~Шанс на счастье~

      Эфе колдовал над кофе и завтраком в их небольшой кухне. Яичница с беконом и сладким перцем на двоих уже была готова и парень выключив газ, принялся помешивать кофе в небольшой турке. Когда же образовалась пенка и пошли пузырьки, он выключил и эту конфорку. Он знал, что Джеймс еще скорее всего спит и в приподнятом настроении, отправился его будить. Но в спальне Джеймса не оказалось, а услышав на заднем дворе плеск воды, он полуулыбнулся: — Уже проснулся, — с этими словами, парень вышел во двор и увидев любимого, был приятно ошеломлён: Баки в его джинсах и еще по пояс обнаженный, стоял у умывальника и виртуозными, отточенными движениями сбривал бороду. Волосы были собраны в небрежный пучок и выглядел Джеймс очень сексуально при этом. Заметив любимого в небольшом зеркале, Джеймс улыбнулся: — Доброе утро, джаным — — И тебе, жизнь моя, — Эфе все еще улыбаясь, подошел ближе и аккуратно прижался носом к его затылку, скрепляя руки на крепком, литом торсе. — Почему ты встал так рано? — прошептал Эфе в затылок любимого и невесомо поцеловал сначала в живое правое плечо, а затем в левое, ни без радости отмечая, что он все же потихоньку привыкает к протезу. Джеймс на миг замирает от родных губ и тихонько выдыхает, наклоняя голову чуть назад, опустив руку с бритвой и позволяя своему мальчику доводить себя до иступления влажными поцелуями в шею. — Выспался, да и тем более, давно уже хочу заняться своим внешним видом, — промурлыкал он, затем тихонько взрыкнул, когда Эфе добрался до его сосков и начал с ними поигрывать. — Ты у меня самый красивый и самый прекрасный и без этого, — шепчет Эфе, обхватив ладонью правую сторону головы, а другой, левое плечо любимого, водя носом у него за ухом и выше по виску, от чего из пучка выбилось несколько прядок. Джеймса просто уносило от его ласк и поцелуев — было слегка неудобно в таком положении, хотелось развернуться и заключить любимого в кольцо своих рук, чтобы иметь возможность насладиться им и ответить столь же страстно и нежно на поцелуи. Он очень любил тело своего мальчика, знал каждую родинку на нем, каждую впадинку и каждый шрамик от военных ранений. Очень любил целовать, ласкать и оставлять засосы. Очень любил мягкие, податливые, словно по божьему замыслу только для него созданные губы…любил его целиком и полностью. Баки очень хотел провести с ним всю оставшуюся жизнь и до больного не хотел отпускать от себя ни на минуту. — Знаю прекрасный мой, — выдохнул хрипло Джеймс, неловко поймав губы любимого своими. — Но все же хочу соответствовать своей второй половинке, — Эфе качнул головой и усмехнулся: — Господи Бак, я думал мы это обсудили, — он вновь прижался губами к бионическому плечу, показывая как сильно любит его вместе со всеми недостатками. Джеймс чмокнул его в кончик носа, слегка испачкав в пене для бритья и обратно повернулся к зеркалу, ополаскивая бритву и убирая ее на место. Затем убрал остатки пены с лица полотенцем и теперь в полной мере мог обнять любимого. Что и сделал. — Конечно обсудили, любовь моя, — мягко улыбнулся он, устроив руки на пояснице своего парня и притиснув его плотнее к себе. Чтобы грудью к груди, губы к губам. — Но, родной мой, я очень люблю тебя, просто души не чаю, — Баки нежно коснулся любимых губ своими и легонько сжал подтянутые ягодицы, вырывая тихий стон с губ Эфе прямо в поцелуй. — Люблю тебя детка, просто до сумасшествия — полухрипит-полурычит Джеймс, ощутив мгновенную реакцию Эфе на их близость, да и собственная ждать тоже не заставила. — И так же на грани паники тебя ревную, — договорил он, уже во всю сжимая парня в объятиях. Эфе только и может что тереться своим органом об орган Баки, зарываться руками в волосах, распуская пучок и тихонько, призывно постанывать и поддразнивать. Конечно он знал, что про завтрак они благополучно забудут. А услышав последнюю фразу, мягко усмехнулся: — А я и не знал, — — Вот-вот, — подхватывает Джеймс, выцеловывая его губы, шею и постепенно расстегивая пуговицы на рубашке. — А я с ума схожу, как представлю, что на тебя там, во дворце молоденькие медбратья и медсестры заглядываются, — Эфе немного отстранился и заглянул в глаза Джеймсу, поглаживая ладонями по волосам с обеих сторон: — Этого нет, я уверяю тебя, ровно как и у тебя нет поводов для ревности. Я только тебя люблю, Джеймс Бьюкенен Барнс, — — Я знаю родной, — нежно кивнул ему Баки с трепетной полуулыбкой и слезящимися глазами опустился на одно колено, держа руки любимого в своих. — А я тебя люблю, Барыш Эфе Озканар, — — Люблю больше жизни и всем своим сердцем, — он прижался губами к его рукам, поочередно целуя, а Эфе дар речи потерял от волнения и мог лишь часто-часто дышать и моргать хотя бы два раза в минуту. — Ты спасение мое, ангел мой светлый, мой светлый лучик, — сорванно шептал Баки тем временем, а у самого сердце частило так, будто ему сто лет не формально, а буквально. — Я хочу провести с тобой всю оставшуюся жизнь. В болезни и в здравии, в горе и в радости, — — Малыш, ты согласен стать моим мужем? — слезинка покатилась по щеке, по всему телу ударила дрожь, он даже забыл как дышать, смотря на любимого бесконечно влюбленным взглядом. Эфе все же рванно всхлипнул и отмер, так же опустившись на колени, тут же угождая в теплые и сильные руки Джеймса. Он запустил руки ему в волосы и прижался к его лбу своим, пока Баки поглаживал его по спине. — Конечно же да. Согласен, — — Отныне и навеки. — ~