Спрячем слёзы от посторонних

Очнулась Кёсем в своей постели. Вокруг полумрак, лишь свечи освещают комнату тусклым желтоватым светом. Повсюду суетятся лекари. Когда окружающие увидели открывшую глаза султаншу, над ней сразу же обеспокоенное склонился Хаджи: - Госпожа, какое счастье, вы очнулись. Прекрасная Кёсем султан! Мы все, все переживали за вас, все молились и наши молитвы были услышаны! Услышав это, Кёсем подумала, что лежала несколько дней. Хаджи говорил что-то ещё, но султанша уже почти не слушала, цепляя краем уха лишь самую важную информацию. Наконец, из его взволнованно-восторженной несвязной болтовни, Кёсем кое-как поняла, что без сознания она была лишь пару часов. Услышав громкий звук, вбежала Лалезар (благо, слышимость в ночном дворце была превосходной) и обнаружила госпожу в без сознания и с кровью на рукаве. Лалезар испугалась так, что сама почти не лишилась чувств, но тут же кинулась за лекарем. Оказалось, все не так страшно. Кровь на руке- от того, что Кёсем, падая, задела вазу и порезалась осколками. А обморок был лишь следствием переутомления и излишних тревог. Словом, ничего столь страшного. - Хаджи, скажи мне, кто знает обо мне? Ты небось всему гарему растрезвонил, болван? - Что вы, госпожа- Хаджи не привык к такому тону в общении с ним, но списал все на болезнь- знаем только я, Лалезар, Мелеки и лекари Кёсем немного остыла. Разум понемногу возвращался к ней и грудь опять наполнилась тяжестью потери и заботами о будущем. Рекомендации лекарей почти не слушала. Не первый раз такое происходит, диабет… Но как же не вовремя! Мелеки принесла какой-то отвар, сваренный по приказу лекарей и Кёсем вновь уснула. Обычно эти травы приносили заслуженный покой, но сейчас, когда все нутро Кёсем будто рвётся на куски от боли, и сон ее был наполнен болью и страхом. Солнце уже светила в окно ярким утренним светом, наполняло комнату своим теплом. Кёсем открыла глаза. Покои пусты. Чувствует себя уже хорошо, физическая боль почти ушла. Боль растеклась по телу. Не физическая, другая. Рвёт душу на куски который день и даже не планирует затихать. Но султанша уже начала к ней привыкать. Понемногу училась жить с ней. Не было времени ее проживать. Надо было бороться, чтобы не потерять опять, чтоб не лишиться кого-то еще, чтоб не стало еще больнее. И нельзя показать боль. Врач, увидит в ней оружие, не зажившую рану, и ударит именно туда. А во дворце все враги. Кёсем встала и позвала слуг. Комнаты тут же закишели, словно муравьиная куча. Служанки, лекари, Хаджи, Мелеки, Лалезар… И сама она. В центре, на софе. Одна. Принесли завтрак. Едва к нему притронулась и уже хотела приказать унести (есть совершенно не хотелось вопреки диагнозу), но вошёл Хаджи. Все понял, недаром столько лет при ней. Заговорил: - Госпожа, султанша. Вы совсем не притронулись к еде. При вашей болезни так нельзя. Прошу вас, съешьте хоть немного. Вам это необходимо. - Хаджи, я не голодна. Совершенно. - Госпожа, прошу вас. Приступ может повториться вновь, если вы запустите лечение - Хаджи, оставь. Пустое. Я потеряла всех. Я одна. Мурад, Касым, Баязид, Ибрагим, Гевхерхан, Ахмед, внуки. Атике не хочет меня знать. Я одна. Я не знаю, какими сюда приедут Айше и Фатьма, какой вырастет Кая. В империи неспокойно, сюда плывет Крымский Калга. Будут бунты, война. Я не знаю, смогу не выстоять на этот раз. - Кёсем султан, моя госпожа- Хаджи опустился на колени.- султанша. Вы можете многое. В империи неспокойно, это так. Но кто, если не вы, сможете удержать ее в равновесии? Ваши близкие против вас, но кто, если не вы сможете их защитить? Кто, если не вы, сможет выиграть войну против этих шакалов? Кёсем пришла в себя. Положила руку на плечо Хаджи. Приказала подняться. Молча, но он понял и без слов. Конечно, она должна бороться. Ради родных, ради империи, ради таких как Хаджи. Кто уже не просто раб, кто рядом всегда. Кто переживает ее боль. Кто напоминает ей о том, кто она есть. Кто предан ей до могилы. Одарила его полным благодарности взглядом и взялась за вилку. Хаджи счастлив. Сел рядом. Начали беседу, очень и очень много надо обсудить. Те вопросы, что скрыты за более глобальными, но оттого не менее важны. То, что называется сейчас бытовыми вопросами. «Как называть теперь Кёсем? Султанша? Валиде? Бююк Валиде? Валиде-падишах? Повелитель? Повелительница? Как быть с гаремом? Кто станет ее наследником? В каких покоях она будет жить? Своих или султанских? Какой статус будут носить ее дочери и внуки?» и много-много подобного. Конечно, решения принимала сама Кёсем. Но мнение Хаджи было очень и очень важным для неё в таких вопросах. Все-таки, в гареме он дольше неё. Беседу прерывает Исмихан. Кёсем открывается от дел (все равно запланирован диван днём) и открывает объятья для внучки. И вдруг, разорвав объятья, когда Хаджи покинул комнату, малышка спросила Госпожу: - Бабушка, а правда, что это ты убила папу? Кесем опешила от такого вопроса. Ее глаза сверкнули болью и она едва нашлась что ответить: - Милая, кто сказал тебе такую чепуху? - Тётушка Атике - Помнишь, милая, я тебе говорила, что люди, переживая боль, иногда кричат разные глупости, обвиняют всех. - Тетя не кричала. И даже не плакала. - Кричала и плакала ее душа, милая. Душа плачет совсем не слышно, тихо-тихо. Вот и Атике так. Я не убивала твоего папу. Я любила его так же, как и ты, и Атике. Его убила коварная болезнь и предатели, которые окружил его. Они хитры. Прикинулись друзьями и он им поверит, допустил в сердце. - Бабушка, я боюсь. Они и нас могут убить? - Нет, моя девочка. Я их всех казнила, больше они не причинят никому вреда. Но могут придти другие. Поэтому, пообещай мне, милая, что если кто-то будет говорить плохо обо мне, или твоих тетушках, или папе, ты сразу мне скажешь? - Обещаю, бабушка. - Вот и славно, милая. Кесем крепко прижала к себе внучку и та опять заплакала. Так они и сидели обнявшись. Но пришло пришло время Исмихан идти. Кёсем сразу наладила внучке занятия. Неизвестно, кто станет ее наследником, так что, об образовании Исмихан нужно заботиться ещё строже. Кёсем, все такая же потерянная и уставшая, но немного приободрённая словами Хаджи и встречей с Исмихан, покинула покои. Нужно было увидеть Атике. Женщина тяжело вздохнула. Вряд ли визит принесёт так много пользы, но попытаться стоит. Опять вздохнула и двери покоев дочери перед не отворились. Атике сидела на софе. Изможденная и, казалось, повзрослевшая. Она плакала. Много. Было видно, хоть старалась и не показывать этого. Увидев Кёсем, она даже не повернула головы в ее сторону. Все внутри было наполнено глубочайшей скорбью и оттого безразлично выглядело снаружи. - Атике, милая моя девочка. Лучик света - Замолчите, Валиде- голос Атике звучал не так резко или грубо, ведь все, что она говорила, произносилось через внутреннее безразличие- вы-убийца моих братьев, вы убили своих сыновей, чтобы в нарушение всех законов империи самой сесть на трон! Да? А зачем сейчас пришли сюда? Убить и меня? Так чего же ждёте? Убивайте! Я здесь! Вы знаете, где я. - Атике, замолчи и послушай. Если бы я могла, я отказалась бы и от власти, и от богатства, во имя жизни моих детей. Мурад убил своих братьев и умер сам. Его сгубило вино и подлые предатели, имена которых тебе прекрасно известны. - Вы опять лжёте, Валиде! Знаете, теперь я подозреваю, что и отца вы убили! Вы страшная, властолюбивая, жестокая женщина! Убийца! - Довольно, Атике! Прекрати- женщина села рядом и попыталась взять в свои ладони руку дочери, но та резко отшатнулась в сторону- не хочешь верить мне-не верь. Но прошу, прекрати настраивать Исмихан против меня. Я бесконечно люблю вас всех. Ведь вы- единственное, что осталось от моей большой любви. Плод той любви. И я хочу мира между нами. Я не знаю, как доказать тебе, что я не хотела смерти тех, за кого готова заживо гореть в адском пламени. Единственное, что мне остаётся, молится, просить и ждать. Возможно, когда-то ты меня поймёшь - Никогда! Я никогда не прощу убийцу моих братьев! Уйди, Валиде, или казни. Но не пытайся сделать из меня покорную овечку Кёсем промолчала. Говорить было бы бесполезно и слишком больно. Через чур. Он вздохнула и покинула покои. Впереди совет дивана. Обедала в одиночестве. Нужно было подумать (будто без того она мало думала все это время). Сильно задумалась и пролила на себя гранатовый сок. Темно-красное пятно мигом растеклось по молочному платью. Надела его ради того, чтобы создать хотя бы видимость того, что она борется. Согласно традиции, новый монарх не носит траура по предыдущему. Вот и Кёсем нельзя. Конечно, ее восшествие на престол- нарушение всех традиций, но именно поэтому и важно сохранить часть прошлого, чтобы люди воспринимали Кёсем как законного правителя. Именно поэтому, ей нельзя надеть траур. По этой же причине она приняла решение взять титул «Султан», с обращением повелитель и переехать в новые покои, за пределы гарема, как бы там все не напоминало о утрате. На диване она появилась в синем платье и огромной, тяжелой короне, которая того и гляди грозила раздавить голову своей обладательницы. Непоколебима и холодна. Внешне. Совет прошёл тяжело. Опять споры, крики, ругань, приказы, без снятий и ссылок тоже не обошлось (без казней, и то за счастье). Поддержал ее только Кеманкеш, великий визирь, да несколько санджак-беев. Наконец, усмирив всех недовольных, женщина перешла к сути. Необходимо было разработать стратегию защиты от крымского калги. И чем раньше, тем лучше. Корабль уже подходил к Стамбулу. Прошёл не один час, прежде чем был намечен план. Но все-таки он появился. И это не могло не хоть немного успокоить душу Кёсем. На улице стало теплее. Кёсем захотелось прогуляться на лодке по Босфору, прямо сейчас, при свете звёзд. Без пышной свиты, без фанфар и знамён. Как в детстве она плавала с отцом по морю. Когда не надо ещё в груди сердце, когда не вставал ещё предательский ком в горле, когда рядом были все, кого любила. Не было ни дорогих камней, вместо них- ожерелье на грубой нитке из разного размера жемчужин, купленное отцом на базаре. Не было короны, вместо неё голову венчал венок. Не было ещё боли, вместо неё была любовь. Приказала подготовить лодку и села ждать. Не хотелось брать с собой охрану, но это было бы верхом безрассудства. Вдруг, в покои постучали. Властно крикнула, впустило. Вошёл Кеманкеш. Великий визирь. Душевный друг. Один из тех, кому доверяла. Пришёл уточнить, как Кёсем себя чувствует. Хаджи проболтался, несмотря на строгий приказ молчать. Мысленно лишила, что утром он не избежит ее милости. Утром. Сейчас не хотелось ни с кем говорить. Вдруг, в ее голове созрела мысль. Кеманкеш- храбрый войн, верный человек, умеет (не в пример многим) держать язык за зубами. Лучше взять с собой его. Он будет и прекрасной охраной, и с вёслами прекрасно управится. Одной в лодке быть не удасться, но с Кеманкешем будет спокойнее, чем с толпой охраны. Не первый год она его знает. И чувствовать поэтому будет себя с ним хоть немного спокойнее. Расслабленнее, насколько это возможно в ее положении