Истинная вера

Накануне отъезда Друзья собрались во внутреннем дворе замка, чтобы проводить Амелину. Зак беспрестанно вздыхал, стараясь при любом удобном случае дотронуться до невесты. Даже если это было не совсем уместно. Но правила приличия не входили в перечень его забот. Зак совсем не хотел отпускать Амелину одну, но и давить, зная характер девушки, не осмелился. Он молчаливой тенью стоял рядом и наслаждался каждым мгновением в обществе невесты. Эдвард с сочувствием посматривал на брата. Влюбляться так сильно наследнику престола еще не случалось, но даже ему было жаль расставаться с девушкой, которая внесла в жизнь замка хоть какое-то разнообразие и отлично помогла с отбором слуг. И если жаль ему, что уж говорить о безутешном женихе? Натаниэль, стиснув зубы, раздавал последние указания. Накануне он крепко поругался с Кевином, запретившим Райту лично сопровождать Амелину. Мотивы капитана были вполне понятны: не с его, Натаниэля, репутацией набиваться в сопровождение к невинным девам, будь там хоть сотня служанок. Начнутся разговоры, пересуды. Лучше перестраховаться. Инстинкты же Натаниэля просто вопили об опасности. Он несколько раз инструктировал своих людей и саму Амелину, как вести себя в дороге, запрещал кому бы то ни было доверять и даже собирался еще раз показать девушке пару приемов с мечом. Но тут забеспокоился уже Зак. Отобрав у Амелины меч, он так посмотрел на друга, что тому пришлось отступить. Кулон ордена «Истинной веры», приготовленный Амелиной накануне специально для Натаниэля, являлся неким актом благодарности, примирения, принятия наставлений и… дружбы. Амелина никак не могла забыть разговор в домике ведьмы и надеялась, что подарок станет для Натаниэля символом надежды и убережет от глупостей. Всемилостивый и не на такие чудеса способен. Джерард так и не рассказал, куда делся подарок Марии, но, бросив короткий взгляд на кулончик, преподнесённой Амелиной Натаниэлю, завистливо вздохнул. — Хорошо у вас в храме все же заговаривают, — усмехнулся он. Амелина задумалась. Сделать кулон и для Джерарда ей в голову не пришло — побоялась быть осмеянной. Видимо, зря. Вздохнув, она сняла с шеи свой собственный кулон и молча протянула Блендверку. — Их не заговаривают, — Амелина с улыбкой смотрела на растерянного некроманта. — Их намаливают. И мне будет спокойнее, если этот останется с тобой, пока меня не будет рядом. А то мало ли на какие подвиги потянет. Стоявший рядом Зак весело рассмеялся, а Джерард заметно покраснел. — А ты? — недоверчиво поинтересовался он, сразу повесив подарок на шею, в отличие от Натаниэля, сунувшего дар в болтающийся на поясе кошель. — Всемилостивый всегда со мной, — Амелина приложила ладонь к груди, повторив такие верные слова, произнесенные когда-то Марией. — Хорошая компания, не спорю, но… — Джерард сунул руку в карман и протянул одно из своих творений. — Меняю вот на это. Так мне… нам всем будет спокойнее. — Что это? — под одобрительный кивок Зака Амелина взяла небольшой круглый медальон размером с монету с дыркой посередине, через которую был продет кожаный шнурок. — Амулет, — пожал плечами Джерард. — Он защищает от ментального воздействия и дурманящих зелий. На случай если… — он запнулся. — В общем, буду надеяться, что не пригодится. — Это одно из его немногих творений, что работает без сбоев, — весело подмигнул Зак — Так что не бойся. У нас у всех есть такие. Считай, что ты теперь часть семьи… *** После отъезда Зака Амелина почти не спала. Потерянная, она молча лежала, глядя в потолок, не в состоянии закрыть глаза. Сил плакать тоже не осталось. Прощальный разговор с Заком, нежность в его взгляде и обезоруживающее всепрощение — как последний удар, последний гвоздь в крышку гроба, в котором покоилась ее вера. Зак знал, что каждое слово, сорвавшееся с губ возлюбленной — ложь. Очевидная и неумелая. Знал и ждал хоть какой-то зацепки, которая позволила бы понять истинные причины внезапной перемены. Но Амелина всеми силами старалась себя не выдать. Намекни она хоть одним вздохом, что ее заставили — разъяренный дракон разнес бы врагов. Защитил бы. Спас. Унес с собой в самую высокую башню, где по сказкам положено прятать похищенных принцесс. Но как могла она, Амелина, искать спасения, если сама навлекла на семью беду? Как могла оставить в руках врагов самых близких людей: родителей и брата с сестрой? Спеша домой, Амелина предполагала, что основным препятствием на пути к счастливому браку станет упрямство отца, по непонятной причине невзлюбившего потенциального зятя с первого взгляда. Но она ошиблась. Ах, ну почему всегда славившаяся умом Амелина повела себя так беспечно? Почему отослала сопровождавших ее Этеров, доверившись тому, кто вовсе не стоил доверия? Почему, почему, демоны побери, не послушалась Натаниэля, несколько раз повторившего эти злосчастные правила сопровождения для членов королевской семьи?! «Лина, я понимаю, это может показаться излишним», — говорил лорд Райт, выдавая последние наставления отряду, — «но последний раз, когда мы нарушили правила, это… это дорого обошлось». Верно. Их беспечность стоила нескольких жизней. Амелина знала это, но, одному Всемилостивому известно по какой причине, попросила командира отряда оставить ее в деревне на границе владений отца. На попечение господина Шлонце, который так удачно встретился им по дороге. Как же, близкий друг семьи! Доверенное лицо госпожи Демут. Демоны его раздери! О своей глупости Амелина пожалела практически сразу, как только осела пыль, поднятая копытами этерских скакунов. Они устроились на террасе постоялого двора. Деревенька находилась всего в получасе езды от замка, поэтому спешить не было никакого смысла. Господин Шлонце ловко расспросил Амелину о планах, сверля недовольным взглядом королевскую печатку на безымянном пальце левой руки. — Как же так, Лина, девочка моя? Я ведь тебе верил, — вздыхал он так сокрушительно, что в прежние времена Амелина безропотно бы согласилась, что подвела близкого человека. — Сколько сил вложено? Сколько надежд будет похоронено в угоду девичьей блажи. Я считал тебя умнее, много умнее, милая. Не такой, как все. Понимаешь? Неужели ты променяешь свободу на золотую клетку? Возможность заниматься любимым делом — на сомнительную честь вынашивать бесконечное количество драконьего отродья… Эта последняя фраза обожгла, как крапива по весне. Их с Заком дети — «отродье»?! Амелина уже открыла рот, чтобы дать отпор, когда вдруг поняла: жжение совсем не фигурально. Горит притаившийся на груди амулет Джерарда, подаренный перед самым отъездом… Амулет обжег грудь сквозь ткань нижней сорочки, ошеломляя догадкой: господин Шлонце не просто разговоры разговаривает. Это самое настоящее колдовство! Амелина едва не взвыла от обиды и злости на саму себя. Вместо того, чтобы поддержать Натаниэля в его сомнениях, она, как и другие, предпочла списать болезненные предчувствия опасности на похмелье. Конечно, последнюю неделю друг действительно злоупотреблял алкоголем, но не до такой степени, чтобы потерять рассудок. — Это моя жизнь и мое решение, — тихо, но твердо возразила она. Ей бы промолчать. Попытаться схитрить и послать весточку друзьям, но она никогда не преуспевала в интригах. Амелина отличалась прямолинейностью и, будь более эмпатична, знала бы, что поклонников отпугивала именно эта черта, а вовсе не внешность. — Боюсь, моя милая, ты больше ничего не решаешь, — торжествующе усмехнулся Шлонце, поднимаясь со своего места. На мгновение маска, за которой он так умело скрывался долгие годы, сползла с его лица, и Амелина увидела демонический оскал мелочного жалкого человека, готового на все, лишь бы доказать свою значимость. Она зажмурилась и, прикрыв амулет ладонью, коротко воззвала ко Всемилостивому. Морок рассеялся. Перед ней снова стоял улыбчивый мужчина с добрыми и мудрыми глазами. С той только разницей, что теперь цена его доброты известна. Боковым зрением Амелина заметила нескольких крепких мужчин, также вскочивших со своих мест. Поначалу девушка приняла их за простых посетителей, но теперь все встало на свои места. Сердце, пропустив несколько ударов, ушло в пятки: если ее поджидали здесь, то что творится в стенах родного замка? Даже среди пылающей деревни, кишащей беспокойниками, Амелина так не боялась. Оставалось только надеяться, что родные хотя бы живы. — Прости, — господин Шлонце улыбнулся. — Я лишь хотел сказать, что на все воля Всемилостивого. Он ведет нас. Ты ведь согласна? Амелина, кивнув, покорно опустила голову, чтобы гнев и ярость в ее взгляде не стали очевидными. Пусть считает, что она поддалась этой странной магии. Тут было над чем подумать. В имении Гисбахов хозяйничали посторонние люди. Тихие, немногословные, но с такими суровыми и отрешенными лицами, что перечить им не возникало ни малейшего желания. Особенно если учесть, что на поясе каждого висело по щербатому мечу. Официально незнакомцы являлись свитой приора и находились в замке для безопасности обитателей. Все они носили одежды ордена «Истинной веры», но Амелина была готова поклясться собственной головой, что веры в них не больше, чем дружелюбия и любезности. Господин Шлонце не угрожал открыто. Он все еще играл роль доброго дядюшки, убеждая Амелину и барона с баронессой, что действует исключительно в их интересах, и госпожа Демут, несомненно, одобрит его старания. Мол, Зак, может, и обаятелен, но все, что ему нужно от Амелины — это восстановить репутацию брата. Смотрите, красавец младший принц женился на благодетельной дурнушке. Династия чтит Всемилостивого! Да они просто погубят бедняжку, заперев в четырех стенах за пяльцами и шитьем. Это надо срочно предотвратить! А «свита»… они так, на всякий случай. Исключительно для защиты. Если вдруг обезумевший принц решит отомстить несостоявшейся невесте или увести Амелину силой. Гисбахи согласно кивали. Амелина не понимала, находятся ли родители под воздействием чар или просто боятся за жизни детей, но сама искренне надеялась на месть со стороны Зака. Встреча с беспокойниками, а потом с Магистром четко обозначила границы всепрощения, которому учили в «Истинной вере». Прощать надо тех, кто просит о прощении и раскаивается в прегрешениях. Господин Шлонце явно не из таких. Он считал себя правым. Более того, беззастенчиво представлял свои желания волей Всемилостивого, что уже ни в какие ворота не лезло. Амелина точно знала, кому именно будет мстить принц, и что никакие защитники не спасут господина Шлонце от взбешенного огнедышащего ящера. Знала, но помалкивала. А вот Розмари молчать не собиралась: — Узурпаторы! — кричала сестра на грозных мужчин, которые, хвала богам, пропускали мимо ушей слова маленькой бунтарки. — Захватчики, прочь из нашего дома! Кажется, увещевания господина Шлонце не действовали и на нее. — Кто дал тебе амулет? — тихо спросила Амелина, когда им удалось остаться наедине. — Какой амулет? — Розмари удивленно захлопала глазами. Врать Розмари не умела. Пока не умела. К сожалению, она была наделена этим талантом и, при должной тренировке, была способна достичь немыслимых высот. Просто случая еще не представилось. — Такой, — Амелина достала из-за пазухи подарок Джерарда. Рози стушевалась и опустила голову. — Всегда ты все знаешь! — грустно, с досадой в голосе вздохнула она. — Это секрет вообще-то, — трюк не удался, Амелина продолжала буравить сестру внимательным взглядом. — Ну хорошо. Мне его подарили. Я так расстроилась, что ты не взяла меня с собой… променяла собственную сестру на Марию! Хотя это благодаря мне мы попали во дворец, ты полюбила Зака и вообще… — Рози, — в голосе Амелины скользнула угроза: ей сейчас только глупых игр не хватало. — Тедерик подарил, — наконец выдохнула Розмари. — Он сказал, что у меня зоркое сердце, и это поможет ему всегда таким оставаться. Хотя… мне показалось, он просто не выносит женских слез и искал способ меня успокоить. — Скорее детских, — невесело усмехнулась Амелина. — Это только для тебя я — ребенок! — обиделась Розмари. — Между прочим, пока тебя не было, к нам приезжал граф Бронкхорст. — Что? — на мгновение Амелина потеряла дар речи, абсолютно забыв про неприятности. — Чего он хотел? — Извиниться, — кокетливо улыбнулась Розмари. — Генри вообще очень милый. Мы с ним помирились и даже прогулялись по саду. Он смыслит в садоводстве, представляешь? — Нет, не представляю, — честно призналась Амелина. У нее вообще складывалось ощущение, что она попала в какой-то иной мир, в котором все перевернуто с ног на голову. Где добрейший господин Шлонце оказывается злодеем похлеще Магистра. Где пьяница и грубиян Бронкхорст разбирается в садоводстве и дает Розмари советы по уходу за клумбами. Где ей самой пришлось отказаться от человека, точнее дракона, который пусть и ворвался в ее жизнь слишком стремительно — стал самым близким и родным. Ужасный мир. Но как из него выбраться, Амелина не представляла. Да и была ли такая возможность? Она ведь прогнала Зака. Пусть и против воли, подвела под магическую клятву, которая никогда не позволит им быть вместе. Даже если господин Шлонце провалится сквозь землю со всеми своими людьми! Проворочавшись без сна до самого утра, Амелина решила, что обет и искреннее служение Всемилостивому будет ее искуплением за глупость и самонадеянность. Она все силы приложит для того, чтобы люди, подобные приору, никогда больше не проникли в стены ордена. А Зак… Зак навсегда останется в ее сердце. Очень хорошо, что он додумался оставить возможность хотя бы письмами обмениваться. Со временем принц встретит достойную девушку, а с Амелиной они будут добрыми друзьями. Эти мысли больно били по сердцу, но казались правильными и благородными. Встав с постели с первыми петухами, Амелина молча подошла к зеркалу. Внимательно посмотрев на свое отражение, она вдруг с удивлением поняла, что больше не считает себя уродиной. За время путешествия в компании мужчин многое поменялось. Никто ни разу ни словом, ни делом, ни даже мимолетным намеком не указал Амелине на какой-то недостаток, как это случалось в прежнем кругу общения. Даже напротив. Не только Зак, но и Натаниэль, и Этеры относились к ней, как к самой прекрасной леди, какую только встречали. Исключение составлял Джерард, но он в принципе обращал мало внимания на такие вещи, что только подчеркивало искренность остальных. Амелина благодарно улыбнулась своему отражению. Она медленно провела ладонью по зеркальной поверхности, словно прощаясь со старой жизнью, а после взяла со стола оставленный портнихой ножницы — гардероб монастырской послушницы хоть и не был таким блистательным, как платья принцессы, нуждался в не менее тщательной подготовке — и недрогнувшей рукой отрезала длинную косу. Под самый корень. Глотая слезы, она швырнула волосы в топку догорающего камина и вышла прочь. Пути назад не было. В монастырь Амелина отбывала в сопровождении людей Шлонце. Отец сам хотел отвезти ее в обитель, но старинный приятель убедил, что дочь прекрасно доберется без родни. Долгие проводы — лишние слезы. Все еще опасаясь за жизни близких, Амелина не возражала. Она ощущала себя бездушной соломенной куклой, внутри которой не осталось ни одной эмоции. Если поначалу еще мелькали мысли о спасении, то после клятвы Зака в ней что-то оборвалось. Светлых надежд не осталось совсем, только бешеное желание очистить дом Всемилостивого от заразы, подобной Шлонце; а для этого требовалось поскорее добраться до госпожи Демут. На перемены во внешности Амелины родные отреагировали неоднозначно. Мать побледнела и заплакала, стараясь прикрыть лицо ладонями. Отец, поджав губы, отвернулся, а Розмари взглянула на сестру с негодованием: — Ну и что ты наделала, несчастная?! Что скажет Зак?! Несмотря ни на что, в Рози жила святая уверенность, что прекрасный принц найдет способ вызволить их из беды — уж она-то поспособствует — или предпочтет смерть сомнительной участи доживать свой век без Амелины. И было бы логично позволить ему в последние мгновения жизни, после запретного поцелуя, насладиться красотой и тоской прекрасной девы, а не каменной физиономией подстриженного под рыцаря «нечто»! — Он не узнает, — пожала плечами Амелина, окинув семью взглядом полным безразличия. — Пора прощаться… — Прости, дочь, — прошептал отец сквозь зубы, обнимая ее. — Это лишь моя вина… Амелина ощутила влажные следы на шее, там, где секунду назад она соприкоснулась со щекой отца. Это было неправильно. Это ее вина и ее искупление. Еще более неправильным казалось собственное безразличие ко всему, начиная от скорби на лицах членов семьи и заканчивая брезгливыми взглядами сопровождающих. Но, может, к лучшему? Главное добраться до монастыря и не выдать истинных намерений! Господин Шлонце возомнил себя вершителем судеб, так пусть узнает, что у власти есть и обратная сторона — ответственность. Пусть хлебнет ее сполна! — Мы навестим тебя, — робко прошептала мать ей вслед. — Это не обязательно, — покачала головой Амелина. — Впрочем, как хотите. Господин Шлонце? — Да, девочка моя? — приор встрепенулся и принял облик благожелательного дядюшки. — Я сделала, как вы хотели, господин Шлонце… — Это ради твоего же бла… — Если с ними что-то случится, — Амелина кивнула в сторону семьи. — Вас в живых не оставят. — Лина, девочка… Слушать фальшивые заверения Амелина не стала. На полуслове она развернулась к приору спиной, зашагав прочь и ни разу не оглянувшись.