Если бы ты знал

      — Я виноват…       — Подожди, нет, — прерываю я Каната. — Не говори, что это из-за тебя Эге при смерти. Или…       — Или что? — меняется в лице Канат, оборачиваясь ко мне. — Может, ты подумала, что я убил учителя Бахар? Или тебя только новенький беспокоит?       — Нет, я… Я знаю, что ты этого не делал, — успокаиваю его, видя, куда идет наш разговор.       — Хочешь сказать, что доверяешь мне? Но ты ведь сразу представила наихудший вариант, так? Ведь это Канат Гюнай, тиран школы! — размахивает руками мой собеседник.       — Просто скажи то, что собирался. Я пойму, — стараюсь взять себя в руки.       — Уверена?       — Или скажи, чтобы я убиралась отсюда! — не выдерживаю я. — Скажи!       — Я действительно ударил Эге. Но только один раз, — спокойно отвечает Канат.       — Поверить не могу! Да что с тобой такое?! Ты же обещал мне! — хватаюсь за голову, не веря тому, что слышу.       — Так надо было. Я не знал, что они продолжат, когда я уйду. Теряю контроль, — мечется по маяку Канат.       — Это все, что тебе нужно? Контроль, да?       — Мы же договорились, что играем в ненависть. Что мне еще оставалось делать? — сами не замечаем, как начинаем кричать.       — Почему ты сразу не сказал мне? Ты поэтому не отвечал весь вечер?       — Нет, не поэтому. Я должен был быть дома, потому что отец сильно разозлился.       Обрываю себя на полуслове. Смотрю в наполненные невыплаканными слезами глаза Каната и замечаю, как он сжимает кулаки и отводит взгляд. Подхожу к нему и беру за руку. Что бы ни происходило, мы должны быть заодно. Я должна быть на его стороне, даже если буду там одна.       — Я верю тебе, слышишь? Не нужно ничего доказывать, — перехожу на шепот, обнимая его.       — Только ты и веришь, — говорит он мне в макушку. — А отец первым делом вызвал к себе в кабинет.       — Не говори, что опять взял вину на себя, — всерьез беспокоюсь я.       — Я ничего не ответил.       — Озан давно должен сидеть в тюрьме, и ты это знаешь!       — Он мой друг.       — Который слишком далеко зашел.       Канат молча кивает мне. Он знает, что я права, но не говорит это вслух. Мы еще какое-то время стоим, прижавшись друг к другу. Снаружи завывает ветер и падают первые капли дождя. В душе тоже разыгрывается непогода.       — Нужно найти Эмине и Дагхана. Айше места себе не находит, — первой отстраняюсь я.       — Только я думаю, что кроме школы им быть негде, а туда не пускают. Меня — тем более.       — Тогда я проберусь одна, — приходит мне в голову идея, и я тут же озвучиваю ее.       — Если ты думаешь, что отпущу тебя одну, то сильно ошибаешься. Ты ведь в курсе, что произошло? — тревожится Канат.       — Тогда на благотворительном вечере я слышала очень странный разговор директора Фикрета с учителем Бахар, — вспоминаю я. — Она точно нашла что-то, что повлияло бы на репутацию колледжа, или репутацию Фикрета, или на учеников.       Канат спрашивает, не видел ли меня кто-нибудь в тот момент. Отрицательно мотаю головой, воспроизводя детали разговора. Мы оба понимаем, что Бахар докопалась до подробностей аварии. Хватаюсь за голову, пока Канат остается хладнокровным. Фикрета уже нет в школе, он не может быть причастен к гибели учителя. Камеры показали только Эмине.       — Бедная девочка! — произношу вслух. — Где же она?       Темнеет быстро. Мы подъезжаем к школе, когда улицу застилает стена дождя. Бежим через задний двор и обнаруживаем одну из дверей не запертой. Вероятно, полиция могла забыть про нее, когда покидала место обысков, переключившись на город.       Отнюдь не романтично оказывается слоняться по школе во внеурочное время, когда ты ищешь возможного убийцу. Не выпускаю руки Каната из своей. Мы заглядываем в каждый класс, каждую кладовку, бассейн, раздевалки, столовую. Никого нет. Остаюсь в коридоре, пока Канат берет на себя кинотеатр. Вздрагиваю от входящего звонка и с удивлением жду кнопку «Ответить с видео».       — Привет, — говорит Азиз из дома. — Ты, наверное, не ожидала увидеть меня, но я должен кое-что показать тебе. Это очень важно!       — Азиз, если это опять твои игры, то лучше берегись, пока я не рассказала Канату!       Не успеваю одернуть себя, совсем забыв про то, что мы якобы в ссоре со старшим Гюнаем. Но, кажется, его брат пропускает мои слова мимо ушей.       — Сначала послушай меня, а потом решай, кому и что рассказывать. И не думай, что я вам поверил.       Азиз перемещается из своей комнаты в ванную и открывает стиральную машину. Моя ладонь скользит ко рту, когда я вижу, как он достает окровавленную школьную рубашку.       — Смотри, что я нашел сегодня. Не знаю, сколько еще мой брат будет оставаться безнаказанным.       — Это… точно кровь? — выдавливаю я, надеясь, что мне все привиделось.       — А как ты думаешь? Каната посетило вдохновение, и он решил нарисовать закат? В тот же день, когда избили ученика и убили учителя?       Почти вскрикиваю, когда Канат зовет меня, подходя ближе. Обрываю звонок и дрожащими пальцами отправляю телефон обратно в карман. Нервно улыбаюсь моему парню.       Нет.       Нет! Нет! Нет!       Это не мог быть он! Только не он! Канат ведь сказал, что ничего не знает! Он сказал, что ударил Эге всего раз! Ты должна доверять ему! Должна доверять!       — Все в порядке? — ожидаемо напрягается Канат. Я не умею скрывать свои эмоции.       — Да, я просто… — провожу рукой по волосам, чтобы скрыть бегающий взгляд. — Вся эта ситуация…       — Тебе нечего бояться, я рядом.       Канат обнимает меня и прижимает к себе. А я превращаюсь в параноика и не могу расслабиться даже в руках любимого. Сердце предательски колотится, и перед глазами то и дело всплывает вид рубашки с кровью.       — Остался подвал, — заключает Канат, и у меня перед глазами пляшут жуткие картинки, которые я силюсь прогнать.       — Я… Может, не пойдем туда? Полиция ведь все обыскала и никого не нашла.       Слишком подозрительно, Эким. Слишком.       — Я все же не понимаю тебя, — прыскает Канат. — То ты рвешься в бой, то внезапно отступаешь. Что-то случилось?       — Устала переживать, — вздыхаю я, потирая виски.       — Или подозревать? — вздергивает брови Канат, скрестив руки на груди.       — Что? — у меня вырывается нервный смешок.       — Устала подозревать меня и поэтому не хочешь осмотреть подвал, — Канат медленно надвигается на меня, припирая к стене. — Думаешь, я, как минимум, запру тебя там, и никто-никто не будет искать.       Я сглатываю слюну, пока колени немного подкашиваются от страха и смятения. Мой собеседник расставляет руки по обе стороны от меня, и я вспоминаю прежнего Каната. Его губы приближаются к моей шее и невесомо касаются ее. Запрокидывая голову, прикрываю глаза и растворяюсь в его запахе.       — Так-то лучше, — чертит он губами по шее.       — Канат, нам…       Не успеваю договорить, как мы оба слышим звонкий звук упавшей швабры или какого-то другого инвентаря буквально за углом. Резко поворачиваемся и видим Дагхана, держащегося за голову. Он замечает нас и впадает в ступор.       — Дагхан?! — восклицаю я, но Канат хватает меня за руку и не дает отойти от него ни на шаг.       — Что случилось? — задает вопрос мой парень.       — Простите, но у меня не было выбора, — проговаривает Дагхан, в глазах которого блестят слезы.       — Что ты сделал? — спрашиваю я.       — Они угрожали Айше! Я не мог…       — Дагхан! — срывается Канат.       — После того как ты ушел из спортзала, Озан с Джаном избили Эге. Нас заметила Эмине, и мне приказали запереть ее в подвале и ждать указаний. Но она обманула меня, ударила по голове и сбежала, — рассказывает Дагхан, а у меня бегут мурашки по всему телу.       — Вот почему дверь была не заперта, когда мы пришли, — прихожу к выводу я, обращаясь к Канату.       — А учитель Бахар? — обращается он к Дагхану.       — Что с ней?       Дагхан ахает от шока, когда слышит новость. Моя вера в Каната снова укрепляется, потому что я вижу, как он недоумевает от происходящего. К тому же, Дагхан подтвердил непричастность Каната к тому, что случилось с Эге. Как я вообще могла сомневаться?       — Что нам теперь делать? Где искать Эмине?       Выходим из школы с этими вопросами. Дагхан звонит Айше и убеждается, что с ней все хорошо. Канат вне себя от ярости: не завидую Озану, если он попадется на глаза в ближайшее время. Поэтому умалчиваю про Азиза. Решаем ничего не предпринимать до завтра. В конце концов, Эмине может быть дома. Но дозвониться до нее не могу.       Прощаемся с Дагханом. Ездим по городу до полуночи, пока меня не начинает клонить в сон. Просыпаюсь, когда машина останавливается возле моего дома. Канат безотрывно смотрит на меня, повернувшись всем телом, и улыбается.       — Я задремала, — констатирую идиотский факт.       — Ничего, я поговорил с твоей мамой, — лицо Каната растягивается в ухмылке, а мое — в гримасе ужаса и недоумения. — Она очень много раз звонила.       — У меня еще есть надежда попасть домой целой и невредимой? — пищу я.       — Я сказал, что мы всем класом готовили театральную постановку и пригласил ее, — доволен собой Канат.       Смеемся, пока подходим к моему дому, держась за руки. До сих пор не могу привыкнуть к этому. Но одновременно боюсь. Нас каждый день пытаются разлучить, но мы раз за разом выдерживаем испытания судьбы. Словно прочитав мои мысли, Канат произносит самые важные слова.       — Я всегда буду за тебя бороться. Даже когда мы в ссоре, все мои мысли о тебе. Просто знай это.       Касаюсь головой подушки и тут же засыпаю. Этой ночью мне снятся кошмары. Один из них — про Каната. Из мыслей не стерлась рубашка в крови, а воспаленный мозг преподносит это еще красочнее. Просыпаюсь в полной темноте в холодном поту и хватаюсь за шею. Во сне меня только что душили, и это ощущение было очень натуральным.       После похорон учителя узнаю, что Эмине перевелась в обычную школу. Наверное, это лучшее решение для нее, иначе все могло закончиться очень плохо. А у меня появляется навязчивая мысль — разоблачить Озана во что бы то ни стало. Только чтобы это не задело невиновных.       Одна такая попытка едва не заканчивается плачевно для меня. Я наступаю на него в мужском туалете с требованием признаться во всех злодеяниях, а он начинает меня душить. Мой сон сбывается наяву, только на месте Каната его друг.       Теряю сознание, а когда прихожу в себя, то вижу перед собой Каната. Он поднимает меня на руки и выносит во двор. Присаживаемся на скамейку, и от меня настойчиво требуют объяснений. Говорю как есть, и Канат закатывает глаза. Потому что мы договаривались ничего не предпринимать в одиночку.       — Я не защищаю Озана, но тебя решительно не могу понять, — выдыхает Канат, потирая переносицу.       — Я хотела надавить на него, — ничего лучше не могу придумать.       — А если бы я не успел?       Упираюсь взглядом в землю и ничего не отвечаю. Конечно же, Канат прав: я сглупила. Могла хотя бы предупредить его, но все вышло спонтанно, я не успела подумать.       — Прости, — тихо говорю ему, замечая, что слишком много взглядов направлено на нас. — У нас не выйдет.       — Что? — округляет глаза Канат.       — У нас не выйдет скрывать отношения, а порознь мы еще уязвимее, — поправляю я.       — Что ж, — хмыкает мой спутник. — В таком случае, я тебя больше не ненавижу.       На лице Каната расплывается улыбка, и я касаюсь его скул. Краем глаза замечаю Азиза с Лейлой, Мелису с Эдже, Бекира с Джейдой. Канат впивается в мои губы раньше, чем я успеваю сообразить, что он задумал. Наш поцелуй длится маленькую вечность. Чувствую, как горят щеки и уши, когда отстраняюсь. Мы все сделали правильно.       На лицах одноклассников застывает шок. За нас рады только мои друзья. Пересекаюсь взглядом с Хазал: она на седьмом небе от счастья. Не могу не улыбнуться. Канат переплетает наши пальцы, и мы поднимаемся со скамейки. Идем к его машине под всеобщее обсуждение. Выезжаем из двора так, будто вовсе не собираемся возвращаться.       Ко мне домой мы тоже не собираемся, судя по маршруту следования. Спрашиваю у моего водителя, куда мы направляемся, и получаю ответ, который будоражит воображение.       — Родители на яхте, мы едем ко мне.