***
Юрка и Лерка прошли в главную комнату, оставив все вещи в коридоре. «Увидев гроб, мне стало не по себе. По телу бежали мурашки, бросило в дрожь. Я взял руку девочки, крепко сжав, сделал шаг вперед, подходя ближе…»© Юрий Шатунов (повествование от первого лица, выдуманная история)
Лера силой оттянула мальчика назад, показывая, что не стоит этого делать. Юра же вырвал руку из её не сильной хватки, и всё равно прошел. На минуту сердце мальчика замерло, ноги как — будто обхватил кипяток. Он не понимал что с ним, из глаз текли слёзы. — Юр, Юрочка, пожалуйста, отойди, — моляще проговаривала Лера. Юрка слышал в её голосе только некий страх. Шатунов повернулся, чтобы взглянуть девочке в глаза, но она смотрела вовсе не на друга, а на свои дрожащие руки, которые тряслись, словно осенний лист после дождя. — Я не могу здесь находиться, Юр, я задыхаюсь…— не успела договорить она, как тут же этими дрожащими руками взялась за своё горло. Подойдя к подруге ближе, Юра поднял её вверх и закинул к себе на плечо, словно какую-то пушинку. Ребята вышли на улицу. Поставив девочку на землю, он принялся обнимать её, а она крепко прижалась к нему. Было темно. Прохладный, вечерний, осенний воздух проникал в лёгкие ребят. Отстранившись от Юрия, через несколько минут, девочка опустилась на корточки возле крыльца дома. Её рваные, голубые джинсы превратились в какую-то тряпку. Колени были стёрты, а тёмно — зелёный свитер — который принесли в интернат, как подарок для девочек — уже не выглядел таким изящным и новым. Лера вытирала свои слёзы руками, здесь же накрывая глаза новой порцией солёной «воды». Юра присоединился к «сестре», достав сигареты из пачки, которые лежали у него в заднем кармане просторных, чёрных штанов. Он без слов, предложно, выдвинул сигарету вперёд, на что девочка также тихо её взяла. Увидев это, мальчик убрал вещь обратно в карман. Достав зажигалку, которую он украл у охранника школы, Юра зажёг сигареты и ребята принялись курить. Докурив одну сигарету, Лера облегчённо выдохнула. Она бросила вещь на землю, легко затоптав ногой. — Идем обратно в дом, я хочу попрощаться с мамой как следует, навсегда, — тяжело произнесла она, смотря на Юру. Шатунов сделал затяжку, но останавливаться не рассчитывал. Он легко поднял свой взгляд на девочку, заставив тем самым сильно покраснеть её щекам. Теперь даже в темноте Лера видела блеск его голубых глаз. Юра молчал, не произнося ни единого слова, он продолжал смотреть ей в глаза. Мальчик бросил сигарету на траву и затоптал ногой. — Иди, я приду позже, — произнёс он, смотря на подругу. Юра встал, подойдя к Лере ближе, он ещё раз посмотрел в её карие — и без того тонущие глаза — а после вышел из двора дома, легко прикрыв деревянную калитку. Увидев, что мальчик отвернулся, Валерия приложила правую руку к месту, где находилось сердце, которое стучало безумно сильно. Казалось, что оно сейчас просто вырвется из груди. Девочка не понимала, что с ней, ведь она испытывает подобное каждый раз, находясь рядом с другом — а с ним Лера двадцать четыре часа в сутки, не считая ночи в интернате. — Куда же он ушёл? — крутилось в голове у девочки. Идти домой одной было страшно, да и находится на улице не вариант, слишком холодно. Сигарет у девочки не было, ведь после того случая, когда Вассенцова попробовала вещь впервые, Юра теперь выдает их в малом количестве, указывая тем самым на возраст — одиннадцати лет. Вновь скатившись на корточки, Лера плачет. Вокруг никого, ни Юры, ни света, ни соседей. Только один небольшой фонарь, находящийся на середине улицы, светит чуть ли не в глаза. Девочка подняла свой взгляд — вытирая глаза от солёных слёз — и посмотрела на сгоревшие развалины, которые до сих пор были на месте её дома, где погибла баба Шура. Никто, никогда, ничего не разберет. Обломки так и останутся там навсегда. — Я так хочу вернуться в май — май, но только наступила осень, — легко пропела девочка, ведь умения петь у нее были, — Но только наступила осень, пора спать бай — бай, завтра вставать в восемь. Допев это, у девочки вновь появились слёзы, но она продолжала смотреть на развалины. — Завтра похороны тёти Веры, я вновь схожу к бабушке и папе, — с дрожью в голосе произнесла Лера. Она встала, вытерла слёзы. Взяв небольшую керосиновую лампу — поскольку электричества толком в доме не было, ведь за него нужно платить, а с деньгами проблема — девочка прошла в дом. Дойдя до главной комнаты, девочка поставила светильник на пол. Поставив стул, Вассенцова села справа от гроба и склонила голову. В голове были различные мысли: любовь, потеря, одиночество, что будет дальше — всё было страшно. Кажется, девочка влюблена в Юрку. Но это не иначе, как первая любовь. По документам они «брат и сестра», но в реальности это не так. Валерия старалась отбросить эти мысли подальше от себя, намного подальше. Это казалось безумием, невозможно, просто невозможно. Шатунов любит Вассиярову, он надеется на совместное будущее с ней. Причём здесь Лера? Ни при чем, она для него не больше, как сестра и лучший друг. В одиннадцать лет возможна только лёгкая влюблённость, никак иначе. И вот, девочка легко прикрыла глаза, разговаривая с гробом почти родного человека. — Простите меня, тетя Вера, передавайте привет папе, бабушке, — тихо говорила девочка, — Скажите им, что я их очень люблю. «Жизнь слишком несправедлива, она забирает у меня всё, не оставляя ничего…» —***
От лица Юры.
Я вышел из двора дома, легко прикрыв деревянную калитку, которую мы с отчимом строили три года назад. — Что это только что было? — крутилось у меня в голове, про момент с Лерой. Я подошёл к ней слишком близко, впервые я почувствовал её сладкий запах, посмотрел в её карие, безумные глаза. — Куда я сейчас иду? — вновь прозвучал голос внутри меня. Я не знаю куда мне следует идти, ведь не к кому. Никого нет, только если к Таньке, но она вновь меня выгонит. Хотя, в прошлый раз это было не совсем так, она просто отмазалась, сказав, что к ней приехали родственники, и она не сможет нас приютить. Проходя мимо местного дома культуры, я услышал музыку. Это были вечерние танцы, которые проводились каждый вечер. Я решил заглянуть, поскольку давненько не играл на гитаре и всё в таком роде. Зайдя внутрь, все покосились на меня. Я увидел сестру моей мамы, не припоминаю её имени. — Юр, Юрочка, проходи, пожалуйста, — с еле заметной улыбкой произнесла она, обращаясь ко мне. — Я хочу что-нибудь спеть, — твердо отрезал я, смотря на нее. — Да, конечно, — ответила другая женщина, стоящая недалеко от тетки. Мне выдали гитару и усадили на стул. Вокруг встали местные бабушки и мужики. Взяв инструмент, я принялся вспоминать песни, которые только слышал. На ум сразу выпала песня Валерия Леонтьева — пароходы.Для мальчишки как привет от Магилана Через годы и моря, через годы и моря Через годы, страны и моря.
Женщины приняли аплодировать мне, а тетка вытирала слезы, которые лелись из её глаз.
Я чего-то и не вспомню через годы, через годы А вот это прикипело и зовёт издалека И плывут ко мне из детства пароходы, пароходы Пароходы белоснежные плывут как облака. И плывут ко мне из детства пароходы, пароходы Пароходы белоснежные плывут как облака.
— Достаточно, Юрочка, достаточно, — попросила женщина, стоящая напротив меня, — Ступай домой, попрощайся с мамой как следует, ступай. Я не стал спорить, а всего лишь с болью посмотрел ей в глаза. Встав, я услышал, как бабушки переговариваются о моей жизни, и с кем мы с Лерой теперь будем жить. Не придав этому значения, я вышел и отправился домой. Поскольку завтра похороны, нужно действительно попрощаться с мамой. Никому мы с Лерой не нужны, я думаю над тем, чтобы сбежать и пуститься в бега. Поскольку сейчас нас будут куда-то оформлять. Всё, решено. Завтра после похорон бежим. Нужно предложить Валерке эту идею. Поздно ночью я вернулся в дом. Лера сидела на стуле, склонив голову над гробом. Она спала, легко посапывая. Подойдя ближе, я поставил еще один стул и присел рядом. Приобнял гроб, произнеся несколько больных для души слов. — Я..люблю..тебя, мама… — из моих глаз хлынули слезы, и именно так я и уснул.***
Похороны.
Утром девятого ноября ребят разбудил Ваня, который зашёл к ним в дом. Лера неохотно встала, потирая глаза. Тоже самое сделал и Юрка. Дети не сразу сообразили где они, и что происходит. Понадобилось несколько минут, чтобы прийти в себя. Девочка подошла к ржавой раковине, чтобы умыться. А Юра всё ещё обнимал гроб, что и делал всю ночь. Собравшись с силою, они наконец-то подошли к трактористу. Ванька вызвал мужиков, чтобы те забрали Веру, и отвезли в церковь на отпевание. А после мужчина усадил ребят в машину, чтобы довезти до назначенного места. Приехав туда, Лера и Юра вышли из машины, подойдя к входу. Возле церкви уже собирался народ, увидя детей, тетка подбежала и надела на Валерию чёрный ажурный платок, вместе с серой обтяжной юбкой. Девочка понимала зачем это, поскольку надевала уже не в первый раз. На Шатунова натянули чёрный, объёмный свитер, который болтался на нём, словно флажок на столбе. Через пару минут гроб занесли в зал, а люди проходили внутрь. Батюшка начал священие. Шатунов и Вассенцова смотрели стеклянными глазами, особенно Юра, который толком ничего из этого не понимал. Наверняка в душе детей в этот момент было пусто, не чувствовалось ничего.« Когда ты испытываешь боль — это хорошо. Но когда ты не чувствуешь ничего — это страшно...»
Закончив все эти дела, люди вышли на кладбище, которое находилось неподалёку. Юрий держал Лерку за руку, словно что-то хотел сказать. На месте мужики закапывали Веру, а дети всё также просто смотрели. Тетка плакала, вытирая свои слезы платком, она наконец произнесла слово. — Юрка и Лерка останутся со мной, я их удочерю и усыновлю. Все бабки начали перешёптываться, мол, ты совсем что-ли? У самой трое детей, муж в критическом состоянии, долги, грозит тюрьма. Но женщину это совершенно не волновало. И тогда вмешалась ещё одна женщина. — Давайте лучше я, они мне роднее, — говорила она. — Нет, — грубо отрезал её муж, прищуриваясь на Юру и Леру. — Не очень то и хотелось, — скривился Юрка, изображая мужчину. Но Валерия его отдёрнула. Ваня намекал на разговор, который должен был состояться позже. Похороны закончились, а люди стали расходиться. Лера подошла на могилу отца и бабушки, возложив несколько ромашек, она попрощалась с ними. Поскольку знала, что бывает здесь в последний раз. Тракторист позвал детей в машину, чтобы довезти до дома своей матери, переночевать на одну ночь.