Into Darker Water

— Ладно, теперь можно уходить. Спасибо, Ваше Высочество! Спасибо тебе, Старик Бао! И передайте Собирателю цветов…   Хэ Сюань сделал шаг через Сжатие тысячи ли, и мрачные, промокшие от дождя кусты вдруг сменились маленькой, со вкусом убранной комнатой.   — Эй! Ты не дал мне договорить!   — Он сообразит, что ты имела в виду, — ответил Хэ Сюань. Он сделал еще несколько шагов, и они оказались сначала в знакомом коридоре, а потом в еще более знакомой спальне.   За те несколько месяцев, что прошли с последнего визита Ши Цинсюань на остров Хэ Сюаня, она не раз и не два подумывала о том, чтобы побывать здесь снова. Хотя бы для того, чтобы более основательно распутать клубок сложных чувств, связанных с этим местом. Но все это было слишком неловко. Хэ Сюань любил уединение, и визиты гостей едва ли могли его обрадовать. А появление здесь Ши Цинсюань наверняка пробудило бы болезненные для обоих воспоминания.   И она ясно ощущала, что смесь страха и чувства вины, охватившая ее здесь в прошлый раз, все еще таилась в уголках ее разума. Однако все оказалось не настолько плохо, как она опасалась. Знакомые украшения, выбранные (а иногда и украденные) в соответствии с ее вкусами, не казались такими жуткими теперь, когда у нее появилась возможность свыкнуться с мыслью об их существовании. В некотором роде это даже было похоже на возвращение домой.   — З-забавно снова здесь оказаться. У меня даже рука продырявлена, как в тот раз, ха-ха, — смех Ши Цинсюань обернулся кашлем. Хэ Сюань по большей части вылечил ее горло, но грудь все еще оставалась тяжелой от попавшей в легкие воды. — Ха… и грудь тоже болит.   — В следующий раз оставлю тебя истекать кровью, — сказал Хэ Сюань, осторожно укладывая ее на кровать. Если он и чувствовал какую-то неловкость, то не показывал виду.   — Не то чтобы я специально это делала!   Хэ Сюань приложил руку к ране на руке Ши Цинсюань. От его прикосновения грубая повязка и ткань нижней одежды в этом месте растворились. К холодной онемевшей коже и мышцам вернулась чувствительность, и Ши Цинсюань зашипела от боли, но рана быстро затянулась.   — Не умудрилась ли ты напороться на нож еще где-нибудь?   — Не-а.   Хэ Сюань недоверчиво хмыкнул и медленно провел руками по ее бокам, полностью сосредоточившись на более основательном исцелении. Ноющая боль в костях растворилась, и Ши Цинсюань блаженно выдохнула от этого пьянящего удовольствия.   — На самом деле я неплохо уклонялась! — Ши Цинсюань попыталась отвлечься разговором от напряженного осознания, что Хэ Сюань везде до нее дотрагивается. — А стражник оказался тем еще ублюдком. Особенно после того, как я убила второго, ха-ха… Я и правда думала, что мне конец…   — Я видел тела, — сказал Хэ Сюань, поджав губы. Он не добавил «когда я искал твое», но Ши Цинсюань могла себе представить, каково это было. Увидеть на утесе признаки смертельной борьбы, найти мертвые тела и понять, что Ши Цинсюань не могла оказаться нигде, кроме как в море.   — Я сожалею, — сказала Ши Цинсюань.   — О том, что совершила убийство? — губы Хэ Сюань изогнулись. Да, одного лишь заколотого бандита недостаточно, чтобы впечатлить человека, которому за массовые убийства посвятили собственный ежегодный фестиваль. Ши Цинсюань решила пока не рассказывать, что второго стражника на самом деле убила не она. Не было способа узнать, действительно ли клинок сохранил какой-то след души ее брата, но она не хотела увидеть реакцию Хэ Сюаня на такую возможность.   — О том, что заставила тебя волноваться! Наверное, было ужасно думать, что я могла умереть. Ты пожертвовал собой, чтобы спасти меня, а я тем временем попала в руки убийц и свалилась с обрыва! Не знаю, сколько времени ты потратил на поиски, но я рада, что ты не махнул на меня рукой, — она улыбнулась ему. — И никогда этого не делал.   Хэ Сюань хмурился, как он это делал, когда пытался не показать никаких эмоций. Ши Цинсюань почувствовала в груди болезненный трепет, не имеющий ничего общего с проглоченной водой.   — Я сама пару раз уже почти сдалась. Но я не могла позволить себе умереть, потому что дала тебе обещание. Даже когда все было уже чересчур, я вспоминала о тебе…   В этот момент Хэ Сюань нахмурился еще сильнее. Ладно, возможно, не стоило так откровенничать. Ши Цинсюань драматично вздохнула.   — Это в самом деле было просто ужасно! Я к концу была так измучена, что хотела просто лечь и умереть! Я была ранена, чуть не утонула, вся в ушибах! Все болело так сильно, ты даже не представляешь!   — Я имею некоторое представление, — сказал Хэ Сюань, глядя на свои руки, которыми разминал скрученные мышцы ног Ши Цинсюань. — Учитывая, что именно в таком состоянии я однажды на самом деле лег и умер.   — А-ха-ха, верно, — Ши Цинсюань дотянулась до руки Хэ Сюаня, лежащей у нее на бедре. Она тоже хотела исцелить эту боль, хотя бы и с опозданием на сотни лет. Ей хотелось притянуть его ближе и дать почувствовать ту же теплоту, заботу и безопасность, какие она чувствовала в его объятиях.   Я люблю тебя.   Эти слова продолжали крутиться в ее голове и едва остались невысказанными, задержавшись в уголках ее губ.   Но это было бы жестокой шуткой по отношению к Хэ Сюаню — обременить его чувствами, которые, безусловно, окажутся нежеланными, когда он и так был настолько заботлив по отношению к ней.     Хэ Сюань заботился о Ши Цинсюань. Сейчас она была уверена в этом практически так же, как и в прошлые времена с Мин И. Какую бы обиду Хэ Сюань ни чувствовал к ней, какое бы мрачное пренебрежение ни выражал на словах, он снова и снова доказывал свою преданность Ши Цинсюань через поступки. Он принял стремление Ши Цинсюань к дружбе с ним и взамен тоже решил стать ей другом.   И это было удивительно. Это было практически чудо. Потому что само существование Хэ Сюаня было вызвано потребностью отомстить за смерть его семьи и невесты, в которых он по праву винил брата Ши Цинсюань. Неудивительно, что он всегда отвергал любые попытки флирта, особенно с ее стороны. И не было сомнений, что он отвергнет любой более серьезный интерес, который она может проявить сейчас.   Это вообще было нелепо, что Ши Цинсюань испытывала подобные чувства. В прошлом ей выпадала своя доля неудачных увлечений, но Хэ Сюань убил ее брата на ее глазах. Страшно представить себе свадебный обряд! Хэ Сюань отдает почести человеку, которого он сам убил, а она — семье, которую ее брат обрек на ужасную смерть ради самой Ши Цинсюань. Разгневанные предки уничтожат счастливую пару, прежде чем та успеет завершить первый поклон.     Ши Цинсюань мысленно засмеялась над собой. Осознать свою влюбленность, и спустя пять минут уже воображать свадьбу. Она и правда могла быть сентиментальной дурой.   Но она была дурой не до такой степени, чтобы дать волю своему языку и все испортить. В любом случае, оставался шанс, что эти чувства окажутся временными. Она была слишком измучена, чтобы ясно мыслить, и могла принять радость от спасения за что-то большее. После хорошего сна, возможно, все изменится. А пока нужно просто… притвориться, что нет никакого глупого увлечения.   Тихий внутренний голос напомнил, что она решила быть честной в отношениях с Хэ Сюанем и не игнорировать никаких чувств, даже если они покажутся неудобными. Но она отправила этот голос в дальний уголок своего сердца, как и другие связанные с Хэ Сюанем вещи, с которыми она не хотела разбираться прямо сейчас.   — К-как ты себя чувствуешь? — Ши Цинсюань перестала ласково гладить руку Хэ Сюаня и вместо этого дружески похлопала ее. — Я знаю, что причинить тебе вред непросто, и внешне ты отлично выглядишь, но…   — Тело, в котором я находился, было уничтожено, — сказал Хэ Сюань.   — Уничтожено? — Ши Цинсюань смотрела на него с тревогой. Мысль о потере любой версии Хэ Сюаня была ужасной. — Это больно?   — У меня оставалось множество других тел.   — Хэ Сюань! Это же не ответ на вопрос! — протестуя, она хлопнула его по руке, но потом мягко сжала ее. Теперь, когда она обратила на это внимание, его кожа показалась ей более гладкой, чем обычно. Как это, должно быть, странно — менять тела, как другие меняют одежду. Было немного грустно думать, что Хэ Сюань, с которым она провела утро, в каком-то смысле пропал навсегда. Но Хэ Сюань все равно оставался Хэ Сюанем. — А это тело я видела раньше?   — Кто знает.   «И это тоже не ответ», — подумала она с ироничным чувством симпатии. Но даже для Хэ Сюаня, со всем его могуществом и со всеми личинами, уничтожение тела двойника должно было стать ощутимой потерей. Он бы не пошел на такое, если бы оставался хоть какой-то другой выход. Ши Цинсюань вспомнила утренний разговор о защитном поле в академии, когда она думала, что самой сложной задачей на день будет респектабельно выглядеть.   — И как, осталось там что-нибудь от школы?   — Погибших не было, — ответил Хэ Сюань.   Ши Цинсюань рассмеялась и остановилась, только когда пришлось отдышаться. Раз так, значит, разрушено не все.   — Ну, думаю, Юй Янли не станет возмущаться. Ее заботы о школе остались в прошлом, ха-ха. Так что, если с тобой все в порядке, то…   Ши Цинсюань замолчала, не зная, как закончить предложение. То она не возражает, чтобы умерли другие? Даже если это невинные люди? Так ли это на самом деле? Это казалось… если не правдой, то слишком близко к ней, чтобы Ши Цинсюань могла быть совершенно спокойной. Любовь — это прекрасно, но даже ради нее нельзя изменять самой себе.   Вот и еще одна причина, почему эту влюбленность лучше проигнорировать, разве нет? Ее совесть и так была не вполне чиста из-за того, что она всегда оправдывала сомнительное поведение брата, потому что слишком любила его. А к чему она придет, став возлюбленной смертоносного демона? Она уже и так спокойно воспринимала поведение Хэ Сюаня, которое другие находили непростительно холодным или жестоким.   С другой стороны… в отличие от Ши Уду, Хэ Сюань никогда не требовал от Ши Цинсюань, чтобы она старалась быть похожей на него. Иногда он возражал против ее решений, особенно когда они доставляли ему неприятности, но, в конце концов, он всегда ее поддерживал. И даже когда он вел себя наиболее жестоко, он всегда оставлял ей выбор.   — Открой рот, — сказал тем временем Хэ Сюань   Ши Цинсюань немедленно закрыла рот.   — Это ведь будет больно, да?  — спросила она через сеть духовного общения. Как хорошо иметь духовные силы!   — Возможно, — ответил Хэ Сюань, положив руку ей на грудь.   Когда тепло его руки согрело ее грудь сквозь единственный слой тонкого нэй и, Ши Цинсюань внезапно вспомнила, как мало на ней одежды. Она постаралась не думать об этом. Не думать о том, как кончики его пальцев слегка коснулись обнаженной кожи, как его рука увесисто легла между грудей и как бы это ощущалось, если бы его рука сдвинулась...   Ши Цинсюань открыла рот.   Попавшая в легкие вода, грязная и соленая, стала вытекать наружу, вызывая резкий кашель. Ши Цинсюань уже задыхалась, когда она наконец-то закончилась. Да, это было довольно неприятно. Зато когда она глубоко вдохнула, то почувствовала, что легкие наконец-то очистились.   — Спасибо, — сказала она, сильнее прижимая руку Хэ Сюаня к своему сердцу.   — Сможешь поесть?   Ши Цинсюань переместила руку к желудку, который сжался от тошноты при мысли о еде.   — Ох, нет, только не сейчас. Я проглотила слишком много морской воды.   Она вдруг подумала, а не захочет ли Хэ Сюань вытянуть из нее и эту воду тоже. Мысль была не самая приятная. Но он просто кивнул и протянул ей чистую стопку одежды для сна.   — Тогда отдыхай.   Идея поспать была очень привлекательной, как и оказаться в чистой удобной одежде. Но другое дело — переодеться в нее.   Сейчас она все еще чувствовала себя плохо, но не была совсем обессиленной. В прошлом, когда она жила обычной смертной без духовных сил, да еще и со сломанными конечностями, ей обычно было еще больнее. И при этом она регулярно справлялась с более тяжелыми нагрузками, чем простая смена одежды.   Но Хэ Сюань не собирался уходить, а показаться ему обнаженной — эта мысль казалась непереносимой.   Обычно Ши Цинсюань была только рада обнажиться практически перед кем угодно. Стеснялся в таких случаях именно Хэ Сюань, хотя и преподносил это как осуждение или брезгливость.   Но обычно Ши Цинсюань просто не воспринимала наготу как что-то сексуальное. А когда она чувствовала именно это, то сама стремилась к тому, чтобы ее желания были понятны. Испытывать к кому-то влечение или даже более серьезные чувства — это не было для нее чем-то новым. А вот пытаться сохранить свои чувства в секрете — в этой ситуации она испытывала некоторые сомнения, как себя вести.   Она села и отвернулась, прежде чем сбросить свою нижнюю одежду, теперь похожую скорее на лохмотья. Потом она потянулась к завязкам своего нэй и, но не смогла распутать узел. Он, видимо, сильно затянулся от воды и движений. Придется попросить о помощи Хэ Сюаня. Она глубоко вздохнула, чтобы успокоить нервы, а потом обернулась к Хэ Сюаню с веселой улыбкой.     — Э-э… ты не мог бы, хм…   Хэ Сюань глядел на нее с недоверчивым выражением лица. Ши Цинсюань почувствовала, что краснеет.   — Что?   — Это ты так намекаешь, что я дал тебе недостаточно духовных сил?   — Н-нет? Ты дал мне более чем… ой, — легкий румянец смущения превратился в жгучее пламя и сделал ее лицо ярко-красным, когда она осознала свою ошибку. Ши Цинсюань применила соответствующие чары, и ее лохмотья поменялись местами с приготовленной ночной одеждой. После этого она сразу легла и натянула одеяло до шеи. Лишь значительным усилием воли она удержалась от того, чтобы не накрыться с головой.   — Увидимся утром. Постарайся не получить новых ранений, пока меня нет, — сказал Хэ Сюань и повернулся, чтобы уйти.   А потом он остановился. Хэ Сюань посмотрел на свой рукав, и Ши Цинсюань поняла, что машинально ухватилась за него.   — Не уходи, — услышала она свой собственный тихий шепот.   Хэ Сюань снова недоверчиво посмотрел на нее. Но она была уже настолько смущена, насколько это возможно, а мысль о том, чтобы опять остаться в одиночестве, была хуже любого смущения. Ей казалось, что стоит Хэ Сюаню скрыться из вида, как он растворится облачком дыма, и она больше никогда его не увидит.   — Мне так тебя не хватало, — сказала она уже громче и лучше осознавая, о чем просит. — Побудь со мной. Пожалуйста. Я не хочу оставаться одна.   Она была измотана до предела, и все ее оставшиеся силы ушли на то, чтобы улыбаться, быть веселой и проявлять соответствующую их дружбе привязанность, — как ожидал от нее Хэ Сюань. После всего, что произошло сегодня, и после того, как она осознала свои чувства… она решила, что можно попросить еще и об этом.   — Мы расстались едва ли больше, чем на один ши, — сказал Хэ Сюань. Неужели прошло так мало времени? А по ощущениям — будто не один день.   Ши Цинсюань снова потянула его за рукав, а Хэ Сюань твердо стоял на месте, как холодная каменная стена.   — Тогда ты больше никогда не должен оставлять меня так надолго.   Хэ Сюань прикрыл глаза, а Ши Цинсюань снова потянула его за рукав. На этот раз он едва заметно приблизился. Открыв глаза, он спросил:   — Ты ожидаешь, что я буду служить тебе теплой подушкой во время сна? — но когда Ши Цинсюань снова потянула его, он придвинулся еще ближе.   — Да, — Ши Цинсюань согласилась бы, чтобы он читал рядом в кресле или делал что-то еще в пределах видимости, но если можно было выбрать такой вариант… то да. — Почему нет? У тебя останутся все другие ночи. На кровати достаточно места для двоих.   — Будет достаточно, если ты подвинешься, — Хэ Сюань сделал последний шаг и оказался рядом с Ши Цинсюань.   Она улыбнулась, окрыленная победой, и переместилась, чтобы освободить побольше места. Но когда Хэ Сюань уже хотел лечь, она остановила его, ткнув пальцем в грудь.   — Ты не можешь спать во всей этой верхней одежде!   — Я вообще не могу спать, — ответил Хэ Сюань, но легким движением пальцев избавился от верхних одеяний. И когда он забрался в постель, он был теплым.