***
2008 год
С кухни доносились звуки. В квартире будто кто-то присутствовал кроме него. Может быть, это снова была пьяная горячка. Но Миша вдруг понял, что трезв.. Он снова услышал это. С чувством не только омерзения, но и страха Миша узнал этот звук. Так скрипела табуретка под его отцом. Миша сжал челюсти и неровными шагами пошел к кухне. Его ужасало осознание того, как глубоко он знал весь микроклимат квартиры, в которой рос. Хотя последние годы он почти тут не появлялся. Двумя неделями ранее он вернулся в родной дом. Когда тут уже никого не было. Миша знал, что на кухне пусто. Все равно глаза стали искать знакомую уродливую морду. Теперь стояла мёртвая тишина. Несколько дней назад, оторвав взгляд от очередной стопки, он увидел за окном ворона. Хоть кто-то нарушил его изоляцию. Удивительно, что он помнил. Ему оставалось немного, чтобы дойти до крайней точки запоя. "Наверное, потому что я чуть не подох", –подумал Миша, разглядывая длинный подтёк чего-то липкого на двери холодильника. Должно быть, рок судьбы был близко, мозг решил запомнить всё. Тогда ворон гаркнул в его сторону, острые когти скребли по металлическому карнизу снаружи. Маслянисто-чёрный, с торчащими перьями, отродье с темной репутацией, он напомнил Никольскому самого себя в пернатом воплощении. Ворон прилетел в день его рождения – шестого июня. Ему исполнилось двадцать два года. Недобрый знак в такой день! За это нужно было выпить. – Я принял твои поздравления, друг. Говорят, ты родился в складках плаща Смерти с косой. Миша не по-доброму улыбнулся птице, подняв свою рюмку. – Тебе повезло. Я вот даже не знаю, из кого вылез. Ворон ничего не ответил, и это почему-то его расстроило. Миша специально толкнул рукой стеклянную бутылку, чтобы та упала и разлетелась под столом. В ответ на звон осколков ворон еще раз издал громкое и противное "кккааарррр" и взлетел. – Лети отсюда, отродье! – прохрипел Миша ему вслед. Осколки он так и не убрал. На убогом фоне они лежали как часть общей композиции. Это можно было сказать про любой хлам, мусор и грязь в этой квартире. Миша вдруг почувствовал сильную слабость в теле, хотя встал с кровати десять минут назад. Ещё ему было холодно. Болела спина, плечи, задняя часть шеи и горло. Несколько дней назад, когда он приходил в себя, Арсений разговаривал с кем-то по телефону. Скорее всего с огромным парнем – афроамериканцем, который заявился в квартиру ночью, в самый разгар его передозировки. Он и тогда начал талдычить про обезвоживание, падение сахара и еще что-то. Миша почему-то расслышал это, когда его наконец прекратило выворачивать. Арсений тогда начал чуть ли не кричать и кругами носиться вокруг. В том момент Миша уже не осознавал, что с его телом. Он ничего не чувствовал. Словно через вату слышал возгласы Арса и хладнокровный голос большого парня, который одновременно пытался успокоить первого и, по всей видимости, что-то делать с ним. – Следи за дыханием.. Не отпускай его руку, скажи, если замедлится пульс.. – Я уже его не чувствую! Он понимал, с каким ужасом это кричал человек рядом с ним. И это был его друг.. После этих слов под всем слоем ускользающей реальности, глубоко в себе, Миша почувствовал раскаяние, страх смерти и волю к жизни. Он осознал, что себя можно уничтожить.. Сделать это без особых усилий. А вернуться назад, когда конец практически наступил, почти невозможно. Это требует чего-то немыслимого. Титанических сил, которых в нем не было.. Арсений цеплялся за него. Миша раньше подумать не мог, что его ничтожная жизнь может быть настолько ценной для этого человека. Он пытался открыть глаза, но веки не подчинялись. Звуки истончались, как будто его уносило куда-то в темноту. Последнее, что он помнил, как умолял дать ему шанс. Но кого он просил? Ни Бога и ни Сатану. Он был один в своем сознании. И ему просто хотелось утешить себя, ощутить хоть какую-то любовь, вместо пустоты. Арсений смотрел с благодарностью, когда он открыл глаза. "Это я должен быть благодарен", – подумал Миша. Он угрюмо молчал. В нем быстро начала закипать злость.. Три дня он пролежал в постели. Кажется, теперь Миша догадывался, что произошло перед потерей сознания. После того как он чуть не выблевал свои кишки, сахар в крови понизился настолько, что у него начались судороги. Он слышал о таком от случайных собутыльников. Тех, кто любили потрепаться о своем алкоголизме. Некоторые говорили, что у них повреждался мозг, была алкогольная кома.. Забавно, что они продолжали беспросветно бухать, а ему после расспросов говорили: "Завязывай. Ты молодой, у тебя все впереди". Но он понимал, что уже состоялся как алкаш. Его мышление было таким. Единственное, что его отличало – он не собирался быть неудачником и пустым местом. У него была цель – прославиться. Стать рок звездой! Своим появлением в мире музыки он рассчитывал поднять всех на уши! Алкоголь этому не мешал, так ведь? Единственное, что он хотел – это избавиться от двух поганых людей и всего, что его с ними связывало. И расплата наконец свершилась – мерзкий папаша теперь гниёт в тюрьме, а конченному брату недолго осталось ходить на свободе. Миша побрел обратно в комнату и задел ногой ту самую табуретку. – Сука. Он отшвырнул её от себя. Давно пора было избавиться от этого куска дерева, который оставлял занозы в его воспоминаниях.. Он стоял на ней маленький. Отец заставлял его рассказывать тюремные стихи. Уродливые мужики с перегаром трепали его по волосам и смеялись. У него стучали коленки и наворачивались слезы от страха. Каждая из тяжёлых рук могла одним движением свернуть ему шею. Когда он отказывался снова развлекать эту свору, отец мог пинками выгнать его из комнаты. – Делай, что я сказал, маленький поганец, или я выбью тебе все зубы. Когда он был ребенком, Миша еще мог подумать, что это неправильно. С другими детьми так не поступают. Почему его бьют? Как же так? Но он быстро понял, что ему не избежать этого. Став подростком, Миша просто всех их искренне ненавидел и проклинал. В тринадцать лет он сидел на этой табуретке с гитарой и играл "Владимирский централ". У него над головой раздавался жуткий вой грубых голосов. Когда он заканчивал, отец сальной рукой хлопал по его спине с такой силой, что трещал позвоночник. Следом пододвигал к нему рюмку. В награду. Но среди этого аморального цирка – сборища нелюдей и уродов – Миша воспринимал это как новый уровень унижения. Ему нельзя было отказаться. У него никогда не было выбора. Водка вскоре перестала так сильно обжигать горло. Так было даже легче терпеть происходящее.. Глубоко ненавидел он и себя. За то, что подчинялся отцу и брату. И даже сейчас, став взрослым, он не избавился от страха к этим ублюдкам, которые даже в тюрьме продолжали отравлять ему жизнь.***
Весь день Миша в основном обдумывал свой уход из группы. Точнее её распад. Без него это дерьмо точно прекратило существование.. Миша мог позвонить этим придуркам. Вдруг они взмолятся о том, чтобы он вернулся. Им не обойтись без его таланта, дьявольского очарования и острого ума. Почти месяц прошел. Почему они сами ему не позвонили? Кучка глупых бездарей. Он был их счастливым билетом. Он вообще им не ровня! Зачем ему звонить и унижаться? "Самому по себе мне будет гораздо лучше", – рассудил Миша. Но ему не давала покоя причина, руководствуясь которой бывшие товарищи выставили его. Он вёл себя как "полнейший подонок". Разве кто-то из них был лучше? Все желали ему зла. Наверное желали.. Миша резко сел и тут же зажмурился. Комната поплыла перед глазами. Они задели его! Обидно услышать в свой адрес "ты – подонок".. Через пару минут он вновь отправился бродить по комнатам, пытаясь найти себе место или занятие. Ради ненужного приличия включил телевизор, вышел на балкон покурить и с высоты птичьего полёта посмотреть на свое зависимое гетто.. В конце концов гнетущее ощущение собственной ненужности стало настолько очевидным, что Миша с облегчением начал искать в доме что-то невыпитое. – Кого мог воспитать подонок – только подонка.. – сказал он самому себе. Они и представить себе не могли, что происходило в этом доме. Иногда квартира была похожа на притон всякой швали. Один раз Миша нашел в своей кровати иглу.. Он видел массу ужасных, странных и отвратительный событий. Однажды к ним завалился мужик с пробитой головой и живописно разукрасил стену кровью. Потом он куда-то пропал, Миша не знал, все ещё живой или уже мертвый, но никто не потрудился убрать бурый след с обоев. Он мог всю ночь искать отца по всем пивным и притонам, когда за его шкурой приходили огромные мужики чуть ли не в мотоциклетных масках и с чем-то, что напоказ выпирало из карманов... И Миша знал, если он не притащит папашу домой, будущие зеки с легкостью приставят к стене его самого. Не только для того, чтобы застрелить. Он не любил боевики, о которых безостановочно трепались его одноклассники. Фильмы про банды уголовников и карателей, контролирующих город и власть. Его жизненной средой была преступность. Он насмотрелся на бандитов, воров в законе и бывших заключённых. К чему это привело.. Миша не вырос человеком, который добивался всего только честным путём. После наступления совершеннолетия старший братец очень хотел привлечь его к себе. Ведь он подходит по всем параметрам. Не попадается ментам, хорошо стреляет и даже имеет неплохие мозги.. Отличный будущий мошенник и звено криминальной шайки! А главное – родному брату можно доверять. – Ты уже вырос. Собрался сидеть на моей и отцовской шее? Хватит поджигать мусорные баки и воровать пиво со своим педиковатым дружком! Я предлагаю тебе прибыльное дело! Быстрые деньги! Но Мишу это никогда не интересовало. Он считал отца и брата просто мусором. Не только в том, что они делали, но и по жизни. Трусливые крысы, готовые валяться перед кем-то в ногах. Тупые шестёрки! Отбросы! В общем, он считал себя не выше криминальной дорожки, но выше своей паршивой семейки. Однако Миша не упустил шанс извлечь из этого выгоду и заодно изощрённо высказать свое презрение. Он сказал, что будет участвовать только в том случае, если его успешно отмажут от армии. Брат всё сделал, но Миша не пришёл на дело. Когда ему позвонили, он лишь поглумился над такой тупостью. Без последствий не обошлось. Стоило ему перешагнуть порог, в лицо прилетел крепкий кулак. Он очнулся весь в крови, с месивом вместо носа. По нему как будто бульдозер проехал, но Миша улыбался. Он победил. Он шёл своим путём. Потом Миша пришёл к выводу, что не только чувство собственного превосходства не позволило ему окунуться в грязь и чужую кровь. Он много думал о творчестве. О музыке. Заслуженной славе. Голосе своего поколения и музыкантах прошлого.. Возможно, танцы и гитара, Центр дополнительного образования, который существовал для детей его района только за счет неравнодушных людей, способствовали тому, что он не стал свиньёй или полным отморозком. Он очень боялся упасть на социальное дно.. Несколько лет прошли беспорядочно, но, как ему казалось, в погоне за славой. Поиски работы, пьянство, создание группы и снова пьянство.. Очередной весёлый дебош привёл его в не самое желаемое место. Он попал на принудительное лечение от алкоголизма. В психбольницу. Но не все там оказались психами! Хорошие ребята.. После лечения Миша согласился на кодирование. Шесть месяцев он не пил. Группа делала успехи. У него завелись деньги, девушки и парни регулярно были в его постели.. Казалось, он излечился. Но тогда-то Арсений все высказал ему.. Какое он, оказывается, дерьмо, а не друг. Срывает на нем злость, не поддерживает и все такое.. Якобы он не поменялся. Он не стал лучше. – Раз так, то не бегай за мной! Повзрослей уже! – он видел, как болезненно исказилось лицо Арса, но продолжил. – Я не поменялся? Посмотри на себя! Миша ткнул его в грудь. – Это я разочаровался в тебе. Беспомощный кретин! Без меня ты ничего не можешь. Арсений чуть ли не минуту осуждающе смотрел на него, как будто предоставлял ему время, чтобы одуматься. Но Миша наплевательски закатил глаза и отвернулся. – Да пошел ты! – гаркнул Арсений и хлопнул дверью. И они стали.. врагами. Хотя скорее просто избегали друг друга. Миша вскоре исчез на полгода. Группа рванула на другой край Москвы. Он раскодировался. Вынес всем мозги. Его выставили из группы. Отца посадили. Он допился до передозировки и.. Арсений нашел его. Кто ему сказал, что он в родительской квартире? Так внезапно пришел.. Сначала Миша подумал, что это "белочка". У него было много вопросов к Арсению, но он едва ли сказал ему больше десяти фраз. Миша не знал, как выразить.. благодарность. Точнее не видел в этом смысла, ведь он даже извиниться по-человечески не мог. Вскрыть перед ним свои живые слои и признать, что он не справился без него.. Арсений был прав. Все это время Миша был подавлен тем, что по своей вине остался один. Арс был единственным, кто по непонятной причине терпел его выходки и всегда приходил на помощь. Настоящий и бескорыстный друг. Миша понимал, что задел его больше, чем ему хотелось бы представить. Он надеялся, что его простили, чтобы ему не пришлось чувствовать себя таким гнилым. Все алкогольные запасы были пусты.. Он не представлял, что будет делать ближайшее время. От обстановки вокруг было тошно, но Миша не хотел выходить. Он как будто не знал, что ему делать дальше, только закрыть себя в еще более тёмный и тесный угол.. Он стал думать о том, что ничего не изменится, что нет сил что-то поменять.. Он чувствовал в себе что-то пустое и нездоровое. Сломанное и безнадёжное.***
Миша удивился, когда снова услышал какие-то звуки, но теперь он понимал, что их источник находится за пределами квартиры. Это раздражало.. Хотя на самом деле ему было невыносимо от всего и скучно, поэтому он с готовностью встал перед дверью. Вдруг он кое-что придумал и вернулся на кухню за табуреткой. С ней Миша вышел из затхлой квартиры в подъезд. Сначала он увидел только тень на полу, а потом ребенка.. Маленькая темноволосая девочка сидела на подоконнике. Она следила за ним боковым зрением, но в целом выглядела так, как будто он её совсем не заинтересовал. Миша прошёл мимо неё к лестнице и начал спускаться. Откуда она взялась? Этажом ниже, за одной из дверей, слышались звуки ругани. Ничего необычного, там жила пьющая.. женщина. Миша вдруг понял, что девочка тоже оттуда. Её дочь. Всю историю этой семью он не знал, но у него было не самое лучшее предчувствие. Благополучные семьи в доме можно было пересчитать по пальцам. Игроки, наркоманы, пьяницы живут недолго.. Девяностые закончились, и за дверьми остались матери с детьми, одинокие старики и раздражающие тетки. Даже его папаша перед тем, как его взяли, не шумел. Просто спивался и лишний раз не высовывался за дверь.. Все научились жить, не обращая друг на друга особое внимание. Коллективно свыклись с ужасом.. Но Никольских все одинаково ненавидели и боялись. К ним не совались. Ментов не вызывали. Его отец бился в экстазе, когда выпадала возможность кого-то запугать. Поэтому Мишу, а теперь "сыночка этого уголовника", сторонились.. Мише на всех было плевать. Он вышел на улицу. В лучах вечернего солнца двор выглядел.. приятно. Ностальгически. Дети пинали по дороге банку, собака раздирала пакет с мусором, пахло горелыми шинами.. Миша дошёл до помойки и с удовольствием разбил табуретку, ударяя её о железный мусорный бак, как молот о наковальню. Когда закончил, он заметил, что рядом с ним отирается странный парень. Миша отошёл, украдкой посматривая на него. Парень полез за баки.. Миша немного постоял в раздумьях о том, ищет ли этот бедняга закладку или уже нашел? Потом он подумал, что пришло время рвануть за выпивкой. Но.. деньги он не брал. Пришлось отправиться в квартиру. Вместо предвкушения обжигающего глотка он ощутил какое-то тревожное и непонятное чувство. Девочка все еще сидела на подоконнике. Он нахмурился и зашёл домой. Что она здесь забыла? Почему-то вместо поиска кошелька, Миша лег. Это все дурацкая слабость. Мышцы ныли. Он накрыл себя краем простыни.. Миша открыл глаза, когда за окном стемнело. На часах было около десяти, и он спохватился о том, что никуда не сходил. Стоило ему шагнуть за порог, перед глазами снова оказался странный ребенок. Она что весь день тут сидит? Но вдруг Миша понял, что что-то изменилось.. Она повернула к нему голову. У девчонки было круглое лицо, высоко расположенные брови и узкие глаза.. а потом Миша ужаснулся, хотя не показал этого. Сгущающаяся темнота не скрыла, что под правым глазом у нее свежий синяк. Он вспомнил про ругань этажом ниже, в голове все молниеносно встало на свои места. Мать алкоголичка избила. Или её сожитель. Девочка отвернулась. Должно быть, она не хотела, чтобы незнакомец увидел побои. Миша определенно не выглядел безопасно и приятно. С грязными волосами, осунувшимся лицом и в не особо свежей одежде. Его поразило её сдержанное лицо. Оно словно не принадлежало ребенку. Она не выглядела растерянно, напугано или несчастно. Миша без каких-либо церемоний стал уходить. Ведь девочка не ждёт от него помощи. Зачем в это лезть? Но он как будто должен был что-то сказать.. – Не сиди здесь. Ходят тут всякие.. Вряд ли она поняла. Даже не пошевелилась. Он начал спускаться вниз. Миша медленно переставлял ноги, её лицо было перед глазами. Холодное и свыкшееся выражение. В голове пронеслись его собственные многочисленные воспоминания. Пару мгновений Миша отказывался в это верить, но он понимал, почему она так повела себя.. Это произошло не впервые. Это не событие, которое её напугало или потрясло. Она с этим свыклась. Миша застыл, потому что осознание было странным и пугающим. Он знал, каково это. Должно быть, спустя несколько оплеух и ударов его лицо тоже застыло в подобной маске. Когда побои и поведение того, кто их наносит, вошли в привычку. Ему это не нравилось. Его это напугало. Но он узнавал себя в этой маленькой девочке, которая весь день провела на подоконнике. Она сидела там, потому что это было лучше, чем находиться дома. Примерно в её возрасте Миша мог до поздней ночи торчать во дворе.. Миша никому не доверял и никогда не думал о том, что его обязаны спасти. А уж тем более он не хотел, чтобы его забрала служба опеки. Он бы смирился с этим только в том случае, если бы отец сразу после рождения сдал его в детдом. Миша вышел из подъезда в сумрак летней ночи. Он глубоко забрел в свои воспоминания. И в детстве и в настоящий момент он почему-то считал, что всё всегда было не так уж плохо. Большую часть времени отцу было плевать, где он и что с ним. Лучше всего было не попадаться ему на глаза, обоих это устраивало. Миша ценил свободу. Он мог делать все, что хотел. Он был предоставлен самому себе. Возможно, так не должно было быть.. Но он просто жил, как мог. Миша посмотрел на окна своего этажа. Должно быть, иногда ему хотелось знать, что всё может быть по-другому. Но как именно? Это было просто недоступно ему.. Миша покачал головой и залез в задний карман за сигаретами. Прошлое должно быть в прошлом, да? Он не планировал ворошить воспоминания. Не на трезвую голову. Можно выпить и найти душевное занятие! Взять в руки гитару, сжечь в ванной отцовские шмотки, позвонить бывшей... Резко и бесцеремонно какая-то огромная фигура в чёрном плаще задела его плечом и промчалась в подъезд. Он даже ругнуться вслед не успел. – Чёртов.. Местный торчок. Обычно шатается по лестницам и исследует свой приход.. Внезапно Миша осознал – там девочка. Так и не закурив, он кинулся в подъезд. Наркоман стоял на площадке между вторым и третьим этажом. Он смотрел на разбитую лампочку, запрокинув худое лицо. Миша встал рядом. Нужно было аккуратно выпроводить его. – Слушай, парень.. Преследователь ночного кайфа медленно повернул к нему голову. Глаза были абсолютно стеклянными. – Ты видел, там на улице луна так ярко светит? Может пойдёшь.. Не успел Миша договорить, край рта парня дернулся, изобразив улыбку человека с инсультом. Он мирно и почти беззвучно начал спускаться вниз. Миша на это только вздохнул. Он понял, что не сходит за алкоголем. Что теперь? Ему придется сказать ей идти домой? Так он как будто не только предаст этого ребенка, но и предаст себя.. Миша понятия не имел, что ему делать, но нечто толкало его вперед. Он прошёл мимо квартиры девочки. Там было тихо. Может все уснули, и она проскользнет? Но Миша.. "Будь я проклят", – осудил он себя. Миша не хотел оставить её. Не хотел, чтобы она была предоставлена самой себе, как он.. Он сейчас идет не только на бредовый поступок, но и на.. опасный. Если их увидят? Подумают, что он растлитель.. Тем более Миша не мог завести её в свою квартиру. Он поднялся на свой этаж. Девочка бросила на него взгляд и отвернулась. Миша еще раз тяжело вздохнул и сплёл руки на груди. Кажется, у него было решение. – Ты не можешь просидеть здесь всю ночь. Она осталась невозмутимой, только немного приподняла одну бровь. Миша хмыкнул. – Я знаю, что там происходит. Девочка замерла. Ее насторожили его слова. У Миши сложилось впечатление, что он вместо того наркомана пришёл напугать ребенка. Но ему просто не приходилось общаться с малолетними. Здесь его харизма не поможет.. От людей, которые хорошо ладят с детьми, определенно веет чем-то другим. Похоже, она собралась с мыслями и снова безразлично отвернулась, поджав к себе ноги в потрёпанных кроссовках. Миша, кажется, исчерпал запас слов. На этом его волевое усилие закончилось, и он разочарованно опустил плечи. Просто.. он и сам не знал, какие слова ему хотелось бы услышать после пережитого. Тогда стоит ли вообще пытаться угадать мысли этой девочки? Она другая.. Миша прислонился спиной к подоконнику, пытаясь что-то придумать. Его не устраивало, что собственные мысли сейчас так бесконтрольны, и воспоминания не дают сконцентрироваться. Внутри росло ощущение угрозы. Словно мысленные вспышки картин жестокости могут стать.. реальными, потому что они имеют такую крепкую связь с настоящим, с тем, что он видит прямо перед собой. Её побои.. Миша оторвал глаза от бетонного пола и заметил, что его рассматривают. На что она так смотрит? Он положил руку на шею и почувствовал цепочку с перевернутым крестом. Его не было видно под футболкой, но девочка могла заметить другое украшение. Медиатор, в котором Миша сделал отверстие и носил на чёрном шнурке. – Знаешь, для чего он нужен? Она быстро отреагировала, отрицательно покачав головой. Видимо, ей это интересно. Миша ощутил новый шанс сделать то, что может сойти за помощь.. – Это медиатор. Им играют на гитаре. Что-то на пару секунд загорелось в её взгляде. Мишу даже вдохновил этот слабый прогресс в их.. общении. – Ты никогда не была в Центре дополнительного образования? Она вопросительно подняла брови. Значит, нет. – Это такое место для детей. Там могут научить играть на гитаре, петь, танцевать, читать стихи.. не знаю, что ещё, шить.. Миша почему-то почувствовал себя глупо. Девочка очень пронзительно смотрела, как будто станет ли она верить ему, или нет, зависело от выражения на его лице. – Что тебе нравится? Он не ожидал того, что произошло дальше. Она задумалась, а после нерешительно улыбнулась и сказала: – Музыка. Заговорила с ним.. Даже не верилось. С Миши схлынула большая часть напряжения. У него получалось. – Ну тогда я могу показать тебе Центр. Ты можешь начать ходить туда на музыкальные занятия, – с более жизнерадостной интонацией произнёс он. Девочка кивнула и вдруг спрыгнула на пол, как будто готова была без промедления идти туда. – Стой. Мы не можем пойти сейчас. Там ночь. Она бросила взгляд в окно, как будто ей хотелось в этом удостовериться. Её плечи опустились. Миша резко продолжил: – Но завтра мы точно можем сходить. Только ты.. должна пойти сейчас в одно место. Не к родителям. Всего лишь на ночь. Она напряжённо смотрела на него, пытаясь понять и проанализировать сказанное. Миша вздохнул. – Ну.. там будет безопасно. Там тебя не тронут. Его усилия были на пределе. Ради всего греховного, он уже не мог.. – Пойдём. Миша быстро оказался на лестнице, мысленно умоляя её идти за ним. Он видел, как девочка коснулась своего синяка, смотря вперед пустым взглядом. От этой картины на Мишу внезапно накатила волна какого-то внутреннего ужаса.. Он пошел вниз на ватных ногах, уже не на что не надеясь. Облегчение настало, только когда он услышал за собой тихие шаги. С пятого Миша привел её на третий этаж. Они встали перед чёрной дверью. – Там живет моя знакомая. Ты просто переночуешь у нее. Утром я приду, – сказал он и нажал на звонок. Это была квартира одной из тех раздражающих тёток. Но только эту отличало, что у нее была интрижка с его отцом. Миша отлично помнил, как они мерзко лобызались и не только. Но она.. не была плохой. Порой готовила, убирала, даже помогала ему писать сочинения. Дверь широко открылась. Они изучали друг друга, наверное, думая одно и тоже: "Да, годы потрепали!". Миша усмехнулся. Теперь она только в его воспоминаниях была горячей.. Почти десять лет прошло. Он еще раз взглянул на её завитые волосы, похожие на парик, губы в помаде ядреного розового оттенка и халат, на котором было больше десяти видов разных орнаментов. – Ну привет, – женщина оперлась на косяк. Миша не стал разводить церемонию и сказал, что ему нужно. Через пару минут девочка была в квартире. Мыла руки в ванной. – Ну ты же знаешь, услуга за услугу, Миша. Мне нужно кое-что взамен. Он округлил глаза. – Надеюсь, не секс. Хотя денег у него нет, так что.. – Чего! Совсем одурел! – крикливо ответила она. – Мне нужно, чтобы ты передал от меня весть отцу. – Да хоть посылку! Все равно от меня он ничего не дождётся, – грубо отреагировал Миша. Неужели, у этой женщины, которой тоже доставалось от его папаши, сохранились какие-то чувства.. Жалко её. – Нельзя так, Миша. Человек в таких условиях. Нужно хоть изредка писать, – попыталась она сказать что-то вразумляющее. "Только пожелания скорее сдохнуть там", –оставил он при себе. – Я приду утром, – сказал Миша и развернулся, чтобы уйти. – Ты похож на.. Он остановился и не по-доброму усмехнулся. – Отца? Тогда хреново. – Я хотела сказать, что на мать. Миша начинал злиться. Это он точно не хотел вспоминать. Как же ему надоело все.. надоели мысли про родню, надоело быть трезвым. Ему даже не хотелось расспросить её о своей матери. Хотя он практически ничего о ней не знал. – За мной адрес тюряги. Он уже поставил ногу на ступеньку, когда она сказала: – Девочку зовут Надя. Дверь закрылась. Он познакомился с Надеждой.***
Миша собирался лечь спать, но голову разрывали мысли. В первую очередь он думал о девочке. Нельзя было так сразу привести её в Центр. С таким синяком. Возможно, преподавателям было бы не плевать.. Они не относились безразлично, когда Миша приходил с разбитой губой или фингалом. Не важно, подрался ли он за школой или отец приложил его о стену. Только в его дрянной школе учителя сторонились "неблагополучных".. Он не знал, думала ли Надя о том, чтобы каким-то путём избавить себя от рукоприкладства. Знает ли она, что её могут забрать? Любит ли она мать? Он же не мог просто высказать это ей.. Теперь ему предстоит объяснить, что никто не имеет права трогать её? Почему он? Миша бесцельно ходил из комнаты в комнату. Нет. Он не может. У него просто не выйдет. Потому что он как будто сам это не совсем понимает.. Но Миша обещал ей музыку. Он мог показать гитару, что-нибудь сыграть, поставить диски.. Только нельзя было привести её в эту грязь и разруху. Миша начал практически глобальную уборку. Он не знал, чем руководствовался, какой такой пробудившейся добродеятельностью.. Наверное, не многое поменялось и не перестало быть убогим, но без битого стекла, мусора, грязной посуды и воняющей горы шмотья стало лучше. Он все пакеты в доме потратил, чтобы вынести весь хлам и бутылки. Огромное количество бутылок. Миша открыл все окна нараспашку, чтобы проветрить комнаты. Рассветало. Он отнёс последний мусор на помойку. Коробки с порнографическими журналами из комнаты брата и старую клеенку с кухонного стола. Ноги почти не держали, но на обратном пути Миша подошёл к двери квартиры, в которой жила девочка. За ней не было ни единого звука. Он потянул за ручку. Дверь не заперли. Миша без колебаний зашёл. Он снял обувь, чтобы пройтись без шума. Все было не так хреново, как он представлял. Наверняка мать работала и была хорошей хозяйкой до первого глотка. На кухонном столе стояла "Огненная вода". Нож рядом с пустой бутылкой выглядел очень подозрительно, как будто за него хватались. В холодильнике лежали кое-какие продукты. Не было дорогой техники и предметов роскоши. "Могли жить бедно, а могли продать. Есть квартира, есть достаток, но мать всё равно пьёт.." – сделал он выводы. Миша заглянул во все комнаты. Людей не было. Ушли гулять! Подальше от совести и побитого ребенка. В комнате девочки был порядок. Все стояло на своих местах, глазу было не за что зацепиться. Но Миша знал, где-то должно быть спрятано нечто, что отражало внутренний мир Нади. Он заглянул под кровать. У стены укромно лежала большая коробка. Она была забита рисунками воинов и ниндзя, облаченных в разную боевую амуницию, и бумагой с иероглифами. Письмами что ли. На японском. Ему не приходило в голову, что она.. дочь какого-то самурая. Метис. Что-то подсказывало Мише, что настоящий отец девочки давно не объявлялся. Мог вообще не находиться в России.. Миша вернулся домой. Все равно итог его проникновения в чужую собственность был неутешительным. И куда ушла мать? Не похоже было, что она безутешно стучит во все двери и поднимает на уши соседей, чтобы спросить о дочери. Вспомнит, когда протрезвеет. Когда проснётся хоть что-то человеческое..***
Ей понравилась его черная акустика. Она изучила её от текстуры корпуса до нулевого лада. Очень забавно заглянула внутрь через резонаторное отверстие и послушала, как он играет.. Миша даже немного сбивался, потому что то и дело поднимал глаза на её озаренное интересом и радостью лицо. Потом он предложил немного поучить её игре. Надя кивнула и скромно улыбнулась. Она говорила только при необходимости. Почему-то Миша быстро привык. Наблюдать за ней было не утомительно. Надя старательно повторяла все движения и не боялась того, как струны врезаются в пальцы. Вряд ли Миша был хорошим учителям, просто она оказалась очень способной и трудолюбивой.. Во время перерывов они слушали музыку. В пять часов Надежда аккуратно сложила все диски в одно место и подошла к гитаре, как будто хотела еще раз подробно изучить все детали инстремента. Она простояла так пять минут. В раздумьях о чём-то.. Потом Надя повернулась и сказала, что ей нужно домой. Миша проводил её до двери, вернулся и.. ощутил, как к горлу подкатывает ком. Он ненавидел себя, когда понимал, что хотелось плакать. Хорошо бы знать причину, чтобы осудить эту дурь.. Наверное из-за спокойствия, которое он сегодня ощутил. Даже не знал, что оно ему так нужно. Нужен кто-то хороший рядом. Живой. Чтобы он почувствовал себя не таким отверженным. Не таким ужасным. Как же он ненавидел плакать. Особенно за то, что после этого становилось легче.***
Надя пришла на следующий день. Он был немного.. не любезен. Накрыла какая-то халатность после вчерашнего размазывания соплей по щекам. Миша напомнил себе, что сам это начал. Теперь он имеет дело с этим, и Надежда тут ни при чём.. Она приходила каждый день. И то, какой Надя была собранной, внимательной и время от времени всесветлой, склоняло его быть мягче.. более уравновешенным в мыслях и действиях. Она как будто могла найти точку равновесия. Надя сидела на диване, поочерёдно зажимая струны и погружаясь в звуки. Без суеты. Со спокойным умом. Он пытался повторять за ней. Просто сидеть рядом, дышать, наблюдать, направлять внимание или ничего не делать.. Просто присутствовать и чувствовать себя удобно. На этот раз Миша понимал, что человек с которым он каким-то образом связан, заслуживает того, чтобы с ним обращались лучше. Он пытался. По крайней мере, ему хотелось в это верить. Всю неделю ему названивал Арсений. И с ним он тоже старался наладить отношения, но близко не подпускал. По его голосу Миша мог сказать, что Арса радовали даже пустые разговоры.. Трудно и неудобно было задать друг другу серьёзные вопросы. Что случилось за те полгода? Станут ли они разбирать свою ссору? Простил ли он его? В пятницу Надя не ушла в пять часов. Он накормил её быстрорастворимой лапшой и включил детский канал. Когда он убрал со стола и вернулся в зал, Надя уже спала на диване. Миша принёс ей подушку из своей комнаты и накрыл чистой простыней. Стараясь не думать о том, как замерло сердце, когда он заботился о ней, Миша вышел на балкон и закурил. Он долго простоял. И решился. Миша набрал Арса, сказал ему купить печенье, мазь от синяков и приехать к нему. В девять в дверь постучали. – Здорово, – он поприветствовал первым. Арсений на пороге застыл, рассматривая его. – Привет, Мишань, – он улыбнулся и шмыгнул носом. – Приятно видеть тебя не синим. Миша убрал руки с груди и приподнял брови. – Отличный сарказм. Лицо перед ним вмиг стало растерянным. Арсений даже прижал одну руку к груди. – Бля.. да я.. Не это имел в виду! Когда пришёл к тебе в тот раз, ты был синим. Блять, кожа была синей! Миша резко придвинулся к нему. – Да тихо ты. Не галди, – сквозь зубы сказал он. Арсений еще и пакетом шумел. Миша забрал у него продукты и пошел на кухню. Он поставил чайник, потому что кроме печенья и мази в пакете было кофе.. Через пару минут в комнату залетел Арсений с глазами, как пять копеек. – Миша, в смысле? Это кто? Откуда здесь ребенок! Арс даже схватил его за предплечье. – Да черт тебя дери! Тихо! Миша скинул с себя руку и сам взял его за плечи, чтобы усадить на стул. – Помолчи. Но Арсений не заткнулся. – Твоя родственница? Ты говорил, у отца куча детей на стороне. Мише даже захотелось рассмеяться. – Может еще будут предположения? Арсений похлопал глазами. – .. Твой ребенок? От еле слышного смешка кольнуло под ребрами, но Миша все же притворился серьёзным и сказал: – Да. Зачал её в тринадцать. – Не удивлюсь, что это правда. Но это не правда, – уже более спокойном тоном ответил Арс. Миша сел за стол и выдохнул. Надо найти эту гребаную точку равновесия и все рассказать..***
– И что, кормил её только лапшой? – Ну.. Ей она нравится. Как то само собой получилось, что они лежали на кровати в Мишиной комнате. Арс у стены, а он с краю. Раньше они всегда так спали, если оставались друг у друга. – Ну ей-то нужны овощи, фрукты, клетчатка, В двенадцать.. Миша повернул к нему голову. – Откуда ты слов умных понабрался? Арсений многозначительно вздернул брови. – Завел новые знакомства. Миша уставился в потолок, прогоняя в голове эту фразу. Он лежал, пытаясь снова.. просто присутствовать. Ему было слышно, как шумно дышит простуженный Арс и как в приоткрытое окно залетают звуки города. – А тот парень, который меня откачивал? – спросил он. Арсений зевнул. – Ну да. Это был Расс. Он из США, прикинь. Приехал в Россию, учится в медицинском. Еще он барабанщик. Вот это людей заносит порой.. Разговор опять стих. Через несколько минут Миша бесшумно повернул голову и увидел, что глаза Арса прикрыты, но он ещё не уснул. – Я не знаю, что творю, да? Арсений медленно лёг на бок. Он вздохнул. – Как тебе сказать.. Ты наерундил, конечно. Со мной тогда, и недавно.. Может, пока мы не общались, еще дров наломал, не знаю.. Миша надеялся, что в темноте не видно, что он был пристыжен этим. Получил по заслугам.. – Но с девочкой. Я понимаю, почему ты так поступил. Это было наоборот, из лучших побуждений что ли.. – Арс затих, чтобы поймать его взгляд в сумраке. – Миша, ты же мне не чужой. Не отталкивай меня снова и я всегда помогу тебе, чем смогу.. Миша и раздражённо, и изнуренно закрыл глаза. – Я понял это, ладно. Понял, что поступил по-скотски. В этот раз тишина его напугала. Он поднял веки. Арс приподнялся на локте, смотрел на него сверху и лыбился. – Нужно было сделать что-то похуже, чтобы избавиться от меня. Не успел Миша сформировать ответ, он продолжил: – Давай спать, Мих. Хочу проснуться и познакомиться с Надей. Она же прямо ангелочек! Миша отвернулся и лег на бок, слушая его сплошные "уси-пуси какая". Наговорившись, Арс затих. Наконец его стало отпускать.. За это время с Миши словно слезло пару слоёв кожи. Он расслабился, но вдруг услышал возню.. – Если обнимешь меня, я тебя придушу, – пригрозил он Арсению, понимая, что тот собрался вытворить. – Тебе раньше нравилось, – сказал Арсений, практически дыша ему в затылок. – Тогда мы были подростками, пили все, что горело и курили листья пальмы твоей бабки. Арсений засмеялся, а потом еще десять минут не мог остановить приступ чиха.***
Через пару дней они отправились в довольно приличный район Москвы. Единственное, в чем Мише, по его мнению, требовалась помощь – найти работу. Арс быстро подсуетился и связался с какими-то друзьями друзей, чтобы устроить его. Сама работа была ближе к его дому, но встречу им назначили где-то в малознакомом спальном районе. Они ждали звонка и просто шатались по округе. Арсений предложил зайти в гаражи, потому что все самое интересное там! Они почти сразу нашли, на что взглянуть. Все расстояние между рядами было перегорожено машинами. Миша с ухмылкой смотрел на ржавенькие Лады. Перед открытым гаражом галдела толпа подростков, и в вечернем воздухе чьим-то высоким голосом разлеталось: "Джинсы порезаны, лето, три полоски на кедах".. Они прислонились к стоящей в отдалении машине, чтобы послушать гаражный концерт. – Может рванем к ним? Ты познакомишься, – спросил Арсений. Миша скептически хмыкнул. – Я уже вырос из такого. Арс усмехнулся и достал сигарету. За толпой они видели только макушки музыкантов. – Они не намного младше. В этот момент что-то началось. Кто-то остервенело крикнул: "Менты!" Действительно, на другом конце ряда появилось два суровых господина в погонах. – Какие люди. Без мигалок, – Миша усмехнулся с сигаретой в зубах. Они начали уходить, как и все всё еще веселые ребята. Кто-то прыгал в машины, кто-то убегал, выкрикивая оскорбления. Мимо них, поднимая пыль, пролетел белый жигуль. Похоже, транспорт за музыкантами. Миша обернулся. Машина остановилась, в нее быстро сели два парня и девушка, одетая в мини юбку и блузку с красным галстуком. Вдруг на середину дороги, практически перед носом патрульных, выбежал высокий голубоволосый парень. Он дерзко выкрикнул: – Панки хой! Девушка истошно завопила имя. – Степа! Парень обернулся. Миша только мельком увидел лицо, прежде чем "анархист" заскочил в распахнутую дверь, и жигуль газанул. Они снова пронеслись мимо них. – Неплохо, да? – одобрительно усмехнулся Арс. Миша согласно кивнул, и они свернули в узкий промежуток между гаражами, чтобы уйти от ментов. *** Мать Нади появилась всего несколько раз за лето. Кажется, сама девочка была этим смущена. Тем, что женщина вообще появлялась.. Миша спросил у Надежды разрешение на разговор. Девочка пожала плечами. Они вместе пошли в квартиру. После этой беседы Миша выпал в какой-то едкий осадок.. Ему сказали – прекрасно, что девочка с ним, ведь ей совсем не до неё. Новый сожитель отказался жить с ребенком и съехал в квартирку на другом конце города. Как же она оставит любимого.. Пришлось отправиться за ним. Делайте, все, что хотите. С ребенком. Мише впервые захотелось ударить женщину. Но просто избавиться от недоматери, дать ей собрать манатки и уехать было намного лучше. Они с Надей прекрасно ладили. Справлялись с этой жизнью.. Можно сказать, даже жили совсем по-новому. Не так, как привыкли. Хотя их ждали трудности. Мишу тянуло выпивать и наступать на те же грабли.. Пара ребят из его бывшей группы пригласили к себе обсудить "что-то новое". А за этим стояли компании, бары и вписки. Миша не заметил, как пролетел сентябрь. Мать Нади всё-таки вернулась в свою квартиру и вроде бы даже образумилась, накупила ей всяких вещей, приносила торты, пироги.. Надя иногда ночевала в родительском доме, делала уроки, помогала по дому. Миша потерял бдительность.. Потерял башку в стакане и отношениях на одну ночь. От себя было мерзко, особенно когда он понимал, что Надя видит, как ему плохо по утрам. Она тихо собиралась в школу. Говорить стала меньше. Проявлять эмоции тоже. Миша каждый раз думал, что это последний раз.. Он догадывался, что очнётся, только когда снова произойдёт что-то ужасное. Так и было. Тридцатого сентября он приполз к квартире в четвёртом часу утра. Надя должна была быть с матерью.. Но она сидела на подоконнике. Надежда увидела его и первой подошла к двери. Не может быть такого, что ей не было очевидно его состояние. Миша еле переступил через порог. Надя включила ему свет и прошла в зал. Миша понял, что просто упал в её глазах. Он поплелся в свою комнату, но вдруг решил.. пожелать хорошего сна. Был бы он немного трезвее, чтобы нормально соображать.. Надя стояла в свете настольной лампы. Она подняла глаза, и Миша увидел. Свежий синяк на лице.***
Миша засунул голову под открытый кран. Холодная вода хлестала по затылку, но он чувствовал, как лицо становится горячим. Его трясло. Он стремительно отрезвел. Миша сел на кровать в своей комнате и вцепился в мокрые волосы. Он предал. За месяц нарастил слой грязи, который, как ему казалось, сбросил. Все снова обнулилось. Вернулось на круги своя. Он знал, что так будет.. Только в этот раз хотелось молить о прощении. Хотя бы так попытаться спасти то, что Надя увидела в нём. Мишу душили слезы. Он тяжёлыми шагами пришел в зал. Лампа все еще горела. Надя лежала, укрывшись одеялом. Она не спала. Он опустился перед ней на колени и положил голову на диван. Ему было так страшно. Не получалось что-то сказать, он просто плакал. А потом он услышал. – Миша, не пей. Он не мог дышать. Судорожно вцепился в диван и повернул голову, пытаясь дать лёгким кислород. Это хуже, чем те судороги.. Хуже было сейчас оставаться живым и испытывать весь этот ужас. Секунды казались бесконечными. Надя гладила его по голове..***
25 октября
Они сидели на кухне. Надя загорелась идеей научиться складывать оригами и принесла из библиотеки книгу про это. Но бумага закончилась. Миша не разрешил ей вырывать чистые листы из школьных тетрадей, и отправился в подъезд, чтобы вытащить из почтовых ящиков газеты. Он принёс целую стопку. Надя с улыбкой взяла самую верхнюю. Миша сел и стал наблюдать за её действиями, но это было не очень интересно.. Он зацепился взглядом за новостную колонку. Газета была выпущена летом. В июле. "Вечером 23 июля автомобиль сбил на пешеходном переходе молодого человека — после чего скрылся. Имя 19-летнего парня стало известно нашей газете. Степан Попов попал на операционный стол в тяжелом состоянии: у него серьезная черепно-мозговая травма, сотрясение головного мозга и переломы. Молодой человек находится в коме, он подключен к аппарату искусственной вентиляции легких. Врачи пока не дают прогнозов, делают все необходимое.." Миша перечитал колонку несколько раз. Кажется, он знал, о каком парне шла речь.. Надя заглянула ему через плечо. У нее в руках был бумажный журавлик. Они переглянулись. – Так бывает. Кому-то не везёт.. – Миша увидел, как девочка нахмурила брови на его слова. Он продолжил, чтобы сохранить её бодрость и настроение. – Но я надеюсь, что он выкарабкается..