Вы
Во-первых, добрый день (я просто не знаю, как лучше написать, привет или здравствуйте, поэтому да). Во-вторых, я не против. Тоже так считаю.
Дмитрий Масленников Да ты сам вроде спрашивал, можно-ли обращаться на "ты", а я ответил, что можно, поэтому... лучше просто "привет". Отлично, тебе будет удобно в 4?Вы
Да мне неудобно как-то :0
В 4 да, наверное, смогу
Дмитрий Масленников Хорошо. Тогда я заеду за тобой, ок?Вы
Хорошооо
— Ё-моё, у вас такая комфортная переписка, — пищала Савекина, которая всё это время смотрела в мой телефон, читая всё, что я пишу и пишут мне. Крыса. — Так, щас сколько? Без двадцати три... бля, мне домой надо, — вставая из-за стола, сказал я, допивая немного остывший чай и, поставив пустую кружку в раковину, упорхал в гостиную подруги, чтобы взять свои вещи. Когда я стоял в коридоре и обувался, Полина сказала: — Ты его на кафешку раскрути, всё-же в ваших будущих отношениях — а они будут, иначе я убью Масленникова, — джентльмен именно он, — ухмыльнулась она, опираясь о дверной косяк. Я тоже улыбнулся на эту реплику, закатывая глаза. Натянув на уши шапку и заранее воткнув наушники, я обнял подругу, вдыхая запах её охуенного шампуня со вкусом черничного чизкейка. Она мне как-то такой-же гель для душа подарила, так я от своего запаха всё время балдел. Пока он не закончился... — Всё, давай, чувачела, удачи там! — сказала Савекина, когда я вышел на лестничную клетку. Попрощавшись, я вошёл в лифт, позже выходя из подъезда и направляясь на остановку.***
Сказать честно, с одеждой я не парился. Ну, в смысле, я надел те же самые джинсы, в которых был у Полины, и белую безразмерную толстовку с чёрной надписью "обними меня". Я её, кстати, пару раз в школу надевал, а Полина сказала, чтобы все обращали на неё внимание, так меня половина класса обняли, хотя мне казалось, что они меня недолюбливают. Мягко говоря. А вот на голове я порядок всё-таки навёл, потому-что, кажется, скоро там заведутся птенцы каких-нибудь птиц. Ворон, наверное, потому-что в моей голове почти 24/7 мрачные мысли. Короче, когда до четырёх оставалось чуть меньше десяти минут, я был уже полностью готов. Только после того, как я осознал, что, вообще-то, я иду гулять с Дмитрием-который-теперь-так-то-просто-Дима-Андреевичем, мои руки охватил небольшой тремор, а ладони вспотели от волнения. Ну, типо... я сегодня признался человеку в чувствах и в этот же день он зовёт меня гулять по Красной Площади, на которой зимой, кстати, безумно красиво и комфортно. Ну, и романтично. Самую малость. Оставшееся время я провёл в соцсетях, пока мне не пришло сообщение: Дмитрий Масленников Выходи, жду тебя внизу ;) А вот сейчас реально стало тревожно. Типо, нет, я всегда нахожу темы для разговора с ним, но мне кажется, что между нами повиснет какая-то неловкость и... да. Надев куртку и шарф (шапка валялась где-то в комнате, а я уже был обут, поэтому я решил надеть капюшон), я вышел из квартиры, закрывая на ключ и дёргая ручку, проверяя, закрыл-ли я её. Да, я немного параноик. Выйдя из подъезда, я увидел фигуру учителя, стоявшего в паре метров от меня. Тихо подкравшись к нему, я резко положил руки ему на плечи и крикнул: — Бу! — Дима, Боже, как же не привычно, вздрогнул и, повернувшись ко мне, улыбнулся и закатил глаза. — Вроде взрослый, а ведёшь себя, как ребёнок, — пожимая мне руку, тихо посмеивался мужчина, сразу замечая то, что я, так-то, без шапки. — Тебе того больничного было мало, что-ли? Быстро в машину! — приказным тоном сказал он, открывая мне дверь. Я ему дамочка какая-то, что-ли?... — Ну блин... у меня шапка где-то в комнате валяется, а я вспомнил про неё, когда был обут и в общем вы... ты... понятно, короче, всё, — замялся я, опуская голову. Масленников тихо посмеялся, заводя машину. — Тогда посильнее укутайся в капюшон. Вот если-бы я имел право, я бы тебя уже давным-давно шибанул чем-то, — цокнул Дима, выезжая со дворов. — А Антон Андреевич меня учебником пару-тройку раз треснул, ничего не случилось, живой, вроде, — прыснул со смеху я, вспоминая эту ситуацию. Математик лишь недоумённо покосился на меня, возвращаясь к дороге. Вообще, мне нравится, как учитель водит: плавно и без резких движений, когда слишком много машин, едет на средней скорости и не превышает норму. В общем, спокойно, и это круто. — А почему именно на Красную Площадь? — Когда темнеет, там безумно красиво. Ни разу, что-ли, ночью там не был? — хмыкнул Масленников, останавливаясь на светофоре. — Нет... только летом, — пожал плечами я, рассматривая Москву за окном автомобиля. Вообще, я люблю этот город. Во-первых, это столица, во-вторых, тут много возможностей. Без труда можно построить карьеру, да и просто Москва очень красивая... — Летом не та атмосфера. Давай допоздна погуляем? Я тебе покажу, — непринуждённо улыбнулся он, подъезжая к месту назначения. — Если замёрзнем, зайдём в шоколадницу, попьём горячий шоколад, — паркуясь на парковке, сказал Дима, вытаскивая ключ и выходя из машины, подзывая меня. Как только я подошёл ближе, он натянул на мою голову капюшон, застёгивая куртку до конца. — Ещё раз на улицу без шапки выйдешь — я тебя прибью. — Как мило, — фыркнул я, направляясь за учителем. Сначала мы молча ходили рядом с Красной Площадью, но молчание было не неловким, как я ожидал, а очень даже комфортным. Таким, который скорее успокаивает — шум создавали лишь третьи лица, бродящие по улице. — Кстати, ты же поедешь на каникулах в поездку? — прервав молчание, спросил Масленников, повернув голову ко мне. — Пока не знаю... наверное, поеду, почему бы и нет? — улыбнулся я, пиная хрен пойми откуда взявшийся камень. — А сопровождающим буде... — я снова замялся, думая, как сказать. — ...Шь. Не стесняйся ты. И да, сопровождающим буду я, так что не бойся, — хмыкнул мужчина, засунув руки в карманы. А я, кстати, замёрз немного. Под мороз -20 без шапки, знаете, не очень-то и тепло. Меня начало немного трясти от холода и это, похоже, не утаилось от глаз Димы. — Замёрз, что-ли? — Немного... — тихо ответил я, смотря под ноги. Не знаю, почему, но мне вдруг резко стало как-то неловко. Я не могу найти тему для разговора... — Ну так чего молчишь-то? Пошли, — взяв меня за руку, он провёл меня в противоположную сторону, доводя до пешехода и отпуская руку. У него они, кстати, тёплые. Спустя минут семь мы сидели в тёплом, уютном помещении, выбирая, что будем пить. Учитель взял себе капучино, а я горячий шоколад. Когда я, кстати, хотел достать деньги, он сказал убрать их и больше не доставать. Пиздец. — Кста-а-ати, — протянул я, поправляя капюшон толстовки. Учитель меня, кстати, не обнял. Говнюк. — Тебе же 25, вроде? — перекатывая на языке это "тебе", спросил я, заглянув Диме в глаза. — Скоро двадцать шесть, — коротко ответил он, разглядывая — или мне показалось? — мои глаза. — А что? — Это получается преподавать ты у нас начал в двадцать четыре... Нихуя себе, а как у тебя нервов-то хватило? — удивился я, чуть наклоняясь вперёд. — Ты давай отучайся материться, гений, — фыркнул учитель, тоже наклоняясь и тихо отвечая. — А так, я больше в универе настрадался, поэтому твой класс — это ещё цветочки, — усмехнулся он, отпивая кофейный напиток. За окном начинали загораться многочисленные фонари, а солнце, еле видимое сквозь пелену облаков, почти зашло за горизонт, а позже вовсе окрасит среду своего обитания, то есть небо (и плевать мне, что солнце в космосе), в серо-синий цвет. — Мой класс — это уже целое дерево, что там цветочки, — засмеялся я, опуская голову к горячему шоколаду и вдыхая приятный сладкий запах. Люблю этот напиток, особенно классно его пить в канун Нового года, тогда слишком уж комфортно. — Не, я правда не понимаю, как вы нас выносите, особенно Богдана, — уже серьёзнее сказал я, сталкиваясь с будто изучающим взглядом Димы. Бля. — Ну, Богдан бывает и спокойным... когда Жени нет. А это редко, кстати. Но справляюсь же, уже два года, — хмыкнул мужчина, вглядываясь в мои глаза. Ну блять, прекрати убивать меня взглядом! — И это удивительно, Татьяна Владимировна же сама от нас убежала, — как-то слишком гордо для такой ситуации произнёс я, откидываясь на довольно низкую спинку кресла кремового цвета. — Знаешь, порой мне тоже хочется от вас уйти, — шутливо заметил он, подпирая голову рукой. Знаете, вот сейчас, без всего этого официоза, он выглядел безумно комфортно. Вот правда, в школе он какой-то менее разговорчивый (не считая объяснения темы), а в такой обстановке с ним хочется болтать и болтать. — Плохо, Дмитрий Андреевич, фу таким быть, — я фыркнул, отпивая немного подостывшее какао. И нет, не надо мне говорить, что какао и горячий шоколад — две разные вещи, мне просто привычнее так говорить. — А это правда, что ты... блин, как сказать... бля, я сформулировать не могу, — под конец сдался я, тут же шлёпая себя по губам за мат. Лучше уж самому, чем, сука, учителю. — Известный математик, во! — Чё? — недоумённо спросил Дима, вопросительно выгибая бровь. — А... ё-моё, ты откуда узнал? — удивился он. — Знаешь, что такое интернет? — как бы невзначай спросил я, доставая телефон из кармана. — Вот, слушай. Дмитрий Масленников Андреевич — известный математик, прославившийся по всей России благодаря своим математическим способностям. Создал уравнения, решения которых знает лишь он. Получил Нобелевскую премию 2014 года, когда был ещё студентом. Продолжил карьеру будучи учителем математики в Московской школе №11, — цитировал я, внимательно вчитываясь в текст со статьи гугла. — А почему скрывал, кстати? — Больная тема, потом как-нибудь расскажу, — грустно улыбнулся учитель, смотря время на наручных часах. — Так, пошли, если не хочешь вернуться домой слишком поздно. Хочу, кстати. Особенно, если с тобой. В общем, спустя минут десять (половину из которых Дима уговаривал меня надеть его шапку), мы вышли из заведения под мой тихий бубнёж. Мы ходили по Красной Площади, обсуждая всё, что можно. И, знаете, атмосфера была такой уютной, когда мы оба заливались смехом с моих шуток, которые добивал мужчина. Всё бы хорошо, но Масленников вдруг задал вопрос: — А какая была твоя первая любовь? И вот тут я призадумался. Воспоминания были не самыми приятными, если честно. Вспоминать было трудно и даже как-то болезненно, но я всё-же начал рассказывать: — Её звали Анастасия. Такая милая, красивая и будто миниатюрная... любой бы слюнку пустил, — я издал грустный смешок, задирая голову и разглядывая ночное небо. — Это было классе в седьмом. Мы на физре познакомились, она с параллели была, совмещёнка как раз. И как-то всё неожиданно началось: заобщались, номерами обменялись, а потом уже и лучшими друзьями стали. Потом я ей встречаться предложил, а она согласилась... — улыбаясь, говорил я, вспоминая момент моего признания. Оно было не таким, каким было признание Масленникову, нет. Там было гораздо романтичнее и понятнее, а тут не Дима, а Ребусима какой-то. — В общем, всё было хорошо, пока её не госпитализировали. У неё, оказывается, был лейкоз... протянула она недолго — пять месяцев. Потом... — я тяжело вздохнул, а Дима вдруг остановил меня: — Я понял. Не продолжай, если не хочешь, — тихо сказал математик, прогулочным шагом идя со мной ногу в ногу. — Печальная история... больше не буду просить тебя рассказывать о таком, — грустно усмехнулся учитель, смотря на меня. Я тоже улыбнулся, кивая. Ну и не надо. Я услышал звук уведомления, поэтому, достав телефон под тихое Димино "ну мы, вообще-то, гуляем, телефон может и подождать", посмотрел на пришедшее сообщение. Полька Эмиииль Помнишь мы с тобой спорили на желание? Когда ты заявку Масленникову в друзья кидалЭмили
Допустим...
Надумали, что-ли?
Данк да, надумали завтра расскажем😊Эмили
Мне уже страшно 🤕
— Так ты заявку из-за спора кинул? — наигранно-удивлённо спросил Дима, смотрящий в мой телефон. Ну, эй... Я неуверенно кивнул, вопросительно смотря на мужчину. — Я думал это из личного интереса, — цокнул Масленников, "обижаясь". Актёр ебучий. — Ну, не обижайся, я не виноват, — положив руку на плечо учителя, сказал я, не решаясь обнять его. А хотелось, даже очень. — Так... уже половина восьмого, ого, — с удивлением заметил Масленников, останавливаясь. — Давай домой, поздно уже. Очень жаль, кстати... спустя семь минут мы оказались у стоянки, находя машину Димы. Ехали мы в приятной тишине. Это был настолько тёплый вечер, что я, наверное, запомню его навсегда. Возле моего дома мы оказались спустя пятнадцать минут, которые пролетели слишком незаметно. Когда я вышел из машины, за мной следом вышел и учитель, а на мой вопросительный взгляд сказал: — После такой прогулки, больше смахивающей на свидание, я по канону должен проводить тебя до подъезда, — тихо засмеялся он, видя, как краснеют кончики моих ушей, а затем и скулы покрывает лёгкий румянец. — Ты такой милый, когда краснеешь, — умилённо сказал Масленников, действительно доводя меня до подъезда. Как только мы оказались напротив двери, он неожиданно притянул меня к себе, обнимая и зарываясь пальцами в мои кудрявые волосы. От этих ласк я млел, обнимая в ответ. — Ну, пока, Эмиль? — отстраняясь, напоследок попрощался Дима, положив руки в карманы куртки. — Пока... Дим, — на пробу произнёс я, снова краснея и убегая в подъезд. Дома я ещё думаю. Очень много думаю.