До чего удивительная раса

      Утром следующего дня возбуждение от вчерашнего происшествия все еще насыщало воздух, а люди как пчелы гудели между собой об этом. Сплетни разлетались быстро через рыночных торговцев, водоносов, знакомых женщин между районами. И мнения эти были самыми разными. Одни не верили в слова чужеземца, другие верили, но не видели в этом что-то страшное и благодатно принимали волю богов, а кто-то не поднимал лба от земли в вечных молитвах и отдавая в дар под ноги статуям все, что тем было дорого.       Может быть к счастью, суматоха разбивалась об бытовые вещи, но могла и засыпать их, подобно песку, что засыпал от вчерашней бури дома. Феми позаботился о защите матушкиного сада, иначе бы сам не находил себе места.       В лагере начальник его остановил сразу, сказав, что сегодня ему предстоит особое поручение и показал крепкий папирусный сверток с начерченными черной вязкой краской упрощенными иероглифами. То было постановлением номарха или, если можно, своего рода заказом оного на добычу крокодильего мяса. А уж зачем, простому охотнику знать не следовало, как, впрочем, и его работодателю. Выбрал тот Феми случайно или по каким-то особым соображениям, юноше знать тоже не следовало.       Вооруженный копьем, Феми ушел к широкой реке подальше от городских лодок и опорожнений, где вода спокойнее. На середине реки периодически замечался шипастый гребень речного хищника, который легко принять за плывущую корягу. Но наметанный глаз не обмануть.       Стоило помнить, что нильский крокодил, дитя Собека, ни в какое сравнение не идет с бегущей по пустыне птицей. Пусть у той сильные ноги и не менее опасный клюв — это ничто перед силой сжатия острых и беспорядочных зубов челюстей. Птица не утащил под воду и не сожрет так же быстро, как этот страшный зверь, терроризирующий рыбаков на протяжении всего существования Египта.       Один такой притаился в камышах и чего-то ждал. Возможно давно заприметил крадущегося осторожно Феми и оценивал, подходит ли такая добыча для сегодняшнего пиршества, или же обойтись.       Не успело пройти и секунды, прежде чем глаза человека и зверя все-таки встретились. Большая туша с крепкой зеленой шкурой ловко вынырнула из зарослей, встав на пути у охотника. Открылась зубастая пасть, из которой вырвалось громкое вибрирующее шипение. Феми сделал шаг назад и покрепче сжал копье, уже давно приготовившись совершить мощный бросок. Любое действие может привести к провалу, а то и к смерти, раз сам зверь заинтересовался как человеке как в добыче. Охота на охотника.       Феми старался двигаться медленно и аккуратно, не провоцируя крокодила на резкие движения. И старался встать сбоку от него, но крокодил, чтоб ему пусто стало за такую смышленость, отнюдь оказался не глуп. Он резко поворачивался к человеку, рычал и сжимал пасть с громким хлопком, что пугало юношу. Они могли так стоять бесконечно, крутится туда-сюда, пока один-таки не нападет на другого. Это мгновение оттягивалось, ибо крокодил не спешил, а Феми чувствовал себя в неком тупике.       Не найдя варианта лучше, Феми попятился назад и зашел в пышные кусты. Крокодил какое-то время стоял в полной готовности напасть, но быстро отвлекся, устремившись к воде. Феми этого и хотел. Человек, каким бы слабым не казался на фоне опасных тварей, подобных этим громадным рептилиям, все же располагал умом и сообразительностью, чем возвышается над остальными руками самих богов.       Внезапно крокодил резко развернулся, тем самым оказавшись к Феми хвостом вперед. Страшно зашипел и раскрыл широко пасть, словно увидел нечто опасное перед собой. Только вот Феми ничего не увидел. Будто бы тварь испугалась воздуха или легкого ветерка, всколыхнувшего камыши рядом.       Зверь кинулся вперед, передвигаясь быстро, несмотря на свой размер и вес, попытавшись ухватить кого-то. Юноша на секунду заметил, как растения вдали странно искривились, будто между ними и крокодилом находилось что-то прозрачное, как вода, где отражение растягивалось и извивалось волнением воды.       Мгновение, раздался легкий скрежет, как если бы кто-то провел ножом по камню, а затем хруст, с которым этот самый камень бы и рассыпался. Нечто невидимое воткнулось в голову рептилии. Тело обмякло. Убило, точно.       Что-то или кто-то вырвало предмет из головы крокодила, оставив на себе след крови. То, что глазу человека не было дано увидеть, кровь проявила. Наконечник копья. Такого тонкого и искусно сделанного, ни один мастер бы не смог создать.       Тысячи молний заискрились рядом с тварью, хотя на небе не виднелось ни единого признака грозы. Так ясно, что Феми прикрыл глаза. А когда открыл вновь, на том самом месте буквально из ниоткуда появились две высокие фигуры. Восемь локтей, как говорил хетт вчера. Тонкие и вытянутые, изящные существа, излучающие свет от своих отражающих как вода и металл тел. Лица, будто незаконченные статуи, без зрачков, носов и рта. На плечи ниспадали черные локоны, украшенные золотыми цилиндриками, но и их прикрывало нечто по типу ткани, сотканное из водяных отражений. Феми в какой-то момент начал понимать, что лицезреет женщин. Двух совершенно одинаковых женщин. И совершенно точно перед ним были не люди, да и зверями их назвать нельзя. Неужели он увидел богов?       Изящное копье в руках одной из богинь исчезло. Обе резко с интересом склонились над трупом крокодила. Их длинные пальцы касались кожи, размазывали между подушечек выступавшие капли крови, оглаживались зубы, очертания головы.       У Феми перехватило дыхание. Ноги окаменели не то от ужаса, не то от восхищения. Если бы он мог сейчас спросить у дорогого дяди, что делать дальше, что бы он ему сказал? Вероятнее всего, забота о родне перевесила сущность жреца. Он бы сказал ему уходить. Тихо, не бежать. А если увидят, оружие бросить и пасть ниц, выказать уважение. И тогда боги его не тронут.       Вот только куда он уйдет без добычи, которую так ждет номарх? Не абы кто — номарх! Он бы рад обойти это место и попытать счастье удачной охоты в другой части реки, но кто знает, может быть, ему более не выпадет такого шанса: получить добычу и заодно рассмотреть богинь поближе?       Собравшись в силами, Феми аккуратно вышел из кустов, стараясь как можно меньше издавать звуков. Шелест, к счастью, перекрывали другие звуки, вроде журчания воды, стрекот насекомых. Одна из богинь отвлеклась и отошла к воде, погрузившись в нее до бедер и начав собирать что-то. Другая отвернулась к ней. Между ними Феми слышал щебетание, похожее чем-то на то, как кошка имитирует стрекот птиц. Это язык богов? Настолько необычный и не похожий на его? Все признаки осмысленного диалога. Феми был так поражен, что застыл, вслушиваясь в эту смесь мурлыканья, стрекота и цоканий.       Оказавшись от крокодила примерно в паре локтей, юноша вытянул руки и ухватился за тушку крокодила. Аккуратно потянул на себя и не сводил глаз с самой близкой из богинь, стоящей у берега.       Внезапно его голой спины что-то коснулось. Феми вздрогнул и резко выдохнул. За спиной всколыхнулся куст.       Голова богини резко повернулась в его сторону, точно определив, откуда исходит шум. Что-то блеснуло в ее руке, на мгновение ослепив Феми. А когда вновь прозрел, заметил, как богиня приближается к нему с копьем, быстро и почти бесшумно, как дикая кошка на охоте, обнажив клыки.       Испуганный Феми поднял копье, готовый метнуть, и грозно закричал. Он оскалил зубы, как его учили в случае встречи с опасным хищником, расправил плечи и поднял вторую руку, чтобы казаться больше. Это, как ему казалось, остановило исполинскую богиню. Она вглядывалась неживыми глазами в его, присев и сгорбившись, дабы быть на его уровне. Копье, искусное и опасное, глаз не оторвать, держала в готовности атаковать, как и он.       Вторая богиня вышла из воды рывком и поравнялась с первой. Феми стоял неподвижно, но повторно издал громкий яростный крик. Обе богини, почти синхронно, склонили голову в сторону. Та, что с копьем, медленно выпрямилась и опустила копье. Феми последовал ее примеру, бросив оружие на песок, а затем сам опустившись на колени.       Щебетание между ними возобновилось. Они говорили тихо, возможно, просто друг с другом. Чтобы не стоять, как дурак, юноша вознес руки к небу и начал, чуть с припевом, громко молиться:       — О-о, богини, что спустились с ладьи Владыки-всего-сущего-о! — он поклонился, уперев голову в песок, затем опять выпрямился. — Имя мне Феми-анк-Усир-нехени. Назвав свое тайное, истинное, имя, я отдаю себя во власть вашу!       Богини замолчали. Их лица были направлены прямо на Феми. Ожидали, может быть, что тот сделает еще. Взгляд человека невольно опустился на тушу крокодила и, не найдя никаких слов, вновь вжался лбом в песок и стал ждать.       Спустя минуту, может больше, он услышал как туша зверя придвигается к нему ближе. И резкий скрежет пронзил слух. Вскинув голову, он не обнаружил рядом с собой ни одной живой души. Словно все это было его наваждением. Никакие богини в необычном образе, а они имели право и силу принимать любой облик, какой посчитают нужным, не стояли здесь. Лишь дыра в голове крокодила служила уликой, что увиденное не просто обман.       Просидев так еще немного в ожидании, Феми вскоре взял тушу крокодила и, вдохновленный и наполненный некой силой, будто бы исходящей из этой туши, потащил ее в город.       С восходом звезды Ио и Неф решили отправится исследовать ближайший, и можно сказать что единственный, источник пресной воды — реку, что тянулась на многие мили через пустыню. Просто так уйти им не дали. Рум не стал их сильно задерживать, лишь договорился об их конкретном местоположении и временном промежутке, по истечению которого остальная группа свяжется с ними, в крайнем случае примется за поиски.       Наконец сестры могли быть наедине. Поистине наедине, а не просто где-то от всех за стенками. Они наслаждались «прогулкой», ступая на горячий песок, и держась за руки, какое-то время совершенно безмолвно. Но Неф решила заговорить, когда река и зеленые заросли уже виднелись на горизонте.       — Знаешь, сестренка, — начала она, слегка соприкоснувшись плечами. — Я смотрю Рум так вокруг тебя вертится. Думается мне, он наметился в избранники?       — Может быть, — задумчиво и с улыбкой в голосе промурлыкала Ио. — Почему ты так думаешь?       — Ох, ну это так очевидно. Сколько самцов из всех наших партнеров добивались нас из желания оказаться среди приближенных Императора?       — Как минимум девяносто девять и пять десятых процента, — Ио пожала плечами. — Но желающих было больше. Особенно стариков.       — Именно. Так что, милая моя, я сомневаюсь, что Рум был бы так учтив с тобой, не будь в тебе царской крови. И со мной тоже, — Неф обхватила руку сестры и прижалась сильнее, склонив голову на ее плечо.       — Склонна иметь такое же мнение, сестренка. Однако, стоит отдать ему должное, он держится лучше, чем другие. Намного… намного лучше, — Ио вздохнула.       — Я бы не стала отдавать тебя ему, — от Неф послышалось обидчивое скуление. Ио напряглась.       — Я бы сказала то же самое, если узнала о твоем браке с этой имитацией разумного создания до того, как он был заключен…       — Ты к нему слишком сурова, сестренка, — Неф стала отмахиваться и примурлыкивать. — Он далеко не так глуп, как может показаться. Напротив, он ведет себя так, каков он есть: честный, сильный, наивный, может быть немножко, горяч и…       Сестра осеклась, издав под маской звук, похожий на втягивания жидкости с громким сюрпаньем. От собственных описаний потекли слюнки, а также Ио учуяла ее сладостный «цветочный» (ей так казалось) запах.       — И?       — И жесткий. Как я и люблю, — засвистела от счастья Неф, потянувшись. — Правда, мне пришлось его немного отучивать от одной яутской привычки. Он изрядно любит кусаться. А я не хочу портить кожу постоянными синяками.       — А-а, — протянула шутливо Ио, чуть пихнув плечом сестру. — Теперь я поняла, почему у тебя не складывалось с Румом ранее. Он недостаточно жесткий для тебя?       — Он может, когда ему скажешь. Но в том и дело, я не хочу каждый раз говорить «я хочу пожестче». Предпочитаю такую опцию по умолчанию. А все вокруг такие нежные, такие аккуратные, будто мы с тобой хрупкие статуэтки из холодного фарфора, — причитала сестра.       — Не понимаю, что тебе так нравится в излишней жестокости постельных утех.       — Ой, будто бы тебе не нравится такое. Хотя… когда ты без настроения…       — Когда я без настроения, мне нужно куда-то выплеснуть весь этот негатив. И, да, порой, такой способ очень действенен, — Ио чуть задумалась, не заметив, как сестра вновь взяла ее за руку и скрестилась с ней пальцами. — Ты знаешь это очень хорошо.       — Мы же сестры, — Неф притянулась к Ио, легонько столкнувшись масками. Будто бы хотела подарить маленький поцелуй. — А как ты смотришь на попытки Рума?       — Пока что я не заинтересована в заключении таких союзов. Он, признаюсь, хороший и беспроигрышный вариант, не то, что кое-какой дикарь. Но до тех пор рассматриваю его не более чем временным партнером с совпадающими интересами.       Ступив на редкую желтую траву, что с приближением к воде становилась сочнее и зеленее, сестры принялись рассматривать местные растения. Неф отщипывала веточки, кору, ростки, брала целые с корнями. А Ио собирала почву. В большинстве своем это была влажная склизковатая грязь с резким запахом. По предварительным оценкам в ней содержатся много полезных для растений минералов. Отправив данные Руму, самка не ожидала, что все, на что его хватило, это на обычное «Ого», присланное в текстовом варианте. Затем он пояснил, что сильно удивлен. Ибо эта почва по факту то, что и дает жизнь в этой пустыне. Насыщенная илом от реки почва говорит о цикличном разливе, а местные, возможно, научились культивировать некоторые растения и собирали богатый урожай за счет хорошей почвы. Иначе бы тут было выжить намного труднее. Река, как удивительное спасение посреди абсолютного ничего для многих организмов.       — Давай-ка соберем побольше этого ила. Я хочу проверить его на наших семенах и заодно не дать умереть местным, — попросила Неф.       — Хочешь создать небольшую оранжерею?       — Вдруг какие хорошо приживутся в нашем грунте, — Неф пожала плечами, аккуратно выкапывая приречные растения с корнями, напоминающими клубок мокрых червей.       Ио собрала в большой контейнер ила на несколько отдельных баночек. Уложив туда и образцы растений, она запустила программу возвращения. Металлический контейнер извлек из скрытых отсеков две пары раздуваемых колес, и направился в пустыне обратным маршрутом сам по себе. Пока самка полоскала руки от грязи, она вглядывалась в окружение реки. Она шла быстро от прибывающей с юга талой воды, буквально бурлила. Желание испить ее вод само приходило раз за разом, останавливало только опасение за безопасность. Кто в здравом уме будет пить воду с другой планеты, да еще и рядом с населенным пунктом, не зная, что в ней может быть. Вдруг она для них ядовита или полна разных бактерий, паразитов, да чего угодно. Но даже такой, она наполняла этот необычный пейзаж. Крупные растения — деревья — самых разных видов, высились над длиннолепестковыми кустарниками, выращивая как мелкие, так и огромные листья на своих верхушках. Сверху они жадно пожирали слепящий свет звезды, а снизу активно высасывали воды реки и насыщались всем необходимым. На некоторых из них росли плоды, крупные и маленькие орехи. И стоило скосить взгляд, упиралась в далекие пески. Куда ни глянь — они были везде, сколько бы вокруг не поросло растительности.       Уровень воды какое-то расстояние был для сестер лужей. Неф набирала в маленькие пузырьки образцы со всех глубин, постепенно погружаясь. Ио заприметила что-то холодное с легким отблеском тепла, но при этом почти неподвижное. Река сама будто тянула какую-то деревяшку по течению. Та, ненароком скосившись, прибилась к берегу и чуть погрязла в зарослях.       Но неожиданно эта деревяшка ожила и зашипела. Ио сперва не обратила на это внимание. Датчики на ее защитном костюме молчали, не выводя никаких данных, требующих внимания. Она держалась в скрытии, ибо находилась буквально у всех на виду.       Однако, стоило чуть сделать шаг назад, шипение усилилось. Ио развернулась, лицезрея рептилию, разлегшуюся на пузе по водянистой земле. Раскрыв пасть с сотней острых зубов, оно зашипело еще сильнее, угрожающе. Ио, что, на хвост наступила твари и не заметила?       Минуту существо ничего не делало, так и лежа с открытой пастью. И вот, мгновение, оно уже кинулось на самку с желанием цапнуть за ногу.       Она выхватила из-за спины тонкое сложенное копье и, выставив над головой твари, активировало. Силой поршня острие копья пронзило голову рептилии насквозь, убив мгновенно.       — Что случилось? — Неф испуганно вышла к берегу. Ио пришлось скрытие снять.       — Тварь напала. Вот, — сестра указала копьем на труп.       Обе подошли ближе с осторожностью касаясь. Точно мертв, это видно по вытекающим мозгам и огромной, будто бездонной, дыры, прямо посередине черепной коробки.       — Какая кожа. Как у нас, только крупнее. Гляди на эти шипы! — заинтересованно Неф провела длинными пальцами по окаменелым бугоркам на спине и хвосте существа.       — А зубы, ты гляди, — Ио осторожно приподняла голову существа и приоткрыла рот. Неф наклонилась, чтобы получше приглядеться. — Они достаточно мелкие. Наверняка бы еда застревала где-то между ними или осаждалась вокруг. А тут более чем чистые и провалов нет.       — Думаешь, они чистят зубы? Чем? Грызут деревяшки? — в шутку спросила сестра.       — Не знаю, — задумчиво протянула Ио, начав перебирать конечности твари и ворошить швост. — Тело тяжелое, неподвижное. Шея не эластична. Может быть, оно чиститься с чьей-то помощью?       — Стоит провести наблюдение. И вытащить сюда Еша. Правда потом не затащить обратно, — Неф захихикала.       — Возьмем тушу с собой на изучение, — Ио поднялась, вздохнув, и вместе с сестрой отвернулась. Обе вгляделись в воды, перебирая фильтры маски для лучшего изучения обстановки.       — Ага… тут много таких зверей. Интересный способ мимикрии под неодушевленный предмет. Я купилась, — хмыкнула самка, наблюдая, как мимо проплывает похожая рептилия. Кажется у нее по рту было несколько детенышей.       Внезапно послышался шорох за их спинами. Ио подумала, что это еще одна рептилия готовится к нападению. Дабы перестраховаться, она извлекла копье и кинулась к туше убитого существа… и резко застыла. Даже не так. Она дернулась от громкого крика и лишь затем застыла в недоумении.       Перед ней стояло прямоходящее создание. Медная загорелая кожа, не скрываемая ничем и блестящая от капелек пота. Из одежды набедренная повязка из белой ткани и головной убор, похожий просто на ровный отрез, перевязанный лентой. Из-под него немного выбились черные, как смола, шерстинки. Большие глаза с черной радужкой, тонкий нос с широкими крыльями ноздрей, длинный рот с губами средней полноты и мягко скругленный подбородок. Черты лица мягкие, без остроты. Существо, завидев их с сестрой, испугался и поднял копье (палку с заточенным копьем на конце). Он, а Ио поняла, что это самец, на основе вычитанных данных, также застыл в позе замаха. Будто хотел копье метнуть.       Ио осторожно опустилась на корточки, чтобы поравняться уровнем глаз. Неф выбежала на крик, но, как только увидела аборигена, юркнула следом за сестрой. Обе шептались:       — А он тут как оказался?       — Не знаю… показался слишком незаметно, — буркнула Ио.       Самец закричал повторно, скаля зубы. Травоядные зубы с маловыраженными признаками клыков как у хищников. Обе сестры поглядели на попытки показаться опасным, склонив чуть голову набок.       — Он нас боится или угрожает? На Аша ведь тоже такие напали, — шипела сестре Неф.       Ио ничего ей не ответила. Она не отрывала взгляда от глаз аборигена, следила за каждым его движением, абсолютно не воспринимая того как угрозу.       Она опустила копье на песок и, что было очень неожиданно, абориген поступил также. Более того, как только Ио поднялась и вновь глядела на него сверху-вниз, тот опустился на колени.       — Как… странно, — промычала себе самка.       — Ио, это отличный момент установить контакт, — подсказывала ей тихонько Неф, чуть отступив назад.       Неожиданно для них самец воздел руки к небу и громко о чем-то начал извещать. Звучало как некое обращение с легким растягиванием слов для подобие песнопения. Не замолкая, он поклонился, уперевшись головой в землю. И так несколько раз, все говоря и говоря. Как вдруг он замолк, ожидая каких-то действий со стороны самок.       Он кое-как оторвал глаза от лицезрения сестер, на мгновение переведя на тушу. Ио тоже оглядела труп. Судя по всему, самец начал оттаскивать его подальше, чтобы, возможно, отнести к поселению и съесть. А они своим присутствием нарушили ему всю охоту.       Думая об этом, Ио не находила в себе силы сделать что-то весомое. По протоколу установки первого контакта и лингвистического изучения, ей требовалось показать свое дружелюбие и безопасность, а после приступить к первичному перебору слов для установления их значения. Может быть, абориген сочтет за дружелюбие дарование трупа, которое тот хотел забрать. Но что-то отвечать Ио побоялась. Она впервые испытывала что-то похожее на боязнь сцены.       Первый контакт, который она так боялась запороть. Любая оплошность могла закончиться плохим исходом, ведь абориген представлял собой непредсказуемое существо. Как знать, может быть действия Аша сподвигли местных воинов напасть, а может быть как дикие звери решили, что лучшая защита — нападение. Тогда почему этот самец вдруг начал кланяться?       Это непонятное доброжелание, покорность и смиренность сбили Ио с толку. В голове всплывали разные записи о том, что местные еще настолько плохо развиты мозгом, что все неясное пытались свести к чему-то мистическому или настолько опасному, что проще подчиниться. Как зверь, принимающий нового вожака в стае, ибо тот больше, сильнее и умнее. А это падение ниц ничто иное как жест признания превосходства.       Ио становилось не по себе. Так неправильно. Как можно вступить в контакт с их точки зрения правильно, если местные сразу падают в ноги. Пусть глаза этого аборигена были полны любопытства, он его решил подавить и словно бы отмахнуться покорностью. Все это ставило в тупик.       — Нет… я не могу. Это не то, — шепнула себе вновь самка. Пока абориген держал голову опущенной, она подвинула тушу к нему ближе и подскочила, активировав скрытие. — Уходим.       Неф возмутительно проводила ее взглядом и, возможно, хотела высказать, что Ио поступила трусливо и может уже такой возможности не быть в ближайшее время. Но лишь прошипела что-то себе под жвала и также активировала скрытие.       Для аборигена они просто исчезли. Тот, оглядевшись, сразу же побежал прочь с тушей в руках. Настолько быстро, насколько мог с такой тяжелой ношей. Определенно неподходящий момент, но Ио понимала, что эта встреча тоже приведет к последствиям. Положительным ли, сказать, увы, оказалось трудно…       Феми несся быстрее, чем хотел. Ноги сами стремились поскорее взобраться по каменным ступеням дворца. Начальник лагеря еле поспевал за ним, неся в руках связанное веревками мясо, пока юноша прижимал к груди еще свежесрезанную шкуру зверя с головой.       Он слышал, как всякий, перед кем он проносился мимо, поднимали руки в молитве и говорили: «Во имя богов! Что я сейчас увидел?» А кто-то даже кричал, пошто он, молокосос, так себя ведет. А начальник лагеря каждому с одышкой отвечал: «Да пади свихнулся!».       И вновь город взбудоражился. Некоторые решили пойти следом, утягивая родных и друзей. И вскоре вместе с Феми и его начальником перед дворцом стояло куча зевак. Юноше было, конечно, чуть стыдно за такое, но чувство сидело глубоко, затмеваемое не отпускающим восторгом.       — Скажите великому нормаху Аменхетору, что главный охотник Нкуку пришел отдать ему мясо крокодила, как тот велел, — задыхаясь, проговорил стражнику начальник.       — А шкуру на что притащил? — суровый египтянин с копьем и пятнистым щитом оглядел с презрением улыбающегося Феми. Его всего трясло от желания сказать самому, а Нкуку ему все махал, мол, молчи, окаянный.       — Это мой подчиненный. Сумасшедший, упаси нас Хор! Сказал мне, что очень ему нужно встретиться с самим Аменхетором! Какой вздор! Говорит, что это как-то связано со вчерашними откровениями от хеттов. И все показывает голову крокодила, — голос Нкуку почти свистер от недостатка воздуха. — Я мужик не глупый, о воин, охраняющий покой его сиятельства, не поверил сначала. А он мне возьми и покажи голову этого крокодила. А там дыра, какую его копье сделать не могло. И не твое, и не кого-либо еще! Отвечать мне, кто это сделал, отказывается. «Мои слова только для номарха!»: говорил он. Вот, привел.       — Ты же понимаешь, охотник, что не могу всякого из сброда да сумасшедших пускать во дворец. Я таких как вы отгоняю каждый день десятками! — спокойно отвечал ему стражник.       Феми, слыша все это, подошел ближе и поднес голову крокодила к взору стражника. Его глаза раскрылись широко в удивлении, но лицо осталось таким же суровым.       — О стражник, держащий оружие в защиту господина своего, — говорил ему Феми тише, чтобы никто кроме них не слышал. — В моих руках дар богов, который я, как недостойнеший, хочу отдать достонейшему. Твоему господину Аменхетору.       Ничего не сказав, но надув от негодования ноздри и смерив суровым взглядом, стражник вошел во дворец. Все ожидали. Феми не поворачивался к толпе, что стала вопрошать о произошедшем, а Нкуку кричал:       — Расходитесь, народ! Не на что тут глядеть! Возвращайтесь к своим обязанностям! Что вам до юнца, перегревшимся на солнце!       Между этим он наклонялся к Феми и шептал ему почти угрожающе:       — Если нас сейчас погонят палками, клянусь тебе, Феми, ни ногой больше в моем лагере… Позоришь меня… совсем ума не осталось…       Юноша его не слушал и сильнее расплывался в улыбке. Вскоре стражник вернулся и приказал зайти.       Ворота вели к внутреннему двору с прекрасными садами и деревьями, закрывающие от палящего солнца. Его сиятельство номарх как раз сидел под одним таким, пока его обмахивали опахалом и поили прохладной водой.       Аменхетор выглядел старым. У глаз собралось множество мелких складок, рот сильно поджат, а щеки свисали. Поверх тела была льняная полупрозрачная накидка, обвязанная расшитым золотом поясом в причудливом орнаменте. С головы на плечи спускался полосатый немес. Помимо него, под деревом также отдыхали и несколько человек из его свиты, сидящие несколько ниже, чем правитель.       Нкуку подбежал первым к номарху и, передав мясо простому рабу, пал ниц. Феми подошел осторожно и поклонился со шкурой в руках, не решаясь пока отдавать. Осмотрев его, по людям из свиты прошлась легкая волна хихиканья.       — Ну, — начал тихо Аменхетор. — Говори, юноша, что за дар такой ты принес.       — О, великий Аменхетор, повелитель Нехена, наместник фараона! Да будет вода в твоем кувшине чиста и сладка, как мед. Пусть тебя и твоих детей не постигнут болезни и бремя войны. О, господин! Этим утром Нкуку поручил мне по твоему приказу уйти на реку и сразить крокодила, да отдать его мясо. Зверь, которого я приметил, отвлекся на что-то, чего мои глаза не могли увидеть. Словно рептилия сошла с ума и хотела сразиться с самим Шу.       Вновь кто-то посмеялся. Номарх терпеливо слушал.       — И тут что-то сверкнуло рядом и пронзило его голову! Крокодил обмяк и более не двигался. Я хотел подойти поближе, но вдруг появились тысячи молний и вспышки. Из ниоткуда появились две высокие фигуры. В восемь локтей.       — Ага-а, — протянул номарх. — Я буду вынужден тебя остановить. Ибо сильно это похоже на то, что вчера глаголили хетты. Те же молнии, тот же рост.       — О, великий номарх, — не унимался Феми и наконец поднес голову крокодила ближе, чтобы все смогли рассмотреть. Номарх и его свита, даже рабы и стражники, нагнулись, дабы вглядеться в дыру идеальной круглой формы, идущей через всю голову. — Вот доказательство, что я не лгу. Ни одно копье, каким бы сильным не был человек, не сможет повторить это.       — М-мда, — замудчиво протянул номарх, сделав виду, что совсем не впечатлен. — И кого же ты видел?       — Две высокие женщины, похожими как две капли воды. Их тела отдавали блеском металла. Черные локоны ниспадали на плечи и украшались не то золотом, не то медью. Лица неподвижные и безмолвные, как у статуй. Я слышал, как они щебетали и мурлыкали как кошки. Я мог погибнуть от руки той, что убила крокодила. Но мне лишь отдали тушу и исчезли, — глаза Феми блестели, а дышать стало труднее, переживая этот миг снова. — О, господин, я простой охотник, но знаю, что видел своими глазами, как две богини спустились на Землю. И более чем уверен, что встреченные мной богини никто иные, как сестры-близнецы, сущности жизни и хаоса, противоположности друг друга. Исида и Нефтида.       Он завертел кожей, акцентируя внимание на срезанном участке.       — Смотрите, о люди знатные, как аккуратен и невозможен этот срез для простого человека. Этого крокодила благословили богини. И так, как этот крокодил ваш, — заканчивал Феми. — Я передаю шкуру вам. Пусть она защищает вас и весь Нехен в ваших руках, как того хотели богини.       Настала тишина. Ни номарх, ни кто-либо из знати ничего не говорили. Лишь смотрели на улыбающегося Феми с непониманием. Он и этому не удивлялся, не каждый же день такое происходит.       Чуть поразмыслив, номарх решил ответить так:       — Юноша. Вспоминая трагедию и вчерашнюю истерию хеттов, мне с трудом верится в твои россказни. Но коли ты утверждаешь, что говоришь правду, повелеваю отнести шкуру и череп крокодила жрецам. Пусть они сами разбираются, насколько правдивы твои слова. Не мое право, и не твое тем более, решать, дар это богов или нет, предназначен он мне или кому-то другому.       Улыбка Феми резко сошла с губ. В этот же момент стражник, что пропустил их, объявил о прибытии жреца Кахотепа — дяди Феми.       — Ах, так это его племянник. Не тот ли юноша, кого погнали прочь жрецы из своей школы, якобы он богохульствовал? — заметил неожиданно один мужчина из свиты номарха.       — Если так, мой господин, как говорит достопочтенный Менса-хери, то и слушать этого дурачка не стоит, — вклинился еще один.       Дядя бежал, насколько ему позволяли силы. Опираясь на палку, он рывками перемещался в сандалях. И упал рядом с племянником, излившись в тысячах извинений. Ему бегло пересказали все, что только-то произошло, отчего он вновь начал расстилаться по полу и извиняться перед правителем.       — Ну-ну, жрец, — номарх жестом попросил поднять Кахотепа на ноги. — Не утруждай себя таким низким делом. Племянник твой, надеюсь, не лгун. Он отнял у меня время тишины и покоя, рассказывая о неведомой встречи. Более того, поднял толпу, что еще не оправилась от вчерашнего. Не хотелось бы узнать, что юноша решил воспользоваться положением и свои фантазии выдать за правду.       — Слушаюсь и повинуюсь, о повелитель. Да хранит вас бог-сокол, — проскрипел Кахотеп и схватил Феми за руку, как маленького мальчишку. Феми разочарованно оглядел присутствующих, которые ему ухмылялись и шептали друг-другу всякие гадости, предположительно в его адрес.       Ему не поверили… никто…