Я...

      Прохладный ветер пробивался в комнату через открытые окна, выводил из состояния покоя цветы стоящие на подоконнике, тёмно-синие шторы и кота, который спал мирным сном на своей лежанке. Эта внезапная свежесть расшевелила и Чонгука, который уже очень долго сидел в одном и том же положении за учебником истории, что за этот месяц прочитал сотый, а может и тысячный раз. Когда холодный воздух коснулся его кожи, парнишка дёрнулся, поднял голову и устремил уставший взгляд на электронные часы, которые в этой тьме, освещенной только лунными лучами и светом настольной ламы, выводили цифры красным. Почти что четыре часа утра. Гук сглатывает, вспоминая что у него экзамен часов через семь, ну а затем удрученно вздыхает. В горле пересохло, голова болела, а спина ныла. Главное резко не вставать, и всё будет хорошо — в это Чон верил.       Юноша мягко закрывает старый учебник, неспешно выпрямляет спину и потягивается. После такого, Чонгук чувствует, что второе дыхание открыто, но он лучше убережет его на утро. Нажав кнопку и тем самым выключив лампу, парень вышел из-за стола и подошел к окну, поспешно закрыв его в ту же минуту.       За это время он многое что пережил. Если не считать уйму неловкости и смысловой нагрузки, то этот месяц прошёл более, чем идеально. Чонгук находился рядом с той, кого любил больше всего. Пропускал все те вызовы на бой, что когда-то разогревали в нём азарт, пропускал и прогулки с друзьями. Его другом на этот месяц был маленький справочник по историческим событиям. Когда же и он бывало не помогал, Розанна вздыхала, а после принесла ему мангу. Нет, не по типу Наруто, Блича, Берсерка или же Хвоста Феи, а именно мангу, по которой он может спокойно выучивать не только важных личностей, но важные даты и исторические события. Сейчас эта манга стояла у парнишки на полке, которую ему пришлось прибить, чтобы не потерять или ещё чего.       Чонгук выходит из своей комнаты, тихо закрывая за собой дверь. Зевает, ерошит волосы и старается неслышно ступать на кухню за стаканом воды, но, только войдя, во тьме он видит чью-то тень и, кажется, душа покидает его. Он резко ладонью бьет по выключателю и устремляет прищуренные глаза на ночного гостя, что хотел поужинать на ночь глядя. Сидящий за столом Хосок даже не шевельнулся. Держал в своей руке кружку уже давно остывшего чая и прожигал пустым взглядом совершенно новую скатерть. Чонгук вздыхает, в голове пробегает мысль о том, что брат ни от мира всего, и он подходит к холодильнику, забирая оттуда бутылочку прохладной воды. — Ты чего сидишь? — голос младшего брата был немного с хрипотцой. Чон старший поднял свой взгляд на Гука, что вскрыл бутылку и начал жадно пить содержимое.       Хо думает — сказать не сказать? Черт его знает, но то что он узнал только утром дня три назад заставило его знатно задуматься. Хосок убирает свою руку от кружки, скрепляет ладони в замок, а после снова опускает взгляд на скатерть, отвечая: — Мне недавно Чимин в своих чувствах признался, — Чонгук от таких новостей резко подавился, а Хосок слабо, но болезненно усмехается, сжимая замок из рук. — Надо же, мой самый лучший друг так долго любит меня, а я этого даже… — Ну тих, тих, — подросток с легким кашлем садиться напротив своего старшего брата, ставит бутылку с водой рядом с собой и смотрит на Хосока, не зная чем ему помочь. А чем он может помочь? В принципе и ничем. Гук вздыхает, а затем хмурится и начинает думать. Он немного не ожидал, что у такого грозного и немного миловидного с виду парня есть виды на его старшего брата, который даже нормально плиту газовую включать не умеет. — Расскажешь что именно произо… — Да что блять рассказывать? — злостно зашипел Хосок, чтоб не кричать на весь дом и ненароком не разбудить мать. — Он признался мне в чувствах, когда я этого вообще не ожидал. Рассказал когда эта любовь началась и попросил у меня прощения. Прощения блять! За что? За то что он парень? Или за то что он мой друг, а дружеских чувств у него и не было? Он не сказал ждет ли от меня ответ. Он просто ушёл. Оставил меня с этим и ушёл, по типу «На вот, Хосок, мои чувства, моя любовь, обдумай это и реши сам что со мной делать». А что я блять могу? Я нихуя не могу! За эти ебучих три дня я… Я…       Хосок тяжело вздыхает с легким рычанием, опускает голову на стол и вцепляется в волосы. Пряди давно потеряли тот алый оттенок, вновь стали красивого смолянистого цвета, как воронье крыло, но с этим алым оттенком Чон старший будто потерял ту задорную личность, что готов был разбивать коленки об пол, чтобы повторить ту сцену с гитарой, готов был сбежать с пар и выпивать до утра, чтобы потом на это самое утро получить от матери хорошего подзатыльника, лекции и фразу «Слава богу, что хоть живой». Но сейчас его как будто убили, он потерян, не знает что делать, а сердце разрывается. Как ему быть, как смотреть другу в глаза? А друг ли он? Хосок не понимал, запутался, потерялся. Он не мог уснуть после этого признания хотя бы минут десять. В голове сразу вставала картинка о том, а что будет, если он начнет встречаться с Чимином? Каким будет Чимин на свиданиях? Будет ли он над ним подшучивать или заливаться румянцем, когда с губ Хосока слетит комплимент о том, как Пак прекрасен? А может будет держаться стойко и неловкая пауза будет пробегать перед ним намного чаще, чем слова? Хосок не мог понять, а может просто не хотел понимать, разбираться в этом и делать что-либо ещё. — На твоём месте я бы разобрался в своих чувствах, а потом поговорил бы с ним, — голос Чонгука звучал тихо. Он не мог дать подобающего совета старшему брату, но если вдруг с ним произошла бы подобная ситуация он поступил бы точно так, как он и сказал. Разобраться в чувствах и идти в атаку. Гук встал из-за стола и оставил брата, не выключив свет на кухне. Хо выключит сам.

***

      Сидя за партой, Чонгук очень сильно волновался предстоящей контрольной. Он нервно дрыгал ногой, кусал губу и старался хоть как-то успокоить себя. Правильно мама говорила, нужно было взять ромашковый чай и сделать хоть парочку глотков. Но как бы Чонгук не старался себя успокоить, в голове, как мошки, летали различные исторические даты. Чон поднял голову и осмотрелся. Каждый готовился, вспоминал, а кто-то смеялся, отвечая, что всё сдаст. Только Гук понимал, насколько важна эта контрольная, и это только благодаря Розэ.       Юноша встает из-за парты, поправляет свою толстовку и выходит из класса, хотя хорошо помнит, что начало ровно в десять. Через восемь минут. Нацепив капюшон на голову, парень направляется к буфету, чтобы купить хоть какой-то напиток, но когда он выходит из кабинета, то первое что он видит — новенького учителя с Розэ. Они стоят неприлично близко друг к другу, и что-то внутри заставляет Гука подойти, оттолкнуть, обнять Пак и зашипеть на чужака, как озверевший дворовый кот, да только не может. В стенах этого здания они учитель и ученик, и если он подойдет, то это для обоих будет провалом и недопониманием со стороны окружающий. Гук не спросит даже что случилось у них там, он просто разворачивается и с тяжестью на сердце идёт в магазинчику. — Можно булочку и клюквенный сок? — Чон подаёт купюру и указывает на хлебное изделие, что единственное лежало на прилавке, а затем взял бутылку с напитком. Женщина забрала купюру, а после отдала булочку. Чонгук только развернулся, чтобы вернуться обратно в класс, но Минхва, что появилась снова из ниоткуда перед ним, снова ввела его в ступор и заставила по новой отдать душу Богу. — Минхва, ради всего святого, носи каблуки, шпильки, я не знаю, колокольчика даже будет достаточно, но чтоб от тебя хоть какой-то звук издавался! — Гук раздраженно вздыхает, открывает упаковку булочки и откусывает большой кусок, начиная оглядываться и высматривать Дживона. Как-то странно было то, что сегодня его не было поблизости ни с Минхва, ни с другими представительницами прекрасного пола. — Если ты высматриваешь Дживона, то сегодня его не будет совсем. У него сегодня игра. — У нас контрольная, а он играет? — спрашивает Чонгук у подруги и направляется обратно в класс. Подруга идёт рядом, отвечая на вопрос Чона положительным кивком.       Мдам, если бы Гук ничего не знал месяц назад, то сегодня бы и в помине не пришёл, наоборот, убежал смотреть игру лучшего друга вместе с Минхвой, надрывая свой голос, чтобы поддержать футболиста. Да только сейчас он надрывает свой мозг, чтобы сходить на свидание с девушкой, которая по сей день считает его принцессой и ведёт у него историю. У Чонгука болит спина и режут от недосыпа глаза, а его любимым напитком за этот месяц стал кофе, но он держится. Вспоминает тот поцелуй с обещанием и держится.

***

— Так, повторим. — Пак тяжело вздыхает и массирует подушечками пальцем виски. Кажется, она устала уже сотый раз спрашивать один и тот же тест за этот вечер. Чонгук хмурит брови сильнее, отбирает листок и вчитывается в чёртов текст неизвестно какой уже раз, но можно было бы и выучить за такое-то длительное время. — А, понял… — пробурчал Чонгук, что вызывало очень бурную реакцию у Розэ. Она хлопает ладошкой по столу, раскрывает горящие глаза и устремляет их на подростка с яркой улыбкой на губах. — Правда?! Неужели понял спустя целых два часа! — Да, я понял что это за слово такое «реминисценция», — Чонгук поворачивает листок и указывает на то самое слово. Кажется, у Розэ начинает ехать крыша. Вздохнув, Пак вцепляется в свои волосы и начинает тихо плакать. — Ну ладно вам, давайте вы передохнете? — женщина проходит в комнату и одаряет младших своей кроличьей улыбкой, что досталась её сыну по генам. Подойдя к столу, она кивает на все рукописи и Чонгук торопиться всё убрать, а затем ставит на стол с подноса две кружки чая и тарелку с пирожками. Глаза Гука начинают светиться и он жадно облизывает губы, прижимая к себе учебники. Девушка замечает это и тихо начинает смеяться, прислоняя ко рту миниатюрный кулачок. — Спасибо, — проговорила Пак и кивнула женщине, из-за чего та одарила её улыбкой и потрепала сына по голове, тихо подбадривая на хорошую учёбу. Чонгук чувствовал себя лучше некуда в этом маленьком кругу. Было на душе тепло, да и сам Гук постоянно не в тесты смотрел, а именно на Розэ.

***

      Чонгук после экзамена долго не появлялся в школе. Может просто думал над тем какие баллы у него по всем предметам, а может просто не мог посмотреть в глаза Розэ в случае его учебного проигрыша. Он спал, перечитывал историческую мангу, снова спал, ел и снова спал. Он спал много, да и из комнаты не выходил вообще, как и брат. Мать кричала, чтобы Хосок наконец собрался, кричала и на Чонгука, который не знал, что ему делать. Хотя её волнение понятно. Энергичные сыновья, что готовы были лезть куда угодно, сейчас как тихие мышки сидели в своих норках.       Через четыре дня, в пятницу, парнишка всё же собрался с силами, надел школьную форму и вышел из комнаты, чтобы захватить завтрак. Как только он вошёл на кухню, то увидел, что за столом сидел совсем поникший Хосок, отец, который со страниц свежей газеты переводил взгляд на сына и обратно, а у плиты стояла нахмуренная и чем-то задумавшаяся мать. Подойдя к столу ближе и поймав взгляд отца, Гук улыбается, хватает одно яблоко, передумав завтракать, и громко говорит, отчего мать резко поворачивается, а Хорс неспешно поднимает на него взгляд: — Я пошёл.       Мать не успевает ничего сказать, как самый младший Чон сбегает с кухни, вонзаясь зубами в яблоко, быстро надевает кроссовки в прихожей и закидывает на плечо рюкзак, увешанный парой значков. Выйдя из дома, Гук проверяет ключи в кармане кофты и направляется в школу.       Если честно, он хотел добраться до школы целым, без какой либо царапинки и разбитого носа, но видно не судьба. Гук смотрит на хулиганов, представляющих совершенно чужую для него школу, но не слышит их слов из-за наушников. Догадаться не сложно, что на тебя давно устроили засаду, когда две пары вооруженных людей вышли для того, чтобы окружить. Юноша смотрит на говорящего, но когда он вспоминает о поджимающем времени и первом уроке истории, Чон откусывает оставшийся кусочек от яблока, кидает огрызок и пинает его ногой, что попадает прямо в лицо того, кто трепал языком напрасно. Айлиш поёт в его ушах, и Чонгуку пока нравится этот день, не до такой степени, что он готов радоваться настолько, что обделается в штаны, но всё же клыкастая улыбка появляется на его самодовольном лице.       На слух не понятно, но заученную фразу «Я тебя урою, молокосос» он хорошо поймёт и по губам. Пока один нападает, Гук уклоняется, снимая поспешно рюкзак и подставляя подножку. Тихий смешок долетает до ушей присутствующих, а музыка в наушниках сменяется. Чон сегодня драться не намерен, но сбежать от таких подонков он тоже не может. Гук достаёт телефон, уворачиваясь еще от одного удара палкой и смотрит на время. До урока минут 10 осталось, а ему идти ещё минут 15. Раздраженно вздохнув, подросток замахивается рюкзаком и молниеносно ударяет одного из противников, но на этом он передышку не делает, нос тяжелой обуви попадает прямо в живот одного из них, и Чон наблюдает, как парень от сильного удара загибается. Гук ударяет по спине, но в этот же момент тормозит, чтобы увернуться. Совершенно отчаявшийся, тот самый парень, что толкал речь, вооружился ножом и задел острием его щеку. Один наушник выпадает из уха, и Гук ошарашенно смотрит на противника, а после вспоминает уроки самообороны, что транслировали по утрам и выбивает нож, а после и самого парня роняет на лопатки.       Тяжело дыша, Гук осматривается, смотрит на оставшегося парня и сжимая руку в кулак, подбегает и ударяет растерявшегося в нос. Схватив рюкзак, Чонгук вытирает стекавшую кровь из раны и бежит как можно быстрее в школу.       Парень кашляет от того, что не хватает воздуха, хрипит, но жадно глотает кислород. Подойдя к двери своего класса, Гук открывает дверь и поднимает взгляд, чтобы увидеть Пак и одарить её самой очаровательной улыбкой, но вместо улыбки, он хмурит брови, осматривая с ног до головы учителя математики, которого все прозвали «таракан» из-за его усов. Гук поворачивает голову, пытается выискать друзей, но и их нет. Неужто Дживон решился пригласить Минхву на свидание? Если это и правда так, то удачи ему пережить все её странности. — Чон Чонгук, вы давно не появлялись на занятиях. Можете объясниться? — спрашивает с порога мужчина и Гук не знает что ответить. Учителя совершенно не волнует что с ним произошло только что, откуда царапина и почему он опоздал. Кашлянув, Чон проходит внутрь и закрывает дверь, но вместо того чтобы ответить или же просто пройти к своему месту, юноша спрашивает: — А где учитель Пак? Я думал, сейчас урок истории. — Подойдите и заберите свой табель за контрольные работы, — учитель не отвечает, что очень злит Чона. Он раздраженно вздыхает, подходит к мужчине и забирает протянутый табель успеваемости. — Госпожа Пак не может присутствовать на занятиях по состоянию здоровья. Садись на своё место, Чон.       Гук смотрит на оценки и удивленно раскрывает глаза. Он по всем предметам тянет на высший балл, а история… Ему не хватило каких-то семь баллов, но это всё равно высший. Парень поднимает свою голову, смотрит на учителя, а после осматривает класс и срывается с места, выбегая из класса под крик учителя. Чонгук не особо знал, где живет Розэ, но знал того, кто знает.

***

— Чонгук, скажи пожалуйста, ты нормальный? — Хосок в домашних тапочках стоит рядом с братом в лифте и прячет руки в толстовке. На голове бардак, сам же Хо выглядит уставшим и злым. «Ситуация SOS» — заорал ему в трубку Гук, и Хосок прибежал, да кто мог знать, что ему нужно будет узнать дом Розэ, так и его потащил. Чонгук стоял рядом, кровь из царапины перестала идти, но кровавый след всё же остался. Чон старший смотрел на него долго, когда на свой вопрос ответа не услышал.       «12 этаж» — проговаривает приятный женский голос и двери лифта открываются. Гук срывается, но когда понимает, что номер квартиры он не знает, то оборачивается и смотрит на оставшегося в кабинке брата. Успев вытащить его из закрытого пространства, Чонгук недовольно смотрит на него. Хосок цокает языком, идёт вперёд и выискивает в кармане шорт телефон. В это время Чимин должен быть в клубе, разбираться с документами. Подойдя к нужной двери и позвонив в дверь, Хорс взглянул на брата, что сейчас готов снести эту дверь. Хо хорошо видел, как младший смотрит на Розэ, смотрит и неровно вздыхает в её сторону. Видел он и реакцию девушки на все эти взгляды и вздохи и был готов поспорить, что мальчишка ей приглянулся, что очень веселило. Не веселило только… — О, Чимин! — дверь открылась совершенно неожиданно для обоих братьев. Хосок смотрел на уставшего Пака, смотрел, и что-то у него в груди сжималось. В голове всплывали воспоминания того дня, когда парень ему признался, и от этого у Чона замирало дыхание. Хосок смотрел в глаза направленные на него, открывал рот и не знал, какое слово ему нужно выдавить — «Привет», «Выглядишь уставшим», «Я просто брата привёл. Пока»? — Я к сестре, — Чонгук, как змейка, быстро юркает в квартиру, пока старший Пак отвлечен братом и скидывает кеды, наплевав на аккуратность и порядочность в гостях.       Хосок тут же отводит взгляд, кивает и, засовывая руки обратно в карманы толстовки, направляется обратно к лифту. Пак смотрит на уходящего друга, но после открывает дверь шире и громко окликает парня: — Хосок! — Чон останавливается не так быстро. Он не спешит оборачиваться, лишь выпрямляет спину и слушает то, что скажет Чимин. — Не хочешь поговорить? У меня… на плите суп из водорослей остался. Будешь? — Розэ? — Чонгук делает три стука в дверь и открывает её. Парень не особо ожидал увидеть на двери комнаты Пак, что она подписана. Заглянув внутрь, подросток видит девушку, что лежала под кучей одеяла и не хотела вылезать вовсе. Она слабо открывает глаза, тихо и хрипло зовет старшего брата и просит попить. Гук проходит внутрь, извиняется и быстро подбегает к кровати. Рюкзак опускается у тумбочки, Чонгук наливает из бутылки в пустой стакан воды. — Розэ, выпей, — шепчет юноша, аккуратно присаживаясь на край кровати, а затем отодвигает край одеяла и проводит по горячей щеке старшей. Девушка открывает глаза и смотрит пустым взглядом на школьника, а после сводит брови к переносице и хрипит: — Чонгук? — Нет, конь в пальто. Без вопросов, Розэ, просто выпей, — Чонгук заставляет девушку пить, но у Пак не было сил сопротивляться, потому она просто подчинилась. Когда же старшей было достаточно, Чон поставил стакан снова на прикроватную тумбочку и провел пальцами по охлаждающему пластырю, прилепленному на лоб девушки. — Что ты тут забыл? — Ну, пришёл похвастаться оценками, сказать, что ты должна мне свидание, а ещё проведать тебя. Извини, апельсины не принес, — усмехнулся Чонгук и увидел слабую улыбку у Розэ, но когда она начала кашлять, взгляд парнишки стал обеспокоенным. Девушка, прокашлявшись, недовольно вздохнула, вытащила руку из-под одеяла и коснулась руки Гука. Взгляд карих глаз опустился на такую горячую руку старшей и юноша бесцеремонно сплел пальцы. — Можешь… поцеловать меня в лоб? Как это делают родители своим маленьким делать, — Чонгук кивает, приподнимает сплетенные руки и сжимает ее ладонь. Приподнявшись, Гук касается слабо её губ, чем вызывает у Пак улыбку и она шепчет. — Заболеешь ведь. Я же просила в лоб. — Если я заболею таким образом, то мне не жалко поцеловать тебя ещё раз. — Пользуешься тем, что я больна? — Розанна смотрит в глаза Чонгука, а после сглатывает, вытаскивает вторую руку и касается ей прохладной шеи Чона. Притянув того к себе, девушка дарит ещё один краткий поцелуй, отчего Гук краснеет и сильнее сжимает её ладонь. — Принеси мне фруктов, пожалуйста. — просит всё также тихо девушка и отпускает Чонгука, вновь пряча руки под одеяло.       Гук кивает и поспешно выходит из комнаты, пытаясь скрывать свой румянец, вот только когда парнишка зашёл на кухню, он не очень то надеялся увидеть Чимина прижатого к холодильнику его братом и борющимся в поцелуе. Гук от неловкости кашляет и следит за тем, что парни как ошпаренные отшатываются друг от друга. — А, Чонгук? Что-то с сестрой? — Чимин нервно смеется, совершенно не скрывая опухшие от поцелуя губы и стараясь привести футболку в порядок. Хосок садится за стол именно с той стороны, где была оставлена тарелка с супом, а Гук снова окунувшийся в краску, проговаривает: — Фрукты… Можешь порезать мне фруктов?