Эх-х, любовь, любовь...

Я вырвала телефон из рук подруги, дрожащими пальцами начала набирать номер Филиппа. В трубке послышались гудки. От охватившего меня облегчения я облокотилась о дерево и стала барабанить по нему пальцами. Наташа же наматывала вокруг меня и дерева небольшие круги. Механический, но такой вежливый голос ответил: "Аппарат абонента выключен или наход..." Я, психанув, отключила вызов. — Что случилось? — с отчаянием завыла подруга. По её лицу потекли слёзы. Мне же хотелось побиться головой о сосну, на которую я опиралась. — Отставить истерику! — гаркнула я, собрав остатки мужества в кулак. Мужества осталось совсем немного, и если ещё одна попытка звонка не увенчается успехом, то на моём горизонте замаячит отчаяние под ручку с истерикой. И выть уже будет не одна Наташка. Денег на телефоне осталось ровно на один звонок. Скорее всего, у Вадима и Ники телефон не ответит. Они должны звонить по милициям, детективным агентствам и просто проверенным людям. А паникёрша Ника наверняка позвонила в ОМОН. И тут у меня наступило просветление. Мы с Тсубаки обменялись номерами совсем недавно. Я нашла его номер и, шепча собственно придуманную молитву, нажала на зелёную кнопочку. Пошли гудки. — Лиса?! — проорали в трубку. — Где вы? Как вы? — я чуть отставила телефон от уха. Но, когда пламенный монолог окончился, приложила снова. — Да всё окей. Мы слиняли. Да, мы в порядке, только голова немного побаливает, но это похмелье, — прилежно отвечала я на многочисленные вопросы, — мы в лесу! — А поточнее? — Блин, ну как я тебе точнее скажу? Тут нет карт на соснах! — чертыхнулась я. Но тут же стало стыдно за рык на ни в чём не повинного парня. — Прости. Дай Вадима или Филиппа. — Сейчас. Я слышала в трубке топот его ног, потом мат. Видимо так спешил, что чуть с лестницы не свалился. Затем возбуждённый голос Филиппа: — Лиса? Блин, если сейчас вопросы повторятся я разозлюсь. — Да, это я — взяв себя в руки, процедила моя персона. В уме-то я понимала, что злиться не надо, они же волнуются, но ничего не могла с собой поделать. — В лесу должна быть стройка многоэтажки, заброшенная стройка. Знаешь такую? — Знаю, — видимо брат тоже успокоился, — это в Михайловском лесу, там хоте... — Мне плевать, что там они хотели, — рыкнула я, — забирай нас скорее. Тут снежок, а мы на шпильках и в тонких блузах, тебе это что-то говорит? — Выезжаем, — следующую фразу он сказал уже не нам. — Позвони в милицию и скажи адрес стройки. — Мы отошли примерно на четыре-пять километров на север, — сообщила я и, кстати, очень вовремя, деньги на счету закончились, и мы остались стоять с грустно пикающим, но уже бесполезным телефоном в руках. — Что нам делать? — шмыгая носом спросила она. Я шмыгнула в ответ. Здравствуй, простуда! — Я не знаю, — покачала я головой, — но я думаю остаться здесь. — А как ты узнала, что мы шли на север? — попыталась отвлечь меня подруга от рассматривания и прощания с посиневшими пальцами. Они длинные, тонкие, я всегда ими гордилась, а ещё полчаса — и их не будет. Попросту отвалятся. Я всхлипнула и попыталась залиться слезами, так как знала, что Михайловский лес в двух часах езды от города. Но получила звонкую пощечину. Я грозно посмотрела на Нату. Та лишь пожала плечами, не обратив внимания на взгляд, обещающий ей все кары земные. Но нужной реакции она добилась. Я успокоилась и обнаружила на самом донышке меня остатки энтузиазма. — Так, сначала побегаем, попрыгаем, потанцуем, — предложила я, вспомнив, как в детстве мы так согревались, когда не хотели идти зимой в дом. Но упорный здравый смысл напомнил, что детьми мы были в пуховиках, валенках и шапках, а тут джинсы в обтяжку, лёгкие сапоги на шпильках и тоненькие, полупрозрачные блузки. Мы плюнули на здравый смысл с высокой колокольни и начали носиться по поляне как сбежавшие из дурдома и первый раз увидевшие снег. На нас, по-моему, даже белки косились, как на ненормальных. Выдохлись мы на шестьдесят втором кругу. Я остановилась, тяжело дыша и оперевшись на колени руками. Наташка же неутомляемо бегала рядом. Чёрт, надо побольше спортом заниматься. В боку кололо, а в глазах прыгали звёздочки. — Что, мы устали? — ехидно спросила подруга, чтоб её... — Да... — простонала я и повалилась в снег. От бега был только один плюс и куча минусов. Плюс — теперь не холодно. И минусы: колени дрожат от усталости, дыхание срывается, я вся потная, ноги болят, в глазах темно, голова кружится. — Эй! — раздался вопль. Я заинтересовано подняла голову, но отвечать мы не спешили. Эхо разносило голос по лесу и тем самым делало его неузнаваемым. Вдруг это бандиты? — Это я, Филипп! — Тогда мы тут! — заорала я в ответ. Раздался топот ног, и через несколько секунд на поляну ввалилась куча парней. Мы с Натой с визгом полезли обнимать Филиппа. Тот нас так сжал в объятьях, что мы мигом передумали обниматься и захрипели. — Машина там, — тычок в сторону, откуда они вывалились. Я благодушно кивнула, со всеми пообнималась и рысцой двинула в сторону ставшей такой родной машины.