Потерянный звук

— как прошёл ваш первый тур? — очевидный вопрос, который всё равно загоняет в ступор. Ей хочется уйти, извиниться и хлопнуть дверью, так, чтобы та слетела с петель. Страшно говорить правду. Как будто за то, что она не может больше терпеть и рвётся рассказать всё, что было за те пару лет, сам создатель давно мёртвого объединения появится прямо в этой студии. Но глотая ком в горле, она старается не думать о том, как они могут быть злы. Всё это в прошлом. Никто не вправе заставлять молчать о своей жизни. — У нас был небольшой минивэн, — запинается. Говорить сложно. Но не говорить ещё хуже, поэтому опустив взгляд в пол, картинка в голове становится чётче. Она всё помнит. — тёплый май, ужасно хорошее настроение и первый город, который мы все до безумия любим. — кроме него. Глеб постоянно говорил «ёбанный Питер», отрицая всю его красоту. Да, Питер. Мы ужасно намаялись, прежде чем смогли найти клуб, в котором разрешат выступать. Было сложно, но каждый раз, когда Ливингстон разводил руками, в нас появлялось всё больше оптимизма. Желание доказать всему городу, что мы можем поднять на уши толпу даже в подвале с крысами, заслоняла все наши промахи, которых, к слову, было не мало. На туровые деньги, Джонатан, как самый ответственный, снял нам отель, и сразу же куда-то исчез, будто засел в номере и не выходил от туда целых двенадцать часов. Никто его не видел, никто не знал где он, и уж тем более никто за него не переживал. «Он будет на концерте». Это фраза повторялась не единожды. И несмотря на то, что мы бы не отказались от его поддержки, как главного менеджера всего этого, все и без того нашли способ взять себя в руки. Кроме меня. — Артём, я пиздец как нервничаю, — вырывается непроизвольно. Но это меня не останавливает, продолжаю ходить из стороны в сторону, чтобы услышать парочку утешительных слов, от которых, мне кажется, никто бы сейчас не отказался. В комнате накурено. Практически нечем дышать, но приоткрытый балкон всё же вытягивает небольшую часть дыма. На диване развалился Депо, что закинув одну руку на спинку, смотрел на белоснежный потолок в солнцезащитных спортивных очках. Уже тысячу раз он успел зажечь новый блант и затянутся. Парень изредка зевал, но за всё время ни слова не сказал про грядущее выступление. Пока его приятель, Никита Приходов, хоть и не подавал вида, но явно волновался, успокаивая себя рисованием на клочке бумаги. Пару раз я, кстати, и вправду отвлекалась от всех мыслей, когда наблюдала за его работой, но как только он выбегал на перекур, мысли снова кружили мою голову. — если бы ты знала как волнуюсь я, то промолчала, — медленно, протягиваю все гласные, проговаривает Тёма. И от этого не становится легче. Я накручиваю себя ещё больше. А если всё пойдёт не так? — по факту, что может пойти не так? — будто читая мысли спрашивает Кулик. Но сам не ожидает никакого ответа, потому что для него этот вопрос риторический. А я думаю лишь о том, что пойти не так может всё что угодно, но сказать об этом шатену не решаюсь. Усаживаюсь с ним рядом, хочу покурить, но останавливаюсь, придерживаясь трезвого ума. Ведь как показывает практика, от табака проку никакого, а мне ещё надо хорошо отработать, не перепутать кнопки на пульте и проследить за качеством звука. Уверенность, что первое выступление пройти гладко не сможет не при каких обстоятельствах, все нарастает. Особенно когда на посте с туровым отчётом набирается около тысячи лайков. Много. Очень много. На дворе 2015 год и среди тех, кто решился сам себе устроить тур, основываясь на небольшой аудитории каждого участника, мы были первыми. От этого также волнительно. — через час на ресепшене, готовы? — вздрагиваю от низкого голоса, сразу замечая в дверях Джимбо. Конечно же, у него тоже косяк в зубах, он выглядит максимально спокойно, и на минуту мне даже кажется, что от его проницательного взгляда становится лучше. Легче принять тот факт, что нужно лишь попробовать, а там уже будет понятно как действовать дальше. От этого всё равно не убежишь. Мы уже здесь. И вот я опаздываю. Ровно на семь минут. Бегу через все коридоры к лифту, чтобы быстро оказаться на первом этаже, судорожно нажимаю кнопку, не убирая руки даже в тот момент, когда она загорается красным цветом. Двери открываются, первое что попадается на глаза, огромное зеркало, в котором сразу же замечаю своё обеспокоенное лицо и новую футболку Трешер, что являлась моим неким поводом для гордости. Душно. Спешка сбила дыхание, а напряжение ощущалось всеми частями тела. Выжимаю кнопку в лифте, двери закрываются, выдыхаю. Секунда. Звук, который заставляет снова напрячься, в лифт заходит блондин. Руки в карманах, лёгкая походка, волосы неаккуратно заправлены за уши. Он совсем не торопится. Мы были знакомы лишь косвенно. Я знала как его зовут, его псевдоним, его музыку, но лично никогда даже не здоровалась. До этого момента. Я прожигаю его взглядом, потому что сейчас надо поторопиться, чтобы не заставлять всех ждать. А он стоит в больших солнечных очках, даже не думая о времени. — не нервничай. — удивляюсь, но вида не подаю, лишь перевожу на него взгляд. — я и не нервничаю. — вру, прямо сейчас перебирая ткань футболки. Смотрю на маленький экран, где меняются цифры этажей. Чувствую на себе его взгляд даже через тёмные линзы, он смотрит прямо на мои руки, которые не могли найти себе места. Но его ухмылка, что тут же нарисовалась на бледном лице, заставила сразу убрать их за спину. — тебя же Саша зовут? — это произнесено с такой интонацией, что даже если бы это было не моё имя, я скорее всего согласилась. Но сейчас просто даю положительный ответ и дёргаюсь, когда свет мигает, на экране появляется ноль, дверь лифта открывается и мы просто встречаемся с бетонной стеной. Не шучу. Серьёзно просто стена. Мое дыхание учащается, мне становится страшно. Паника внутри меня нарастает с каждой секундой. — может начаться паническая атака. — констатирую факт, когда Глеб смотрит на меня с неким недоумением. Он кажется даже с места не двинулся. Ему всё равно. А сейчас он закатывает глаза и устало выдыхает, показывая всем своим видом презрение. Конечно, не хочется портить о себе первое впечатление, но я начинаю задыхаться. Пытаюсь успокоиться, хватаюсь за всё, что попадается под руки. Холодная стенка лифта, перила около зеркала и даже вещи блондина, что ещё сильнее скривился. — угомонись и отдышись! — рявкает, разжимая мои пальцы, которые сейчас мертвой хваткой вцепились в рукав его белой футболки. Он перехватывает моё запястье, сжимая с такой силой, что кажется оно просто сейчас сломается. Но как бы странно это не было, я отвлекаюсь, концентрируясь только на его холодных пальцах, отчего дыхание само по себе потихоньку выравнивалось. Возможно сам Голубин так и не понял, что помог мне. — расслабься, ещё не хватало, чтобы ты тут в обморок упала. — всё еще держит, но уже пытается разобраться с кнопками в лифте, прежде подняв очки на голову. Закрывает двери, нажимает первый этаж. Ничего не происходит, отчего мне снова становится хуже, надежда на то, что парень сейчас всё решит, медленно тлела. Смотрю на него безумными глазами, даже не слыша его попыток успокоить меня, если это можно так назвать, он не чувствует мой взгляд, но хочет узнать какова моя реакция на его действия. И только, когда видит, что все возвращается к самому началу, он снова нервно выплёвывает фразы поддержки. — прекрати накручивать себя, всё нормально. Нет, не помогает. Пытаюсь сделать дыхательную гимнастику, ну ту, которую знаю — вдох - выдох — и снова вроде успокаиваюсь. Мысли уже не так пессимистичны. Глеб отпускает мою руку, ещё раз кинув на меня пренебрежительный взгляд, возможно, посмотреть не изменится ли моя реакция. Кому-то пишет, закусывает щёку и опять пялится на кнопки. Снова открывает двери, закрывает, кнопка первого этажа, свет снова мигнул, лифт поехал. Напряжение не уходит до тех пор, пока передо мной нет блестящего паркета и десяток любопытствующих лиц, что все как один смотрели в нашу сторону. Шутки, громкий смех, чья-то рука на плече. Оборачиваясь. Это Депо. — всё хорошо? — волнуется, потому что всё знает. Но говорить ничего не хочу, киваю, и наблюдаю за тем, как он отстраняется, стараясь подбодрить. А сама думаю лишь о том, что сейчас просто хочу избегать любое общество Фараона. И уж точно не хочу снова оставаться с ним наедине. Слишком неловко за своё поведение и его резкие ответы, которые были озвучены лишь из вежливости. Заходить в душное помещение после лёгкого майского ветерка было неприятно. Пустая сцена, не так много места, и парочку гримёрок, что больше походили на некие склады. Коробки, пыльные столы, запачканные зеркала и никаких удобств для артистов. Хотя о чём говорить, если изначально нам и вовсе отказали. Не знаю как, но в самый последний момент Джонатану удалось убедить владельца клуба. И теперь мы здесь. Я кручусь возле диджейской стойки, проверяю колонки, выдаю всем микрофоны, чтобы услышать качество звука, и даже не замечаю, как проходит сорок минут, прежде чем около входа выстраивается небольшая очередь. — вы видели? там человек сто, я серьёзно! — через запасной выход, что находился за сценой, вбегает взбудораженный парень. Он убирает зажигалку в карман, пока все присутствующие, кажется, на секунду замерли. Замерли от внутренней гордости, которая буквально захлёстывала с ног до головы. В это было трудно поверить, но мы смогли внести свой вклад в музыку без чьей либо помощи. Протеус успел рассказать историю про свой перекур и то, как он чуть не выплюнул легкие, когда решил посмотреть на оживленную толпу. Рассказ был адресован мне, Депо, что время от времени скакал по сцене с микрофоном, то и дело выкрикивая нечленораздельные звуки. И Никите, который иногда прерывал монолог брюнета, смеясь в кулак, над приятелем. В момент из гримерки вышел взъерошенный Джимбо, что вечно ходил с хмурым взглядом, оглядел тёмное помещение. За ним следом выкатился — в прямом смысле этого слова, он буквально плыл по этому пыльному полу — Фараон, в одной руке он сжимал бутылку воды, а в другой стеклянный стакан с янтарной жидкостью на дне. — чую концерт весёлым выйдет. — единственное что проговаривает Тёма, который проходит мимо меня, отдавая микрофон. Он скрывается за кулисами, видно чтобы сходить покурить, и за ним также выходит Айсиксван. Всё таки через пару минут начнут запускать людей, надо немного сбросить перед этим стресс. В помещении остаётся не так много людей, пару человек, что больше по организационным моментам, пару парней, что таскали упаковки воды, полотенца и тому подобное, и ещё пару тех, кто сейчас должен был выступать. В том числе и Голубин, на которого упал мой взгляд, будто смотреть больше было некуда. Аккуратно наблюдаю, облокачиваясь на стол перед собой, и, пытаясь понять правда ли он пьян, но прежде чем убедиться в том, что его реакция чуть замедлилась, его мутные болотные глаза, прожигают во мне дырку. Он явно заметил, что я заинтересована. Он явно заметил, что я буквально сканирую его. И он явно заметил, что из всех кто тут находился я выбрала его. Ухмыляется, допивает содержимое стакана, при этом всё ещё не сводит глаз. Как и я. Получаются своеобразные дерзкие гляделки, в которых я, к сожалению, проигрываю, потому что меня отдёргивает Артём, про что-то спрашивая. — да, да. — что-то отвечаю. Уже смотрю на самого Протеуса, что непонимающе поднял бровь. Видно с ответом я не угадала. — что? — явно не ожидал того, что я подтвердила какой-то факт. — что? — повторяю его эмоции, стараясь сконцентрироваться на самом парне. Хотя признаться честно, посматриваю в сторону блондина, замечая, что тот всё также не отрывает глаз от меня. Вертит в руке стакан и шепчет Джимбо какие-то секреты, содержание которых до меня не долетает. Но краем глаза замечаю, что Давид смеётся, тоже тихо, будто они стараются не привлекать к себе внимание. А сам Голубин лишь сдержанно улыбается, толкая друга в спину, чтобы тот направился в сторону сцены. — я говорю, ты Фарычу в лифте отсосала что ли? Он чё такой довольный? — довольный? Не согласилась бы, лишь лыбу давит, вряд ли это высший уровень счастья. Но то, что в голове Смирнова проскочила эта мысль, меня всё же оскорбляет, ведь каждый тут может подтвердить, что Глеб лишь для меня одной всё ещё обычный незнакомец. — чего? Ты с ума, блять, сошёл? — быстро выпаливаю это, после чего сзади меня раздаётся голос, что заставляет вздрогнуть. — вы про что? — Тёма уходит, туда же за кулисы, поджимая губы. Бросает меня в неловком положении, заставляя выкручиваться. Что ж, когда нибудь я тебе это припомню. А я молчу. До тех пор, пока Голубину не наскучивает вытягивать из меня слова. Он кинул быстрое «ну и как хочешь» прямо мне в лицо, как я в этот момент почувствовала запах виски. Сомнений в том, что Джимбо тоже выпил такой же прохладительный напиток со льдом, совершенно не было. Да и сказать толком тоже ничего нельзя, каждый тут уже сам вправе решать что ему делать, и пока это никак не отражается на всех остальных, пока это никак никому не вредит, ты можешь делать всё что твоей душе угодно. Так сказал Ливингстон. А ещё Ливингстон сказал, чтобы мы не лажали. Всё должно пройти максимально хорошо. И в принципе всё было именно так. За исключением того, что Депо разбил свои очки, всё же доигрался. Всё остальное, как не странно, прошло гладко. Моё дело я знала, поэтому с этим проблем тоже не возникло. Вся техника была в хорошем состояние, звук был чистым, а последовательность треков была мной выучена наизусть, поэтому отсутствовали даже мелкие заминки. На концерте и правда присутствовало около ста человек, может чуть меньше. И то, что нас удивило больше всего, так это живая публика. Они знали чуть ли не все треки, в середине толпы, те кто постарше, время от времени начинали создавать круг, а на лирической части выступления, все включили фонарики, создавая атмосферу спокойного вечера. Казалось это идеальная публика. И те эмоции, которые ты ощущаешь в конце концерта, слушая крики и аплодисменты, бесценны. Гордость, счастье, умиротворение и приятная усталость. Всё это ты ощущаешь в одни считанные секунды. А потом мы загрузились в минивэн, через час после окончания мероприятия. Эмоций было хоть отбавляй, из за чего в машине стоял галдёж, все хотели поделиться друг с другом своими мыслями и обсудить то, что произошло в этот вечер. Но план другой. Забрать вещи из отеля, на сборы ровно десять минут, ни больше ни меньше, и сразу же выезжать в следующий город, чтобы уж наверняка успеть до начала концерта. Опаздывать нельзя. — постарайтесь выспаться в дороге, времени на отдых по приезде уже не будет. — говорит Джонатан, хлопая в ладоши, чтобы все наверняка обратили на него внимания. Ехать восемнадцать часов и на остановки у нас есть всего час. Терять время нельзя ни в коем случае, поэтому сейчас мы уже расселись по своим местам. Смотря в окно на ночные улицы, сама не замечаю, как засыпаю. И снится мне всякий бред от перевозбуждения. Пока не наехав на какую-то кочку, моя голова не приложилась к холодному стеклу. От глухого звука и неприятного удара я резко открываю глаза. Рядом сидит блондин, что запрокинув голову назад тоже спал, воткнув наушники в уши. Уверена, что сейчас он слушает свои же песни. Но как бы не шутила, на пару минут, я все таки застываю. Потому что во сне он выглядит очень спокойным, бледная кожа кажется ещё светлее в синем освещении ночи, веки чуть дергались, а дыхание было невероятно ровным. Резко с другого ряда напротив высовывается Депо, на которого тут же перевожу всё своё внимание. Он облокачивается на подлокотник и принимает удобную позу. — что этой белокурой принцессе понадобилось от тебя? — подпирает щеку кулаком и смотрит то на спящего Глеба, то на меня. А я и не в курсе вовсе, что этот чёрт пришёл ко мне с какой-то просьбой. — давай, буди его, он дрыхнет с того момента как сел в это кресло. — ничего себе, если Тёма так говорит, то и я спала совсем не пятнадцать минут. Смотрю на часы. Прошло полтора часа с момента выезда. Так, стоп. В память врезается, что по началу рядом сидел Смирнов. Чуть приподнимаюсь, но нигде не вижу знакомой макушки, отчего брови сводятся к переносице. — а где Тёма? — в минивэне не так много места, чтобы мы все сидели по одному, поэтому Супериор должно быть просто на кого-нибудь упал от усталости. Но Депо просто кивает в заднюю часть авто и снова приподнявшись я вижу ещё одного спящего парня. Первый концерт явно всех измотал. — а этот? — выражаюсь не очень культурно, но Кулик всё понимает и сразу же принимается отвечать на мой вопрос. — пришёл, стал права качать, типо, тут занято было, — пожимает плечами и оживляется, когда замечает как Голубин шмыгает носом. — щас заодно и узнаём что он хотел. — Артём крутится на месте в поисках кепки, что успела упасть на пол, а затем отряхнув снэпбэк, усердно метиться, чтобы бейсболка прилетела ровно на блондинистую голову. — и как? Узнали что он хотел? — ведущий смеётся, раскинув руки на большие подлокотники. Он ловит каждое моё слово и боится, что я могу замолчать. Но чем больше я говорила, тем меньше становился страх. Я и не думала прекращать. — да, оказывается он принёс таблетки от панических атак. — и батончик с мюсли «в честь знакомства». Лицо Сергея меняется. Он удивлён. Как, кстати, и я в тот момент. Никто не думал, что Фараон, вечно холодный и неприступный станет проявлять заботу и дружелюбие к чужим людям. В глазах мужчины читается немой вопрос, он хочет продолжения, и прежде чем он что-то говорит, я дополняю свой ответ. Ясно помню как тогда ржал Депо. Он буквально чуть не лопнул, пока Глеб не надел на него кепку, стараясь натянуть её как можно сильнее на глаза. — замолчи. — злобно прошипел, пока Артём не унимался. Где это видано, чтобы Голубин подарки носил. Но Голубин знает в чём дело. Это просто виски, который пришлось допить после концерта, чтобы не выливать остаток. Все его действия это последствия алкоголя. Уже завтра всё вернётся на круги своя. А я в это время принимаю презент. Даже несмотря на то, что дома таких пачек лежит с десяток. Они естественно не помогают. Но всё равно благодарю, жуя батончик, и снова слышу голос Кулика. — да ладно, Глеб, чё с тобой случилось? — парень тянется ко лбу Фараона, якобы намекая, что у того температура. Он наверняка болен. — отвали, придурок. — перехватывает ладони Артёма, отпихивает их от себя подальше и старается отсесть от прохода, вжимаясь в подлокотник между нами. Что вызывает у меня улыбку. — а мне ты на наше знакомство ничего не дарил, — играет разочарование и вытирает выдуманную слезу. — я тогда, кстати, болел, помнишь? — обращается к парню, но когда не получает никакого ответа, то смотрит на меня. Продолжает рассказывать, пока Голубин закатывает глаза, тяжело вздыхая. — всё что я от него получил, так это пиздюлей. Блондин косится в сторону Депо, но уже относится к его байком не так категорично. И их дружеские споры неплохо успокаивает, поэтому облокотившись спиной на окно, медленно моргаю, снова засыпая.