Парижский миллиардер, или (не)Краткое пособие о том, как стать отцом в девять

      Хендери не может усидеть на одном месте: вертится во все стороны, заглядывает в окно, на переднее место на папу, грызёт ногти, пока Тэён на водительском наматывает сопли на кулак, которые взялись после новогодней поездки к родителям в Таиланд. После недели, проведённой под горячим солнышком, Тэён решил, что он сам горяч, как то самое солнышко, и может выползать на улицу в носках, шлёпках, футболке и шортах до колена. Теперь до колена у него зелёные, вязкие, противные, из горящего красным от частых вытираний носа, бегут в три ручья и останавливаться не собираются, пока не соберут все обеспокоенные взгляды находящихся под боком людей, а также их салфетки и, случайно оказавшиеся в карманах, платки, и чуть-чуть иммунитета, а взамен — своих бацилл. Средненький сынишка слишком счастлив, поэтому болезнь его не берёт. Или он её не подхватывает, не позволяет укусить за пятки, хоть и дышит она с соседнего, с хрипами, вздохами и прочей ерундой, когда хочется упасть камнем в кровать и закинуться всевозможными таблетками, только бы радость от пропускания воздуха через две дырочки снова дарила умиротворённое выражение лица. Хендери сегодня имеет дела поважнее — лопнувшие ушные перепонки всех, по несчастью оказавшихся рядом, когда крик «Папочка, мне предложили обучение в художественной школе!!!», пока папочка обливался коктейлем, продавливая задницей и многострадальной спиной лежак перед бассейном в Таиланде, оказались лишь вершиной айсберга. «Золотце, в инстаграмме бывает много ненастоящих аккаунтов. Покажешь мне то сообщение?» — начал тогда осторожно Тэён, но уже через пару минут записывался на приём к директору школы, которая оказалась более чем реальной, очень известной и крутой, и вызывала, кроме восхищения, кучу вопросов, где на одном плече «Где я возьму деньги, господи?!! Одно занятие там стоит миллионы», пока на другом «Где ты возьмёшь слова, чтобы сказать Хендери нет и разрушить детскую мечту?».              Позади двадцать минут дороги от офиса, а перед — вещь, которая приводит юного художника в восторг, в три этажа, с панорамными окнами и большой надеждой на начало обучения уже две минуты назад, пока Тэён пытается удержать себя в вертикальном положении из-за слабости во всём теле. Он вырывает из дружелюбного разговора «У нас есть программа, которая позволяет нашим ученикам оплачивать часть обучения, пока другая часть оплачивается нашими спонсорами, если ребёнок действительно талантлив и имеет большое желание учиться», «Вот здесь у нас расписание занятий», «Вот твой шкафчик, Хендери» и «До встречи завтра, Ли Тэён, будем рады видеть вас и вашего сына снова в стенах нашей академии». Хендери будто снова одиннадцать и он радостно таскается за найденным в коробке котёнком, проверяя достаточно ли ему мягко, тепло и вкусно, и насколько по кошачьим меркам он чувствует себя счастливым, потому что по человеческим Хендери прямо сейчас счастлив на все сто пятьдесят процентов.              Тэён дотягивает себя до кровати, на ходу принимая горячий лечебный чай из рук Лукаса, выпивает его, пока поднимается по ступенькам, закапывает и проглатывает всё, что поможет ему выглядеть завтра утром немного живее и пишет Доёну с просьбой захватить его детишек, когда будет катить Джено до школы. Гневный ответ «У меня нет детского кресла, вообще-то!!!» уже не видит, потому что отрубается до самого утра.              До обеда. Когда чья-то рука трогает его лоб, а откуда-то, будто из-под воды доносится «матерь божья, ты глянь на него. Всего сорок один, а он помирать собрался» знакомым до усрачки голосом. Тэён хрипит «Прячь свою задницу, Доён, пока я не надавал по ней, потому что мне всё еще сорок», раздирает глаза и, пытаясь сфокусироваться на бесячем с утра пораньше (попозже) лице лучшего друга, фокусируется на лице Джехёна, которого не видел с того самого дня, когда он припёрся со своей огромной «подростковой» любовью и получил чёткое «нет». Не звонил, не писал, не выяснял отношения и вообще вида не подавал, что живой, пока Тэён, не будет брехать, немного переживал, как он перенесёт негативный ответ. Джехён, судя по всему, перенёс лучше, чем предполагалось, и даже соизволил не приходить в понедельник, чтобы «не пересекаться со своим дурацким директором практики», как успел себе уже нафантазировать Тэён, заканчивал собирать материалы и подписи для будущей стажировки — как оказалось на самом деле позже. А теперь сидит на кровати Тэёна и, как ни в чём не бывало, лапает чужой горячий лоб своей огромной ладонью. Тэён собирает все свои силы, чтобы оттолкнуть эту руку, но выходит лишь что-то типа нежного поглаживания, поэтому он бросает попытки и под измученный вздох закрывает глаза.             — Я так понимаю, что Хендери везти на первое занятие тоже мне придётся? — в голосе совсем нет злости или раздражения, но Доён не будет Доёном, если не ляпнет что-то раздражающее.              — Нет, я сам, — пытается возражать и принять сидячее положение, наконец скидывает эту руку, которая будто приклеилась, и уже не температуру проверяет, а ищет возможности прикоснуться, и злится. На себя. На то, что не может справиться со своими делами самостоятельно, за то, что о нём беспокоятся, за то, что он действительно такой беспомощный в моменте и ничего не может с этим поделать, за то, что подводит Хендери. А ещё неимоверно бесит то, что Джехён молчит. Смотрит преданной собакой, по глазам видно — волнуется, но ни слова не говорит, не встаёт, будто бы ждёт, что Тэён обопрётся о его спину, чтобы чувствовать себя немного легче. Тэён опирается о спинку кровати, натягивает одеяло повыше и подозрительно щурится, когда в дверях появляется Хэчан со словами «Где тут у директора Ли Тэёна соль, потому что ту я, кажется, потерял безвозвратно?», пока позади него Марк получает по голове от Юты за то, что он эту самую соль и потерял.       — Вы все хотите заболеть? — Тэёна хватает на слабое удивление, но уже погромче, чем было раньше.              — И останемся с вами ещё на недельку! Это же круто, — энтузиазма хоть отбавляй, как и желания получить ответ на свой вопрос, заданный немного ранее. — Ваши дети меня возненавидят. Пожалуйста, подумайте о своих прекрасных сынишках, — глаза у Хэчана, как у Луиса, когда он голоден, как зверь, хоть и ел полчаса назад.              — Так, малышня, у вас час, чтобы слепить что-нибудь нормальное, пока я слеплю для вас отмазки перед Мун Тэилем за отсутствие на рабочем месте. Джехён, ты за старшего. Посиди тут, чтобы этот умирающий не откинулся раньше, чем я вернусь. Хочу глянуть на это, — улыбается той самой своей противной улыбкой и, игнорируя слабые протесты болеющего, хлопает дверью, как у себя дома.              — Как вы себя чувствуете? — старший по комнате валится на пол и подпирает стену, потому что больше некому.              — В шкафу есть подушка, не сиди на холодном. И надень маску, — кидает Тэён, будто бы ему всё равно, хоть и равно, но не всё. Ситуация ещё более неловкая, чем в тот раз, когда Лукас выполнял школьное задание — пытался в английский, а наговорил такой херни, из-за которой они не рисковали больше ходить в тот ресторан, в котором была самые вкусная паста из морепродуктов и скидка в пять процентов за каждое посещение. Тэён не знает, что сказать, потому что с одной стороны «что ты тут забыл? Я же сказал тебе, что нам не по пути. Займись лучше своими делами и не трать на меня время», а с другой «что ты тут забыл? Сходи, пожалуйста, за салфетками на кухню, иначе мне придётся использовать одеяло, чтобы справиться со своими тёмными делишками».              Джехён послушно достаёт мягкое под задницу, тетрадь, ручку, и усердно делает вид, что занят учёбой, пока внутри аж трясёт от желания встать и поправить одеяло, проверить, есть ли жар и не стоит ли что-то предпринять, чтобы облегчить мучения. Если бы не дела, которых было больше, чем этажей в их компании, то он бы, наверное, впал в депрессию, пока находился на рождественских выходных, потому что так долго был вдали от человека, занимающего всё свободное место в его сердце. Спасибо, что Хендери и Лукас такие активные пользователи Инстаграм, и Джехён знает, чем они питались, куда ходили и с кем общались, а «истории для близких друзей» — лучшее, что могли придумать в это мире. Парень пишет черновик мотивационного письма, повторяется в словах и путается в мыслях — решает, что нужно сделать перерыв, когда Тэён уже тяжело сонно дышит. Откладывает учебные принадлежности в сторону и просит у мира какой-нибудь знак, что должен остановиться прямо сейчас, потому что потом будет поздно. Мир решает, что «ладно, Джехён, сегодня можно», и даёт зелёный свет, потому что Тэён не просыпается ни тогда, когда лба снова касается холодная ладонь; ни тогда, когда подрагивающие пальцы парня поправляют волосы на виске и касаются небольшого шрамика, который мужчина постоянно скрывает от глаз окружающих, и из-за которого хочется узнать, кто позволил себе обидеть такого милого, доброго и всегда всем помогающего человека, и заставить его дважды подумать, правильно ли он поступил и в каком тёмном месте проведёт свою оставшуюся никому ненужную жизнь; ни тогда, когда Джехён чувствует, что он сегодня явно бессмертный, и всё-таки тянет это тяжёлое одеяло до самого носа, оставляя возможность дышать.              — Тэён-хён, тебе нужно больше отдыхать, и беречь своё здоровье, — говорит с такой любовью, что Тэён бы врезал, если бы услышал, потому что не стоит, потому что мужчина всё для себя уже решил в своей голове и другого развития событий не принимает. — Ты такой дурак, Тэён-хён, если думаешь, что я сдамся после твоих слов.              После тринадцати джехёновых кружек чая за четыре следующих часа Тэён носится, читать, как таскается в позе зомби, до туалета раз триста. Но чувствует себя намного лучше. И даже может спуститься на первый этаж, когда слышит восторженные рассказы Хендери о том, как ему понравилось.       Тэён опирается о стену, потому что её снова некому подпирать — Джехён смылся со своего рабочего места, сгонял в художественную академию, забрал средненького и вернулся назад.       — Мне всё равно было по пути. Моя племяшка тоже посещает там занятия раз в неделю, так что это не было трудно, — у Джехёна ямочки на щеках, пока у Тэёна презрительный взгляд.              — Да, пап, это правда, — подтверждает Лукас, выходящий из кухни с кусочком жаренного мяса. — Мы ехали вчетвером. Пришёл за младшим братом, а тут сюрприз. Я надеялся, что нас Доён-хён заберет, — добавляет недовольно, а потом смягчается. — Вау, как вкусно! Это Хэчан готовил? Когда они с Марком наконец-то сойдутся, буду забегать к ним в гости.              Тэён закатывает глаза и вздыхает, пока это обиженное всеми длинноногое чудо поднимается в комнату; наклоняется к малышу Джисони, который рассказывает что-то на своём, в котором проскальзывает что-то про «Сону», «Дони-хёнь», «папаська больна»; кивает Хендери на «Папочка, я тебе сейчас всё расскажу, там круто! Ещё я познакомился с Шотаро и Сончаном. Сейчас, только вещи отнесу!»; и осознает, что в комнате их с Джехёном осталось двое. Мужчина подбирает слова, которыми и сказать спасибо, и напомнить, что рядом с ним ловить нечего, но не резко.              — Меня не будет до пятницы, — Джехён подбирает слова быстрее и о их резкости не заботится. — Надеюсь, что мы с вами увидимся в последний день нашей практики. Ребята очень ждут и волнуются о вашем здоровье. Берегите себя, директор практики Ли Тэён, — делает паузу, будто решает что-то в голове, а затем кланяется и идёт к выходу, пока Тэён порывается сказать «спасибо», которое так и застывает не произнесённым на языке.              Тэён попадает на конференцию по поводу окончания практики как раз к тому времени, что и Мун Тэиль — забегают последними. Со стороны уточек слышится радостное «Директор Ли Тэён», пока опозданыш протискивается поближе к Доёну, на свободное место, и уже жалеет о своём выборе, потому что лицо Доёна не выражает ничего, кроме презрения и «Я так и знал, что ты припрёшься, поэтому не готовил специально для тебя этот стул, нет-нет», а потом рисует своим корявым почерком на каком-то не таком уж и важном документе всякие провокационные предложения типа «что у вас с Юно?», «что у Юно с тобой?», «глянь, смотрит на тебя», «и Кай тоже, боже, что за сериал, принесу попкорн».              — Директор Ли Тэён.              — Директор практики Ли Тэён, — поправляет Мун Тэиль, пока по залу проходится смешок.              — Пока что, — поправляет уже Юта, веселя народ ещё больше.              — Директор практики Ли Тэён, - пробует Хэчан снова, — мы счастливы, что практика проходила именно под вашим руководством. Вы многому нас научили, в том числе, как писать отчёты, планы, справляться с вашими детишками и выбирать вкусную еду в кафе. Спасибо!              — Мы бы хотели оставить для вас небольшой подарок, как напоминание, что мы такие невероятные у вас были. Мы хотели заказать классный букет, но Чон Юно предложил подарить вам нормальный цветок, в горшке, чтобы он не помер через пару дней. Надеюсь, что вы умеете ухаживать за таким… — Марк договорить не успевает, потому что его сносит Тэён, откуда только силы берутся, и стискивает в своих объятиях, а затем Хэчана, а затем и Юту, а затем и Джехёна, который ошарашен настолько, насколько не был даже тогда, когда узнал, что он в списке лучших студентов университета. Знает, что делает что-то дурацкое, но прижимает к себе настолько сильно, что чувствует, как расширяется грудная клетка, когда Тэён пытается дышать в его загребущих руках, которые живут своей жизнью и совершенно не хотят слушаться своего хозяина, а совсем наоборот, с нажимом держат внизу спины, потому что Тэён висит на шее, пока его щека прижимается к чужой, будто так и надо. Всё это длится буквально три секунды, но для Джехёна — целое событие, от которого становится тяжело дышать, но не потому, что как Тэён болел пару дней назад и ещё не полностью выздоровел. Тэён смотрит на цветок, как смотрит на всяких маленьких зверушек, которых вроде как показывает Джисону, но восхищается не меньше, чем младшенький, может даже больше, с любовью и обожанием. Джехён чувствует гордость. И чужое раздражение, которое позже превращается в словесную перепалку:              — Юно, ты забываешься.              — Простите? Не понимаю, о чём вы.              — Не знаю, что ты там пытаешься провернуть с Мун Тэилем, но очень надеюсь, что с понедельника я тебя здесь не увижу, — Кай специально задевает плечом, когда идёт на выход из конференц-зала.              — Ким Чонин, не суйте нос не в своё дело. Моё будущее место работы — не ваша забота, — Джехён выглядит совершенно спокойным, но если бы не звук работающей кофемашины и не карманы офисных брюк, то уши бы раздражал звук скрипящих от раздражения зубов и рычание собаки внутри, пока глаза мозолили сжатые кулаки, чтобы удерживать себя в равновесии и не привести в неравновесие этого напыщенного индюка напротив.              — Мой омега — не твоя забота, — Кай склоняется, и шепчет прямо в ухо, выделяя это «мой», провоцируя на конфликт, в котором бы остался виноватым не он, потому что агрессия исходила бы от Джехёна.              — Который ваш? — усмешка, от которой становится больно. — С отдела по продажам? Или еще парочка, с которыми вы поочередно ходили в тот китайский ресторан в центре города? Я до такого не опускаюсь, можете не переживать, — окидывает взглядом победителя, но чувствует, что это только начало и такие, как Кай — точно не пара Тэёну. Даже если Джехён не сможет стать ближе, не позволит такому ничтожеству, которое не ценит то, что имеет, занимать место в сердце такого прекрасного мужчины, как директор Ли. Возвращается за своё место, чтобы собрать бумаги и чувствует прожигающий разозлённый взгляд. Ему срочно нужно поскорее выйти в коридор, потому что это напряжение ничем хорошим не закончится.              — Тэён, — Джехён слышит голос Кая и уговаривает себя не поворачиваться, потому что не выдержит и расскажет всё, что думает, и, возможно, испугает или оттолкнёт того, к кому хочет стать намного ближе. Не сейчас.             Тэён делает вид, что не слышит, или не хочет слышать, обходит Кая, как будто что-то назойливое, и останавливается, когда добирается до задуманного места назначения.              — Джехён, — негромко, но настойчиво, ладонь касается плеча. Парень разворачивается на стуле и поднимает взгляд, полный преданности и любви, и ещё чего-то, что Тэён упорно не захочет замечать. — Поможешь мне?       Джехён помогает уже, ещё не зная просьбу, потому что не может отказать, а когда узнаёт, то уверенным движением отодвигает Тэёна подальше, сам залезает на стул и закидывает коробку с документами на шкаф, потому что «пригодится нескоро, а места, куда ещё запихнуть эти бумажки, у меня нет».       — Я просто хотел, чтобы ты подержал стул, Джехён. Потому что остальная малышня уже убежала по своим делам, а Доён бы скоре меня скинул на пол, чем поймал.              — В любом случае, проблема решена.              Тэёну приходит в голову мысль, что у Джехёна есть какой-то пунктик по поводу того, сколько раз нужно показать эти невозможные ямочки на щеках, и пока он его не выполнит, домой уходить не собирается. Мысли, что он будет скучать по этой улыбке, когда практика закончится, то есть уже в следующий понедельник, он войти не даёт. Потом немного корректирует её на «будет скучать по всем четырём уточкам» и только лишь после того разрешает ей положить хвостик, и ножку, и ручку и голову, и заползти самой полностью.              — Мы хотим пойти сегодня в паб вечером в честь окончания практики, часов в девять. Я, Доён, Тэиль, возможно Джонни. Юта, Марк и Хэчан уже согласны. Ты как?              — Сегодня?              — Угу, — кивает, пока перебирает бумажки на столе, чтобы как-то отвлечься в ожидании ответа. Потому что боится, что Джехён может отказаться из-за него и всего, что между ними происходит, потому что связывает те три дня джехёнового отсутствия на работе с собой, с нежеланием пересекаться с человеком, который его отвергнул. То, что его самого на работе не было в эти дни — в расчёт не берёт.              — Я постараюсь.       — Ладно, — кивает Тэён, всё так же не поднимает голову, давая себе мысленно по ней же, чтобы сказать наконец-то слова благодарности, которые почему-то становятся такими тяжёлыми для произношения. Мужчина сам не понимает почему: из-за того, что Тэён был в его личном пространстве — в спальне? Но туда заглядывали и остальные студенты по делу, и Доён, и в принципе ситуация позволяла. Из-за того, что провёл рядом с ним полдня и заботился? А Тэён ненавидит заботу о себе — он сильный и самоуверенный и не нуждается ни в чьей поддержке. Особенно в поддержке влюблённого в него студента, который на что-то надеется и ждёт, и Тэён уже не знает, как долго он продержится, потому что Джехёна стало слишком много в его жизни, а он, если кто не знал, обычный человек, одинокий мужчина, у которого трое детей и всё о чём он мечтает — вот так немного полежать, пока кто-то другой помогает выполнять каждодневные дела, на которые у Тэёна просто нет сил и энергии, чтобы выполнить все. Плюс ко всему — он омега, который чувствует отношение этого альфы к себе, которое, к примеру, очень разнится от того, что демонстрирует Кай. Или, от того, какое было у его бывшего… «Нет», — он мотает головой, делает вдох и поднимает взгляд как раз на поклон Джехёна и короткое «До встречи», растерянно вторит «До встречи», и падает на свой стул. Он определённо хочет, чтобы это всё поскорее закончилось, потому что он уже не вывозит, правда.