Чайник, милый чайник

      — А печати ордена?       — Да.       — А бумагу для планшета Альбедо?       — Да.       — А заживляющие мази?       — Да.       — А…       — Архонты, Дилюк, пожалуйста давай уже спать, — стонет Кэйа, утыкаясь лбом ему в плечо.       Они лежат в постели на винокурне. Время чуть за полночь, отъезд завтра. И Дилюк уже минут сорок перечисляет заново все свои списки — не в алфавитном порядке, и на том спасибо. Из всех возможных трудностей в их общении это последняя, с которой Кэйа ожидал столкнуться.       — Я просто хочу быть уверен, что мы ничего не забыли, — недовольно хмыкает Дилюк.       — Да не забыли, я тебе обещаю, — бубнит куда-то в одеяло Кэйа.       — А…       — А если и забыли, то по пути будет ещё Ваншу, Ли Юэ и сама Инадзума. Вспомним — докупим, — закатывает глаза он. — Давай ложиться. Нам с тобой с утра ещё тащиться в Вольфендом.       Дилюк лишь вздыхает. Кэйа отлипает от него и приподнимается на локте. Внимательно оглядывает его хмурый лик. Не то чтобы он прямо удивлён, что Дилюк так себя ведёт. Тот и в юности любил всё контролировать, и организация экспедиций во времена его капитанства была делом нервным и хлопотным — для Кэйи в том числе, потому что всеми своими тревогами он по шестьсот раз делился именно с ним. И в некоторой степени нынешнему Кэйе очень даже приятно, что он снова готов это делать. Вот только нынешний Дилюк в разы более нервный, чем его юная версия. Семнадцатилетний Дилюк бы уже десять раз успокоился, а этот всё не замолкает. А Кэйа уже не уверен, что он — в отличие от собственной юной версии — знает, как его успокоить.       Он скользит задумчивым взглядом по его нахмуренным бровям, обеспокоенному взгляду, поджатым губам. Затем ниже, на напряжённые плечи и руки, крепко сцепленные на животе поверх одеяла. А потом опять выше — на ничем не укрытую грудь, вздымающуюся ровно, но тяжело. Тоже задумчиво поджимает губы. И вдруг соображает, что у его собственной юной версии явно не было одного варианта успокоительного, которым Кэйа располагает сейчас. Довольно хмыкает и соблазнительно ухмыляется.       — Конечно, если тебе прямо не спится, — говорит он Дилюку, недвусмысленно выводя пальцами узоры по его груди, — мы можем ещё разок заняться чем-нибудь более интересным, чем перечисление дорожных списков, — предлагает он, заглядывая ему в глаза и уже скользя рукой ниже, под одеяло.       Вот только порыв не оценивают. Без тени сожалений Дилюк хлопает по наглой конечности и сбрасывает её с себя, одарив Кэйю укоризненным взглядом. Кэйа удивлённо замирает на секунду, а потом молниеносно меняется в лице — глядит на Дилюка совершенно обиженно. Вот уж он не ожидал, что его настолько бесцеремонно отвергнут. Возмущённо фыркнув, он недовольно откидывается на свою подушку.       — Ах, простите, господин Дилюк, что посмел встать между вами и вашей паранойей, — оскорблённо выдыхает он, складывая руки на груди.       Дилюк негромко цокает и тяжко вздыхает, устало потирая лицо ладонями. Затем тянет руку Кэйи к своим губам и извиняющеся целует его в ладошку. Кэйа очень силится подуться на него подольше, но лицо смягчается само. И выходит лишь печально сдвинуть брови.       — Ну что ты себя так накручиваешь? — сочувственно выдыхает он, глядя на Дилюка.       — Да не знаю, — честно вздыхает тот. Устало прикрывает глаза, а потом накрывает их прохладной ладонью Кэйи. Кэйа совершенно не возражает и ласково гладит его лоб большим пальцем. — Просто я давно ни в чём подобном не участвовал. Долгая экспедиция, посторонние люди в команде. Надо как-то… не ударить в грязь лицом, — бормочет он.       — Во-первых, не ударим, — насмешливо заверяет его Кэйа, которому это всё кажется абсурдом высшей степени. Дилюк подходит ко всему настолько скрупулёзно, что ударить в грязь лицом в его случае не просто сложно — это практически невозможно. — А во-вторых, — добавляет он аргумент, которым и сам себя намедни успокаивал, — там посторонних людей будет раз-два и обчёлся. Эмбер, Альбедо, Рейзор — все свои. Итэр — по сути, тоже. Ну и кто там остаётся? Экзорцист из Ли Юэ и сопровождающий из Инадзумы?       — Сопровождающая, — исправляет его Дилюк. — Девушка.       — О, — заинтересованно хмыкает Кэйа. — Так вот оно в чём дело? Не хотите опозориться перед дамой, господин Дилюк?       — Кэй, что за чушь ты несёшь? — устало изгибает бровь Дилюк, чуть раздвигая его пальцы, чтобы посмотреть на него одним глазом. — Я просто уточнил. Нас будет сопровождать госпожа Камисато, наследница уважаемого клана, входящего в состав…       — Дилюк, умоляю не надо цитировать её досье, я его тоже читал, — стонет Кэйа.       Тот замолкает и недовольно поджимает губы. Потом отнимает руку Кэйи от своих глаз — но не отдаёт. Кладёт себе на грудь и поглаживает его пальцы, задумчиво глядя в потолок. Кэйа заинтересованно наблюдает за ним, подперев голову второй рукой. Дилюк явно что-то анализирует, и Кэйе не терпится услышать его мысли.       — Знаешь, — как и ожидалось, он наконец поворачивает к нему голову. — А ты, наверное, прав. Меня больше всего волнует именно госпожа Камисато.       Кэйа удивлённо изгибает бровь, ожидая пояснений, и ни единым мускулом на лице не выдаёт укол ревности, который только что ощутил.       — Но не потому, что она дама, само собой, — продолжает Дилюк, легко угадывая все неверные выводы Кэйи. — А потому, что она представитель аристократии.       Кэйа смотрит на него с какой-то по-доброму снисходительной улыбкой:       — Не знаю, в курсе ли вы, господин Дилюк, — мурлычет он, склоняясь к нему поближе, — но вы и сами аристократ, — заговорщицким шёпотом заканчивает он.       — Так о том и речь, — щёлкает его по носу Дилюк. Кэйа айкает и в отместку кусает его за палец. Дилюк смеётся и тянет его к себе на грудь. Тот укладывается без возражений, даже не пытаясь спрятать довольную ухмылку. — Она представитель Инадзумской аристократии, я Мондштадтской, — поясняет Дилюк, запуская пальцы в его волосы. — Опозорюсь я — опозорится весь Мондштадт.       Кэйа фыркает усмешку настолько залихватскую, что та больше походит на хрюк.       — Ой, иди ты, — Дилюк возмущённо шлёпает его по трясущемуся от смеха плечу.       — Люк, — пыхтит Кэйа, поворачиваясь так, чтобы заглянуть ему в глаза, и сдувает чёлку со лба. — Да ради архонтов. Это не дипломатическая экспедиция, а научная. Госпожа Аяка сопровождает нас исключительно по просьбе Итера. Как друг. И ты, — он тычет его пальцем в нос, и Дилюк его смешно морщит, уворачиваясь, — тоже едешь не как уважаемый магнат дома Рагнвиндр, а как воин, огневая поддержка. Успокойся, — ласково сводит брови он, чмокает Дилюка в грудь, а затем снова укладывается на неё щекой. — Если кто и опозорит Мондштадт, так это Рейзор, — со вздохом продолжает он. — Он неуправляемый, просто ужас. Приспичило же Альбедо взять его с собой.       — Он говорит, нам понадобятся его волчьи навыки. Единство с природой — или что там… — хмыкает Дилюк, возвращая свои пальцы в его волосы. Собственно, это вся информация, которой они располагают. Одному только Альбедо известно, какие эксперименты он там собрался химичить.       — Да я в курсе, — говорит Кэйа. — Только вот Альбедо не бегал за ним сорок минут по всему лесу, чтобы напомнить, когда выезд, — фыркает он.       — А что ты Эмбер не послал?       — Меня Джинн застращала выговором.       — Это чем же ты её так довёл? — усмехается Дилюк.       — А что сразу я? — возмущается Кэйа.       — Хочешь сказать, Джинн вдруг стала вспыльчивой на ровном месте? — изгибает бровь тот. — Джинн?       — Да нет, конечно, — сдаваясь, закатывает глаза Кэйа. — Но она сейчас просто нервная до ужаса со всей этой бумажной волокитой и сборами. Прямо как некоторые. Опозорюсь я — опозорится весь Мондштадт, — он ещё раз фыркает себе под нос так позабавившую его фразу, а затем снова смотрит на Дилюка: — А помнится, кто-то очень настаивал, что он, наоборот, не весь Мондштадт.       Было дело. Дилюк сказал, что приторно-медовый тон Кэйи — фальшивый и мерзкий. А Кэйа в ответ возмутился, что весь Мондштадт за этот тон душу бы продал. В итоге они чуть заново не рассорились, едва помирившись. И шутить об этом всего пару недель спустя — где-то на грани между слабоумием и отвагой. Благо, Дилюк лишь закатывает глаза:       — Я тебя придушу когда-нибудь.       — В принципе, можно, — хитро ухмыляется Кэйа, у которого, видимо, инстинкт самосохранения вообще отнялся. — Правда, не знал, что тебя такое возбуждает…       Дилюк смотрит на него настолько испепеляюще, что Кэйа снова фырчит не самую элегантную усмешку и утыкается носом ему в грудь. Потом опять поднимает на него лукавый взгляд и по-прежнему сталкиваясь с недовольством в алых глазах, спрашивает:       — Я так понимаю, это когда-нибудь будет прямо сейчас?       Дилюк отводит от него взгляд не столько недовольно, сколько обречённо. И вздыхает:       — Да нет, поживёшь ещё.       Кэйа особенно довольно смеётся и лезет его целовать. В щёки и в нос. И в губы. А тот подставляется охотно, целует в ответ ласково. Обнимает за плечи и тоже чуть улыбается. И Кэйа понимает, что он наконец успокоился. В груди от этого становится возмутительно тепло и щекотно. Он придвигается ближе, ласкается кожей к коже, переплетает с Дилюком ноги. Нежится в паре медленных ласковых поцелуев, и, чувствуя, как руки Дилюка прижимают его всё крепче, ухмыляется ему прямо в губы:       — Люк?       — Мм?       Кэйа разрывает поцелуй, чтобы заглянуть ему в глаза.       — Моё предложение ещё в силе, — лукаво щурится он, поглаживая пальцами его шею. — Точно не хочешь ничего повторить?       — Ну вообще… — косится в сторону тот. — Можно.       Кэйа насмешливо дёргает бровями, вновь сближая их лица и переспрашивает, почти касаясь его губ своими:       — Можно?       Дилюк оставляет на его губах всего один маленький улыбчивый поцелуй:       — Можно.       Кэйа совсем уже довольно усмехается и возвращает ему такой же скромный поцелуй:       — Хорошо.       Он позволяет опрокинуть себя на спину и скользит пальцами Дилюку в волосы, с удовольствием подставляя шею под поцелуи. Ему смешно, озорно и очень хорошо. Поэтому он просто не может удержаться. Игриво ведёт пальцем по подбородку Дилюка, чтобы тот снова посмотрел на него, и когда алые глаза встречаются с синим, с лукавой ухмылкой интересуется:       — Только напомни — что мы в итоге решили насчёт придушить?       И с довольнейшей моськой получает в ответ не только совершенно заслуженное и ожидаемое «Кэйа!», но ещё и восхитительно возмущённый поцелуй. От которого хочется счастливо смеяться и бесконечно обнимать Дилюка.       Что он, собственно, и делает. ***       А утром они впервые за столько лет завтракают за одним столом. И Кэйа утопает в чудесной атмосфере солнечного утра, где Дилюк улыбается ему, потягивая чай, за окнами порхают кристальные бабочки, а Аделинда подаёт им самые воздушные в мире блинчики. Забирая тарелки, она ласково ерошит Кэйе волосы и гладит по плечу Дилюка. И Кэйа снова ощущает себя дома. До сладкой щемящей боли в сердце дома. До отчаянного желания удержать этот момент и остаться в нём навсегда дома.       Но увы, долг зовёт.       Они с Дилюком сверяют часы. Ещё раз проверяют основные списки. Экипируются в дорожную одежду. И ровно в восемь часов, дав прощальную отмашку горничным и Эльзеру, наконец покидают винокурню. Им предстоит встретиться с Альбедо и Эмбер в полдень, у собора. До города пара часов ходьбы, но выходят они с запасом, потому что на их попечении Рейзор. Хотя, если уж быть точными, он на попечении Кэйи. И никто кроме Джинн не знает, что Дилюк будет помогать его отлавливать. Или, что Кэйа ночевал на винокурне. Или даже банально, что они помирились и придут вместе. Кэйа вдруг понимает, что тянуть больше нельзя и надо это всё же как-то обсудить.       — Можно глупый вопрос? — интересуется он, пока они шагают в Вольфендом. Дилюк заинтересованно хмыкает. — При остальных мы ведь будем делать вид, что между нами ничего нет? Я правильно понимаю?       Дилюк останавливается. Кэйа тоже тормозит и удивлённо оглядывается на него. Тот как обычно хмурится, но скорее как-то… виновато, что ли.       — Кэй…       — Да архонты, — неловко усмехается Кэйа и тянет его за рукав, чтобы они шли дальше. — Это не претензия. Я просто уточняю. Мы с тобой так-то на людях ещё и не появлялись толком. Всё же лучше проговаривать такие вещи, как думаешь?       Чуть помолчав, Дилюк согласно хмыкает, хоть и без особого энтузиазма. Какое-то время они идут молча. А потом он всё же решает прокомментировать:       — Ты же понимаешь, что это оптимальный вариант? — говорит он, сосредоточено поправляя перчатку. — Нам не придётся никому ничего объяснять. Особенно посторонним. Мы не будем смущать людей. Особенно знакомых. И никто не будет делать о нас никаких лишних выводов и суждений. Так… будет проще.       — Понимаю, — кивает Кэйа. — Нет проблем.       — То есть, если кто-то случайно узнает — не страшно, — уточняет Дилюк. — Просто, чем меньше людей лезет в наши отношения, тем лучше.       Кэйа утвердительно хмыкает.       — И я говорю про экспедицию, — не унимается Дилюк. — А…       — А всё остальное мы обсудим уже по возвращении, — успокаивающе перебивает его Кэйа. — Всё в порядке, Люк, правда. Меня всё устраивает.       Он с самого начала не ждал, что Дилюк станет целовать его посреди площади при всём честном народе. Не отказался бы, но не ждал. Да и вообще, главное, что он наедине его целует так, что колени подкашиваются. И в экспедицию, вон, вызвался поехать, лишь бы с ним не расставаться. Какие тут могут быть жалобы.       Дилюк молчит, словно собираясь с мыслями, а потом всё же снова подаёт голос. Тихо и уже отчётливо виновато:       — Я не хочу, чтобы ты думал, что я тебя стыжусь, — он хмурится и глядит куда-то себе под ноги.       — Дилюк… — выдыхает Кэйа, сражённый в самое сердце такой искренностью. Он чуть склоняется, чтобы заглянуть ему в лицо и, поймав его взгляд, ласково сводит брови и поджимает губы: — Не думаю. Даже в мыслях не было.       Дилюк внимательно глядит на него пару секунд, а затем всё же его лицо облегчённо расслабляется. Он вздыхает:       — Прости. Просто всё ещё так… нам бы больше времени…       Он как-то странно качает головой, видимо в надежде, что Кэйа сам заполнит пропуски. И Кэйа его прекрасно понимает. Всё ещё так ново, непривычно, незнакомо. Им бы больше времени, чтобы сперва просто побыть вдвоём. Больше времени, чтобы самим как следует привыкнуть к таким отношениям. Больше времени, чтобы определиться, как именно вести себя при других.       — Вся эта поездка — ужасно невовремя, если честно, — снова вздыхает Дилюк.       — И не говори, — так же вздыхает Кэйа. — Но ничего, справимся, — хмыкает он. Дилюк тепло улыбается в ответ, и Кэйа, кажется, даже сам верит собственным словам. Он чуть пихает Дилюка плечом:       — В конце концов, тайный роман — это же весело, — говорит он, чтобы совсем уж разрядить обстановку.       — Ой ли, — скептически усмехается Дилюк.       — А что, нет? — изгибает бровь Кэйа. — Тайные знаки, томные взгляды, обжимания по тёмным углам, — мечтательно выдыхает он. — Красота, да и только.       — На словах красиво, не спорю, — насмешливо поджимает губы Дилюк. — А на деле у нас пока только Чарльз с моральной травмой.       — Ты ему по возвращении премию выпиши, за вредность профессии, — смеётся Кэйа. Дилюк хмыкает:       — Лучше отпуск дам.       — Одно другому не мешает, жадина господин Дилюк, — укоризненно цокает Кэйа. И тот тоже смеётся.       И они идут дальше умиротворённые и улыбчивые. Кэйа думает о том, что возможно он зря волновался и донимал Джинн. Их пламенный товарищ, кажется, вполне себе осознанно подходит к ситуации. И даже, архонты смилуйтесь, находит в себе силы говорить о том, что его беспокоит. Может, Кэйе и правда стоит проявить чуть больше веры в Дилюка и в их отношения.       Между деревьев начинают мелькать светяшки. На камнях становятся заметны глубокие следы от когтей. Они входят на территорию волков. Кэйа тяжко вздыхает:       — Ну что ж, пошли ловить Рейзора. Надеюсь, управимся без проволо́ки — Лиза запретила использовать на нём дротики с сонным зельем…