~Шанс на счастье~

      …впервые бьется по-настоящему. Бьется, стучит помня что оно теперь живо, не погребено глубоко под слоем боли, ужаса, тьмы и нескончаемых кошмаров. Живо. У юного Баки Барнса из сороковых, билось сердце жаждой жизни и горячих, краденных поцелуев под ночным небом. Жаждой любить, как в последний раз, дорожить дружбой и товариществом. Бахвально и залихватски украсть все лучшее от жизни, заполнить ее яркими и запоминающимися моментами, наивно принимая мирное небо над головой и покой в душе, как данность, надеясь и уповая на то, что беда не прийдет, не коснется плеча своей холодной, мерзкой рукой и не лишит всего разом. А потом, пришла война. Вырывая безжалостно юного парня из мира блаженных грез и неведения. …воевать за свою страну и победить — яростно и пламенно стучало его сердце лишь только этой непоколебимой истиной. У Зимнего Солдата по определению — сердца нет. Оно лишь замещающий атрибут, поддерживающий в нем подобие жизни, изредка напоминающий о себе глухими, не частыми ударами о грудную клетку. Ему незачем и не для чего биться, оно перегружено противоестественной сывороткой, хоть она и дала ему бесконечные силы, выносливость и молодость. Оно перегружено бесконечными пытками, обнулениями, заморозками…и в результате, зачерствело, огрубело до невыносимой жестокости и отрешенного, механического безразличия. Он одной лишь бионической рукой вырывал чужие, невинные сердца и предсмертные всхлипы. Его же собственное, оставалось немым и глухим, к мольбам и слезам. Не способно оно к сочувствию, выжгли дотла из него все эти людские ощущения, которые, если бы он был в рассудке, просто свели бы его с ума. У Белого Волка — есть сердце, возродившееся из пепла, отогревшееся от бесконечных заморозок и оправившееся от тяжелых пыток и стирания истинного подсознания. Оно исцелилось, пусть еще не до конца, светлым и сильным чувством — любовью. Теперь он окреп и стал сильнее потому что его израненное сердце живет любовью и смыслом. Его счастье и отдушина, его светлый ангел, посланный ему за все сто лет мучений, стоит сейчас спиной к нему и смотрит на уже розовеющий закат. Здесь, в Ваканде он почему то по своему красив и по особенному завораживал. Джеймс лишь подходит бесшумно и одной рукой нежно обнимает своего ангела сзади, поперек груди тут же ощутив, как вздрогнул Эфе и прижался к нему спиной, накрыв его руку своими двумя и повернув голову тут же соприкоснулся с ним губами, полуулыбаясь в поцелуй. В таком положении слегка неудобно и Эфе развернувшись всем телом обнимает любимого и устраивает одну руку на его торсе, а другую прячет в его длинных, отросших волосах и нежно прижимается губами, к губам Баки, пока тот уже во всю проникал в его рот, горячо сплетая их языки в чувственном и пламенном танце. Борода Джеймса щекочет и временами покалывает, но Эфе это абсолютно никак не смущает, а наоборот такой контраст ему даже нравится. Воздуха стало не хватать и парни с шумным вздохом вынуждены были прервать поцелуй, но ни в коем случае друг от друга не отстранились. Еще чего, они и так не виделись два года с самой заморозки Джеймса. Баки прижался к его лбу своим и прикрыл глаза, все еще крепко обнимая его чуть выше поясницы, а Эфе так же с полуулыбкой перебирал пряди его волос, заправляя их за ухо и подавшись чуть вперед, нежно поцеловал в висок. — Ты все еще не привык носить протез? — тихонько, с пониманием спросил его Эфе, невесомо поглаживая скрытый тканью местной одежды, которую носил здесь Джеймс после разморозки, плечевой сустав. — Снова фантомные боли? — он с беспокойством смотрит ему в глаза. Баки вздохнул, перемещая руку выше и поглаживая возлюбленного по спине: — Нет джаным, просто я…еще не готов, — — К тому же, код все еще у меня в голове, я все еще не стабилен и не нужно мне пока его носить…во избежание последствий. — с этими словами Джеймс вновь прижался ко лбу любимого своим, а Эфе мягко прошептал ему в губы: — Ничего страшного, не отчаивайся. Мы вместе с Шури обязательно найдем способ избавить тебя от этого кода, — — Все будет хорошо, — он коснулся его губ своими и крепко обнял. — Ах, Эфе, я так боюсь, я очень боюсь, что могу снова выйти из-под контроля и навредить тебе, — зашептал Баки, а в уголках глаз собиралась соленая влага. Он прижимался губами к его шее и зажмурившись водил по ней носом. — Мой родной, я так тебя люблю…я просто не смогу этого вынести, — — Тшш, все хорошо, джаным беним, все в порядке, — нежно приговаривал Эфе, поглаживая его по затылку и вновь зарывшись в его шелковые волосы рукой. Он знал, что любимого всегда успокаивали нежные поглаживания или массаж и тихонько массировал ему затылок, пока Баки окончательно не расслабился, затем немного отстранился и вновь поцеловал в висок: — Я тоже люблю тебя больше жизни, джаным и все сделаю для того, чтобы помочь тебе и исцелить от этой боли и кошмаров, — — И не бойся, мне ты не навредишь, я тебе обещаю. — он успокаивающе улыбнулся и чмокнул Баки в кончик носа. — Ben seni seviyorum, — произнес нежно Джеймс, проникновенно глядя ему в глаза и смаргивая с ресниц слезы. — Bende seni, — отвечает ему нежно Эфе и произносит: — У тебя очень хорошо получается, даже акцент почти не заметен, — одобрительно кивнул он, а Джеймс хитро ухмыльнулся, забыв о грусти и тревогах: — У меня прекрасный учитель. — и тут же вновь утянул любимого в нежный и теплый поцелуй. А свидетелем их любовного единения был лишь вступающий в свои права бардовый закат, над такой прекрасной и девственной в своей красоте Вакандой. Сердце Белого Волка, живет и бьется лишь одним единственным и любимым навсегда человеком. ~