Спрячем слёзы от посторонних

Так проходил день за днём. Просыпалась от кошмара, гуляла, молилась, ела, снова молилась, работала, иногда в вакфе, засыпала. Каждый день она находила записки от Мурада и каждый день не задумываясь их сжигала, вымещая на ни в чем неповинных клочках бумаги свою злость. Но на 7 день по его приказу явился Эмир Гюне. Он поклонился и попросил пройти к султану. Кёсем решила пойти, она не знала зачем, но решила наконец высказать в лицо сыну все, о чем думала. Открылись двери покоев и она увидела Мурада. Секундная пауза, переглядка и… Кёсем дала ему звонкую пощёчину. Слуги подскочили к ней, целясь схватить. Но Мурад лишь поморщился и жестом велел им выйти. Кёсем вызывающе смотрела на него и молчала. Это молчание было ужасно. Лучше бы она кричала, опять бы его ударила. Сделала бы хоть что-то. Но нет. Наконец, Мураду пришлось начать самому. Он сообщил ей, что болен и уйдёт со дня на день. Говорил долго, с трудом, о том как сожалеет. Кёсем не шелохнулась. Её величественное лицо не выдали ни одной эмоции. Она молчала, в покоях повисла звенящая тишина. Мурад был в растерянности. Умоляющие заглянув в глаза он тихо проронил: «Молю, Валиде, скажите хоть что-нибудь» Кёсем вскинула бровь: «О чем мне с тобой говорить, Мурад? Ты сам всё сказал той ночью. Сожалеешь? Не верю. Ты сам отдал приказ. Тебе и отвечать. А что касательно твоего недуга, я знаю о нем давно. Но ты уже мертв для меня, Мурад. С той самой ночи у меня не осталось ни единого живого сына» Мурад стоял в замешательстве. Он не знал, как ему быть и что делать. Постояв так с минуту, Кёсем вышла. Словно грозовая туча она рассекала пространство, грозясь убить молниями всех, кто посмеет поднять на неё глаз. Заперлась в покоях. Пустила только Хаджи. Приказала принести тёплого молока. Выпила. Весь гарем жужжал как переполненный улей, чем же она занята. Через щель её покоев виден свет. Значит, не спит. Работает. Или просто размышляет. Кёсем приказала Хаджи разогнать любопытных и скоро сама задула свечу. Попыталась уснуть. Не спалось. Думала о Мураде. О Касыме и Ибрагиме. О Мехмед и об Османе. Об Ахмеде. Думала и о отношениях её покойного мужа с его матерью, Хандан. И о казни Мехмеда, о бесславной гибели Османа. С каждой секундой на её сердце вспыхивал красным казалось уже забытый шрам. Один, другой, третий. Боль медленно поглотила все. Вышла на балкон. Взглянула на сад. На Босфор. Вспомнилось, как в глубоком детстве сыновья прибегали к ней в покои, в очередной раз поцарапав лоб или разбив коленку. Сыновья. Маленькие и беззащитные, но уже тогда смелые и отважные. Вспомнила, как Мурад защищал братьев от палачей, присланных приказом Дильрубы. Как закрывал собой. Её храбрый и сильный Шехзаде, что же с ним стало? Взойдя на трон он стал жестоким и беспринципным. Безусловно, он натворил много ужасного. Но Кёсем была мать и мать не может не просить своё дитя. Она повёрнута голову. В его покоях горело едва заметное пламя свечи. Не спит, но пытается. Нет, так она не может продолжать. Она должна скрасить последние дни сына. Пока не поздно.