Чайник, милый чайник

      — Бумаги на стол, руки вверх! — шутливо командует Кэйа, заходя в их с Дилюком комнату чайника.       Дилюк, сидящий за письменным столом, как раз-таки уткнув нос в вышеуказанные бумаги, лишь неопределённо мычит в ответ и делает в них какую-то пометку карандашом. Не просто ничего не откладывает, но и в принципе даже мимолётно на Кэйю не оборачивается. Тот вздыхает. Прикрывает за собой дверь и складывает руки на груди, смеряя Дилюка задумчивым прищуром. Стоит так пару секунд, барабаня пальцами по своему предплечью, а затем тихонько хмыкает себе под нос и решительно идёт к Дилюку — ловко выдёргивает из его рук документы, бесцеремонно втискивается между ним и столом и плюхается ему на колени.       — Кэй! — даже не возмущённо, а удивлённо выдыхает Дилюк, малость растерявшись то ли от кражи бумаг, то ли от того, что на него сели. Но почти мгновенно снова хмурится и следом всё же возмущённо тянется забрать документы обратно. Но капитан поднимает их высоко, отводя руку в сторону:       — Нет, нет, нет. Всё. На сегодня хватит.       — Кэйа, — недовольно тянет в ответ Дилюк, цепляясь за его плечо и пытаясь отобрать кражу назад.       — Практически полночь, — мотает головой тот, ловко уводя бумаги от его руки. — Ты тут с тех пор, как мы зашли. Хватит, — он посылает Дилюку многозначительный взгляд.       Тот отвечает ему недовольным взглядом, но Кэйа на это лишь выразительно изгибает бровь. Дилюк цокает, но за бумагами тянуться всё же перестаёт — откидывается на спинку стула и складывает руки на груди. Кэйа глядит на это с пониманием и сочувствием. Тоже опускает руку с документами, а другой скользит на плечи насупившемуся Дилюку:       — Это был ужасно долгий день. Ты устал, — говорит он тише и ласковей, а затем мягко прижимается губами к его виску: — Хватит.       В ответ слышится вздох. Тяжкий. Но чуть погодя, Кэйа чувствует, как тёплые руки обвивают его талию, притягивая ближе. Он невольно улыбается и легонько чмокает Дилюка ещё раз — куда-то в район скулы. Тот прикрывает глаза, принимая эту ласку, и снова вздыхает, правда уже гораздо менее тяжко. Кэйа, наконец откладывает бумаги на стол, а затем снова поворачивается к Дилюку: мягко склоняет его голову себе на грудь, а сам укладывается щекой ему на макушку. Дилюк не сопротивляется — наоборот, сам обнимает крепче и льнёт ближе. Кэйа тоже обнимает его обеими руками и прикрывает глаза, мягко поглаживая его по плечу. Некоторое время они сидят молча.       — Мне кажется, что мы вышли на маршрут не сегодня утром, а минимум лет десять назад, — наконец нарушает тишину усталый голос Дилюка. Кэйа чувствует, как он потирает лицо ладонью.       — И не говори, — равноценно устало отзывается он, снова открывая глаза. — Но смотри, уже два с лишним часа, как все в уюте и покое, — он ободрительно похлопывает его плечо. — Все живы, здоровы. Относительно целы…       — Относительно? — встревоженно переспрашивает Дилюк.       — Ну, Беннет же себе утром шишек набил. Я это имею в виду, — успокоительно поясняет Кэйа, поглаживая его руку. — Не волнуйся, сегодняшний день закончен. Мы всех довели, со всем справились. Теперь нам просто надо самим отдохнуть.       — Отдохнёшь тут, — фыркает Дилюк. — Когда у тебя под боком центр всех бед вселенной, демон с интеллектом в отрицательных числах и юная подрывница.       Кэйа усмехается и целует его в макушку. Дилюк тискает его сильнее.       — Мы когда вернёмся, я первым делом пойду извинюсь перед Аделиндой, — буркает он.       Кэйа смеётся. Затем отстраняется и берёт его лицо в ладони, чтобы заглянуть в глаза.       — За всё, что творили мы? — с озорной искрой во взгляде морщит нос он.       — За всё, что творили мы, — вздыхает Дилюк, чуть прикрывая глаза. Он уже не такой хмурый и глядит на Кэйю устало, но так же ласково, как и он на него. — Как она нас в своё время не закопала втихую где-нибудь за погребами — непостижимая тайна вселенной.       — Эх, что мы её с собой не взяли? — наигранно раздосадованно цокает Кэйа. — Ручаюсь, будь она здесь, она бы весь этот балаган за три секунды построила и мы бы уже завтра были у Алькора, — говорит он, насмешливо поджимая губы.       — Ужасное упущение, — наигранно категорично соглашается Дилюк.       Кэйа улыбается шире и склоняется к нему за поцелуем. Дилюк тоже, едва заметно улыбается, легко подаётся навстречу и встречает его губы своими. Поцелуй выходит мягким, ласковым — такой в котором отлично чувствуется то, как они оба соскучились друг по другу за день, хотя вроде бы и были всё время вместе. Кэйа поглаживает щёку Дилюка, а затем запускает пальцы в алые пряди, а Дилюк соскальзывает одной рукой с его талии на бедро и мягко поглаживает, неспешно проходясь рукой до колена и обратно.       Оба на время забывают обо всём на свете — просто отдаются этой простой взаимной ласке и постепенно отпускают все тревоги прошедшего дня. Кэйа буквально ощущает как под его ладонью постепенно расслабляются напряжённые плечи Дилюка и чувствует сладкий триумф от того, что это происходит из-за него — смакует очередное подтверждение тому, что они наконец вместе, и что он нужен Дилюку настолько же сильно, как он ему. Казалось бы, это уже и так очевидно, но кажется, Кэйа никогда не устанет внутренне ликовать от этого.       Они нежатся ещё некоторое время, чередуя более глубокие чувственные поцелуи с лёгкими, ласковыми касаниями губ, а мягкие поглаживания с ленивыми объятиями — затем постепенно замедляются, открывают глаза и мягко отстраняются. Кэйа ещё разок ласково проводит рукой по щеке Дилюка и, легонько чмокнув его напоследок в уголок губ, наконец снова оборачивается к столу и переводит взгляд на бумаги:       — Ну, рассказывай, чем занимался, — хмыкает он, задумчиво перебирая их. — На ужин опять не вышел. А все так по тебе скучали.       Дилюк умело укладывает да что ты говоришь, ага, так всё и было в один компактный, лаконичный фырк. Кэйа понимающе усмехается.       — Ну, как минимум Итто скучал, — мурлычет он, посылая Дилюку лукавый взгляд. — «А что Хмурый? А где Хмурый? А может мне сходить позвать Хмурого?»       Дилюк измученно стонет, запрокидывая голову, и Кэйа смеётся.       — По что… за что… — выдыхает Дилюк, вяло воздевая руки к небу, но так и не складывает целого предложения.       — Ну а что поделать, если ты у нас такой харизматичный что все хотят с тобой дружить, — хихикает Кэйа, тыча пальцем ему в нос, за что конечно же получает шлепок по руке. — Ты вообще смотри, — наигранно укоризненно хмурит брови он. — Я такими темпами ревновать начну. Пленяешь тут каменные сердца всяких гео-демонов, — бормочет он, в чём-то даже искренне, небрежно поправляя свой хвост на плече и рассеянно обводя взглядом комнату.       — Архонты помилуйте… — кривится Дилюк от одной даже мысли о подобном. А потом саркастично изгибает бровь: — Может, в таком случае стоит держать его от меня подальше, а не шутить с ним ужасные шутки полдороги у меня под ухом?       — Да будет тебе, — фыркает усмешку Кэйа. — Вполне себе смешные шутки и отлично коротают… Люк, — недовольно перебивает он сам себя, зацепившись взглядом за стоящую на столе тарелку с нетронутым бутербродом.       Затем переводит укоризненный взгляд на вопросительно хмыкнувшего Дилюка, а затем снова, выразительно, на бутерброд. Тот следит за этим взглядом и, поняв, в чём его упрекают, недовольно закатывает глаза:       — Ну вот что ты опять…       — Я тебе его зачем принёс? — не принимая его возражений, мотает головой капитан. — То, что ты не вышел ужинать со всеми не значит, что тебе вовсе не нужно ужинать.       — Я был занят!       — Это всего один бутерброд, а не три смены блюд и десерт, — парирует Кэйа.       — Кэйа, я взрослый человек, в конце концов, — возмущённо зыркает на него Дилюк. Кэйа недовольно цыкает, но осаждается.       — Вот уж точно, Аделинды с нами нет, — насмешливо-укоризненно качает головой он. Но затем устало почёсывает нос и вздыхает: — Люк, я не пытаюсь быть тебе нянькой. Я прекрасно знаю, насколько ты способный и самостоятельный. Но просто если вас с Джинн время от времени не кормить и не укладывать спать, в какой-то момент вдруг оказывается, что вы не спали три дня, а не ели четыре, — многозначительно изгибает бровь он.       — Ой ну не правда, — отмахивается тот.       — Ой ну мне-то не ври, — снисходительно морщит нос Кэйа, выразительно глядя ему в глаза. — Не заставляй меня скатываться в манипуляции, у меня уже нет на них сил.       Они играют в гляделки ещё пару секунд, но в итоге Дилюк сдаётся. Вздыхает, тянется за бутербродом и показательно кусает его. Кэйа удовлетворённо хмыкает.       — Ну так? — улыбается он, глядя на хмуро жующего Дилюка, и мотает головой в сторону бумаг. — Что ты тут мудрил все эти часы?       — Маршрут, — говорит Дилюк, пожимая плечом, и снова кусает бутерброд.       — Ты ведь прекрасно понимаешь, что у нас беда не в маршруте, — изгибает бровь Кэйа, оборачиваясь к столу и задумчиво перебирает планы, наброски и черновые карты с пометками Дилюка.       — Понимаю, конечно, — глухо бормочет он сквозь очередной укус. — Я это больше для успокоения собственных нервов чертил, — вздыхает он, прожевав. Кэйа понимающе хмыкает, продолжая разглядывать его заметки и схемы, второй рукой снова рассеянно поглаживая его по плечу. — Но мы всё равно можем им воспользоваться — всё же маршруты помогают экономить время, а мы его и так постоянно теряем направо и налево. Кроме того, там не только маршрут, — говорит он, отправляя остатки бутерброда в рот и отряхивая губы и ладони от крошек. — Я ещё рассчитал приблизительное время привалов, оптимизировал часы пробуждения и сборов, — он склоняется вплотную к Кэйе, придерживая его за талию, и указывает на конкретные бумаги на столе, — набросал кое-какие планы по распределению обязанностей в чайнике, составил расписание дежурств…       — Рейзор в кандалах? — фыркает усмешку Кэйа, наткнувшись среди таблиц на красноречивый набросок волчонка с пятитонной гирей на ноге. Вытягивает из-под других бумаг и с ухмылкой поворачивает к Дилюку.       — Это тоже больше для успокоения моей души, — невольно кривит губы в ухмылке тот. — Но вообще эту идею не грех и на практике использовать.       Кэйа фыркает ещё более весёлую усмешку и закрывает нос рисунком. Дилюк, глядя на это, тоже непроизвольно улыбается шире.       — Но если серьёзно, — налюбовавшись смешинкой в звёздном взгляде продолжает он, — относительно Рейзора там тоже есть бумажка, — он кивает в сторону стола и Кэйа снова поворачивается к бумагам, откладывая карикатурный шедевр в сторону. — Я составил удобную ротацию для того, чтобы за ним в любой момент времени приглядывало как минимум два человека. И за Кли, кстати, тоже.       Кэйа кивает, продолжая перебирать и разглядывать всё, что разложено на столе, но затем чуть похлопывает Дилюка по плечу и вздыхает.       — Люк, чем тщательней ты планируешь, тем больше ты будешь нервничать, когда эти планы начнут рушиться, — поджимает губы он, снова обнимая его обеими руками и переводя на него спокойный и почти совсем серьёзный взгляд.       Дилюк кривится малость недовольно, но затем чуть закатывает глаза и качает головой, мол, я в принципе и сам понимаю, что это слишком амбициозные планы, но мне нужно было как-то успокаивать нервы после целого дня беготни по полям, лесам, и оврагам, а другого способа я пока не придумал. Кэйа понимающе хмыкает.       — Помогло хоть? Успокоился? — он ласково зачёсывает алые волосы с его лба.       — Как видишь, — с малость обречённым вздохом мимолётно прикрывает глаза Дилюк.       Кэйа удовлетворённо улыбается и дарит ему ещё один чмок в губы.       — Я обязательно посмотрю всё утром, — обещает он, отстранившись, — и вместе сообразим, что будет правда полезно, а что лишь добавит тебе, и мне, головную боль. Хорошо? — спрашивает он. Дилюк согласно кивает, привычно сводя брови на переносице. — А за завтраком как раз расскажем остальным, что надумали…       — Только, Кэй… — перебивает его Дилюк. А затем берёт небольшую паузу, собираясь то ли с силами, то ли с мыслями — и лишь потом продолжает: — Нам наверное придётся сказать остальным, — вздыхает он, — что это твои идеи.       Кэйа тоскливо хмыкает. Ему тоже ясно как белый день, что с большой вероятностью будут судить не саму идею, а личность её предложившую. А у Дилюка нынче не самый хороший средний рейтинг по экспедиции. Капитан покорно кивает, обменявшись с ним сочувствующим взглядом. А затем, тоже чуть подумав, спрашивает:       — Люк, скажи… а тебе неприятно, что приоритет командования у меня?       Дилюк малость удивляется, но затем просто пожимает плечами:       — Это же логично. Ты действующий капитан, а я, по сути, гражданский.       Кэйа выдыхает мягкую, снисходительную усмешку и качает головой:       — Ты прекрасно понимаешь, что сейчас не ответил на мой вопрос.       Дилюк снова вздыхает. Поднимает на Кэйю почти виноватый взгляд и всё же отвечает именно на то, о чём спрашивали:       — Конечно, мне непривычно быть на вторых ролях. Само собой, в чём-то некомфортно, но… Ты всегда был и остаёшься лучшим напарником, что у меня когда-либо был, — серьёзно, но мягко говорит он.       Кэйа чувствует, как довольная ухмылка сама лезет под нос и лукаво изгибает бровь:       — И ты это говоришь не просто потому, что я хорошо целуюсь?       — А кто тебе сказал, что ты хорошо целуешься? — вдруг безобразно спокойным тоном хмыкает Дилюк.       Кэйа, совсем не ожидавший такого поворота событий, вдыхает настолько возмущенно, что едва не давится воздухом. И стукает его кулаком по плечу:       — Дилюк!       — Не правда, я такого не говорил, — отзывается тот, усиленно подавляя ухмылку.       Кэйа понимает, что только что сам подставился под второй виток его шутки, и глядит на Дилюка с выражением лица достойным быть увековеченным в мраморе, потеряв дар речи настолько, что даже его автопилот капитана кавалерии не может придумать никакой колкости в ответ. Дилюк, глядя на это довольно смеётся, берёт его лицо в свои ладони и ласково чмокает его в щёку.       — Ты… — ещё раз возмущённо тычет его кулаком в плечо Кэйа, пытаясь собрать себя обратно в кучу.       — С кем поведёшься, — ни капли не виновато разводит руками Дилюк.       — Пакость, — цыкает на это Кэйа, но уже тоже невольно начинает ухмыляться.       — Учусь у лучших, — не остаётся в долгу Дилюк.       И Кэйа ухмыляется ещё шире. Снова скользит ладонью ему на щёку и прижимается губами к другой, оставляя там россыпь довольных, но малость агрессивных поцелуев. Дилюк лишь счастливо смеётся, охотно подставляясь, и машинально гладит его по руке. Кэйа, и сам счастливый до одури от этих милых глупостей, утыкается лбом ему в висок и довольно вздыхает, прикрывая глаза. Обнимает Дилюка обеими руками и чувствует как тот обнимает его.       Взяв десяток секунд на то, чтобы унять своё непозволительно разошедшееся сердце, он всё же уточняет:       — Ну а если без шуток. Ты правда считаешь, что я хороший капитан?       Дилюк удивлённо хмыкает и даже отстраняется, чтобы заглянуть ему в глаза:       — Кэй, ты прекрасно справляешься с самыми сложными задачами, Джинн тебе доверяет, как самой себе, подчинённые в тебе души не чают. Ты отличный капитан, — говорит он, но щурится так, будто ищет в его вопросе подвох. — Ты ведь и сам это знаешь. Тебе не нужно моё одобрение.       Кэйа неловко усмехается и отводит взгляд. Действительно, чего это он.       — Ты прав, не нужно. Но почему-то хочется, — на выдохе честно признаётся он. — Вероятно, старые привычки дают о себе знать… Я всё же занял твоё место.       Последнее срывается с языка само. Кэйа тут же об этом жалеет, потому что это явно не та тема, которую он хочет поднимать сейчас, когда у всех такое хорошее настроение. Но слово не воробей, и Дилюк уже машинально хмурится, обеспокоенно заглядывая ему в глаза.       — Не бери в голову, — пытается отмахнуться Кэйа. Но Дилюк глядит ласково и отвечает ему спокойно и уверенно:       — Ты занял своё место, Кэй. Совершенно заслужено, — он успокоительно поглаживает его по колену. — Я ушёл из ордена по собственной воле и возвращаться не собираюсь. А на тебе, считай, весь Мондштадт держится.       — Да что вы, господин Дилюк, — удивлённо усмехается тот. — Больше не думаете, что рыцари ордена бесполезная кучка идиотов?       — О, нет, — тут же заверяет его Дилюк. — Тут я по-прежнему подписываюсь под каждым словом. Думаешь, я просто так полез геройствовать по ночам? Даже ты не можешь тащить всё один… Конечно, есть ещё наша архонты даруйте ей отпуск Джинн, — со вздохом качает головой он, — но это уже немного другая история.       — Оу, ты стал Полуночным Героем ради меня? — медово мурлычет Кэйа.       — Ну губу-то не раскатывай, — насмешливо щёлкает его по носу Дилюк. — Я стал… ну до чего же пошлое прозвище, сил нет… — обречённо кривится он, и Кэйа смеётся, ласково ероша ему волосы, — я стал им ради Мондштадта. Просто так уж вышло, что наши с вами стремления тут совпали, капитан.       — А помнится кто-то снёс перед моим носом мага бездны, — лукаво дёргает бровями тот, — и сказал мне, что я так же бесполезен, как и остальной орден.       Дилюк цокает. Мог бы и догадаться, что Кэйа это сейчас обязательно припомнит. Он недовольно морщит нос:       — А что ещё я тогда мог сказать? «Привет, Кэй, хорошо стоишь. Гляди, я следил за тобой до самого конца подземелья и теперь не получится сделать вид, что я просто мимо проходил»? — вздыхает он, чуть закатывая глаза. — А то ты не понимаешь…       — Да понимаю, — усмехается тот, довольно щурясь. — А потом мы максимально неловко шли вдвоём на выход, — хихикает он.       — Ой, не напоминай, — стонет Дилюк.       — Не продумал ты этот момент.       — Укушу, — привычно грозится Дилюк, сводя брови.       — Хорошо, что не продумал, — снова не удержав слова на языке, совсем в другой тональности выдыхает Кэйа, в улыбку закрадывается капелька грусти. Дилюк вновь обеспокоенно сводит брови. — Ты иногда так убедительно держал фасад, что я начинал терять надежду, — чуть замявшись, поясняет капитан, рассудив, что здесь отмашкой тоже отделаться не выйдет. — А такие моменты мне её возвращали.       — Кэй… — извиняющеся тянет Дилюк, и в его взгляд тоже закрадывается печаль. Но капитан ласково пихает его кулаком в плечо и уже снова усмехается:       — А я могу считать военным достижением, что я сумел-таки пробиться за твои щиты? — лукаво щурится он.       Срабатывает. Дилюк косится в сторону и задумчиво хмыкает, принимая эту отводку.       — Больше осадой взял, чем пробился, — заключает он после секундного раздумья.       — Ой, ну не скажи, — наигранно обиженно поджимает губы Кэйа.       — Как ещё назвать твоё систематическое торчание в таверне до самого закрытия? — выразительно изгибает бровь Дилюк. — Сидя непременно за барной стойкой? Нагло глядя мне в глаза?       — Томно глядя тебе в глаза.       — Нагло, — категорично парирует Дилюк. — И зачастую расфокусировано.       Кэйа снова смеётся, и Дилюк тоже мягко улыбается.       — Ладно, — будто бы нехотя соглашается Кэйа. — Допустим это была в основном осада. Но как минимум разведка боем присутствовала, — многозначительно поджимает губы он.       — Это ты о чём? — недоуменно хмурится Дилюк.       — Так я тебе и раскрыл все карты, — хихикает Кэйа. — Военная тайна, — подмигивает он Дилюку, и тот тут же принимается ворчать. — Да брось, как минимум одну очень эффективную разведку боем ты точно знаешь, — ухмыляется он в ответ на этот бубнёж. — Она прямо очевидная.       — Твоя дурацкая ваза?       — Моя прекрасная восхитительная божественная ваза, — дёргает бровями Кэйа.       — Я так и знал, что ты специально выбрал самую нелепую из всех возможных, — закатывает глаза Дилюк.       — Ну если бы я выбрал обычную, то какая же это разведка? — почти невинно пожимает плечами Кэйа. — Обычную ты мог оставить просто потому, что она тебе понравилась. Но эту, — он выразительно сводит брови, склоняясь к Дилюку почти вплотную. — Оставить её — было всё равно, что сдать мне все явки и пароли, — довольно морщит нос и легонько чмокает Дилюка.       Тот обречённо вздыхает и нехотя согласно хмыкает, признавая, что стратегия Кэйи и впрямь была хороша и да, он может считать военным достижением всё, что захочет. А затем невольно косится на свой Глаз Бога, ради передачи которого тот и затеял все эти махинации с вазой. Кэйа тоже опускает взгляд на полыхающую алым сферу и, чувствуя, как в комнату вновь начинают заползать мрачные воспоминания, уже хочет снова перевести тему — но Дилюк опережает его.       — Кэй, — говорит он, переводя задумчивый взгляд на свою руку, которой рассеянно поглаживает его бедро.       — М? — охотно отзывается тот.       — Вообще, я давно хочу кое-что попросить… — продолжает Дилюк, постепенно скользя ладонью всё выше и порой чуть нервно сжимая пальцы. — Но не знаю даже, насколько это уместно. И имею ли я вообще на это право…       — Спрашивай, — мягко усмехается Кэйа, лукаво подцепляя алую прядку у его лица и накручивая на свой палец. — Всё что угодно. У меня, конечно, тоже есть свои пределы, но с большой вероятностью, мой ответ будет положительным.       Дилюк ещё немного мнётся пару секунд, а затем осторожно произносит:       — Я бы хотел посмотреть… твой ледяной вальс, — и его ладонь, вместе со взглядом, наконец останавливается прямо у крио Глаза Бога, светящегося на бедре Кэйи.       Тот удивлённо охает. Он если честно, ожидал чего угодно — в основном, неконвенциональных интимных запросов, если быть совсем уж точным — но не этого. Но, как оказалось, Дилюк хоть и решил перевести тему, но не так уж радикально — просто логической цепочкой перешёл от своего Глаза Бога к его. К мысли о том, что хочет рассмотреть поближе его элементальный взрыв. Надо же. Но хотя Кэйа и удивлён, он вовсе не разочарован. Наоборот — он рад. Очень, очень рад этой внезапной просьбе. До детского восторга и щемящего чувства ностальгии в груди.       Они же всё и всегда делали вместе. И, конечно, когда Дилюк учился управлять своим пиро, вместе наблюдали, изучали и обсуждали каждую мелочь. Кэйа знает каждое пёрышко на фениксе Дилюка, но Дилюк ещё ни разу не видел его вальс вблизи. Только вскользь, в бою, на бегу. Никогда его не рассматривал. И Кэйа не знает, как выразить словами, насколько дорога ему эта просьба. Ведь когда он учился управлять своим крио — совсем один — каждый чёртов раз, когда он узнавал что-то новое о своих силах, его первой мыслью всегда было рассказать об этом Дилюку. Ведь будь они вместе, тот бы непременно сидел рядом, делился умозаключениями и радовался вместе с ним новым навыкам. Потребовалось немало времени, чтобы отучить себя рефлекторно думать о нём.       Но он снова тут. Они снова вместе. Кэйа наконец может показать ему своё крио, рассказать обо всём, продемонстрировать с горящими глазами. Как хотел столько раз. Как хотел столько лет. Потому что да, воспоминания о том, как он его получил болезненны — но чёрт возьми, это всё же Глаз Бога и обладать им умопомрачительно круто. И то, что Дилюк тоже хочет посмотреть, для Кэйи ценнее любых цветов, стихов и песен о любви.       Только вот Дилюк, так и не услышавший с его стороны ничего кроме удивлённого оха, поднимает на него встревоженный взгляд и бормочет:       — Я пойму, если ты не хочешь, и…       — Архонты, о чём ты! Покажу конечно, — тут же мотает головой Кэйа, наконец выходя из оцепенения. — Хоть сотню раз. Так спрашиваешь, будто мы друг другу гораздо более любопытные вещи не показывали, — лукаво усмехается он.       Но Дилюк глядит по-прежнему серьёзно и в изгибе его бровей всё ещё читается беспокойство. Кэйа оставляет показное веселье и, чуть вздохнув, ласково кладёт ладонь ему на щёку.       — Я понимаю, почему ты спрашиваешь, — спокойно говорит он, заглядывая ему в глаза. — Всё хорошо, — ласково чмокает в губы и, едва отстранившись, тут же ободряюще хлопает его по плечу и встаёт с его колен, чтобы тот не успел захандрить сильнее. — Идём.       Он скользит тыльной стороной ладони вниз от его плеча по руке и самую малость цепляет его пальцы своими, чтобы ненавязчиво потянуть за собой.       — Прямо сейчас? — удивляется Дилюк, но всё же повинуется чужой руке и поднимается следом.       — А почему бы и не сейчас, — пожимает плечами Кэйа, оглядываясь на него через плечо. — Как раз проветримся перед сном, чтобы потом лучше спалось. Отойдём только куда-нибудь на третий остров и…       — Кэй, погоди, — притормаживает его Дилюк в шаге от двери. Забирает у него свою руку и мягко обнимает со спины. Кэйа останавливается, конечно, спокойно отдаваясь в эти объятия, но всё же вопросительно хмыкает. — Я не против выйти, — поясняет Дилюк, утыкаясь носом ему в плечо, — но только… — он берёт небольшую паузу на вздох, а затем сконфуженно бормочет: — Остальные уже разошлись по спальням?       Кэйа мимолётно удивляется, но затем понимающе хмыкает. Мягко усмехается и успокоительно поглаживает обнимающие его руки:       — Все уже давно ушли спать, там никого нет, гарантирую.       — Точно? — всё равно переспрашивает Дилюк, ещё более сконфуженно.       — Точно, — с ласковой усмешкой заверяет его Кэйа, прекрасно понимая, насколько ему сейчас не хочет встречаться ни с кем из их бравой экспедиции. — Последними уходили Тома, Беннет и Рейзор. Ну и я, само собой. Мы с Томой мыли посуду, мальчишки помогали… Благодаря этому у Итэра теперь гораздо меньше тарелок, чем было час назад, но узнает он эту радостную новость только завтра утром, — усмехается он.       — Беннет расколотил? — отлично передавая эмоцию это не смешно, но смешно, со вздохом усмехается Дилюк.       — Нет, представь себе, — улыбается Кэйа, чуть поворачивая голову, чтобы встретиться с ним взглядом. — Рейзор.       Дилюк удивлённо хмыкает.       — У мальчишки энтузиазма — через край, а вот навыка — ноль по фазе, — поясняет Кэйа. — У меня есть подозрение, что он вообще мыл посуду впервые в жизни. От него было больше вреда, чем помощи, если честно.       — Что же ты его тогда не отстранил? — спрашивает Дилюк.       — Но ведь он так хотел помочь, — сводит брови домиком Кэйа. — Правда старался. Как я мог разбить ему сердце.       — Определённо извинимся перед Аделиндой, — понимающе поджимает губы Дилюк.       — Определённо, — смеётся Кэйа. Затем снова кратко чмокает его, выдыхает: — Ладно, идём, — убирает его руки со своей талии и наконец шагает к двери.