Минус четыре по Цельсию

             - Раз-два, резче! Три-четыре, мах! Девочки не спим, не спим, работаем…       Голос тренера доносится откуда-то сверху, словно она сидит у меня в голове и настойчиво колотит молоточком по темечку…       - Раз-два… Три-четыре… Раз-два… Таня!       Подскакиваю как ужаленная и тут же упускаю с руки резиновый жгут, который, размотавшись, соскальзывает с моего локтя и, стеганув меня по щеке, с противным шлепком повисает на шведской стенке. Блин… Больно…       - Ну что с тобой такое сегодня?       Ольга Михайловна не возмущена. Скорее расстроена. Хорошая, добрая, искренне любящая нас, своих подопечных и свою работу с нами. Она даже мысли не допускает, что ученице просто не хочется сегодня ничего делать. Ведь ты же пришла? Значит работай. Или скажи, что с тобой не так.       Мне стыдно сказать правду. Поэтому я просто потираю саднящую щеку и снова наматываю жгут на левый локоть.       - Нормально все… - бурчу я. – В школе двойку по контрольной получила. Мама теперь ремня всыплет. Страшно…       Эта отговорка всегда срабатывает. Потому что школа – это главный конкурент тренировкам. Перед которым тренировки всегда пасуют.       На самом же деле, помимо двойки, на которую мне наплевать, я сегодня, погорячившись, влепила по физиономии одному парнишке из старшего класса. За дело, конечно. Нефиг было меня за задницу щипать… Но парень симпатичный. Даже очень. И теперь я волнуюсь, что он больше не станет ко мне подходить, побоявшись еще раз огрести… Но этими своими переживаниями я вряд ли стану делится с моим тренером по фигурке.       Ольга Михайловна улыбается и легонько трясет меня за плечо.       - Е-рун-да, - произносит она по слогам. – Двойку можно исправить. А если профилонишь тренировку, то заработаешь проигрыш. А у нас, сама знаешь, вторых попыток не бывает…       Морщу нос и хмуро смотрю в пол.       - Я не филоню… - говорю. – Просто задумалась.       - Давай-ка, Татьяна, раздумывайся, - уже строже произносит тренер, - дорабатывай и шагай на лед. А со Светой я уж как-нибудь договорюсь…       - Не надо! – яростно поднимаю глаза я.       Света – это моя мама. И мне совершенно не нужны посредники в общении с ней. Особенно в лице тренерши…       - Давай-давай… - она решительно указывает мне на жгут. – Не надо… Я лучше знаю, что надо… Так, девочки, ну о чем вы там снова задумались? Раз-два! Три-четыре… Работаем!       Работаем…       Шесть лет, как один день. Кому бы рассказать – не поверят.       Первый год в школе фигурного катания под руководством Ольги Шевченко я проживаю вольготно и весело, не будучи обремененной никакими иными заботами. Растягиваться, прыгать, бегать, танцевать под музыку вместе с такими же как я девчонками и мальчишками – что может быть прекраснее? Оказывается, может…       При первом же знакомстве Ольга Михайловна смотрит на меня с сомнением и, как мне кажется, с жалостью.       - Шесть лет, - задумчиво произносит она. – Поздновато. Может не заскользить… И с прыжками будет трудно… Хотя, по конституции вроде бы и ничего, худенькая, юркая…       Снова чувствую себя блохой под бдительным, изучающим взглядом.       - В крайнем случае, - продолжает размышлять сама с собой Ольга Михайловна, - попробуем танцы… Ты, вообще, как, Танюш, - это уже ко мне, - танцевать любишь?       - Люблю, - с готовностью киваю я.       - Это замечательно, - кивает она. – Ну смотрите, Светлана… Простите, не знаю, как…       - Просто Света, - отмахивается стоящая рядом с нами мама.       - Смотрите, Света, - Ольга Михайловна потирает подбородок. – Купите ей коньки… на два размера больше того, что она носит, чтобы пару толстых носков можно было надеть… Но не очень дорогие… Ну, понимаете… - мнется она. – Если не пойдет… Или не понравится…       - Мне понравится, - не позволяю я маме даже допустить такую мысль. – Мамочка, мне правда понравится… Честно-честно.       Мама прижимает меня за плечи к себе.       - Мы попробуем, - спокойно произносит она. – И ты сама все решишь…       Они загадочно переглядываются с тренершей, и та согласно кивает.       - Ну ладно, - решает она. – Тогда, на первой тренировке у тебя с собой должны обязательно быть…       На первой тренировке у меня с собой было все…       И теплый свитер, и лосины, и две пары шерстяных носков, и пара варежек. Но главное, у меня были мои коньки. Новенькие. Белоснежные. Со сверкающими зеркальным блеском лезвиями.       - Всегда шнуруйся правильно, - учит меня Ольга Михайловна. – Нога должна быть зафиксирована, чтобы не потерять равновесие, но и не перетянута, чтобы не отекала. Снизу затягивай средне, посредине крепко, сверху несильно… Вот так…       Нас двадцать человек в группе. Двенадцать девчонок и восемь мальчишек. И времени на льду у нас от силы час утром и час вечером – остальное забирают хоккеисты. Но мы готовы и на это…       Первый раз нас выпускают на лед просто так, как выводок цыплят. Посмотреть, кто как держит равновесие, кто как падает и как на это реагирует… Но у меня есть преимущество перед всеми. Потому что по дороге из дома, мама шепнула мне маленькую хитрость, которую сама то ли где-то услышала, то ли прочитала.       - Когда на лед выйдешь, - внушает мне она, - подгибай ножки в коленях. А спинку держи ровно. Так тебе будет проще удержать равновесие. Поняла?       - Ага…       Мама плохого не посоветует. И я, едва закончив со шнуровкой и закрутив шнурки вокруг голеней, чтобы не болтались, выпрыгиваю из калитки на лед.       Первое же мое впечатление – до чего же классно! Мамин совет работает. Я еду, немного присев. Но прямо держу спину. Слегка отталкиваюсь от скользкой поверхности то одной, то другой ногой… А, доехав до противоположного бортика, просто подгребаю правой ногой чуть чаще, разворачиваюсь, и точно так же еду назад. И не могу без смеха смотреть на барахтающуюся посреди льда вопящую цветную кучу моих сверстников, также как и я, впервые оказавшихся на льду. Ну конечно же. Ведь у них нет моей мамы с ее волшебными секретами…       Кто как ползаем по льду где-то минут сорок. Я оказываюсь не единственная такая умная. Вижу, что некоторые девчонки и один мальчик, глядя на меня, тоже пытаются копировать мою технику. И не безуспешно… Наконец, Ольга Михайловна свистит в свисток и подзывает нас к бортику.       Как жаль!       А мне ведь так понравилось…       Вечером того же дня, я совершенно серьезно заявляю родителям.       - Хочу быть фигуристкой.       Папа, он у нас спортсмен, бывший борец, а теперь – бизнесмен, скептически кривит губы.       - Ты школу сначала закончи…       - Или хотя бы начни, - с улыбкой вторит ему мама.       Надуваюсь как мышь на крупу и смотрю на них сердитым волчонком.       - Все равно стану фигуристкой. И буду чемпионкой мира. Вот!..       По меньшей мере, после того моего первого выхода на лед, Ольга Михайловна никогда больше ни разу, ни единым словом не обмолвилась, по поводу какого-то моего не такого возраста, неспособности скользить и, упаси боже, каких-то танцев. Ну, хоть кто-то еще не теряет в меня веру…       Работаем…              Из того, что я выучила за эти годы, на отлично у меня получаются только прыжки. Пока только в два оборота. И аксель вообще не трогаем. Но остальные пять – не придерешься. Даже лутц, сложный и коварный, а поди ж ты, покорился мне, малявке.       Хуже дело обстоит с вращениями. Тут Ольга Михайловна мне спуску не дает и гоняет как сидорову козу.       - Таня, что я сказала тебе в зале? Прогибайся, прогибайся сильнее. Можешь на полу, значит на льду тем более получится. И ногу не сгибай в колене…       Кручу проклятый бильман, чуть не разрываясь по шву. И ненавижу его всей душой.       - Либела, Танечка, и в заклон когда уходишь… Ну что за выкрутасы у тебя получаются? Закрутилась и пошла спиралью… Ну куда это годится? Держись на месте. Чтобы получилось правильное вращение на льду должна такая вот капустка нарисоваться, клубочек… А у тебя что?       Это меня так чихвостят за некачественные секвенции вращений…       Ну, и так далее. Всегда есть, что учить, в чем совершенствоваться. Даже в шагах, которые я с легкостью освоила в первый же год – все равно, то там, то тут что-то да вылезет.       Хуже идут дела у меня в школе. Не ожидала я, что будет так сложно…       Утром, к шести часам лечу на тренировку, чтобы час поработать на льду и час в зале на растяжках и подкачке.       А к восьми тридцати нужно успеть на первый урок в школу. А я уже, мало того, что не выспавшаяся, так еще и уставшая. Первый класс я еще как-то проскакиваю на вложенном в меня мамой багаже – читать, кое-как писать и считать в пределах четырех действий арифметики я умею. Но со следующего года начинаются нехилые проблемы…       - Татьяна, - строго хмурится на меня учительница, Инна Романовна, - задание по математике не сделала, стих не выучила… Что, прости меня, я должна с тобой за это сделать?       Молчу. Смотрю в окно… Вспоминаю, как грохнулась сегодня утром с на разминке и прилетела башкой о бортик… Ольга Михайловна аж расплакалась… А у меня теперь голова болит и рука ушибленная ноет…       - Ну что ты молчишь? - Инна Романовна настойчиво пытается вернуть меня к действительности.       - Я все сделаю… Я выучу, - мямлю я, опуская глаза.       Учительница качает головой и со вздохом возвращает мне дневник, так и не нарисовав в нем заслуженную двойку.       - Давай до пятницы ты все мне подготовишь, - примирительно говорит она. – Но только чтобы без обмана, договорились?       До пятницы… Божечки… У меня же завтра дополнительный лед… И в четверг тоже… Хоккеисты наши на сборы уехали, и Ольга Михайловна зарезервировала для нас время… Когда же я все успею-то? Может и правда, лучше двойка? Отмучалась и ладно…       - Договорились, - вздыхаю я, пряча дневник в ранец. – Спасибо…       И что вы думаете? В четверг, точнее уже в пятницу, ночью, когда в доме наконец-то все спят, я делаю все пропущенные задания по математике и русскому. Учу этот треклятый стих, «Буря мглою небо кроет…» И так хочется мне эту бурю покрыть всеми словами, которые я нечаянно услышала от мальчишек в нашей раздевалке… Сплю каких-то полтора часа… Утром, как сомнамбула, отбываю ОФП и кое-как откатываю тренировку под осуждающим взглядом Ольги Михайловны… Но Инне Романовне сдаю все задания как договорились…       Потому что обещала…       Зато в субботу, в мой законный и единственный выходной, сплю весь день. И меня никто не смеет тронуть. Потому что все всё понимают. Даже мелкий…              Спустя шесть лет мне уже двенадцать… И я едва ли не самая старшая в группе Ольги Шевченко. У нас в Рязани вообще народ такой… Подвижный. Многие долго на одном месте не засиживаются. Вот и из тех, с кем я начинала учиться кататься кроме меня остались только две девчонки. И все. Остальные, кто бросил, мальчишки попереходили в хоккей, а кому-то повезло уехать в Питер или в Москву, тренироваться у более серьезных тренеров.       Мне тоже пора уходить. Я это понимаю, хоть и от горшка два вершка. И искать нового тренера и новую школу… Если я вообще хочу чего-то добиться в спорте, кроме групп здоровья…       Ладно. Вру…       Понимать я это начала потому что однажды подслушала разговор Ольги Михайловны с мамой…       - Светочка, вы поймите… - Ольга безнадежно вздыхает. – Мы не сможем дать Тане большего, чем даем сейчас. Два часа льда в день… Это максимум. А это ничтожно мало…       Мама сидит рядом с ней на трибунах, закинув ногу на ногу и подперев подбородок рукой. Смотрит как на льду рассекают мои сверстницы и прочая мелюзга.       - Оль, говорите прямо… - произносит она тихо. – Вы предлагаете нам бросить?       Ольга Михайловна решительно качает головой.       - Ну что вы…       - Тогда что?       - У Танечки талант. И большое будущее… Поверьте… Ей обязательно нужно продолжать заниматься… Просто не здесь… Не в Рязани.       Мама вздыхает и проводит ладонью по лбу.       - У нас только-только все в семье успокоилось, устаканилось… Третий ребенок родился… И вот так все бросить и переехать…       Ольга неумолима. Настойчиво, тихим, вкрадчивым голосом она форматирует матери мозги, продавливая то, что считает правильным и необходимым. Кроме нее, я потом была знакома только с одним человеком, который умел таким образом добиваться всего, и так достигать поставленных целей…       - Ну послушай, Светик… - на правах старшей, Ольга позволяет себе с моей мамой общение немного покровительственное, свысока, как с маленькой. – В Москве есть очень хорошая тренер. Я тебе телефон ее дам… Она из молодых… Но о ней хорошо отзываются. У нее даже лед свой есть, и хореография, и физподготовка – все в одном месте. У них там, представляешь, в их комплексе и школа обычная есть для детей, чтобы занимались…       Мама опускает голову, и размеренно кивает под мерное бормотание Ольги.       - Не знаю, - наконец произносит она.       - Ну что там знать, Света? – Тренер нетерпеливо хлопает себя по колену. – Ты понимаешь, что у Таньки твоей будущее впереди? Она же, если ею правильно заняться, олимпийской чемпионкой может стать…       Мама смеется, откинувшись на спинку сидения.       - Ну вы скажете тоже… - качает головой она. – Чемпионкой…       - Помяни мое слово, Светлана…       Мама вздыхает, снова примеряя на себя тяжкий груз ответственности за мое будущее.       - Я поговорю с Таней… - говорит наконец она. – Может быть она и не захочет уезжать…       - Хочу! Хочу! – только что из штанов не выпрыгиваю я.       Увлеченные беседой, они не замечают, как я, развесив уши от любопытства, уже минут десять как пристроилась рядышком и внимательно все слушаю. Поэтому мой выход на сцену их слегка шокирует.       - Ах ты ж, лиса рыжая, - Ольга поворачивается и легонько щелкает меня по носу. – Подкралась исподтишка и подслушивает…       Но я понимаю, что с этим союзником мне уже можно не церемонится. Штурмовать нужно крепость посерьезнее.       - Мамочка, мамочка, - включаю я все свое детское обаяние. – Я так хочу дальше кататься! Я обещаю, я все буду делать… Я буду хорошо учиться… Я… Я… Я подарю тебе все мои медали, которые я завоюю…       Они улыбаются. Обе. А я изо всех сил стараюсь изобразить лицо кота из «Шрека», чтобы выглядеть убедительнее.       - Ну, вот видишь, - кивает на меня Ольга, снова поворачиваясь к маме. – Что тебе еще нужно?       Мама смотрит на меня ласково и задумчиво качает головой.       - Слава будет в шоке, - произносит она. – Тут уж к бабке не ходи…       Слава – это мой папа. Огромный, серьезный и очень строгий… Но, как и все крупные и суровые мужчины, до самозабвения обожающий свою маленькую девочку…       - Папу я беру на себя, - решительно заявляю я, тряхнув рыжей челкой.       А моей маме и моему первому тренеру остается только переглянуться и развести руками… Ошибочно приняв за детскую непосредственность мою абсолютную и хладнокровно рассчитанную уверенность в своих силах.              В нашей маленькой школе новость о том, что я ухожу и переезжаю в Москву разлетается буквально за час. И узнают об этом все, кто только можно. Учителя реагируют кто с интересом, кто с равнодушием, а некоторые даже с завистью. Но подлостей в виде внезапной двойки или еще какого-нибудь сюрприза не делает никто, и табель за первую четверть я получаю даже без троек.       - Мне жаль, что ты уходишь, - наша молодая учительница по русскому, Алла Александровна, смотрит на меня поверх очков. – Вот так бы взяла и не отпустила…       Она притягивает меня к себе и поглаживает по спине.       - Удачи тебе, красавица, - шепчет она мне в ухо. – Буду смотреть по телевизору, как ты побеждаешь…       Мне приятно, что она так говорит. Она хорошая… Но почему-то мне вдруг очень хочется уткнуться носом ей в блузку и заплакать…       На много более драматично происходит у меня расставание еще кое с кем…       - Ты будешь сюда приезжать?       Я сижу в его комнате на подоконнике, поставив ноги на батарею, а за окном сгущаются ранние вечерние сумерки.       - Не знаю… - честно отвечаю на его вопрос. – Слушай… Ну правда… Квартиру родители не продают, так что может быть…       Он все-таки находит в себе смелость подойти ко мне еще раз… И даже извиняется за свою бестактность… Хотя, я бы не возражала, чтобы он в качестве признания своей вины еще и погладил меня по попке, вместо того чтобы щипаться… Но он не решается…       Зато приглашает к себе в гости после школы – и теперь у меня всегда приготовлены все уроки, которые я бессовестно подсовываю ему делать за меня, в качестве благодарности усаживаясь к нему на колени и обнимая за шею. Он старше на два года. И учится на отлично. Так что проблем решить заданные мне задачки по математике у него нет… А вот проблемы со стеснительностью есть…       Он провожает меня вечером до спорткомплекса, с разрешения мамы, конечно же… И максимум на что его хватает – это робко взять мою ладонь в свою.       Ну же, мысленно подсказываю ему я, обними меня… Потискай хоть немного…       Но… Нет. Приходится снова брать все в свои руки. И однажды, уже прощаясь, я просто висну на нем и целую в губы.       Ну, хотя бы целоваться у него получается неплохо…       Но обнять он меня все равно решается только за талию, или за плечи. Ну, что ж…       Кстати, зовут его Сережка… Смешно, правда?..       Беру его за руки и кладу ладонями себе на бедра.       - Ты можешь приехать ко мне, - улыбаюсь я. – После школы поступишь в институт в Москве…       - После школы, - грустно усмехается он. – Когда это будет…       Он все же делает движение руками, от которого складки моей юбки слегка задираются, обнажая коленки.       Какой же он симпатичный, когда краснеет… Но тюфяк тюфяком…       Ладно… Прощаемся же вроде как… Так что сегодня я добрая.       С улыбкой, которая, я знаю, у меня здорово получается, смотрю ему в глаза… И он мучительно отводит взгляд.       Протягиваю руку, беру его за подбородок и заставляю смотреть на себя.       - Если не решишься сейчас, - говорю я, - другого случая не будет…       Я не успеваю договорить. В мгновение ока моя юбка оказывается задранной до самого верха, а трусики буквально сдернуты вниз.       - О-ох…       Положим, я ожидала немного иного… Хотя… Почему бы и нет… Но совершенно неожиданно, Сережка делает то, к чему я уж точно не была голова.       Опустившись передо мной на колени, он мягко проводит ладонями у меня между бедер, раздвигает мне ноги и…       - О-ой, божечки!..       Такой волны невероятного, неземного блаженства я еще ни разу не испытывала. Хотя и научилась, с некоторых пор, радовать себя самостоятельно… Но то, что сделал он…       С первых же секунд, с первого его прикосновения я словно взлетаю на небо … И понимая, что сдержаться и не закричать от счастья не смогу, изо всех сил стискиваю челюсти, прижимая руками его голову к себе.       - Еще… - стону я сквозь зубы. – Еще… Еще…       И еще… И еще… В конце концов я просто теряю сознание на несколько секунд, а когда прихожу в себя, обнаруживаю, что лежу на диване, а Сережка сидит передо мной и гладит мои ноги… И то что между…       Смотрю на него обалдевшим взглядом.       - Ой, мамочки…       Он усмехается и пытается убрать руку, но я не позволяю.       - Трогай там… - приказываю ему, сжимая бедрами его ладонь.       - Значит понравилось, - кивает он, выполняя мою прихоть.       Я немного прихожу в себя, и меня начинает донимать любопытство.       - И где же ты, Сержик, этому научился, - вкрадчиво интересуюсь я.       Он снова краснеет. Но взгляд не прячет.       - Порнушку в интернете как-то смотрел… Папа забыл ссылку удалить, вот я и увидел…       Мне кажется, я понимаю, куда теперь ветер дует… Но снова-таки, рано ж или поздно… Так почему не сейчас?       - А еще что-нибудь интересное в этой порнушке было? – томным голосом интересуюсь я…       Мне двенадцать… Ему четырнадцать… Но мы неожиданно получили проездные билеты во взрослую жизнь… И нам оставалось только символически их закомпостировать…       - Было много чего, - тихо произносит он.       - Хочешь? – уже без всякого стыда, коварно совращаю его я.       И тут, как много позже с неожиданным и подлым предательством, я сталкиваюсь с первым и, пожалуй, единственным в моей жизни случаем истинного благородства.       - Таня, я… - он не стесняется, и не краснеет, просто не может подобрать слов.       - Что?.. Что же?..       - Я безумно хочу…       Все с той же улыбочкой опускаю руку и провожу по его ноге вверх… И упираюсь в откровенное, твердокаменное подтверждение его слов… И его желания.       - Так давай, - бесстыдно маню его я. – Другого раза не будет…       И тут его прорывает.       - Вот именно… Другого раза не будет.       Он перехватывает мою руку и сжимает в своей ладони.       - Ты уедешь, - горько произносит он. – Навсегда уедешь… И забудешь обо мне… И это будет правильно. Потому что ты – талант, у тебя будущее… А я – обыкновенный. И я… Я буду тебя иногда вспоминать, как самую красивую и замечательную девочку, с которой я дружил в школе… Но если…       Он запинается. А я, уже поняв, что он хочет сказать, приподнимаюсь и провожу рукой по его щеке.       - Сержик мой…       - Но если, - грустно продолжает он, - я тебя сейчас… То я не смогу тебя забыть… Никогда… И просто сойду с ума от мысли, что мы никогда не будем вместе… А ты…       - Что я?..       - А ты всегда будешь стыдиться… И жалеть…       А ведь ему всего четырнадцать лет… А он так все понимает и чувствует… Как, мне казалось, одна я понимаю и чувствую в свои двенадцать…       Прижимаю палец к его губам, заставляя замолчать, и смотрю ему прямо в глаза.       - Я не хочу ни о чем жалеть, - шепотом произношу я. – Но я ценю твое отношение… Поэтому… Поцелуй меня… Прямо сейчас…       Наклоняюсь к нему и, закрыв глаза, подставляю губы.       И чувствую мягкое и теплое прикосновение его губ…       Ох ты ж бляшечки… Опоздаю же на тренировку… А, гори оно огнем, когда еще…       - А теперь, - шепчу, - поцелуй еще раз… Там…       Откидываюсь на подушку дивана, снова раздвигаю ноги и вынуждаю его с болью и желанием рассматривать, ласкать и ублажать меня, всю перед ним раскрытую, доступную и недосягаемую…       Я ж говорила, что я сучка…       Так вот, еще какая…              - Алло! Нинель Вахтанговна? - мама делает мне большие глаза и показывает большой палец. – Здравствуйте. Это Светлана Шахова из Рязани… Да… Да, мама Тани… Оля Шевченко дала мне ваш телефон… Да… Здесь в Москве… Э-э-э… Конечно…       Стою рядом. Переминаюсь с ноги на ногу. Смотрю на маму и пытаюсь догадаться, что ей там по телефону вещает неведомая мне, но такая влиятельная Нинель Вахтанговна, от одного имени которой хочется встать по стойке смирно и отдать честь.       Мама внимательно слушает, что ей говорят на том конце и согласно наклоняет голову.       - Да, конечно… Мы хотели бы у вас учиться… Показаться сначала, естественно… - пауза. - Да, а что в этом удивительного?.. Хочет… Покоя мне не дает…       Это обо мне. Понятно… Ну, так и есть. Если мне чего-то очень хочется, я готова об этом уши прожужжать кому угодно. И идти к своей цели напролом. По головам…       - Да, у нас все есть… - говорит мама, кивая самой себе. – Весь гардероб с нами… Нет… Этого точно не нужно… Разумеется… Пока у родственников, а там…       Приехав вчера в Москву, мы с мамой осчастливили своим присутствием папину сестру с мужем. Они живут вдвоем на окраине Москвы. Зато в огромной четырехкомнатной квартире, даже больше чем у нас в Рязани. Сказали нам, живите сколько хотите… Но мы обязательно купим себе свою. Так папа решил…       - Да… Ага… Сейчас…       Она хватает ручку и блокнот.       - Спорткомплекс «Зеркальный»… Район Коньково… - она что-то быстро пишет. - Да вообще без проблем… - мама вопросительно смотрит на меня. – Сегодня к четырем сможем подъехать, конечно…       Я энергично киваю головой, так что взлетают вверх мои рыжие косички. Сегодня! Неужели! Уже сегодня меня возьмет к себе мой новый тренер! И сделает из меня чемпионку!..       - Спасибо… Да… До свидания… До вечера…       Мама смотрит на экран своего телефона и о чем-то напряженно думает. Но мне уже терпеть невмоготу.       - Мамочка, мамочка, трясу ее за рукав, - что там, что она сказала?..       Она, наконец, выключает телефон, прячет его в сумку и переводит взгляд на меня. В ее глазах растерянность и легкая паника.       - Тебя… - произносит она. - Нас с тобой… Ждут сегодня… К четырем.       - Ур-ра! – подпрыгиваю я.       - С коньками, спортивным костюмом, - перечисляет мама, и добавляет совсем уже обескураженно, - и с балетной прической…