Чайник, милый чайник

      После ухода Беннета Кэйе с Дилюком достаётся ещё от силы минут пятнадцать тишины и покоя, прежде чем открывается очередная дверь второго этажа. На этот раз к ним выходит Итто — широко зевая и в одних семейных трусах. Дилюк ощутимо напрягается, но виду не подаёт, сосредотачивая всё своё внимание на готовке — разве что пламя в очаге непроизвольно начинает разрастаться агрессивней. Особенно, когда демон заходит на кухню и с лучезарной улыбкой интересуется у Кэйи, как ему спалось и не сослал ли его хмурый на пол. Кэйа категорично отвечает, что спалось просто замечательно и никуда его хмурый не ссылал, а сам морально готовится ко второму раунду вчерашней перепалки, потому что с каждой секундой Дилюк норовит всё больше подпалить оладушки. Но к его большому удивлению, Итто его ответ более чем удовлетворяет: тот лишь улыбается шире и, довольно хмыкнув, дружелюбно хлопает по плечам и его, и Дилюка. А затем молча прихватывает один оладушек из ближайшей тарелки и снова направляется вон из кухни, оставляя их потерянно переглядываться.       Когда они снова обретают дар речи, Итто уже бредёт вверх по лестнице левого крыла. И, пока Дилюк спешно скидывает оладушки со сковороды в тарелку, чтобы не подгорели окончательно, Кэйа интересуется у демона, куда тот направляется — потому что его комната находится в противоположном крыле. Тот коротко сообщает, что к Аято. А затем успешно проходит мимо его комнаты и уверенно шагает к дальней, общей спальне. Кэйа пытается сообщить ему, что там он Аято не найдёт, но Итто уже берётся за несчастную отломанную Беннетом ручку — а та, хоть и приделана на место, но не то чтобы слишком надёжно, и уж всяко без расчёта на хватку когтистых демонических лап, поэтому второй раз за день издаёт печальный хруст и ловко покидает насиженное место. Итто испуганно ойкает, и — по-прежнему руководствуясь ему одному понятной логикой — тут же вышибает дверь плечом. Обнаружив за ней не Аято, а тех, кому там и положено находиться, сперва громко удивляется вслух, а затем, судя по шуму возни, начинает агрессивно тормошить Итэра и вымаливать у него прощение за порчу имущества.       Кэйа с Дилюком переглядываются ещё потерянней, и решают от греха подальше не вмешиваться, а просто жарить дальше оладушки, пока на фоне лохматый и заспанный Итэр успокаивает Итто, осматривает дверь, приделывает ручку на место, а потом всё же отводит его к нужной комнате, где они уже вместе вежливо будят Аято. После чего демон так и остаётся в комнате с господином Камисато, а всё ещё лохматый и заспанный Итэр бредёт обратно в свою спальню, обречённо качая головой и что-то бубня себе под нос. Дилюк, раз уж выпал такой случай, решает воспользоваться его внезапным бодрствованием и спрашивает, есть ли у него ещё одна сковородка — ведь они смогли найти лишь одну и это существенно замедляет процесс готовки.       Итэр реагирует странно. Метает на него какой-то затравленный взгляд, потом точно такой же на Кэйю. Пару секунд испуганно хлопает ресницами. Не здоровается. Вообще ни слова не говорит. Разворачивается, молча спускается на первый этаж, и скрывается в кладовой. Там чем-то довольно долго гремит, что-то куда-то переставляет. Возвращается даже с двумя сковородками и всё так же молча протягивает их Дилюку, продолжая метаться от него к Кэйе каким-то очень странным, мутным со сна и неловким взглядом. Дилюк осторожно забирает у него утварь и уже хочет поинтересоваться, в чём дело, но тут на кухню, приползает сонно покачивающийся Альбедо, закутанный в одеяло, берёт Итэра за руку и просто уводит его обратно в комнату, лишь буркнув местным кулинарам, чтобы позвали их чуть позже, к завтраку.       Кэйа с Дилюком переглядываются с видом людей, которые уже устали переглядываться, и просто принимаются внедрять новшества в виде двух дополнительных сковородок в свою готовку. Благодаря такой инновации процесс тут же существенно ускоряется, и к возвращению рыболовов они не только успевают закончить с оладушками, но даже чуть прибрать рабочее пространство. Тома и Ёимия — радостные, улыбчивые, с ещё мокрыми волосами и обвешанные связками рыбы — тут же это самое пространство оккупируют. Заверяют Кэйю с Дилюком, что дополнительная помощь им не нужна и оставшуюся готовку они берут на себя, и принимаются разделывать свой улов. Конечно же, под бдительным надзором точно такой же радостной, улыбчивой и мокрой Кли, вкарабкавшейся с ногами на ближайший стул.       Дилюк, утвердительно хмыкнув, удаляется в гостиную, где, как и вчера, усаживается на диванчик напротив уже расположившейся там, тоже улыбчивой, но совершенно сухой Аяки. А Кэйа ненадолго задерживается на кухне, чтобы снять с носа Кли прилипшую рыбью чешуйку и выслушать восторженный рассказ о рыбалке, купании и классном-классном-классном Томе — который на это лишь смущённо усмехается и переглядывается с лукаво пихающей его плечом Ёимией. Когда Кэйа всё же присоединяется к Дилюку на диванчике, то, к своему удивлению, обнаруживает что тот ведёт с госпожой Камисато вежливую беседу о мондштадской кухне. Судя по всему, его участие в готовке сегодняшнего завтрака чуть сгладило вчерашнее впечатление и в некоторой степени расположило к нему Аяку. Кэйа к их разговору, конечно, присоединяется, но старается сильно не перетягивать на себя одеяло, чтобы Аяка успела побольше пообщаться с лучшей, утренней, версией Дилюка, которого ещё не успели достать все на свете.       Правда, их разговор слегка заходит в тупик, когда в гостиную возвращается Итто. Он всё ещё в одних семейниках, так что стоит ему ступить в гостиную, как Аяка резко опускает взгляд и, кажется, полностью теряет способность формировать слова в предложения. Только сидит пунцовая, как ведро раков, и очень внимательно изучает узор на своей юбке, пока демон раздаёт всем новоприбывшим радостные пятюни. Благо, следом за Итто неспешно спускается её брат — конечно же, одетый по всем правилам и с гордой осанкой. Она дожидается, пока он поприветствует всех мягким взмахом руки, а затем посылает ему крайне многозначительный взгляд, выразительно скосившись на труселя Итто. Аято понимающе кивает и, непринуждённо проследовав в гостиную, тут же плавно направляет демона прочь оттуда, в сторону правого крыла и его комнаты. Всего три минуты спустя они возвращаются — и не то чтобы на Итто сильно прибавляется одежды, но всё же прибавляется.       Вот только терпение Аяки так и продолжает проходить тяжкие испытания: присоединившись к их посиделкам на диванчиках, Итто и Аято приносят с собой тех самых загадочных жуков, в которых они вместе играют, собираясь разыграть раунд-другой, чтобы скоротать время перед завтраком. Господин Камисато предлагает Кэйе и Дилюку присоединиться, заверив их что правила просты и они быстро втянутся. Дилюк вежливо отказывается, моментально зарабатывая дополнительные очки кармы в глазах Аяки, а вот Кэйа соглашается, не прочь добавить очередную азартную игру в широкий арсенал уже ему знакомых. Но сыграть они не успевают, потому что правила начинает объяснять не Аято, а Итто — который каким-то образом умудряется запутать даже самого себя и усомниться в том, нужны ли вообще в игре жуки. И, хотя в итоге Кэйа всё же кое-как разбирается, Тома уже сообщает всем, что рыбка готова, можно собираться на завтрак, и игру приходится отложить до лучших времён.       Дилюк и Аято тут же поднимаются со своих мест: первый уходит помогать накрывать на стол, а второй — будить Итэра. Кэйа тоже встаёт и вежливо просит Аяку сходить на улицу за мальчишками, пока он сам пойдёт наконец будить Эмбер. Но вместо Аяки, вальяжно махнув, с диванчика поднимается Итто, и в итоге Кэйе никуда идти не приходится. Потому что демон просто выходит за порог и гаркает настолько оглушительное ПАЦАНВА! ЗАВТРАК!, что со стен сыплется штукатурка, а Эмбер вылетает из комнаты сама, с луком наперевес. Правда, надо отдать ему должное, пацанва тоже приходит, и довольно быстро, пусть и слегка ошарашенно хлопая глазами.       Потом все наконец садятся за стол и под общий бубнёж, галдёж и звон приборов начинают завтракать. Господа из Инадзумы и правда оказываются консервативны в выборе блюд и отдают предпочтение рису и рыбе, но и оладушки всё же пробуют — Аято с понукательства очень счастливого Томы, расхваливающего их направо и налево, а Аяка с требовательного мычания Кли, чуть ли не до самого лба перемазанной в варенье. Ёимия и Син Цю просто с удовольствием едят их по собственной инициативе. Беннет и Эмбер тоже, но последняя едва не давится, услышав, что оладушки готовил Дилюк, и так и зависает с откушенным куском во рту, будто пытаясь решить для себя, насколько сильным грехопадением будет продолжить их есть — в итоге доедает тот, что уже надкусила, а потом скрепя сердце всё же переключается на рыбу. Рейзор и Итто метут всё, что видят на столе, без разбору. Чун Юнь, по классике, меланхолично жуёт свою холодную лапшу. Альбедо, всё ещё завёрнутый в одеяло, совмещает две кухни, задумчиво перемежая рыбу оладушками и, кажется, пытается намазать варенье на рис. Дилюк ест оладушки, но по просьбе Томы пробует и рыбу — вежливо хвалит её, а затем и самого Тому, после чего Кэйа тоже тянется попробовать эту самую рыбу, хотя до этого, вроде как, не собирался. Итэр рассеяно жуёт экспериментальные комбинации, которые ему подсовывает Альбедо и по-прежнему время от времени как-то криво косится в сторону кое-кого.       Ближе к середине трапезы Дилюк спрашивает, не стоит ли ещё раз пойти позвать Кадзуху, который так до сих пор и не спустился, чтобы всем не пришлось потом задерживаться из-за него. Виновато охнув, Итэр мгновенно подскакивает со своего места и уносится на второй этаж, в общую спальню — и все понимают, что Кадзуху, кажется, изначально никто не звал, потому что о нём все опять успешно забыли. Пока все сконфуженно переглядываются и обводят взглядами стол, пересчитывая присутствующих, чтобы убедиться, что через дыры в их восприятии провалился только самурай, Итэр уже вылетает из спальни обратно, сообщая всем, что Кадзухи там нет. Удивившись вслух, из-за стола тут же поднимается Ёимия, чтобы помочь осмотреть остальные комнаты, и заодно бросает Томе, чтобы проверил кладовые и библиотечный закуток. Тот кивает, и втроём они быстро осматривают все доступные уголки дома. Но их анемо-проводника будто и след простыл.       Итэр нервно соображает, куда он мог запропаститься, потом делает пару успокоительных глубоких вдохов и уносится на улицу, проверять острова. Ёимия, Тома и обеспокоенная Аяка тоже уходят следом за ним. Чуть подумав, к ним также присоединяется всегда готовая к труду и обороне Эмбер и неуверенный кого они ищут, но полный энтузиазма по любому поводу Итто. Беннет, сочетающий в себе самоотверженность Эмбер и энтузиазм Итто, тоже решает помочь с поиском — правда, на полпути вдруг спохватывается и, обернувшись, просит Чун Юня пойти вместе с ним. Син Цю поднимается из-за стола даже раньше своего товарища, и они идут на выход уже втроём. Взбудораженная таким оттоком народа и не желающая оставаться в стороне Кли тут же уносится следом за мальчишками. Кэйа, конечно, пытается её окликнуть, чтобы вернулась, но почти сразу со вздохом поднимается следом за ней. Дилюк, который физически не способен сидеть без дела, когда все остальные чем-то заняты, тоже уходит за ним следом. За столом остаются только меланхолично-безразличный ко всему Альбедо, аристократично не вмешивающийся в дела бренного мира Аято и Рейзор, которому даже конец света не помешает закончить завтрак — чем он и занимается, пока остальные рассредоточившись по островам, всем своим табором зовут Кадзуху по имени и гадают как они умудрились потерять кого-то в замкнутом, архонты его побери, подпространстве.       Переворошив все кусты, осмотрев кузницу, сараи, навесы и трижды обойдя скалу на дальнем острове по и против часовой стрелки, все снова собираются перед домом с совершенно пустыми руками. Син Цю осторожно интересуется не мог ли самурай случайно свалиться с края острова и улететь в небытие, и Аяка стремительно бледнеет. Но, прежде чем её хватит инфаркт, Итэр заверяет всех, что улететь за пределы острова могут только предметы, а людей не пустит магия адептов — так что нет, Кадзуха не мог навернуться в пропасть, да и вообще, он Анемо, если бы и мог, не упал бы.       Как только становится ясно, что самурай, кажется, исчез с концами, Дилюк, уже начинающий напряжённо потирать висок, напоминает всем, что они располагают Рейзором, а тот нюхом — после чего Итэр молнией метается в дом и возвращается оттуда уже с заявленным волчонком и подушкой, которую активно пихает ему под нос. Тот категорически не понимает, что от него хотят и, кажется, не слишком доволен тем, что его утащили от еды. Но к бессвязному бормотанию уже откровенно паникующего Итэра присоединяются Беннет и Кэйа, и совместными усилиями им-таки удаётся втолковать Рейзору, что от него требуется. Наконец поняв свою задачу, тот сразу же отбирает у Итэра подушку и занюхивается ей как в последний раз. А потом под напряжёнными взглядами всей их застывшей компашки с минуту мечется по главному острову то вправо, то влево, наматывает пару витиеватых кругов, а потом вдруг останавливается ровно посередине и выдаёт гордое и уверенное здесь. Где здесь неясно — разве что Кадзуха превратился в муравья и ползает по травинке где-то у него под ногами, потому что стоит он настолько в чистом поле, что прятаться там банально негде. А волчонок лишь отдаёт Итэру подушку и с чувством выполненного долга уходит обратно в дом.       Все снова потеряно переглядываются, и Дилюк уже собирается уточнить, точно ли ту подушку принёс Итэр, но тут вдруг оживляется Тома: вцепляется в плечо путешественника и принимается трясти его, бормоча что-то про рыбу и мелок. Тот не сразу, но соображает, и пока он призывает мелок адептов и чертит дверь в реальность, до остальных тоже поочерёдно доходит. Стоит только полыхнуть золотому свечению, как все дружно высыпают в реальность, на берег, где установлен их чайник, и, славьтесь архонты, в ответ на первое же Кадзуха, умоляю, скажи, что ты здесь, слышат откуда-то из-за деревьев мягкий голос. Дружно выдохнув все идут за спотыкающимся Итэром, таранящим заросли напролом, и действительно видят там потерянного самурая — тот сидит на небольшом пеньке и приветливо машет им рукой, кажется, ни капли не обеспокоенный тем, что его тут вообще-то забыли. Лишь улыбается на облегчённые возгласы и позволяет утащить себя обратно в чайник.       Все снова рассаживаются за столом, и пока Итэр виновато заваливает тарелку Кадзухи едой, Тома отчаянно извиняется за то, что случайно запер его снаружи. На середине вдруг осекается и догадывается переспросить, а как он вообще оказался на берегу — ведь никто не видел, как он выходил. Кадзуха успокоительно качает головой, мягко останавливает Итэра, который уже начинает складировать рыбу на оладушки вторым слоем, и с улыбкой поясняет, что его просто разбудил инцидент с дверной ручкой, после чего он решил немного побыть на свежем воздухе и проскользнул на улицу. Там увидел открытый портал и решил, что реальный свежий воздух лучше подпространственного, вот и вышел к воде. Тома, Кли и Ёимия как раз уже во всю бабахали под присмотром Аяки, и он решил их не отвлекать, просто посидеть под деревом, пока не придёт время возвращаться. Но вероятно слишком сильно ушёл в собственные мысли, так что не заметил, как они ушли, отрезав его от подпространства.       Тома вновь вдыхает поглубже, чтобы продолжить извиняться, но Кадзуха останавливает его всё таким же мягким взмахом руки и говорит, что совершенно не в обиде, ведь все бы так или иначе вышли в итоге в реальность, чтобы продолжать путь, а в том, что никто не знал, что он снаружи, виноват он сам — это ведь было его решением не оповещать никого о своём появлении на пляже или… уходе на улицу. Уловив эту небольшую паузу в его речи, Кэйа тут же понимает на него встревоженный взгляд, вдруг осознав, что Кадзуха, вообще-то, не уточнял какой именно из двух инцидентов с дверной ручкой его разбудил. И пока они с Дилюком настороженно косятся друг на друга, Итэр сконфуженно отвечает самураю, что надо было всё же сообщить хоть кому-нибудь, прежде чем уходить — в конце концов Итто и так всех перебудил, не было смысла тихонничать. Кадзуха на это малость удивлённо хлопает глазами, а затем переводит взгляд на Беннета, окончательно подтверждая все опасения Кэйи и уже обречённо закатывающего глаза Дилюка. Но самурай лишь опускает взгляд в свою тарелку и, одарив её мягкой понимающей усмешкой, лишь согласно хмыкает, кивая Итэру, и больше ничего не уточняет. Кэйа и Дилюк, конечно, выдыхают, но ставят себе мысленную галочку переговорить с Кадзухой наедине.       Долго ли, коротко ли, завтрак наконец подходит к концу — хотя, если спросить Дилюка, определённо долго и ни капли не коротко, потому что он уже начинает поглядывать на часы и бурчать, что они так и к обеду не выйдут. Все, кто уже более-менее одет, берутся за мытьё посуды, кто не одет — идёт одеваться, а некоторые аристократичные товарищи, которые вроде как одеты, но посуду им мыть не пристало, просто садятся в гостиной и хлюпают свой напиток через трубочку. Одеваются все тоже до безобразия долго, так что Кэйе даже приходится пару раз проговорить с Дилюком мантру это не моя экспедиция, пусть делают, что хотят, как-нибудь дойдём. Правда, успокаивает это всё равно мало, и поэтому стоит только Кадзухе вновь появиться в гостиной, как он тут же поднимает вопрос маршрута и планов на день. Самурай поясняет, что никаких чётких целей нет, они просто выйдут на главную дорогу и будут идти в сторону Долины Гуйли, пока не стемнеет, а к вопросу дальнейшего маршрута вернутся, когда уже окажутся в самой долине — что, по его прикидкам, будет не ранее, чем дня через два. Там посмотрим, куда укажет ветер, говорит он. Ветер. Укажет. Дилюк, лично знающий Архонта, за этот самый ветер ответственного, хмыкает настолько обречённо, что Кэйа едва не тянется его пожалеть.       Примерно ещё через пол часа — то есть к моменту, когда терпение Дилюка начинает потихоньку подбираться к критической точке — с парой небольших заминок они всё же выходят наконец из чайника и всей своей гурьбой выстраиваются у кромки воды. Ёимия поправляет шапочку на Кли; Син Цю сосредоточенно расставляет Рейзора, Беннета и Чун Юня по фэншую; Тома аккуратно придерживает госпожу Камисато, поправляющую свой сандалик; Аято задумчиво покачивает в руке свой бабл-ти, выслушивая какой-то очередной эпичный рассказ от Итто; Кадзуха подпирает спиной дерево чуть в отдалении ото всех; Альбедо сосредоточенно разглядывает каждое движение Итэра, закрывающего портал. Кэйа глядит на Эмбер, ненавязчиво просачивающуюся в их с Дилюком сторону с другого конца толпы и, вздохнув, выходит вперёд, чтобы отделиться от общей массы.       — Так, господа хорошие, — хлопает он, одаривая всех своей фирменной улыбкой, пока Итэр прячет их переносное жилище в иные слои бытия и отряхивает руки. — Напоминаю, что мы с вами пойдём по полям полным различных монстров, так что хотелось бы озвучить ещё один момент, особенно для новоприбывших… — он смеряет многозначительным взглядом Итто, который не спешит прерывать свой рассказ. Дилюк молча разворачивает демона в сторону Кэйи, чтобы вникал. — Я понимаю, что все присутствующие обладают Глазом Бога и вполне могут постоять за себя, — благодарно кивнув ему, продолжает Кэйа. — Тем не менее в непредвиденных обстоятельствах или при встрече с каким-нибудь неожиданным противником стратегия каждый сам за себя — плохая стратегия. Поэтому будьте добры, сильно не своевольничайте и в сложных ситуациях слушайтесь меня и господина Дилюка. Так мы все сильно упростим себе жизнь и, глядишь, дойдём до Алькора в полном составе, — усмехается он.       — А чёй-то именно тебя и хмурого? — скептически уточняет, конечно же, Итто.       — Капитан Кэйа — капитан, — сурово поясняет Эмбер, посылая демону не слишком довольный взгляд. А потом с неохотой добавляет: — И господин Дилюк тоже, в отставке.       — Ишь какие важные все, — обиженно складывает руки на груди Итто, под тяжкий вздох Дилюка.       — Предвосхищая очевидный вопрос, — меланхолично подаёт голос Альбедо, — если вдруг по какой-то совершенно неведомой причине сэр Кэйа и господин Дилюк разойдутся во мнениях, — тоном никогда такого не было и вот опять говорит он, и Беннет чуть краснеет, а Син Цю расплывается в очень довольной ухмылке, — приоритетным всегда следует считать приказ действующего капитана. То есть, сэра Кэйи. Запомните это пожалуйста, это нам всем тоже очень упростит жизнь, — говорит он настолько ровно, что никто не понимает, сарказм это или нет.       Кэйа насмешливо поджимает губы, поняв наконец какой логикой прежде руководствовался Альбедо, молча уходя от них в закат, и переглядывается с не слишком довольным этим замечанием Дилюком. Но затем ощущает на себе очередной странный, косой взгляд Итэра и неловко кашляет:       — В общем, — подводит итог он. — Идём бодрым шагом, сильно не зеваем, не разбредаемся, в драку без надобности не бежим… Если видим, что господин Дилюк полыхает так, что пролетающие мимо насекомые самовоспламеняются — не лезем к нему, — с усмешкой добавляет он, не удержавшись.       Тот посылает ему укоризненный взгляд:       — Если вы не пролетающее мимо насекомое, сэр Кэйа, — говорит он, — то вам не о чем беспокоиться.       — Капитан Кэйа вовсе не насекомое! — тут же возмущённо отзывается Эмбер, грозно сводя брови на переносице.       Дилюк спокойно переводит на неё взгляд и спрашивает:       — А я что сказал?       — Вы — чт… — грозит ему пальцем Эмбер, но потом запинается, ещё раз перебирает фразу у себя в голове и тушуется. Неловко опускает палец, чуть краснея. Затем прочищает горло, отворачивается и просто начинает шагать вперёд, в лес.       — Действительно, хватит стоять, — хмыкает Альбедо. — В путь.       И отправляется за ней. Остальная процессия малость сбито с толку переглядывается но, пожав плечами, тоже постепенно приходит в движение. Кэйа намеренно отстаёт, чтобы оказаться в хвосте, и там жмётся плечом к плечу Дилюка, с довольной ухмылкой дёргая его за рукав.       — Кыш, — хмуро буркает тот, намекая, чтобы не лип так близко. Но тоже прячет ухмылку.       И так их экспедиция наконец снова отправляется в путь.