Дурацкое лицо Хинаты Шоё

Когда они едут домой в автобусе, Кагеяма молчит, все еще в шоке от внезапного осознания. Хината милый. Он считает, что Хината милый. Но Хината с его громкими воплями, раздражающими привычками и подачами ниже среднего на самом деле совсем не милый. Тогда почему именно это слово всплывает в голове Кагеямы каждый раз, как только он смотрит на Хинату? Он знает, что и другие люди по непонятным причинам считают Хинату милым. Он слышал, как Сугавара с широченной улыбкой шепчет это капитану и Азумане, когда Хината находится далеко за пределами слышимости. Танака и Нишиноя постоянно называют Хинату своим “драгоценным маленьким кохаем”, но Кагеяма всегда думал, что это связано с тем, что Хината — единственный, кто ниже их (ну или в случае с либеро, примерно того же роста), или из-за того, что Хината вечно с сияющими глазами называет их “семпаями”. Но Хината — заклятый соперник Кагеямы, и он твердо уверен, что абсолютно невозможно, неспортивно и неправильно считать своего величайшего противника милым. Так что абсолютно точно не может быть такого, чтобы он хоть немного задумывался о том, чтобы приписывать Хинате хоть что-то очаровательное, да? Этого просто не может быть. Причина должна быть в чем-то другом, тут кроется что-то еще… Кагеяма чувствует, как что-то тычется ему в плечо, и оборачивается, ожидая увидеть Хинату, который как всегда сидит на соседнем сидении и стучит ему по плечу, чтобы привлечь внимание. Кагеяма уже готов отругать его, но все угрозы моментально вылетают из его головы, когда он видит, что на самом деле происходит. Хината уснул, уронив голову на плечо Кагеямы. С каждым потряхиванием автобуса его голова подпрыгивает и качается из стороны в сторону, а каждая особо выдающаяся кочка на дороге так и грозит его разбудить. Кагеяма думает отпихнуть его — на самом деле думает об этом. Но потом он вспоминает, как тяжело трудился Хината все выходные, как быстро бегал и высоко прыгал, стараясь изо всех сил каждый сет. Как он тренировался часами уже после официального времени, отведенного на тренировки. Кагеяма сползает по сиденью и немного сдвигается вбок, чтобы им обоим было комфортнее. Голова Хинаты больше не болтается, словно волейбольный мяч, а удобно прижата к плечу Кагеямы, и он вздыхает, морально готовясь к длинной дороге обратно в Мияги. Он снова смотрит на Хинату. В том месте, где его круглая щека (хотя некоторые назвали бы ее пухлой) прижимается к плечу Кагеямы, она немного сплющена. Кажется, что Хината так и не растерял детскую припухлость, и судя по всему, вероятно, так и не избавится от нее. Пока Кагеяма смотрит, Хината трется щекой о ткань его куртки, устраиваясь поудобнее, и с каждым движением его щека то мягко мнется снова, то немного надувается, пока он наконец снова не затихает. Кагеяма морщится и трогает щеку Хинаты одним пальцем. Щека немного трясется, но Хината не просыпается. Кагеяма продолжает мрачно на него смотреть. Мило. Вопрос с щеками продолжает занимать большую часть его головы на протяжении еще долгого времени, вместе с тем, как становится все холоднее, а небо все больше сереет. Когда они не тренируются в помещении, они закутываются во все, во что только можно: пальто, шарфы, свитера, перчатки. Однажды Савамура приходит на утреннюю тренировку в невероятно пушистых зимних наушниках, хотя никто и не осмеливается посмеяться над ним. По крайней мере пока однажды Сугавара не выдерживает, когда капитан поворачивается к нему, чтобы что-то сказать, но случайно щекочет ему нос этими несчастными наушниками. Они дрожат в коридорах, а в кабинетах холодными пальцами стараются удержать ручку. Но как только начинается обеденный перерыв, Кагеяма приходит в класс Хинаты и видит, как тот сидит у окна, болтая с друзьями, а его бенто стоит неоткрытым на столе. Когда Хината замечает, что Кагеяма уже в дверях, его лицо расплывается в улыбке, он вскакивает на ноги, и они вместе отправляются на поиски уголка, где можно пообедать. На холоде, когда Хината разматывает шарф, чтобы поесть, его щеки заливаются краской, словно яблоки. А каждый раз, когда он улыбается Кагеяме, все его лицо вспыхивает и розовеет. Из-за этого Кагеяма чувствует себя странно взволнованно, ведь ему нельзя считать Хинату милым. Он чувствует себя странно и когда они собираются после тренировки, конечности все еще болят и горят после упражнений. Они всегда слишком разгорячены, чтобы сразу надевать верхнюю одежду, пусть Суга и предупреждает, что не стоит выходить на холод с голой кожей после тренировки. Все равно Хината и Кагеяма каждый раз так и поступают, и это становится очередным соревнованием (кто продержится на холоде дольше), пока они не начинают друг на друга вопить и толкаться, трясущимися руками надевая шарфы и застегивая куртки, соревнуясь уже в том, кто быстрее оденется. В самый разгар одного из этих состязаний начинается первый снегопад года. Они уже практически дошли до места, где их пути обычно расходятся, и Хината запрыгивает на велосипед, чтобы поехать дальше, через холм. Но сегодня Кагеяма каким-то образом умудрился засунуть три пальца правой руки в один палец своей перчатки, а шарф Хинаты надежно запутался в ремне его школьной сумки. Перчатка — последнее, что осталось надеть Кагеяме, так что он быстро надевает ее на нужные пальцы с торжествующим: “Ха!”. Хината, не до конца успевший намотать шарф на шею, разочарованно стонет, и надувшись, закидывает конец шарфа через плечо. Кагеяма ухмыляется ему, и Хината толкает его ладонью в лицо, отпихивая от себя. Ощущение от маленькой руки в перчатке, прижимающейся к его щеке, заставляет его вспомнить, заставляет его задуматься, и когда начинается снегопад, он смотрит в залившееся розовым лицо Хинаты. Хината замечает снег первым, и моментально приходит в полный маниакальный восторг, вопит и верещит, дергает Кагеяму за руку, указывая в небо. Снег идет, и Кагеяма смотрит вверх, засунув руки в карманы. Это же всего лишь снег, собирается он сказать. Но взглянув на Хинату, он не может это произнести. С глазами Хинаты опять происходит что-то странное. Они практически сияют, а улыбается он так широко, что Кагеяма честное слово уверен, что весь снег залетит прямо ему в рот. Хината не в первый раз видит снег, нет никаких причин приходить в такой восторг по этому поводу, но он все равно в восторге. Потому что это Хината. Если он видит поблизости что-то, чему можно порадоваться, он будет просто в ебаном восторге, просто потому что может. Он милый, думает Кагеяма, но эта мысль раздражает его намного меньше обычного, когда он смотрит, как на лице Хинаты отражается все больший и больший восторг — потому что его способность испытывать счастье просто безгранична. И Кагеяма тоже улыбается. Хината вытягивает руку ладонью вверх, чтобы ловить снежинки, а второй рукой крепко берет Кагеяму за локоть, запрокинув лицо к небу. Кагеяма может и не понимает, что такого в снегопаде, но он чувствует себя так же, как на тренировке, когда Хината приходит в восторг от успешного удара, и не может не ухмыльнуться. — Как же круто, что мы застали это до темноты, — говорит Хината, поворачиваясь к Кагеяме, и ему на лицо падают снежинки. Кагеяма фыркает и стряхивает одну из них указательным пальцем в перчатке. Она оставляет мокрый след на щеке Хинаты и тот моргает, — Это еще зачем? . — У тебя тут… — начинает Кагеяма, когда следующая снежинка приземляется на то же место, откуда он только что стряхнул снежинку. — Хмм, — он хмурится. Ну, логично, что снег продолжает падать прямо на лицо Хинаты. У него слишком большие щеки. — Не двигайся. Он стряхивает еще одну снежинку, но тут новая приземляется уже на другую щеку, и Кагеяма раздраженно щелкает языком. Что еще хуже, его перчатки сделаны из какого-то странного материала, совсем не впитывающего влагу. По всей видимости, это сделано, чтобы они не намокали, но сейчас это только мешает. Кагеяма снимает левую перчатку, и придерживая лицо Хинаты, указательным пальцем проводит по коже под его глазом. В этот раз результат куда лучше, и на щеке не остается влажных следов. Кагеяма позволяет себе чуть-чуть победно улыбнуться. — Кагеяма… — неуверенно начинает Хината. Взгляд Кагеямы снова фокусируется и он внезапно видит лицо Хинаты, запрокинутое к нему, глаза слегка прищурены, надутые щеки, зажатые между его ладоней, совсем покраснели. — Ой, — говорит Кагеяма. — Ты чего делаешь? — спрашивает Хината. — Я просто… — Кагеяма хмурится. Разве это не очевидно? — Тебе снег валится на лицо, придурок. Я его просто убираю. Хината немного наклоняет голову: — Но так же и будет продолжаться, — и словно в подтверждение его слов, еще одна сверкающая белая снежинка неспешно спускается с неба, опускаясь на щеку Хинаты, словно чтобы посмеяться над Кагеямой. Сметая ее большим пальцем, Кагеяма издает какой-то неопределенный раздраженный звук. Хината начинает хихикать: — Мы не можем просто стоять тут всю ночь, чтобы ты охранял мое лицо от снега. — Ничего я не охраняю! — возражает Кагеяма. — Я просто… — он не знает. Он вообще без понятия, что делает. — Хватит болтать, ты только усложняешь мне задачу. — А знаешь, что может ее упростить? — спрашивает Хината, и Кагеяма уверен, что сейчас он выдаст что-нибудь глупое и бесполезное, но Хината восклицает, — Используй обе руки! О. Что ж, наверное, он прав. Хотя Кагеяма и не собирается признавать это вслух: — Я так и собирался. Очевидно. Он снимает вторую перчатку, Хината с улыбкой запрокидывает голову, и Кагеяма снова берет его лицо в ладони, защищая дурацкое круглое лицо своего нападающего от суровых реалий японской зимы где-то в пригороде. Наверняка он справляется с этим намного лучше, чем любой другой связующий, который брался за подобное, думает он. Кагеяма аккуратно проводит большими пальцами по мягкой и теплой коже, а Хината подбадривает его более тихими и приглушенными версиями своих обычных воплей: — Уаааа, эта даже практически не успела меня коснуться, Кагеяма! — Знаю, у меня отлично получается, — отвечает Кагеяма, весьма довольный собой. — У меня наверняка получилось бы лучше. — Ты даже не можешь дотянуться до моего лица, как ты можешь быть лучше? Хината тянется вверх и хлопает Кагеяму по носу, а Кагеяма отпихивает его руки. Снегопад немного ослабел, и последние несколько минут они в основном просто молча стояли, глядя друг на друга, и только иногда случайная снежинка падала на лицо Хинаты, чтобы Кагеяма ее стряхнул. Руки Хинаты опускаются, но вместо того, чтобы позволить им повиснуть по бокам, он легонько цепляется за запястья Кагеямы, глядя ему в глаза. Кагеяма моментально забывает и про снег, и про то, чем он занимался, потому что чувствует, что выполнил свой долг. Хината выглядит таким счастливым и это сводит на нет весь холод, согревает его изнутри, словно они только что провернули идеальную быструю. Хината делает небольшой, неглубокий вдох: — Кагеяма… Неожиданно он слегка подпрыгивает, пугая их обоих. У него в кармане вибрирует телефон, и Хината немного отстраняется, чтобы проверить сообщение. — Моя… моя мама спрашивает, где я! — он показывает телефон Кагеяме. — Ого, мы тут сто лет простояли, мне придется сказать ей, что ты взял меня в заложники. — Это ради твоего же блага, — угрюмо говорит Кагеяма. Хината ухмыляется ему: — Ну, в любом случае, думаю, что сейчас я в безопасности. Обязательно передам ей, что ты очень заботишься о моем состоянии. — Хорошо, — кивает Кагеяма. Он не хочет, чтобы Хината-сан плохо к нему относилась. Она очень милая женщина, и всегда хранит запасное молоко в холодильнике на случай, если он придет в гости, пусть у Нацу и непереносимость лактозы (Кагеяма множество раз говорил Нацу, что она это перерастет, и он надеется, что прав). Хината натягивает шарф на лицо, и с запозданием Кагеяма осознает, что он мог сделать так еще в самом начале, но не сделал. Он моргает, но Хината уже машет ему рукой, взобравшись на свой велосипед: — В следующий раз, когда пойдет снег, уже я буду защищать твое лицо! — вопит Хината, и теперь уже у Кагеямы загораются щеки. — Ну уж нет, ты не справишься! — кричит он в ответ. — Я тебе свое лицо не доверю! Хината ненадолго опускает край шарфа, чтобы показать Кагеяме язык (и Кагеяма демонстративно смотрит в сторону, потому что на эту тему он еще не сформировал четкое мнение): — А вот и доверишь, — говорит он и срывается с места, умчавшись в ночь. Кагеяма сердито смотрит ему вслед. А вот и нет. Хотя, думает он, может быть ради того, чтобы увидеть выражение лица Хинаты, когда он с треском проиграет. Правда пока Кагеяма не вполне уверен, как в этом соревновании определить, кто проиграл, а кто выиграл, но он что-нибудь придумает. В таком случае может быть вполне приемлемым будет позволить Хинате прикоснуться к его лицу в следующий снегопад… и Кагеяме интересно, произойдет ли это на холме, ведущем в горы, во время заката (Хината встанет на цыпочки, чтобы дотянуться… будут ли его руки холодными?) и окрасятся ли их щеки в одинаковый оттенок красного.