сжимая в руках исписанный папирус и перемазавшись в чернилах. Уснул под звездами, наблюдая за их положением.       Раздался звонкий удар камня о что-то поменьше. Это его мгновенно разбудило. Вздрогнул, подорвался с места, начав оглядываться и пытаться вспомнить, где он и какое сейчас время.       — Феми! — громогласно звали его снизу. Мужчина сразу же высунулся,.       — Да, дядя?       На земле перед домом стоял старый лысый мужчина в набедренной повязке из льняной ткани и леопардовой накидке. В руках держал вырезанный из пальмы посох с полотном иероглифов — подарок, сделанный лично руками племянника. Рядом стоял кувшин с водой, очевидно, недавно переданный от водоноса, который бегал по округе и разносил воду с колодца. Около минуты сморщенный от больших лет старик ничего не говорил, лишь оглядывал мужчину с головы до пят, пока тот спускался вниз.       — Эх ты, — вздохнул он внезапно охрипшим голосом, который еще минуту назад был подобно взрыву, подойдя к Феми поближе и покачивая голвой. — Опять всю ночь звезды наблюдал? Проспал!       Лицо старика буквально сразу расправилось с еле сдерживаемой улыбкой на лице, без злобы хлопнул племянника по плечу. Феми неловко повторил его улыбку, стоя все это время истуканом, как провинившийся ребенок.       — Давай, отмой руки, да корми старика своего! — легонько подтолкнув Феми к двери дома, наигранно-строго причитал дядя. Мужчина молча кивнул и живо побежал на задний двор, где еще осталась вода со вчера. Быстро омывшись, он вернулся ко входу и забрал кувшин. Чуть не забыл о нем.       Дома, уже набив руку и как на автомате совершая действия, Феми развел огонь, смесил тесто, сидя на полу, после приготовил лепешки в высокой печи, рыбу и овощи.       В их доме еды хватало всегда, поскольку дяде как жрецу платили из подношений как деньгами, так и едой, оставляемой людьми у ног статуй. Но не сказать, что еда разнообразная. Из овощей лук, да фасоль. В урожай перепадали финики, очень редко мед. Много зерна для хлеба, которое еще долго и упорно перемалывать. Столь же большая редкость преобладала в получении мяса, в большинстве своем она доставалась более значимым жрецам от вельмож.       Они с дядей сильно выделялись среди соседей. Одни в мире. Отец погиб от руки человека из Омбоса при защите обходного тракта, а матушки не стало относительно недавно, не смогла справиться с горем. Перетирая зерно, Феми постоянно вспоминал, как делал это со своей старенькой матерью, пока дядя рассказывал им о событиях в храме после ночных таинств. Сам дядя был Ами Уннут — толкователем часов. Он искал значения в движении небесных светил для определения времени разлива Нила, чтобы точно знать, когда начать сеять или собирать урожай. Но это ночью. Днем он был жрецом Хора, служил в храме как Уаб. Следил, чтобы соблюдался порядок, а ритуалы его не касались.       Как матушка отошла к Ка, забота о дяде и доме легла именно на Феми, который еще толком не нашел себя в обществе, хотя и не сказать, что ему было сложно, ибо помогал по дому с самого детства. Просто теперь рук стало значительно меньше.       — Ну-ка расскажи мне, что ты вдруг стал обращать свои глаза к небу? — дядя расположился на низеньком стуле перед столом, куда племянник уже положил чуть остывшую еду, лепешки и пиво. Тот уселся напротив, не прикасаясь к еде до тех пор, пока старший не возьмет первый кусочек.       — Я часто смотрю на Ба богов, — отвечал Феми тихо. — Но…       — Ну, говори, — подбадривал его старик, щуплыми пальцами раздирая лепешку и ими же накладывая в нее побольше овощей.       Вместо ответа мужчина поднялся и выудил папирус, заляпанный чернилами.       — Я уже пятый день наблюдаю за кое-чем, — Феми подсел ближе к родственнику и показал папирус. На нем были выписаны все видимые звезды в небольшом квадрате, часть соединенные линиями в созвездия. И где-то посреди всей схемы красовалась небольшая точка без каких-либо обозначений. На фоне остальных она была очень маленькой. Старику пришлось долго в нее всматриваться, хмуря безволосые брови.       — Я никогда не видел в этой части такую звезду. Как ты ее разглядел?       Феми пожал плечами.       — Она очень тусклая, но ее можно увидеть, если долго всматриваться, — встретив недоверчивый взгляд дяди, мужчина пояснил: — В первую ночь я усомнился, думал мне показалось, но пятый день четко вижу ее. Но не на том же месте. Она медленно плывет с головы Нут до ее пят.       Жрец еще раз вгляделся в неведомую точку и усмехнулся, похлопав племянника по плечу.       — Ну что ж, видят боги, глаза твои благословлены Хором. Я покажу этой ночью твои записи Ур Маа. Пусть и он посмотрит, вдруг это что-то да значит, — дядя резко омрачился, рассматривая племянника с головы до ног. Обычно такой взгляд у дяди сопровождался легкой бранью о бренном будущем племянника. Феми давно срезали юношеский локон, и его сверстники с семьями, женщины интересуются, но ожидаемого движения в этом направлении нет. — А тебе, вместо того, чтобы так бессовестно на богов зреть, лучше бы обратил взгляд на какую-нибудь девушку, да обзавелся детьми.       Феми снова пожал плечами.       — Как я тебя одного оставлю? Да и неинтересно мне это.       Жрец выпучил глаза и тяжело вздохнул, сжав тонкие губы в сморщенную линию.       — Может, ты хочешь пойти по моему пути? Тоже стать жрецом? Грамоте я тебя обучал и в школе ты учился.       Мужчина, до этого смотря на дядю без эмоций на лице, резко ухмыльнулся и замотал головой.       — Жрец из меня, как из льва рыба. Я, может, писать умею, но Херихеб всякий раз меня плеткой хлестал за «излишние» вопросы, — Феми невольно потянулся рукой к спине, чуть скривившись.       — А ты начни. Станешь Хем-ка, за подношениями следить будешь, там смотри и как Хем-нетер назначат, со мной начнешь ходить помогать. Ур Маа увидит твои знания и интерес, а там и Ур-т Нехен узнает, поднимешься далеко, — старик поднял палец вверх, обозначая высших жрецов, восторженно произносил их титулы. Феми отмахивался, заставляя дядю хмурится все сильнее и сильнее.       — Этот разговор у нас еще при матушке повторялся ни один раз, — замямлил мужчина, чуть хлебнув пива.       — Правда? Хм… видимо память меня подводить тихонько начала. Не хорошо-о это, — от собственных слов дядя на какое-то время погрузился в глубокие думы, пока мужчина не предупредил об остывающей еде.       Они еще какое-то время говорили, постепенно съедая приготовленный «завтрак». После дядя ушел спать, а Феми отправился работать в саду. Неспешное ухаживание за цветами приносило некое умиротворение, но порой, когда один цветок увядал, сердце отягощало чувство ответственности, долга перед матерью. Это был ее сад, ее страсть, где она проводила большую часть времени. И сейчас ее небольшая статуэтка, отлитая из меди, стояла на маленьком алтаре средь цветов. Ее Ах живет, пока жив сад. А пока жив сад, жива о ней память, придающий Ах силы.       Некоторым их соседям казалось, что Феми какой-то изгой, не от мира сего. Может быть, так оно и было, однако чужим себя он не ощущал. Скорее ему не слишком интересно жить так, как живут все. Благо положение дяди и его собственный промысел дают им жить не голодая, но и до слова «роскошно» далековато. Одним словом, неплохо.       И все-таки, что-то ему не хватало. Что-то, чего точно нет ни у кого из людей Египта. Так казалось. И каждый раз задумываясь об этом, он поднимал голову к небу. Увы, неведомой точки он пока увидеть не в состоянии, ибо свет Ра затмевал собой любой лик бога.       Первый сон после глубоко погружения не всегда проходит хорошо. Ио почти не спала, не в силах сомкнуть глаз. Казалось, что за пять циклов она выспалась на еще несколько вперед. Хотя теперь, попривыкнув к жизни снова и разморившись в горячей воде, тело само просило чуть-чуть подремать.       Ио стояла у что-то вроде туалетного столика спиной к выходу из купальни без какой-либо одежды. Обмазывала дреды разными маслами и кремами, чтобы восстановить подсохшей коже былую мягкость и блеск. В какой-то момент она могла приостановиться, закрыть глаза и на пару секунд провалится в сон, вдруг опять проснуться, будто ничего не было. К счастью, пока купальня никому не требовалась, хотя если зашел бы Рум, это только улучшило настроение. Она ему задолжала одну такую совместную помывку за помощь в обустройстве самой купальни под все нужды команды.       Внезапно зашла Неф через левую дверь, из жилых отсеков, слегка боднув сестру головой в перепонку.       — Не спалось совсем? — поинтересовалась она. Ио вздохнула.       — Мое тело было уверено, что не нуждается во сне. Горячая вода словно бы помогла получше разогнать кровь. Подобно механизму, не желающему функционировать адекватно после долгой заморозки, — мямлила самка, почему-то подумав о своем организме как об устройстве некого двигателя внутреннего сгорания топлива. Неф покривилась такому объяснению, как вдруг подорвалась с места.       — Ох, рьйет, напомнила про «помощников».       Сестра пулей вылетела через правую дверь в технические отсеки, вновь оставив самку одну. Та сонно хмыкнула, продолжив массировать намасленные дреды.       Где-то через минут пять дверь слева открылась. Прохладный, в сравнении с купальней, воздух проникал внутрь, отчего Ио немного продрогла. Медленно, неуверенно даже, внутрь заплыло коричневое крепкое тело самца с яркими оранжевыми дредами. Ио глянула на него украдкой, не показывая виду. Аш, чтоб его…       Он осмотрел купальню так, будто видел ее впервые. Голова медленно поворачивалась от одной купели к другой, заглядывая внутрь. Трогал воду с опаской. Будто животное, случайно забежавшее внутрь. Самка бы хотела на него рыкнуть и погнать прочь, чтобы дождался разрешения, но не стала. Решила сохранять спокойствие и продолжить свои процедуры в ожидании, что будет дальше.       Вскоре Аш поднял взгляд и на нее, точнее на ее спину. Необычное поведение сошло на нет, и самец выпрямился. Начал ходил из стороны в сторону чуть вдали от Ио. Послышался тяжелый вздох.       — А…Я тебе не говорил, но я еще не смог ко всему привыкнуть, — голос Аша внезапно смягчился и сопровождался еле слышимым урчанием. Что происходит? — Прошло два цикла… не считая времени в погружении. Два цикла жизни… таким. Но я все еще с трудом принимаю… все это.       Он обвел рукой всю купальню, хотя имелся ввиду весь корабль скорее всего, а то и вся империя. Самка продолжала делать вид, что просто слушает, не поворачиваясь к Ашу. Но она уже догадывалась, что самец принял ее за Неф.       — Для тебя все выглядит абсолютно нормально, но для меня поменялось кардинально. Каждый элемент жизни. Это трудно принять.       Он подошел ближе, сначала потянувшись к плечу Ио. Самка не сдержалась и, будто уже ощутив его прикосновение, дернула плечом и изогнула спину, желая увернуться. Аш сразу убрал руку, что-то пробурчав под жвала, которыми он странно шевелил, будто чесал их друг об друга.       — Не сочти это слабостью, Неф. Я просто… благодарен, что ты рядом, — самец присел у края одной из купель. — Твое вечно хорошее настроение придает сил.       Он резко притих, скребя бортик купели когтями. Такое надругательство над ЕЕ элементом мебели очень раздражало. Руки Ио немного стали подрагивать от гнева. Еще немного и она выйдет из себя. Дабы себя успокоить, самка старалась думать о хорошем или о том, как Неф откручивает ей голову за то, что обнаружила мужа утопленным. Нет, Ио не кровожадна, но порой в ней просыпалось некое желание разорвать на куски тех, кто ее бесит. Путаница со стороны самца забавляла, они с сестренкой часто так шутили над другими, делили между собой своих самцов. Но тогда они хотя бы нравились им обоим, а этот нет. И Ио не знала, рассмеяться сейчас или накинуться от гнева. А потому просто сидела в напряжении, всеми силами сдерживая всю желчь внутри.       — Мне с тобой, наверное, повезло… Ты очень заботлива… Не то, что твоя сестра… — бурчание самца повергло самку в легкий шок. Все, о чем она сейчас беспокоилась и испытывала раздражение, мгновенно сняло рукой. И пробуждал только интерес и смех. Он сейчас будет рассказывать о не-ей. Пока тот не смотрит, самка потянулась к своему мини-компьютеру, приказав включить запись со звуком внутри купальни. Очень хорошая функция, доступная только ей, как хозяйке. Так и хотелось развернутся и сказать: «Вещай!».       — Знаешь, мне хватило одного с ней разговора, чтобы понять, какая она самодовольная сука, — бурчание Аша перешло в громкое рычанием. То, что надо для записи! — Таких наглых самок я сразу ставил на место, а здесь мне не позволительно.       Аш затих, прожигая затылок Ио в молчаливом ожидании ответа. Та уперлась руками в столик и чуть сгорбилась. Жвала с силой вжимала в морду и старалась вообще не дышать. Нельзя вот так все разом спускать. Еще бы немного.       — Молчишь. Тебе неприятно? Понимаю, речь не просто о сестре, а о близнеце. Но насколько вы разные, — Аш прошел к противоположной купели. — Не будь она выше по сословию, я бы поступил с ней так, как поступал с каждой самкой, осмелившейся мне грубить. Особенно если это оскорбляло мою честь!       Она не могла больше сдерживаться. Еще совсем немного, и она взорвется. Самец поднялся опять и стал медленно подходить к ней. Ио ощущала какое-то напряжение между ними, как если бы она была беспомощным травоядным, не подозревающим о скорой кончине от клыков и когтей свирепого хищника. Аш даже начал ступать максимально тихо, и его голос понизился до утробного рычания с приуркиванием.       — Я бы подошел к ней со спины, обхватил руками и повалил бы на пол. Пока ее когти скреблись бы по моим спине и груди, я снял бы каждую тряпку с ее тела.       Ее тело задрожало, не хватало воздуху. Аш явно расценил это как проявление страха, что подогревало азартное настроение. — Затем начал ласкать. Где-то нежно, где-то агрессивно, раскаляя желание плоти. И стоило бы мне уловить ее запах, горьковатый привкус с кислинкой, подобно гоньке, — Самец достиг ее, мягко обхватывая ее руками в объятья. Ио выгнула спину, готовясь к кульминации. — Я бы подарил ей незабываемую ночь, что сотрет всю ненависть и грубость из ее уст, ведь с них будет срываться только стон наслаждения. Позже, лежа в обнимку, она скажет, что была неправа и попросит еще. И так она станет моей.       Ио разразилась смехом. Даже будучи все еще в его объятьях, ее всю выгибало и трясло. Думала, что Аш сейчас оттолкнет ее, и она свалится на пол. Но нет, самец стоял истуканом, не понимая, что вообще происходит. Смех самки напоминал высокий птичий крик, можно сказать крик нескольких пернатых. Как целая стайка маленьких птичек, кружащая над чем-то и оживленно щебечущая.       Спустя пару минут самец додумался прильнуть к ее шее и вдохнуть побольше запаха. Жвала слегка коснулись ее кожи, затем тут же вжались в морду. Похоже он уже уловил горьковатый с кислинкой, как он сам описывал, запах, свойственный отнюдь не его супруге.       Внезапно Ио развернулась к нему лицом, обхватив шею, и резким толчком повалила его на лопатки.       — Как ты там сказал? «Подошел бы со спины и повалил на пол»? — скаля зубы и приподняв верхние жвала в улыбке, прошипела самка. Аш предупреждающе зарычал, как дикарь. — Как это неприлично, подходить к самке сзади. Или, может, ты знал, что не смог бы этого сделать лицом к лицу?       — Встань с меня! — рычал самец, рывком повалив Ио на бок и прижав руки к полу. Так он уже оказался сверху. — Мразь…       — Ах! Какие детские игры. Повалить, отыметь и думать, что самочка успокоится, изнежится, нанюхается мускуса? ХА! — Ио вытянула шею к самцу, вновь рассмеявшись. — Ты правда думаешь, что это меня как-то возбудит?       — Я думал ты Неф, — Аш ее словно бы не слушал, задыхаясь от гнева.       — Как видишь, не очень-то ты и различаешь нас. Однако различать запахи и придавать им описания похвальный навык, если бы помогло до того, как ты посмел подойти ко мне.       Самец поднялся на ноги, оставив самку лежать. Она неспеша поступила также. Видно, Аш хотел уйти, периодически поворачивался к дверям, но не вставал спиной. Опаска или еще какой-то «обычай»?       — Давай будем откровенны и признаем очевидное — мы друг друга бесим, — Ио демонстративно уселась на бортик купели, мало пострадавшую от когтей самца, поставив ногу на ногу в элегантном жесте, на что Аш зафыркал. Пусть он ей не нравился, это не мешало издевательски флиртовать. Тем более она обнажена. — Почему бешусь я? Потому что ты яут.       — Раньше был! — злобно поправил ее Аш, сжимая кулаки. Ио рассмеялась уже в третий раз.       — Судя по твоей исповеди, все далеко не так, — чуть удержав паузу для накала, Ио заговорила уже более серьезно. — Я не вижу в тебе исполнения каких-либо из Заповедей. Ты — не ра’лах.       Аш молчал, сверля яркими янтарными глазами невидимую дырку в ее башке.       — Вторая причина — ты много самовольничаешь. Говоришь, не думая, и не соблюдаешь этикет.       — Ты будешь еще мне запрещать? — Аш клацнул зубами, раздвигая жвала в стороны.       — Да. Буду. Особенно я буду запрещать тебе говорить с моей сестрой так, словно она лишь очередная самка. Ты принадлежишь ей! Она — тебе! Вы прошли брачный ритуал, и только посмей нарушить его! — гнев самца заметно нарастал. Глаза так и говорили: «я сейчас просто убью тебя!», причем это ни капли не волновало самку, ведь он прекрасно знал последствия столь необдуманного решения. — Я уважаю твое доверие к супруге, просто не забывай — она не из тех яуток, которых ты «усмирял» подобным похабным образом! И я тоже!       — Мне не нужны твои наставления! — рык самца разошелся по всей купальне, вибрируя от столкновения со стенами. — Я воин, повидавший много за свои сто пятнадцать циклов. Не тебе, молодухе, мне указывать!       Вот теперь это уже не флирт, не простая ссора. Это война. Ио поднялась на ноги и выпрямилась во весь свой рост, медленно приближаясь к Ашу.       — Как раз-таки мне, — холодно ответила она ему, тыкнув ему в плечо когтем. — В моих жилах течет кровь Императора, кровь от крови Великого царя, кого твои дикий и грязный народ именует Черным воином! Проявляя такое неуважение ко мне, ты так же не уважаешь ни нашего правителя, ни его бога-отца! Я имею полное право выбросить тебя в космос, чтобы очистить честь своего рода!       Глаза Аша, горящие от ярости, стали темнеть, столкнувшись с взглядом праведного гнева самки. Она говорила на полном серьезе, так и представляя, как его тело будет летать недалеко от корабля. Хотя по ее мнению такая смерть им будет не заслужена. Она безболезненная и быстрая. Всего за несколько секунд вакуум высосет все газы из легких, кишечника, крови. Его разум выключится как по щелчку пальцев и больше не включится вновь.       — Единственное, что меня останавливает, — Ио смягчилась в голосе, оттолкнув самца от себя с какой-то брезгливостью. — Это Неф. Она тебя выбрала… и вполне счастлива.       Аш не знал, как поступить. Ио пристыдила его за явную неправоту. Возможно в его взгляде на мгновение проявился страх, стоило самке упомянуть о летальном наказании. В конце его зрачки расширились до нормального размера, будто выражая некое облегчение или благодарность.       Оба не сразу заметили, что Неф некоторое время стояла в дверном проеме и смотрела, как супруг ругается с сестрой. Неизвестно, сколько она услышала. Но первым делом та подбежала к Ио, интересуясь, что вообще произошло. Ничего не ответив, Ио вышла из купальни, сказав, что закончила все свои процедуры и им можно уединиться. Уже за закрытой дверью она услышала, как Неф сюсюкается с мужем, а тот не может выговорить и слова. Ио надеялась на удачную попытку заставить его пересмотреть свое поведение. Сама она тоже не сахар, но по крайней мере знает, кто она. Хотел ее поставить на место, а собственное найти не в состоянии.       Просто так она это не оставит. Если Аш действительно намеревался поступить так, как описывал, значит она еще много о нем не знает и о его планах. Придется быть очень внимательной…