Островная магия

Они вернулись в отель, когда уже стемнело. Драко, всячески избегая приближаться к Грейнджер, быстро добрался до своих комнат и заперся там. Остаток вечера он провёл в компании развлекательной книги «История самых опасных зелий Европы» и чашки любимого улуна. Из-за того, что он проспал половину дня, Драко долго не мог заснуть. Он поворачивался то на спину, то на бок, пытался очистить сознание от мыслей, сосредоточившись на дыхании. Но как только он отвлекался, в голове всплывали образы прошедшего дня, и запускалась цепочка слов и событий. И вот он уже смотрел в потолок и мучился сожалением, что блестящие реплики и оптимальные действия не пришли ему на ум тогда и так очевидны сейчас. Наконец он провалился в сон, и кажется, почти до утра спал без сновидений, когда вдруг с удивлением обнаружил себя, как и прошлой ночью, с закрытыми глазами и обездвиженным. Эта тенденция начинала пугать, особенно, учитывая, что в этот раз его руки были связаны и зафиксированы над головой. Драко попробовал пошевелиться, и у него даже слегка получилось: тело отзывалось с задержкой, медленно и вязко, как обычно бывает во сне. Он попытался дёрнуть руки на себя, но вместо этого лишь слабо напряг их, изогнулся в спине — и внезапно ощутил на груди чужую горячую ладонь, мягко вернувшую его вниз. «Тише», — раздался женский шёпот у самого уха, отчего по спине побежали мурашки. Он замер, чувствуя себя одним оголённым нервом, и попытался собраться с мыслями и сосредоточиться. Он чувствовал жар и цветочный аромат, исходящий от чужого тела рядом с его, мысли путались, и ни одну не удавалось довести до конца. Он попробовал что-то сказать, но не смог. «Я сплю? Нужно проснуться... Ах!» — лёгким касанием незнакомка очертила его грудные мышцы, и маленькие пальчики спустились дальше к прессу. «Ну же, соберись, нужно понять, что происходит... Мерлин, это невозможно терпеть!» — он рвано вдохнул, когда чужие пальцы провели внизу живота прямо по краю волос. Член предательски дёрнулся, наливаясь возбуждением, и в награду за такую послушность, его сразу накрыла нежная ладонь. Некоторое время она ласкала его, пока он окончательно не потерял над собой контроль и начал сам толкаться вперёд, торопя её движения. Тогда она внезапно остановилась и убрала руку. Несколько долгих секунд он дышал как рыба, выброшенная из воды, когда вдруг почувствовал влажное прикосновения языка к своей шее, Драко хрипло застонал, и невидимая незнакомка переместилась на него сверху. Она стиснула его бёдрами и, нагнувшись, принялась дразнить, целуя, облизывая, кусая в самых чувствительных местах: она проводила языком у него за ухом, кусала шею, спускалась цепочкой поцелуев по животу, лишь слегка касалась мучительно стоящего члена, и снова поднималась наверх. Никогда в реальности он не был таким чувствительным, а сейчас же каждое прикосновение он чувствовал так остро, как будто она напрямую посылала сигналы удовольствия в мозг, это было так сладко и мучительно, что он почти готов был кончить без дополнительной стимуляции. Тем временем девушка, восседающая на нём, по-видимому, наигралась, и спокойно улеглась сверху. Драко чувствовал щекой её учащённое дыхание, её грудь всем весом прижималась к нему, и затвердевшие соски приятно щекотали кожу, мягкие длинные волосы рассыпались по его плечу, от неё пьяняще пахло жасмином. Она лежала молча и, наверное, рассматривала его — наконец новое прикосновение: медленно она провела пальцем по его нижней губе — и Драко было этого так мало, он хотел гораздо большего. Он поймал палец губами и провёл по нему кончиком языка — от неожиданности девушка испуганно отдёрнула руку, но затем снова её поднесла, позволяя ему полностью затянуть маленький изящный пальчик в рот. Она играла с его ртом какое-то время, а затем горячими влажными пальцами снова взялась за его член. Драко зарычал от смеси наслаждения и беспомощности, если бы только у него не были связаны руки, если бы только это был не сон... Он проснулся в кровати отельного номера, мокрый от пота, взбудораженный и возбуждённый, ноющий член оттягивал резинку боксёров. Драко перевернулся на живот и полежал какое-то время, зажмурившись и приходя в себя, прежде чем встать и пойти в душ.

***

У Гермионы стало обычаем завтракать в беседке у моря, тем более, что Малфой предпочитал оставаться в доме и не отвлекал её от прекрасного вида на океан и вкусной еды. Сегодня она проспала, до выезда на очередную экскурсию оставалось полчаса, и она очень спешила. Она выскочила на веранду, где хмурый сосед допивал кофе и играл с белоснежным котом, и промчалась мимо как можно быстрее. Всё из-за дурацкого эротического сна — она настолько увлеклась воображаемым Малфоем, что не услышала чары будильника. Происходящее злило её и пугало: единственным логически последовательным выводом было то, что она влюбилась. И её бессознательное таким ненавязчивым образом намекает, что нужно делать с привлекательным мужчиной. Гермиона дошла до беседки и сердито плюхнулась на стул, перед ней сразу материализовался завтрак. Тщательно намазывая абрикосовый джем на тост, она продолжила рассуждать. «Собственно, почему нет?» — у неё должна найтись тысяча и одна причина, почему. Он тёмный маг, Пожиратель, помогал убийцам — но, кажется, она единственная, кого волнует его прошлое. Даже Джинни сказала, что он заслуживает второго шанса. Хорошо, но тогда Малфой просто высокомерный и агрессивный антисоциальный элемент — нет, вряд ли это справедливо, он легко заводит знакомства и, кажется, нравится людям. Значит, он любезен со всеми кроме неё: она для него по-прежнему грязнокровка и выскочка. Сердце предательски сжалось — вот же драккл, и с каких пор стало важным, что он о ней думает? Возможно это было важно всегда, и именно поэтому она так остро реагировала на его колкости? Гермиона терпеть не могла не поддающееся анализу эмоциональное болото. На основе неполных данных по словам и взглядам пытаться выстроить картину внутреннего состояния другого человека — примерно с тем же успехом можно гадать по хрустальному шару или звёздам. А уж если речь шла о Драко Малфое — противоречивом, сложном, скрытном, то даже чаинки будут точнее её прогнозов. Кажется, она впервые поняла смысл занятия прорицаниями.

***

Экскурсия в волшебную деревню пользовалась популярностью: в холле уже столпилось человек пятнадцать гостей, все оживлённо беседовали. Гермиона с радостью заметила среди присутствующих Луну и направилась к ней, по пути обмениваясь любезными кивками со знакомыми лицами. Появилась Мали, одетая в нарядный костюм в ярких узорах, по краям которого струилась цветная бахрома, её тёмные длинные волосы украшал цветок плюмерии: пять крупных белых лепестков, закручивающихся звездой, и жёлтая сердцевина. Раздав присутствующим зачарованные наушники и выдав ценные указания, она выставила перед собой портал в виде длинной тростниковой палки. Гости, выстроившись в два ряда напротив друг друга, взялись за неё. Порт-ключ перенёс их на туристическую базу, где повсюду кругом беспорядочно стояли повозки, запряжённые осликами. От палящего солнца животных закрывал навес из пальмовых листьев, а вот от стоящей вони помогло только заклинание свежести. Мали и местный суетливый таец вдвоём распределяли туристов по повозкам. К радости Гермионы, ехать предстояло парой, и они с Луной быстро заняли свои места. Спустя несколько минут процессия из повозок тронулась, ослики мерно зашагали по грунтовой дороге, проходящей через современное поселение дальше в пальмовый лес и вверх в гору. Пока они ехали по главной улице поселения, к их повозке дважды подбегали группы детей и, цепляясь и повисая на бортике, протягивали худые ручки и на ломаном английском просили денег. Луна, улыбаясь, достала заранее приготовленный мешочек с мелкими монетами и положила в каждую ладошку по одной. В целом, кругом было шумно и грязно: мимо, не соблюдая правил дорожного движения, проезжали повозки с местными, проносились зачарованные маггловские мопеды, пролетела даже женщина на метле, одной рукой держащаяся за древко, а другой удерживающая клетку с курицами. На скамейках в тени хижин сидели худые и побитые жизнью старики, провожающие любопытными взглядами туристов. Один раз наперерез их повозке бросилась лающая собака, но ослик, привыкший к подобному, спокойно продолжал путь. Наконец дома кончились, и они поехали мимо живописных зелёных террас с рисовыми плантациями, раскинувшихся кольцами как изумрудный слоёный пирог. По правую руку, на горизонте тянулась тёмная цепочка гор. «Это спящие вулканы, — с восхищением в голосе сказала Луна, — в последний раз они просыпались двести лет назад». Гермиона любовалась видами, особенно величественными на контрасте с убогими хижинами и грязными дорогами в оставленном позади поселении. Через час пути они поднялись на гору, и в чаще леса показалась тростниковая ограда с открытыми воротами, куда они и заехали. Пока группа постепенно собиралась, Мали рассказывала про устройство волшебной деревни: в ней была центральная часть, открытая для туристов, с домами ремесленников, которые они и собирались посетить, а дальше кругом была закрытая часть, где находились жилые дома и религиозные постройки, заходить в которые запрещалось под страхом смерти. «Просто чудесно, я знаю, где окажется Грейнджер через полчаса», — прокомментировал про себя эту информацию Малфой. От лица деревни туристов встречал пожилой мужчина со свитой, его голую грудь украшали ряды ожерелий, а нижняя часть тела была задрапирована в белый дхоти. Из рассказов Мали Гермиона знала, что местные верят в энергетическую чистоту несшитой одежды, а значит, по всем признакам, перед ними был духовный авторитет. Его сопровождали двое воинственных юношей с шестами бо в руках. На их полуголых мускулистых телах виднелись шрамы и замысловатые татуировки в виде переплетающихся животных и надписей. Также от племени присутствовали две красивые девушки с цветочными гирляндами на шее и с корзинками цветов. Одна из них подходила к прибывающим гостям-мужчинам и, поклонившись, надевала каждому на шею тонкую гирлянду из бело-розовых цветов. Вторая девушка подходила к женщинам и закрепляла каждой над ухом цветок плюмерии. Старик, которого Гермиона про себя называла «шаманом», раскланялся с Мали, поприветствовал туристов на английском и пригласил следовать за ним. Они прошли мимо хижин, построенных из тростника, лиан и с крышами из пальмовых листьев, и оказались на просторной улице, по обеим сторонам которой стояли весьма приличные деревянные дома ремесленников. У каждого дома был навес, под которым на сколоченных столах была представлена различная продукция. Здесь туристам позволили разделиться, повторив предупреждение о закрытой части деревни. «Шаман» ушёл, но сопровождающие воины разошлись по противоположным концам улицы и остались там наблюдать. Луна с Гермионой отправились в ближайший дом, где снаружи были развешаны циновки из пальмовых листьев, стояли корзины и мебель из тростника, шкатулки и ларцы, сложенные из каких-то палочек — и всё это украшено геометрическими и анималистическими узорами. К удивлению Гермионы, встречающий гостей хозяин дома узнал Луну, радостно её приветствовал и повёл показывать особые стулья с плетёными спинками, в узоры которых были вплетены чары домашнего уюта. Спустя ещё десять минут стало понятно, что Луна закажет партию таких стульев для своих будущих дизайнерским проектов. Оставив подругу договариваться о цене, упаковке и доставке стульев порт-ключом в отель, Гермиона отправилась к следующему дому. Там оказалась керамическая мастерская, на столах у входа стояли тарелки, вазы и горшочки из белой, чёрной и красной глины, расписанные флоральными мотивами. Гермиона улыбнулась, увидев огромное блюдо с нарисованной по центру черепахой, и, поскольку внутри уже толпился народ, заходить не стала. В третьем доме находилась мастерская по резке из дерева. У дверей стояли резные фигуры божеств в человеческий рост, окружённые фигурками поменьше в виде диковинных животных с ажурными языками пламени. От них исходил приятный тонкий сандаловый аромат, и Гермиона зашла внутрь. Её встретил доброжелательный продавец в оранжевом драпированном одеянии. Он с гордостью представился учеником и пояснил, что искусство резки из дерева считается священным, поскольку сами боги направляют руку мастера, и ни один воплощённый в дереве образ не является придуманным — все представляют собой духовные откровения. Побродив среди статуй и фигурок, Гермиона поблагодарила продавца и отправилась дальше. В четвёртой мастерской были представлены изделия из металла. У входа сидели отливающие золотом кованные фигуры львов с огненными гривами, стояли чаши, зеркала в искусных рамах, подсвечники и шкатулки, украшенные металлическим кружевом. Подойдя ближе, она заметила, что внутри уже осматривались Забини и Малфой. Она смутилась и отошла от входа, раздумывая, куда направиться дальше, когда вдруг кто-то дотронулся до её руки: «Пожалуйста, помогите мне!» Резко обернувшись, Гермиона увидела низкую пожилую женщину, одетую в чёрные лохмотья. С мольбой в глазах она снова обратилась к волшебнице: «Помогите мне!» — Что случилось? — с некоторой опаской спросила Гермиона. — Пойдём, пойдём! — вцепилась в её руку старуха и потащила куда-то за дом. Решив всё же выяснить, в чем тут дело, Гермиона позволила себя вести. Как она и боялась, старуха повела её прочь от центра в закрытую для туристов часть деревни, они пересекли магический контур, ощущаемый как лёгкая рябь в воздухе. Спустя пару минут пути они оказались среди хижин, каждая из которых была обнесена небольшим тростниковым забором. Старушка направилась в один из дворов и, заведя туда Гермиону, остановилась и принялась жестами показывать на землю. На земле у её ног лежали вперемешку осколки глиняного горшка и россыпь белых клыков, подозрительно похожих на змеиные. — Умоляю, помоги! Иначе старейшина меня накажет! — женщина заломила руки и в молитвенном жесте протянула их к Гермионе. — Хм, я, конечно, попробую, — смущённо ответила девушка и направила палочку на осколки. — Репаро! Под действием заклинания кусочки глины поднялись в воздух и сложились в круглый и плоский горшок. В глазах пожилой женщины появилась безумная надежда, и она, затаив дыхание, следила за Гермионой. Однако ни Акцио, ни заклятия левитации, ни даже чары наведения порядка не воздействовали на зубы магического существа. Перепробовав всё, что только приходило ей в голову, и бросив взгляд на замершую старушку, Гермиона смирилась с тем, что собирать клыки придётся вручную. Она опустилась на колени и потянулась за ближайшим зубом, но тут старушка вскрикнула: — Берегись! Они ядовитые. Гермиона одёрнула руку. «Следовало догадаться!» — разозлилась она на себя. Немного подумав, она достала из сумки парео, обмотала левую руку тканью и наложила сверху водоотталкивающие чары. Предотвратит ли это впитывание яда? Что ж, опыт покажет. Медленно и аккуратно Гермиона импровизированной перчаткой поднимала змеиные зубы с земли и складывала в горшок. От напряжения у неё выступил на лбу пот. Наконец, она кончиком палочки подтолкнула в перчатку последний самый мелкий зуб, сбросила его к остальным и с облегчением выдохнула. При виде целого и заполненного горшка старушка захлопала в ладоши: «Милая моя, спасительница! Я сейчас, сейчас…» — и бросилась в хижину. Полминуты спустя она показалась оттуда, неся в руках рисовую лепёшку и чашку с мутной водой. — В благодарность прими от меня угощение! — радостно предложила старушка и протянула Гермионе свои дары. С большим сомнением в правильности происходящего Гермиона всё же взяла из рук старушки чашку и подвисла, соображая, как отказаться, не обидев хозяйку. Всё же сейчас она на чужой территории, и кто знает, что будет, если оскорблённая отказом женщина позовёт соседей — как объяснить, что она здесь делает? Не проще ли будет сделать маленьких глоток и вежливо поблагодарить? Вряд ли спасённая старушка захочет её отравить. Правда же?

***

Блейз Забини проходил мимо полок, уставленных магическими кованными статуэтками и присматривал себе сувенир. Ещё он иногда, совершенно незаметно, как ему казалось, посматривал в сторону беседующей с продавцом светловолосой девушки. Луна Лавгуд, яркая, как колибри, в лазурном комбинезоне, закончив переговоры, направилась прямо к нему. — Предлагаю начать преображение офиса с вот этого экземпляра. — Она ловко нагнулась и вытащила с нижней полки металлическую птицу на небольшом квадратном постаменте. Тёмная позолота, морда, напоминающая дракона, с зажатой в клюве тонкой цепочкой с колокольчиком. — Красивая! Спасибо, беру! — обрадовался Блейз. — Это защитник от сглаза и злых духов, — серьёзным тоном пояснила Луна. — Я помогу тебе сбросить цену, пойдём, — и они вместе двинулись к продавцу. Проводив парочку взглядом, Драко только хмыкнул. Сам он не собирался ничего покупать и находил весьма странным такое развлечение, когда богатеньких туристов целенаправленно свезли в место с десятком лавок и запретили его покидать в течение двух часов. Он уже шёл к выходу, когда взгляд зацепился за витрину с ювелирными украшениями. Подойдя ближе, он увидел что-то очень красивое: на чёрной ткани лежала пара серёжек в виде параллелепипедов из полупрозрачного вулканического стекла. Не задумываясь, он попросил подскочившего продавца показать их, и с удивлением заметил на одной из дымчатых граней переливающиеся серебром руны: украшение было зачаровано приносить удачу в делах. Драко решил купить их, даже несмотря на то, что сейчас ему некому было их подарить. «Разве что Грейнджер», — пошутил он про себя и усмехнулся. Выйдя из мастерской, Драко сел на стоящую под навесом скамейку и достал палочку, чтобы уменьшить покупку и убрать в карман рубашки: в отличие от Блейза, он не привык носить с собой сумку. Тут из дома раздался дребезг, Драко обернулся на звук, и в этот момент кто-то выхватил палочку из его руки. Вскочив, он увидел перед собой мелкую мохнатую рыжую обезьянку, сжимающую его палочку. — А ну отдай! — потребовал он, на что обезьяна только противно крикнула и потрясла палочкой, зажатой в кулак. Вокруг, как назло, никого не было. — Блейз! — крикнул Драко с надеждой, но тот, естественно, не услышал. — Аррх-арр! — прорычала обезьяна и поскакала куда-то за дом. — Стой! — Драко ничего не оставалось, как броситься за ней. Они петляли между домов, периодически обезьяна останавливалась и оглядывалась на Драко, как будто проверяя, следует ли он за ней. Почему-то это придавало ему уверенности в её разумности и вселяло надежду, что палочку она рано или поздно вернёт. Пересекая границу с запретной частью деревни, Драко почувствовал страх и подумал, что, возможно, вступать в погоню было не самым умным из его решений. Мордред подери эту обезьяну, она знала, что красть: он согласился бы потерять всё, что угодно, даже фамильный перстень, но не палочку. Проскочив несколько дворов, обезьяна внезапно бросила добычу на землю и с максимальной скоростью побежала прочь. «И что это было?» — раздражённо подумал Драко, подбегая и подбирая палочку. Осмотревшись по сторонам, он только и смог сказать: «Твою мать…»

***

— Прошу нас извинить. — Появившийся из ниоткуда Малфой подошёл к Гермионе и забрал чашку у неё из рук. Сунув её обратно подозрительного вида старушке, он закончил: — Но нам срочно нужно уйти. Взяв Грейнджер под руку, он потянул её прочь. — Постой, дитя, — говорит им вслед старая женщина, и глупая Грейнджер, само собой, остановилась. Старушка протянула к Гермионе дрожащую руку, достала у той из волос цветок плюмерии и переместила его на другую сторону. — Так-то лучше. Теперь иди. — До свидания, — испуганно прошептала Грейнджер, и Драко потянул её за собой. Они молча и быстро пошли назад, пересекли магический контур, всю дорогу Малфой крепко держал её под руку. Выбитая из колеи Гермиона осмысляла произошедшее и с тревогой смотрела по сторонам, опасаясь, что их случайно заметят местные. Доведя Грейнджер до задворок дома ремесленников, Драко резко отпустил её руку и всё так же молча, не оборачиваясь, ушёл. «Повезло, что сегодня без физического ущерба, хотя ещё не вечер», — иронизировал он про себя. На знакомой лавочке его поджидал Блейз. — Эй, Драко, смотри, какие штуки я купил, — он торжественно помахал двумя крупными бумажными свёртками. — А ты чем там занимался? — Да ничем, совершенно ничем. Так, проходя, не дал Грейнджер принять наркотический напиток из рук зловещего вида карги, но это уже как почистить зубы — что об этом рассказывать? — О-хо-хо, Малфой! Продолжай в том же духе, и к Рождеству вы с ней поженитесь. — Большое спасибо, Блейз, — Драко закатил глаза и покачал головой.

***

Когда время, выделенное на шоппинг, наконец вышло, туристов проводили на обед: на площадке между домами был возведён навес из пальмовых листьев и под ним установлен длинный стол. Блейз желал продолжить общение с Луной, и, поскольку она не возражала, их друзьям также приходилось находиться рядом друг с другом. Малфой полностью игнорировал существование Гермионы — он смотрел мимо неё, не участвовал в разговоре, если Блейз его не дёргал, и был погружён в свои мысли. Меню не было, вместо этого нарядные девушки в цветочных гирляндах приносились огромные тарелки с различной едой, и каждый мог выбирать себе блюдо по вкусу. Пока Луна и Блейз увлечённо обсуждали архитектуру индийских дворцов, Гермиона решилась поговорить с Драко. — Малфой… — он впервые посмотрел прямо на неё, и от холодного внимательного взгляда серых глаз она смутилась. — Я хотела поблагодарить тебя, — слова довались с трудом, она чувствовала, что краснеет. — Спасибо, что спас меня вчера… И помог сегодня. — Ага, — Драко откинулся на спинку стула и как будто ждал от неё продолжения. — Это всё, что я хотела сказать. — О'кей, — максимально равнодушно ответил Малфой и отвернулся. — Что, даже не станешь меня подкалывать? — возмутилась Гермиона. — А должен? — он поднял брови. Гермиона тяжело вздохнула: — Ты, наверное, думаешь, что я попадаю во все эти истории из-за собственной глупости. Но на самом деле я не знаю, что происходит. — Неужели? Насколько я помню, ты против создания лишних сущностей, так что рабочая гипотеза: это всё-таки твоя глупость, — усмехнулся Малфой. — Ты злишься. Это справедливо, — Гермиона грустно улыбнулась и прекратила попытки завязать с ним разговор. Она повернулась к Луне и, дождавшись подходящего момента, вставила свою реплику и влилась в обсуждение магической архитектуры. После того, как Грейнджер неожиданно признала за ним право злиться, Драко как будто отпустило: да, его бесило, что он вместе с ней попадал в дурацкие истории, которые имели все шансы закончиться гораздо хуже, но… Было что-то очень приятное в том, что именно благодаря ему она спасалась. Раз за разом он оказывался жизненно необходим той самой героине воины, лучшей ученице Хогвартса, великой и всезнающей Грейнджер, когда она внезапно теряла броню и замирала растерянной девушкой. Ему нравилось чувствовать себя нужным, это было немного стыдное, но греющее чувство, смесь гордости, превосходства над Грейнджер и желания защищать её и дальше. На стол подали глиняную бутылку, закрытую пробкой, при виде неё Луна радостно оживилась. — Рисовое вино! Давайте все выпьем за дружбу. Гермиона, не упрямься! — отреагировала она на успевшую замотать головой Грейнджер. Луна встала, взяла бутылку и ловко налила каждому из компании совсем немного вина в специальный крошечный стакан, вырезанный из зелёного ствола бамбука. Гермиона решилась, они чокнулись четырьмя стаканчиками, и ароматное огненное вино обожгло язык. Прикрыв глаза, она прислушивалась к приятному бодрящему ощущению, а затем неожиданно столкнулась с изучающим взглядом Малфоя. В нём больше не было презрения, и был какой-то новый интерес, от которого её щёки мгновенно вспыхнули, и она поспешно отвернулась: «Я это придумала, он не может на меня так смотреть».