Into Darker Water

Просыпаясь, Ши Цинсюань почувствовала запах выпечки и прикосновение мягкой теплой постели. Это были одновременно знакомые и новые ощущения, похожие на сон из прошлого. Ничего общего со скудной обстановкой храма. Чувство комфорта и безопасности боролось со смутными, но тревожными воспоминаниями о морском шторме, о боли и смерти.   Она решительно оставила глаза закрытыми и натянула повыше одеяло, будто это был щит, способный укрыть ее от внешнего мира со всеми его опасностями и грустной правдой. Ноющая боль в костях услужливо напомнила Ши Цинсюань, что она по-прежнему смертна, по-прежнему бедна, а тот комфорт, что она сейчас испытывает, — временный. Но урчание в желудке напомнило, что, при всех его недостатках, внешний мир может предложить ей завтрак.   Даже с закрытыми глазами она чувствовала тепло, исходящее от Хэ Сюаня позади нее. Все еще находясь в полусне, она воспринимала его присутствие как нечто утешительное и дружеское. Но сон постепенно уходил, а мысли прояснялись. Демоны, как известно, не спят, и обычно они холодные. Тем не менее, Хэ Сюань провел всю ночь рядом с ней, излучая тепло. Сейчас он не был Ша Личжуном, который присматривал за ней на случай опасности. Он был самим собой и остался просто потому, что она его попросила. Он спас ее, лечил, заботился, рисковал ради нее пленением или чем-то еще худшим и при этом ничего не требовал взамен. И хотя он все делал с хмурым лицом, притворяясь безразличным, это лишь добавляло ему очарования. Каждое доказательство привязанности, которую он так не любил демонстрировать, казалось более значимым и реальным.   «Ага, — подумала Ши Цинсюань, смиряясь с неизбежным. — Все еще люблю».   Ши Цинсюань еще не до конца отошла от вчерашнего кошмара, но она отдохнула и была достаточно здорова, чтобы доверять своим чувствам. Сейчас она уже не могла отмахнуться от них, как когда пребывала в полубреду от изнеможения. А чувства ее говорили одно: «я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя». Ей хотелось теснее прильнуть к Хэ Сюаню и поцелуями впечатать эти слова в его кожу. Ей хотелось обвить руками его бледное худощавое тело и крепко прижать к себе. Ей хотелось… так много неуместных и невозможных вещей.   Хэ Сюань убил ее брата, и он воспринял бы с отвращением любой интерес с ее стороны — хоть сексуальный, хоть романтический. Это были совершенно ясные и неоспоримые факты. Они не могли изменить того, что Ши Цинсюань чувствует и чего хочет. Они просто делали ее чувства очень неудобными.   Утром, на свежую голову, она вынуждена была признать, что это не мимолетная влюбленность, не побочный эффект травм и истощения. Это была любовь. А когда Ши Цинсюань влюблялась, это было всерьез и надолго. Если судить по прошлому опыту, эти чувства будут с ней годы или даже десятилетия. И все это время ее дружба с Хэ Сюанем будет ужасно неловкой. А она так высоко ценила эту дружбу!   «Так же, как и Хэ Сюань, — прошептал незваный голос в глубине ее разума. — Может, он ценит ее не меньше. Может, он лишь потому отстранялся, когда ты флиртовала с ним, что хотел скрыть, насколько ему это нравилось. Может, на этот раз чувства вовсе не угаснут, потому что есть тот, кто ответит на них должным образом и даст именно то, что тебе нужно».   «Ха-ха, — подумала он в ответ. — А может, Хэ Сюаню просто не нравится, когда я с ним флиртую, и понравится еще меньше, если я проявлю более серьезный интерес. Может, это все разрушит, как уже бывало в прошлом, когда я говорила кому-то из друзей, что испытываю к нему чувства».   «Но те друзья не были Хэ Сюанем, — ответил голос. — Они не были…»   Ши Цинсюань застонала и отбросила одеяло, открыв глаза недоброму миру, прежде чем успела слишком погрузиться в мысли, которые не могли привести ни к чему хорошему.   Первым, что она увидела, стал балдахин кровати, который Хэ Сюань выбрал для нее — со всеми этими красивыми завитками. Следующим стал сам Хэ Сюань, которого она увидела, когда села и повернула голову. Она проигнорировала трепетные чувства, вспыхнувшие при взгляде на его лицо, и вместо этого сосредоточилась на том, что он делал.   Хэ Сюань тоже сидел в кровати и уже наполовину прикончил гигантское блюдо с жареными во фритюре тестовыми палочками. Стол у кровати был до краев заставлен другими блюдами. Там были блинчики, каша и другая еда для завтрака, наполнявшая комнату восхитительными запахами.   — Эй, — Ши Цинсюань потянулась к блюду. — Оставь мне тоже!   — С чего ты взяла, что это для тебя? — спросил Хэ Сюань и отодвинул блюдо подальше, но только после того, как Ши Цинсюань успешно сгребла несколько палочек и засунула одну из них в рот. Они были соленые, теплые и почти идеальные.   — Шуховато, — пробормотала она, жуя хрустящее тесто. — Нужно шоевое молоко!   Та часть Ши Цинсюань, что была привычна к роскоши, осуждающе нахмурилась от такой бесцеремонности. Но другая ее часть, которая столько времени выживала на улицах, велела этой части заткнуться. Да и сам Хэ Сюань вместе с ней был на улицах, запихивая в рот любую дешевую еду, которую удавалось раздобыть, пока ее не украли.   Хэ Сюань, неотрывно глядя на Ши Цинсюань, откусил большой кусок палочки и стал демонстративно жевать ее. Но спустя несколько мгновений у дверей появился слуга с чашкой соевого молока на подносе. Если слуга и увидел какую-то странность в том, что его господин завтракает с полуодетой молодой женщиной в постели, то никак этого не показал. Может, тут постоянно такое случалось.   Ши Цинсюань отмахнулась от неприятных эмоций, вызванных этой мыслью, и поблагодарила слугу. Она поставила поднос на колени, а потом обмакнула в молоко одну из палочек и откусила.   — Намного лучше, — сказала она Хэ Сюаню с неровной улыбкой. Он не улыбнулся в ответ, но в его глазах появилась особая мягкость, которая означала то же самое.   — Может, у тебя за ночь еще какие-то части тела отказали, или мне можно есть?   — Все хорошо! Я чувствую себя… ну, не то чтобы отлично. Но, по крайней мере, никакой крови или переломов, и после хорошего ночного сна мне правда стало намного лучше.   Он кивнул.   — Хэ Сюань, я не знаю, как отблагодарить тебя за все, что ты сделал для меня вчера, но я…   — Если ты хочешь отблагодарить меня, — прервал ее Хэ Сюань, — постарайся больше не получать никаких ранений. И не отрывай меня от завтрака столько, сколько сможешь выдержать.   — Ладно, я и сама очень голодная.   Судя по свету из окна, Ши Цинсюань проспала не только ночь, но и половину дня. А не ела она еще дольше. Поэтому она была рада прислушаться к просьбе Хэ Сюаня и поесть рядом с ним в дружеской тишине.   По крайней мере, какое-то время. Он ведь сам сказал: «сколько сможешь выдержать».   — Итак, — сказала она, когда ее голод утих достаточно, чтобы можно было думать о чем-то кроме еды. — Передай мне блинчики и расскажи, что в точности вчера произошло.   — А что требует объяснения? — Хэ Сюань дотянулся до тарелки с блинчиками и передал ей. — Юй Янли втянула нас в свои глупые школьные разборки. А я выставил себя дураком, когда пытался тебя вытащить, пока она не прикончила заодно и тебя.   — Ты же знаешь, что на самом деле это была не ее вина? — Ши Цинсюань изучила верхний блинчик. Конечно, он был с ее любимой начинкой! — Шэнь Сяовань в любом случае хотела от меня избавиться, ха-ха!   Хэ Сюань фыркнул, будто говоря: «А кто бы не хотел?»   — И все равно, — сказала Ши Цинсюань с набитым зеленым луком и бобовым соусом ртом. — Я хочу, чтобы ты рассказал все в деталях. А то, что ты вчера рассказывал, я помню как в тумане. Когда ты понял, что со мной и Юй Янли что-то случилось? Как ты освободился от заклинателей?   — Ты перестала болтать и молчала дольше, чем требуется, чтобы перевести дыхание. Это могло означать только одно: тебя заставили умолкнуть с помощью магии.   — Ха-ха, — Ши Цинсюань ткнула Хэ Сюаня локтем в бок. — А что потом?   — Я решил, что больше нет причин сдерживать силы, и пробил такую дыру в их защитном поле, что они будут восстанавливать его несколько поколений, — он выглядел очень довольным собой. Ши Цинсюань стало немного жаль обитательниц академии, но только чуть-чуть.   — Этого оказалось достаточно, чтобы вырваться на свободу?   — Не оскорбляй меня, — сказал Хэ Сюань с надменной ухмылкой, которая вряд ли должна была казаться такой милой.   Ши Цинсюань точно знала, каким ужасным может быть Хэ Сюань, когда позволяет своей силе проявиться в полной мере.   — Но ты, э-э, никого не убил? — она смутно припоминала, что он говорил об этом перед тем, как она заснула.   — Нет, во время взрыва — никого, — усмешка Хэ Сюаня превратилась в жестокую улыбку. Ши Цинсюань смотрела на него с тревогой, сбитая с толку.   — Погоди, а для чего еще тебе… о, — она сообразила, как именно нашел ее Хэ Сюань, отделавшись от заклинателей. — Ты убил Шэнь Сяовань.   — В конечном счете, — тон Хэ Сюаня не оставлял сомнений, что Ши Цинсюань лучше не знать, какими методами он получил сведения от несчастной госпожи Шэнь. — Тебя это беспокоит?   — Я не знаю, — ответила Ши Цинсюань и подумала немного. — Нет. Не думаю. Хотя она и женщина, и слабее тебя… но она убила Юй Янли и чуть не убила меня. И… ты из-за нее пострадал.   Последнюю часть она пробормотала еле слышно, не желая явно показывать, насколько она готова защищать Хэ Сюаня.   — Намного больший вред мне причинила Бань Жоцзюнь. Думаешь, мне стоило убить и ее тоже?   Ши Цинсюань представила себе Бань Жоцзюнь с ее серьезным круглым лицом и искренними убеждениями, но не смогла пробудить в себе волну мстительного гнева, которую, вероятно, ощутил бы на ее месте Хэ Сюань. Означало ли это, что ее привязанность не настолько сильна?   — Э-э… нет. Прости. Я бы, конечно, очень хотела, чтобы она не сделала тебе ничего плохого, и ей надо бы относиться к демонам с меньшим предубеждением. Но если взглянуть на произошедшее с ее точки зрения, она просто пыталась защитить своих друзей. Тебя это беспокоит?   — Нет. Я знаю, чего от тебя ждать, — сказал Хэ Сюань. Что это, комплимент или оскорбление?   — Но я не знаю, что бы я делала, если бы ты всерьез пострадал. Я понимаю, что нужно нечто значительно большее, чтобы по-настоящему навредить тебе. Но я... я ведь раньше думала так же и о своем брате. Я бы не выдержала, если бы потеряла и тебя тоже, — чтобы скрыть краску смущения, она смотрела вниз на остатки своего завтрака.   — Ты забыла, что это я убил его?   Ши Цинсюань коротко вздохнула. Было такое ощущение, будто он ударил ее кулаком в живот. Но он лишь сказал ей правду, не более.   — Нет. Конечно, нет. Но это не значит, что я не…   Думать одновременно о брате и Хэ Сюане всегда было слишком больно. И она совершенно не готова была делать это сейчас, когда еще не пришла в себя от произошедшего накануне. Ши Цинсюань почувствовала тошноту и головокружение, будто она все еще была в море и волны захлестывали ее. Завтрак она решила закончить, поэтому передвинула поднос на край кровати и смогла спрятать лицо, прижав его к коленям. Кожей она ощутила мягкую ткань одежды для сна, которую дал ей Хэ Сюань.   — Я не забыла, — сказала она. — Какая-то малая часть меня всегда будет ненавидеть тебя за убийство брата и за все остальное, что ты сделал ему. Нам. Но я понимаю, почему ты это сделал, и я все равно… Ты все равно дорог мне.   — Какая-нибудь часть тебя ненавидит его?   Да, это, и правда, несправедливо. Хэ Сюань, ее брат… Даже Шэнь Сяовань и тот стражник. Все эти убийства, жестокость и боль — все совершалось из любви к кому-то. Но Ши Цинсюань не была способна на равное отношение к каждому. Столетиями на Небесах она утверждала, что виновные должны быть наказаны по справедливости. Но если виноват был близкий ей человек, она не могла судить его или спокойно смотреть, как свершается правосудие.   — Ты хотел бы, чтобы я ненавидела своего брата? — мягко спросила она.   — Я не думаю, что ты на это способна, — голос Хэ Сюаня тоже был мягким, с оттенком горечи. Как бы он отнесся, если бы она рассказала, что меч Ши Уду спас ее? Обрадовался бы, что любовь брата защитила ее, несмотря на чувства, которые испытывал к нему самому? Или предпочел бы, чтобы Ши Цинсюань умерла, чем чтобы хоть малая частица Ши Уду оставалась в этом мире?   — Ты хотел бы, чтобы я была способна?   — Я уже давным-давно научился ни о чем не мечтать.   — Мне, пожалуй, тоже стоило бы этому научиться, ха-ха. Но я, наверное, и на это не способна.   — Наверное, нет.   Так они сидели некоторое время. Ши Цинсюань сжалась в комочек, чувствуя себя очень неловко, а Хэ Сюань терпеливо ожидал рядом, излучая надежное тепло. Он продолжал есть, и это создавало комфортное ощущение, что все в порядке. Положив голову на колени, Ши Цинсюань размышляла о Хэ Сюане, о своем брате и обо всем, что произошло между ними. О том, чего она желала и что обещала.   — Хэ Сюань, — медленно проговорила она. — Как… э-э… как бы ты отнесся, если бы я… если бы я сказала тебе…   Она глубоко вздохнула, зная, что он может почувствовать тревогу, сковавшую ей язык. Очень трудно было произнести ту правду и вопрос, которые все время будут висеть над душой, если окажутся невысказанными.   — …если я скажу тебе, что мой брат может все еще быть где-то здесь?   Хэ Сюань замер.   — Я не думаю, что это на самом деле так, — быстро добавила Ши Цинсюань. — Я просто… Я просто хотела узнать, что бы ты сделал.   — Тебе правда нужно, чтобы я рассказал тебе об этом? Когда ты уже видела однажды своими глазами?   — Нет, — Ши Цинсюань постаралась не чувствовать разочарования, но не сумела. В глубине души она надеялась, что когда Хэ Сюань убил ее брата, то избавился хотя бы от части той убийственной ненависти, которую он испытывал к человеку, погубившему его семью и разрушившему его жизнь. Но, конечно, этого не случилось. И никогда не случится.   — Хотела бы я, чтобы мы могли быть друзьями без… этого всего, — Ши Цинсюань позволила себе осторожно прислониться к боку Хэ Сюаня и сразу почувствовала себя лучше. Какая ирония, что с человеком, способным так хорошо утешить ее, связано столько боли.   — Если бы наши судьбы не поменялись, мы бы никогда не стали друзьями, — голос Хэ Сюаня был все еще холодным, но уже не таким резким. — Я бы стал богом, а ты бы умерла больше столетия назад, будучи богатым старым торговцем.   — Ты бы не стал терять время на дружбу со скучным торговцем, простым смертным? — спросила Ши Цинсюань со слабой улыбкой.   — Это ты была бы слишком занятым главой семейства, окруженным женами и внуками, чтобы помнить про какого-то младшего бога литературы.   — Ты представляешь меня главой целого клана? — засмеялась Ши Цинсюань, оживившись от мысленной картины. — Это комплимент моей мужской силе?   — Это закономерное развитие твоего тщеславия. Для смертного человека без таланта к заклинательству дети — самая доступная замена бессмертию.   — Я не тщеславна в таком смысле. И если бы я хотела детей, наверное, они бы у меня уже были. Но я никогда особо не беспокоилась о продолжении рода, — после смерти родителей единственным представителем семейства Ши, на которого у нее хватало времени, был ее брат. — А если бы я хотела бессмертия, ну… если бы мой брат все равно стал богом, он мог бы взять меня в свой дворец на Средние Небеса. И тогда, кстати, мы могли бы встретиться! И если бы все сложилось иначе, может быть, вы с моим братом даже были бы в хоро…   — Перестань! — сказал Хэ Сюань так резко, что Ши Цинсюань отшатнулась. — Мир нужно воспринимать таким, какой он есть. Я никогда не перестану ненавидеть твоего брата и желать ему смерти. А сочинять радужные фантазии, где все по-другому, бессмысленно.   — Я знаю. Я просто… Ладно, неважно, — вздохнула Ши Цинсюань. Она стала тыкать стоящий в конце кровати поднос пальцами ног под одеялом и пыталась придумать, что бы такое сказать, чтобы вернуть игривое настроение. — Ты знаешь, я не уверена, что стала бы торговцем. Кто сказал, что я не могла бы посвятить жизнь поэзии?   — Любой, кто читал твои стихи, — сказал Хэ Сюань.   — Эй! — Ши Цинсюань пихнула его. Но если Хэ Сюань дразнил ее, значит, не был слишком расстроен.   Ее толчок настолько застал Хэ Сюаня врасплох, что он выронил блюдо с жареными палочками, от которых уже остались только крошки. Но молниеносные рефлексы помогли ему подхватить блюдо, прежде чем просыпалось слишком много. Он отставил блюдо на стол и вновь повернулся к Ши Цинсюань с угрожающим выражением лица. После пугающей паузы последовал толчок — Хэ Сюань приложил лишь малую часть своей силы, но этого оказалось достаточно, чтобы она свалилась спиной на кровать.   — Эй! — Ши Цинсюань ударила его в бок. — Я же тут больной человек! Я чуть не погибла!   — Тогда тебе не хватает чувства самосохранения, — Хэ Сюань схватил ее за руки, прежде чем она снова смогла его ударить. Поэтому она пнула его. Точнее, попыталась, но нога запуталась в постельном белье.   Хэ Сюань воспользовался этим моментом уязвимости и закинул на нее ногу, лишив ее возможности двигаться под спутанными простынями, а сам наклонился над ней, прижал к кровати и аккуратно сжал руками ее запястья. Ши Цинсюань со смехом пыталась отбиться, пока, запыхавшись, не сдалась. У Хэ Сюаня не могло быть проблем с дыханием, но его глаза блестели. Такого хулиганства они не устраивали со времен жизни на Небесах. Ши Цинсюань пришло в голову, что и тогда он сдерживался не меньше, чем сейчас, а может, и больше.   — Может, ты и выиграл эту битву, но моральная победа за мной! — Ши Цинсюань упрямо вскинула голову.   — Значит, признаешь, что проиграла? — в уголках губ Хэ Сюаня появилась едва заметная усмешка.   — Да-да, блестящая победа! Это у вас привычка такая — побеждать безоружных смертных женщин, господин Непревзойденный Князь Демонов?   — Считай, что тебе повезло, — Хэ Сюань наклонился ближе, глядя на нее темными глазами, а голос превратился в зловещий шепот. — Последнюю такую я убил.   «О нет! — подумала Ши Цинсюань. — О нет, сейчас он уже слишком близко!»   Если бы она сейчас была в мужском теле, то никак не сумела бы скрыть реакцию тела на Хэ Сюаня, вот так прижавшегося к ней. Но и сейчас она не смогла сдержать дрожь и лишь усилием воли заставила себя не смотреть так откровенно на его губы. Это было плохо. Хэ Сюань, как обычно, делает невинное жутковатое замечание, и вот она уже не может думать ни о чем, кроме поцелуя с ним.   Прежде чем Ши Цинсюань успела сделать какую-нибудь глупость, Хэ Сюань быстро поднялся с кровати и отошел. На мгновение она запаниковала, подумав, что он мог уловить ее мысли. Но к ее облегчению, он подошел к окну и открыл его, впуская золотой утренний свет и легкий морской бриз. Последовала вспышка света — и вот он уже одет и причесан. Сплошная черная ткань и гладкие блестящие волосы.   Он был так красив. И так силен, такая сбивающая с толку смесь холода с теплом, доброты с жестокостью. Иногда казалось, что по-настоящему понять его просто невозможно.   — Хэ Сюань… Когда я была там в море и стражник чуть не убил меня… — сказав это, она ясно вспомнила тот момент и ощутила страх от пережитого. Она увидела, как Хэ Сюань нахмурился, и поняла, что он тоже это почувствовал.   Сначала ей казалось, что скрыть правду будет несложно. Но она знала себя и понимала, что необходимость постоянно скрывать от Хэ Сюаня что-то связанное с братом будет грызть ее намного сильнее, чем любая боль, вызванная правдой.   — Я не знаю, мог ли это быть какой-то след моего брата… — начала она, и Хэ Сюань немедленно с удивлением повернулся к ней. — Это мог быть какой-то другой дух, — быстро добавила она. — Или даже Юй Янли, или п-просто удачная волна, ха-ха… — теперь на лице Хэ Сюаня появилось нетерпение от того, что она никак не расскажет, что именно произошло. — Ну, э-э, в общем. Меч моего брата вдруг поднялся и убил стражника! Разве это не странно?   — Я понял, — Хэ Сюань смотрел на нее довольно долго, а затем отвернулся обратно к окну, нахмурившись еще сильнее.   — Я сначала не хотела говорить тебе, потому что мне показалось, что это будет неловко, но потом стало неловко от того, что я НЕ говорю тебе, э-э… так что в итоге я решила сказать. Но я на самом деле не думаю, что он и правда где-то здесь! Просто случилось что-то непонятное! Ты не… Тебе не… — тебе не нужно забирать его у меня во второй раз.   — Я уже обыскал каждый кусочек того побережья и в воде, и на суше, — сказал Хэ Сюань, глядя на бесконечный океан, окружающий его остров. — Я нашел меч Ши Уду и тело, в которое он был вонзен, как и другого мужчину, убитого тобой, — у Ши Цинсюань мелькнула мысль о том, что Хэ Сюань мог сделать с мечом и телами. Наверное, оставил их на морском дне. — Там не было признаков никакой другой души, живой или мертвой, кроме твоей и тех, кого я привел с собой, чтобы разыскать тебя. Если того стражника и правда убил какой-то след твоего брата, то сейчас от него уже ничего не осталось.   — П-понятно.   — Ты разочарована? — Хэ Сюань смотрел на нее через комнату. — Жалеешь, что не можешь вернуться в его объятия и оставить меня ради более предпочтительного защитника?   — Что? Нет. Я не… — она попыталась подумать о том, что стала бы делать, если бы ее брат и правда вернулся. Но ее сознание отгородилось от этой идеи — слишком прекрасной и болезненно-недостижимой. — Мне его очень не хватает, — признала она и вынуждена была отвести взгляд из-за резкой боли в темных глазах Хэ Сюаня. — И, конечно, часть меня мечтает, чтобы он был жив. Но я не… Если бы даже он был здесь, я бы не…   — Не предпочла бы его мне? Мы оба знаем, что это ложь, — он грозно глядел с другого конца комнаты, а его тело было холодным и жестким, как осколок обсидиана. Сейчас в нем не осталось ничего от того мягкого и успокаивающего тепла, рядом с котором проснулась Ши Цинсюань. Почему они оба не могли оставаться такими же, как в тот момент? Почему все должно быть так сложно? Ши Цинсюань отвернулась.   — Разве это такая большая ошибка, что я вообще не хочу выбирать между вами? Потому что я л… Потому что вы оба дороги мне! Неужели это так плохо?   Хэ Сюань не ответил. Ши Цинсюань глубоко вздохнула, чтобы успокоиться, и снова повернулась к нему.   — В любом случае, все обстоит так, как ты сказал. Мир нужно воспринимать таким, какой он есть. Может быть, мы с тобой… может, мы никогда бы не сошлись во взглядах по поводу моего брата, если бы он был жив и по-прежнему виновен в… в тех ужасных вещах, которые он сделал с тобой и твоей семьей. Может, мы никогда не смогли бы быть друзьями. Но…   — Но это не имеет значения, потому что он так кстати оказался мертв?   — Конечно, это имеет значение, но…    — Старина Фэн!   Ши Цинсюань замерла, когда в ее голове раздался знакомый голос. Она уже не была уверена, услышит ли его когда-нибудь вновь.   — Юй… Юй Янли?! — если бы это был кто-то другой, Ши Цинсюань не стала бы сейчас разговаривать. Но хоть она и не хотела оставлять разговор с Хэ Сюанем на такой мрачной ноте, ей все же очень хотелось убедиться, что с Юй Янли все в порядке. — Хэ Сюань, это Юй Янли, — объяснила она вслух.   — Тогда тебе следует поговорить с ней, — ответил Хэ Сюань.   — Ладно. Я, э-э… Ладно.   — Юй Янли, я тут! — обратилась она по сети духовного общения.   — Ох, слава Небесам! — ответила та. — Ты правда в порядке? Его Высочество Се Лянь сказал, что ты спаслась, но я хотела сама услышать.   — Да! Я, э-э, с Хэ Сюанем. Он... очень хорошо обо мне позаботился. У меня уже, считай, все в порядке.   — Ох-х, это большое облегчение! Передай ему от меня приветствие, от одного мертвеца другому!   — Ха-ха, передам! — Юй Янли, определенно, перенесла смерть лучше большинства людей, по крайней мере, по опыту Ши Цинсюань. Она улыбнулась Хэ Сюаню. — Юй Янли передает привет!   Хэ Сюань закатил глаза.   — Он тоже шлет тебе привет. Но как насчет тебя? Значит, ты прошла Небесную Кару? — если бы нет, оставался вариант, что она стала разгневанным демоном, но сейчас ее голос не казался разгневанным.   — Да, черт возьми! — воскликнула Юй Янли, и ее голос звучал настолько живым, насколько это возможно. — Так ты видела? Это было просто нечто! И молнии, и смерчи и ЧУДОВИЩА! Но я ИГРАЮЧИ НАДАВАЛА ИМ ПО РОЖЕ с помощью МАГИИ ВЕТРА! И теперь я БОГИНЯ!! Ты можешь поверить?   — Могу! — Ши Цинсюань рассмеялась с легким сердцем. После всех страданий, которые перенесла Юй Янли, после всех ее неудач и предательств, она наконец-то была в безопасности. Да к тому же с такой силой, что уже никто не сможет навредить ей как раньше. — Я всегда в тебя верила! — Ши Цинсюань чувствовала, как ее переполняет облегчение и счастье.   — Да, верно, — ответила Юй Янли с теплом в голосе. — Я это очень ценю. Я не могу долго говорить, мне тут собираются устроить экскурсию. Но мне нужно было убедиться, что у тебя все хорошо. Я сожалею, что ты оказалась втянута во всю эту историю.   — У меня все хорошо, — сказала Ши Цинсюань. — Даже несмотря на то, что ты СТОЛКНУЛА МЕНЯ СО СКАЛЫ, а потом УМЕРЛА У МЕНЯ НА ГЛАЗАХ и причинила мне ГЛУБОКУЮ ЭМОЦИОНАЛЬНУЮ ТРАВМУ!   — Эй, я и сама была не в восторге от происходящего! За исключением момента, когда я заколола того стражника. Это было чертовски приятно.   — Это была ты? — Ши Цинсюань почувствовала, как в сердце треснул и отпал маленький кусочек, где все еще теплилась надежда, что ее спас брат.   — Ага! Мне удалось восстановить контроль над своим протезом, и я использовала его, чтобы схватить меч. Теперь это мое духовное оружие, представляешь? Никогда не думала, что отсутствие руки может порадовать, но вот как хорошо все обернулось. Как бы то ни было, я спасла твою жизнь уже дважды, так что, как только у меня появится храм, тебе лучше зажечь там благовония!   — Так и сделаю! Я буду твоим самым преданным последователем! Конечно, если ты будешь творить для меня чудеса время от времени.   — Конечно! — Юй Янли ненадолго замолчала. — Э-э. Кстати об этом. Сейчас еще рановато это обсуждать, но… Как я понимаю, у меня должен быть свой двор, верно? Хочешь ко мне присоединиться?   Ши Цинсюань была настолько ошеломлена, что не знала, что ответить. Она просто сидела, глядя в пространство и пытаясь собраться с мыслями. Присоединиться к Юй Янли? Вернуться на Небеса? Когда она вновь встретилась с Се Лянем, уже будучи смертной, ей приходила в голову идея присоединиться к нему. Но потом она быстро поняла, что никакого двора Се Лянь собирать не планирует, и вряд ли его можно винить, учитывая весь его предыдущий 800-летний жизненный опыт. Еще, конечно, было предложение Пэй Мина. Но Ши Цинсюань предпочла бы остаться смертной и умереть, чем работать на него.   Но работать на Юй Янли… эта перспектива казалась вполне возможной. И даже желанной. А еще настолько пугающей, что сама только мысль заставила Ши Цинсюань замереть в нерешительности. Она с таким трудом свыклась с тем, что стала смертной, а теперь возможность вернуть божественные силы вновь маячила перед ней, как какой-то проклятый дар.   — Э… — слабо отозвалась она. — Я…   — Я знаю, что хочу слишком многого. И вряд ли я вправе просить об этом, учитывая… все, что было в прошлом. Но даже если ты не захочешь присоединиться к моему двору, я буду благодарна за советы при случае. Все эти боги вроде бы ведут себя вежливо, но я же вижу, что они считают меня невежественной простолюдинкой, которой можно помыкать как угодно. А из твоих рассказов я поняла, что они беспощадные убийцы не хуже какой-нибудь куртизанки или ученицы в школе заклинательства. Только у них еще есть фора в виде нескольких столетий непрерывных интриг.   — Ха-ха, да…   — Я бы очень хотела, чтобы ты была здесь со мной и объяснила, кто все эти люди… хотя, конечно, ты вовсе не обязана соглашаться! Я знаю, что у тебя с Небесами связано много болезненных событий и вернуться сюда может быть довольно неловко. Но могу я попросить тебя подумать об этом? Рядом с тобой я становлюсь не такой эгоистичной стервой. И я не знаю больше никого, кому доверяла бы настолько, чтобы просить прикрыть мне спину. И еще… в свое время ты была прекрасной богиней. Если бы я могла помочь тебе снова ей стать… не могу придумать большей чести.   — Я… Я подумаю об этом, — глаза Ши Цинсюань пощипывало от непролитых слез. — Но большой честью это было бы для меня. Спасибо.   Даже если она не примет предложение Юй Янли, было очень приятно узнать, что ее считают достойной этой роли. Но была ли она достойна? Или это было началом новой катастрофы? В прошлый раз, покинув Небеса, она едва смогла спасти свою жизнь, а ее брат не был так удачлив. Что, если и в этот раз все закончится так же плохо?   — Отлично! — радостно сказала Юй Янли. Для нее небеса означали свободу и новые возможности. Хотелось надеяться, что она сможет сохранить этот оптимизм. — Я свяжусь с тобой позже, как только смогу, а сейчас мне нужно идти. Кажется, мне нужно решить, где будет стоять МОЙ ДВОРЕЦ!   — Повеселись как следует, — засмеялась Ши Цинсюань.   — Поверь, я так и сделаю! — ответила Юй Янли и покинула сеть духовного общения.   Ши Цинсюань некоторое время сидела молча, потом повернулась к Хэ Сюаню.   — Это… это была Юй Янли.   — Ты так и сказала, — ответил Хэ Сюань со скучающим видом. По крайней мере, он уже не выглядел таким разозленным. Ши Цинсюань сейчас с трудом могла вспомнить, о чем они спорили.   — Она теперь богиня.   — Я так и думал.   — Это она убила стражника мечом.   — Логично.   — И… — Ши Цинсюань сделала медленный глубокий вдох. — Она хочет взять меня на Средние Небеса.   На это он отреагировал, даже если вся реакция заключалась в едва заметной паузе.   — …и ты согласишься?   — Я… — глядя на свои голые мозолистые руки, Ши Цинсюань вспомнала, какими они были во времена жизни на Небесах. Тогда они были украшены всевозможными драгоценными артефактами, которые она носила по настоянию брата, подчеркивая свой незаслуженный божественный статус. — Разве это было бы правильно? Уже известно, что мне никогда не суждено было вознестись благодаря собственным заслугам. Но я стала божеством за чужой счет, и посмотри, чем это обернулось.   — Твое вознесение на Верхние Небеса было несправедливым, основанным на обмане и смерти. Но для того, чтобы подняться на Средние Небеса, необходимо лишь одно условие: кто-то с Верхних Небес должен тебя пригласить. В этом случае ты достойна не меньше, чем все остальные прославленные слуги того же ранга.   — Ха, можно взглянуть на это и так, — она улыбнулась ему. — Спасибо. Ты всегда знаешь, что сказать, чтобы поднять мне настроение.   Хэ Сюань поморщился, но она только рассмеялась еще сильнее. Но он был прав. Подняться на Средние Небеса в качестве подчиненной Юй Янли — совсем не то, что быть Повелительницей Ветров.   Ши Цинсюань вспомнила, как попала на Средние Небеса в первый раз. Тогда она только помогала своему брату выполнять его обязанности, но не имела ни собственной реальной власти, ни ответственности. Тогда это казалось ей верхом роскоши и привилегий в сравнении с жизнью простого смертного, к тому же подростка. По крайней мере, пока не возобновил атаки Истинный Божок-Пустослов. Но что такое истинная сила, она узнала, только когда вознеслась на Верхние Небеса. Брат всегда относился к ней как к беспомощному ребенку, и все же она была ему равной, достойной собственного поклонения и восхищения. Она могла сама решать, как использовать божественные силы, чтобы помочь нуждающимся.   Если она вернется на Небеса сейчас, то станет одной из многих обитателей дворца Юй Янли и не более. Заправлять всем будет Юй Янли, и поклоняться будут только ей. У Ши Цинсюань не будет никакого выбора, кроме как подчиняться приказам, если только она не захочет быть изгнанной обратно на землю. Что в результате станет с их дружбой? Как скажется на Юй Янли такое могущество, если ее понимание добра и справедливости и раньше бывало небезупречным? Богами становятся самые решительные и амбициозные, и они получают полную власть над своими подчиненными. Ши Цинсюань наблюдала это столетиями, и, как правило, никто не обращался с подчиненными как с равными или друзьями. И такого, чтобы мотивы богов оставались чистыми и бескорыстными, она тоже почти не видела.   А еще оставались другие боги. Едва ли они будут рады принять Ши Цинсюань обратно в свои ряды после того, как она покинула Небеса с таким скандалом и трагедией. Да и к Юй Янли, наверное, отнесутся не лучше. Какими бы недостатками ни обладала Лин Вэнь, каких бы секретов ни скрывала, ее публичный образ был безукоризненным. И все равно она стала предметом непристойных сплетен и постоянных нападок за одно лишь преступление: потому что была женщиной, стремящейся к власти. Насколько хуже все будет с Юй Янли?   Юй Янли была права, в сравнении с Небесами Академия Золотой Элегантности была милым чаепитием, а ведь визит в эту академию чуть не убил Ши Цинсюань. Здесь, на земле, ее шансы на выживание могли быть выше.   — Я не уверена, что это хорошая идея, — сказала она. — Та жизнь, что я веду сейчас, меня по большей части устраивает. А на Небесах было много такого, о чем я совсем не скучаю. К тому же мне, наверное, не простят все это… фальшивое вознесение, ха-ха.   — Наверное, нет.   — В любом случае, — добавила она, не в силах сдержаться. — Какой в этом смысл, если тебя там не будет?   — Не будь смешной.   — Но это правда! Без лучшего друга никакой радости в жизни! — она поднялась с кровати, немного пошатнулась на нетвердых ногах, и направилась к стоящему у окна Хэ Сюаню. — Что хорошего могут предложить Небеса, если тебя там нет?   — Я там есть.   — Что? — она моргнула, на мгновение представив, как Мин И ждет ее на Небесах, будто ничего не случилось. А потом поняла. — А, ты имеешь в виду под личиной? Я думала, Цзюнь У избавился от всех твоих двойников.   — Да, избавился. Поэтому я создал новых.   — Потрясающе! А ведь на этот раз они знали, что тебя нужно остерегаться! — она недоверчиво покачала головой и облокотилась на окно, чтобы насладиться бризом. — Что происходит в твоей голове, когда ты контролируешь всех этих двойников?   — Тебе лучше не знать, что происходит в моей голове.   — Не знаю, мне твоя голова нравится, — Ши Цинсюань потянулась, чтобы взъерошить ему волосы, а Хэ Сюань уклонялся, как мог. — Может, я тогда подумаю о возвращении на Небеса. Это было бы не так плохо, если бы я могла общаться с тобой.   — Кто сказал, что я стану проводить с тобой время? — Хэ Сюань вновь пригладил свои волосы. — Я и так потратил на тебя целые столетия. Сначала шпионил, потом пытался сохранить тебе жизнь вопреки всем твоим попыткам убить себя. Может, у меня, наконец, будет шанс сбежать.   — Ты это не серьезно, — сказала Ши Цинсюань. Она была почти полностью уверена, что он не серьезно.   — Что ты, вообще, себе воображаешь? — пробурчал Хэ Сюань. — Личность Мин И раскрыта. Все мои новые двойники — очень скромные слуги и младшие служащие, которых едва ли кто-то заметит на Верхних Небесах. Ты правда будешь делать вид, что у тебя найдется на них время, когда можно пить чай во дворцах госпожи Юй и Его Высочества наследного принца?   — Погоди, — Ши Цинсюань вгляделась в надувшееся лицо Хэ Сюаня. — Ты что, ревнуешь?   — К кому? — Хэ Сюань не встречался с ней глазами. — К торговцу мусором и стареющей уличной девке?   — Ты ревнуешь! — радостно воскликнула она. — Хэ Сюаааань!   Ши Цинсюань крепко обняла Хэ Сюаня, чувствуя, как тот дернулся от неожиданности, но отстраниться не пытается.   — Ты прелесть! — весело сказала она, уткнувшись носом в его плечо. — Между нами ничего не изменится, если я вернусь на Небеса. Мы оба можем быть незаметными мелкими слугами. И хотя мне, и правда, очень нравятся Его Высочество и Юй Янли… ты же знаешь, что я не люблю их так, как я люблю…   Слова застряли у нее в горле. Она не имела в виду такую любовь, но когда произнесла это слово, осознание двойного смысла так смутило ее, что она даже не смогла закончить предложение.   «Все в порядке, — подумала она про себя. — Хэ Сюань не обратит внимания, если не придавать этому большого значения».   — Ха-ха, прости! — она попыталась беззаботно рассмеяться и невозмутимо отстраниться, приглаживая волосы. На самом деле получилось больше похоже на испуг, но об этом можно побеспокоиться позже. — Я не… я не это хотела сказать.   Она чувствовала, как сердце колотится в груди, и была слишком взволнована, чтобы взглянуть на Хэ Сюаня и увидеть, как он отнесся к ее словам.   И тут ее осенило, что Хэ Сюань чувствует ее страх. Когда она сильно нервничала, он это знал. Как ни ужасно, но это понимание заставило ее нервничать еще больше, пока не стало казаться, что все ее тело источает страх, и его видно невооруженным глазом. И чем дольше они стояли так молча, тем более напряженной казалась тишина.   «Скажи что-нибудь! — подумала она в отчаянии. — Придумай какое-нибудь оправдание! Смени тему! Что угодно!»   — Это ерунда! — прохрипела Ши Цинсюань, пренебрежительно махнув рукой. Она кинула быстрый взгляд на Хэ Сюаня, но его лицо оставалось совершенно непроницаемым. — Просто небольшая влюбленность, не о чем беспокоиться!   ЧТО, НЕТ, ЗАЧЕМ ТЫ СКАЗАЛА ЭТО?!   — Даже не влюбленность! Побочный эффект от стресса или что-то такое!   Хэ Сюань продолжал хранить молчание, но его глаза слегка подрагивали от сдерживаемых эмоций. Мысль, что он злится на нее, что ему отвратительны ее чувства… В глубине души она понимала, что Хэ Сюань сочтет это ужасным, но увидеть подтверждение своими глазами было так больно, будто ее ударили физически.   — Ты же меня знаешь, — продолжила она со слабым смехом, глядя в сторону. Сердце билось так быстро, что она удивлялась, как оно не разорвется. — Я с этим справлюсь через несколько… э-э… очень быстро! Это не имеет значения! Вообще никакого! Забудь, что я что-то сказала.   — …как пожелаешь, — сказал Хэ Сюань.   Его голос был холодным и лишенным всяких эмоций.   — Я имею в виду… мы ведь все равно никогда не смогли бы… об этом ведь нелепо даже думать, верно? Ты ведь много раз давал понять, что все, что ты делал, было вызвано твоей любовью к невесте и ненавистью к тому, что моя семья сделала с твоей. Ясно, что ты бы н-никогда…   ЗАТКНИСЬ ЗАТКНИСЬ ЗАТКНИСЬ   Ши Цинсюань издала долгий болезненный стон и повернулась, чтобы удариться головой о стену.   — А ты не мог бы передумать и просто убить меня?   — Нет, — ответил Хэ Сюань.   Ши Цинсюань шмыгнула носом, чувствуя, как на глазах выступают слезы. Почему она родилась такой никудышней лгуньей?   — Ты уверен? — спросила она тихо. — Тебе, наверное, хотелось бы. Мне очень жаль. Это должно быть… — она вздохнула. — Это должно быть просто ужасно для тебя.   Хэ Сюань ничего не ответил, и она восприняла это как «да». Она снова посмотрела на свои руки, все такие же пустые и неухоженные.   — Я правда была бы признательна, если бы мы сделали вид, будто мне удалось держать язык за зубами. Я хочу, чтобы наша дружба оставалась прежней. Это не должно ничего изменить, — она заставила себя посмотреть на Хэ Сюаня, чье лицо каким-то образом стало еще бесстрастнее. — Это… мы можем так сделать?   — Если это то, чего ты хочешь, — ответил Хэ Сюань напряженным голосом.   — Ты в порядке?   Вместо ответа Хэ Сюань подошел к столу.   — Ты закончила с завтраком? — спросил он, глядя на абсурдно большое количество еды. Что теперь с ней делать? Хэ Сюань, конечно, был слишком скаредным, чтобы просто выбросить ее впустую. Может, он скормит ее своим рыбам.   — Угу. Спасибо, было очень вкусно.   — Нужно ли тебе еще какое-то лечение?   — Н-нет, мне уже намного лучше.   Хэ Сюань кивнул, по-прежнему не поворачиваясь к ней лицом.   — Может, мне уже пора, а? Извини, что прошу еще об одной услуге, но если ты поможешь мне с полем Сжатия тысячи ли, я вернусь домой и перестану тебе надоедать.   — Если хочешь.   Прежде чем она догадалась попросить, Хэ Сюань достал комплект чистой верхней одежды. На этот раз ничего сентиментального, простой безликий хлопок.   — Спасибо, — Ши Цинсюань произнесла заклинание чистоты и быстро сменила одежду, прежде чем успела смутиться еще и из-за этого. — Спасибо еще раз за… за все.   Эти простые слова казались совершенно недостаточными перед лицом того, что Хэ Сюань сделал для нее. Но если бы она начала обдумывать это сейчас, то могла бы не выдержать и усугубить и без того неловкую ситуацию. Вместо этого она сделала маленький поклон ему в спину.   — Я… Увидимся в храме.   Или, возможно, она никогда его больше не увидит.   Она подошла к двери и встала в ожидании, пока Хэ Сюань укажет ей путь к тому месту, где он будет чертить Сжатие тысячи ли. Но он оставался там, где стоял, а потом тихо произнес:   — Ян Лицю.   — Что?   — Моя невеста, — сказал Хэ Сюань, глядя в пространство. — Ее звали Ян Лицю.