Спрячем слёзы от посторонних

Народ Стамбула, к счастью, новость воспринял хорошо, пусть и с некоторых осадкой. И сейчас Кёсем султан готовилась принять присягу. Дважды она проходила этот путь в качестве матери, однажды в качестве возлюбленной. И вот, теперь первые в ее личной истории и истории всей Османской империи, Кёсем султан готовилась пройти этот путь самостоятельно. Внешне она не изменилась. Новые седины в волосах закрасили Басмой, да и волосы были надежно спрятаны под платок. Объёмное платье с корсетом прикрывалась изменившуюся фигуру. На ее шее- кулон с пулей. Тот самый, спасших ей жизнь в страдную ночь ее первого выхода к народу. Тогда она, юная гречанка Анастасия, неопытная наложница Махпейкер, горячая любовь султана Ахмеда впервые столкнулась лицом к лицу с разъярённой толпой. И ее внутренней силы хватало, чтобы угомонить этот шторм. Многое после этого пришлось пройти султанше. И счастье, и нестерпимую боль, и оковы страха. И сегодня в ее жизни открывается новая глава. Она отказалась в тот день от вуали, открыла лицо, но оно вновь лишилось каких либо эмоций. Сильная, смелая, волевая. Но при этом мудрая и великодушная. Такого правителя жаждал народ, уставший от безвольных правителей Османской смуты и зверств султана Мурада. Вдох-выдох и ворота отворились. Дальше- как в тумане. Вышла, приняла присягу, села, произнесла клятву, раздала милостыню, ушла. Все. Вдох-выдох. Закончила. Тут, к переводящей дыхание Кёсем подошёл Хаджи. От вестей, что гирей близко к столице, ноги Кёсем подкосились и она упала. Сзади, к счастью, был ее верный друг, слуга и раб, Кеманкеш. Аккуратно придерживая османскую львицу Мустафа завёл ее за угол (вопреки всем протестам Хаджи), усадил на софу и произнес: «Моя госпожа, прошу вас. Вы- гарантия стойкости и власти в империи. Сегодня в жизнь воплотилась самая смелая ваша затея. Прошу вас, госпожа. Не бойтесь же идти до конца. А я, ваш покорный раб, всегда стою за вашей спиной». За такую наглость следовало бы казнить, но Кёсем была слишком привязана к этому человеку. Она сама не понимала своих чувств. Он столько сделал для неё не меньше Хаджи или Мелеки, но при его появлении воздух наполнялся особым ароматом. С тринадцати лет в гареме, словно в змеином клубке, Кёсем не могла узнать настоящей душевной привязанности. Не рабской, не той, что идёт от благодарности или страха, а той, что наполняет сердце теплотой. Но сейчас было не время рассуждать о чувствах. Вдохнув пару раз и бросив благодарный взгляд Мустафе, султанша пошла в кабинет. Надо было написать обо всем дочерям. Приказать всем троим явился в столицу. Надо поговорить. Всем вместе. И детей пусть возьмут. Неизвестно как примут новость о ее восшествии на престол в провинциях. Так будет лучше, безопаснее. Вечер. По небу плывет Луна. Не видно ни звёзд, ни облаков. Кёсем вышла на балкон. Отчего-то вспомнилась Сафие султан. Почему-то подумалось, что теперь бы она гордилась ей. Наверное потому, что она была единственной женщиной на ее веку, кто мог испытывать подобное. Хотелось бы сейчас с ней поговорить. Просто отчаянно хотелось поддержки. Хоть чьей-то. В гареме, как бы то было не смешно, ее поддерживала одна лишь Сафие. Хотя бы первое время. Хандан была слаба, Халиме- сама себе на уме, Ахмед сам нуждался в ее помощи и поддержке. Дети? Тут все ясно и без слов