Дух запретной секции

Ванцзи не ответил, но он знал — завтра ничего не будет. Их первое соитие будет и последним. Ему не хотелось думать об этом сейчас, лёжа разгоряченным в объятиях любовника, но от этого ничего не менялось. Он думал о судьбе Мо Сюаньюя весь день в библиотеке, тупо глядя в одну точку перед собой, думал об этом и сейчас, не смыкая глаз в полумраке спальни. И сколько бы он ни думал, итог его размышлений не менялся — Мо Сюаньюй должен бежать. Бежать немедленно. Мо Сюаньюй давно уснул, повернувшись спиной к Ванцзи. Его мерное дыхание едва слышалось. Нежная кожа обнаженного тела сияла голубым в свете полной луны, стоящей над окном. Лань Ванцзи легко коснулся его спины, провел рукой по волосам, упавшим на подушку. Сердце юного Ланя рвалось на части. Лишь обретя, он стремительно терял свое счастье. Ванцзи горячо обнял спящего мужчину, прижавшись лбом к его спине. Его глаза щипали слезы, горло стиснуло так, будто он сам наложил на себя заклинание молчания. Усилием воли он заставил себя оторваться от Мо Сюаньюя. Надо было действовать. Приверженность обитателей Облачных глубин режиму должна была сыграть Лань Ванцзи на руку — он не ожидал появления членов клана раньше пяти утра. Юноша зажёг свечу и подошёл с ней к кровати. Он легко потряс Мо за плечо: — Проснись! Мужчина только отмахнулся и сменил позу для сна, перевернувшись на живот. Ванцзи заметил несколько свежих синяков на его белых ягодицах — не только Мо Сюаньюй оставил на его теле отпечатки своих рук, но и Лань Ванцзи не сдерживал чувств накануне. — Проснись же! — он стал будить Сюаньюя настойчивее. — Чего ты хочешь от меня? — Мо недовольно скривился, щурясь от огня, — Мы только заснули. — Хватит спать. Я дам тебе свою одежду, — Ванцзи прошел в соседнюю комнату, — но не эту, конечно, — он вытащил полу расшитого дорогой вышивкой голубого халата второго нефрита Лань, — у меня есть одежды, подобные тем, что носят рядовые члены клана. Ванцзи обернулся, убеждаясь, что Мо Сюаньюй уже не спит и слушает его. Голая худощавая фигура мужчины безвольно сидела на кровати, глядя в пустой угол — тело Мо Сюаньюя сохраняло вид бодрствующего человека, но разум, очевидно, спал. — Ты должен уходить, — коротко сказал Лань Ванцзи, подавая Мо Сюаньюю белую клановую одежду из своего шкафа. — Куда? Зачем? — наконец, Мо Сюаньюй встрепенулся и окончательно пробудился. — Ты должен уйти из Гусу как можно скорее. Здесь ты в опасности. — Я не боюсь, — Мо Сюаньюй выглядел беззаботно. — Это не шутка. Ты должен бежать. Если тебя обнаружат здесь, в Облачных глубинах — они казнят тебя! — от волнения голос Ванцзи дрожал. — Они не найдут меня, глупый, — Мо Сюаньюй легко тронул юношу за щеку. — Это ты глупый! — глаза Лань Ванцзи сверкнули, — Они уже нашли тебя, я в этом уверен! — Я надел ваши одежды, — Мо жестом указал на себя, — Повяжи мне эту ленту, что ты мнешь в руках, и я смешаюсь с толпой адептов. — Нет! Они знают всех в лицо. А ты слишком отличаешься, ты другой, и одежда этого не изменит. — Но мне некуда идти, — Мо Сюаньюй обнял Лань Чжаня за плечи, — Я хочу остаться с тобой, ты нравишься мне. — Это невозможно, ты должен уйти, немедленно. Неужели ты хочешь умереть во второй раз, для чего тогда ты возродился? — в голосе Ванцзи сквозило отчаяние. Мо Сюаньюй отказывался понимать его. — Наверняка можно что-то придумать! — Мо улыбнулся, — Я хочу остаться с тобой. Что придумать? Через час здесь будет десяток воинов с мечами. «Он хочет остаться со мной» — горько подумал Лань Ванцзи. Как бы он этого хотел. Мо Сюаньюй опять потянулся к нему с объятиями. Ванцзи понимал, что у него не получалось убедить этого безумца по-хорошему. Тогда он оттолкнул его от себя, бросив: — Уходи! — рукой он указал на дверь. Мо Сюаньюй изменился в лице, улыбка стёрлась с его губ, меж бровей собралась складка. Лань Ванцзи своей грубостью задел какую-то болевую точку в его душе. — Почему ты относишься ко мне с такой неприязнью, Лань Чжань? Ванцзи потерял дар речи. «Я люблю тебя!» — слова эти комком застряли в его гортани, перекрывая свободный ток воздуха. Смог ли Мо Сюаньюй прочитать его мысли сейчас? Тем временем мужчина продолжал: — Ночью ты не гнал меня из своего дома, ты принимал мои ласки, — в голосе его сквозила обида. — Теперь я одумался, — наверно, Лань Ванцзи произнес самые жестокие слова в своей жизни. Они прозвучали, как колокол в тишине предрассветных часов. Мо Сюаньюй словно оторопел на мгновение, но затем молча кивнул головой и направился к выходу. Ванцзи метнулся следом за ним. Ему хотелось взять его за руку на прощание, прикоснуться ещё раз, но он не решился, лишь протянул руку и опустил ее, когда Мо Сюаньюй остановился и оглянулся: — Спасибо тебе за огромную помощь, Лань Чжань, — он сложил руки полукругом перед собой и сделал неглубокий поклон, — И за ночь спасибо. Надеюсь, я не слишком обидел тебя. Я этого не хотел. Тысяча слов, одно жарче другого, рвались из груди Ванцзи, но он лишь произнес: — Думаю, с твоим лёгким характером и расположением к людям ты найдешь много хороших друзей. Удачи тебе, Мо Сюаньюй! — он слегка поклонился в ответ, — И будь осторожен, береги свою вторую жизнь. Позволь, я повяжу тебе эту ленту, так ты будешь похож на адепта клана Лань. Лобная лента была священным символом клана Лань, ее нельзя было надевать кому ни попадя, но разве Мо Сюаньюй был случайным человеком? Всем сердцем Ванцзи желал, чтобы эта лента хранила ее носителя. Он обернул голову Мо, присевшего на одно колено перед ним, шелковой лентой и крепко затянул узел на его затылке. Во время этого действия Ванцзи будто невзначай склонился над головой мужчины слишком низко, губы его слегка коснулись гладких волос Мо Сюаньюя. Юноша вдохнул его запах полной грудью и отодвинулся. Мо Сюаньюй встал на ноги и быстро покинул дом, направляясь к главным воротам. Лань Ванцзи поспешил за ним. Жестом руки он снял защитное поле с ворот, пропуская Мо Сюаньюя наружу. Сам же он оставался в Облачных глубинах. Защита опустилась на пространство входа, навсегда разделяя их. Мо Сюаньюй шел по дороге, освещаемой луной, прочь, не оборачиваясь, навстречу новой жизни. Лишь пройдя спуск с горы до конца, он оглянулся. На серой вершине, местами покрытой белоснежными штрихами снега, стояла тонкая фигура в белом с длинными черными волосами. Облик этого человека прекрасно вписывался в графичный чёрно-белый пейзаж, окружающий его, словно он являлся его неотъемлемой частью.