Минус четыре по Цельсию

      Нет, вы не поняли! Я же вам не рассказала о хорошей новости! Задурил мне голову Ланской, вот свяжись только с этими парнями… Короче…       Детские старты и наше с Анькой в них участие – это ерунда…       Самое главное, что неделю спустя Нинель объявляет, что берет меня к себе в группу. Досрочно. Без предварительных условий. И, внимание, в виду полного моего соответствия ее требованиям.       Уй-и!.. Классно-то как!       Хотя перед этим, в эту самую кошмарную неделю, мне приходится, расшибившись о лед, под свист хлыста, звон шпор и ободряющие окрики Артема Сергеевича, выучить, вызубрить, накатать и выкатить на светлые очи Нинель свою первую в жизни настоящую короткую программу.       Чтобы вы понимали, в те дни я вообще не ходжу в обычную школу… Да какое там!.. Я даже не езжу домой, попросив родителей, чтобы мне привезли сюда спальник… И мне конечно же приходится отказаться от настойчивых просьб и уговоров Сережки хоть раз переночевать у них… Чтобы ничто меня не отвлекало… И не расслабляло…       Отираемся вдвоем у бортика. Отдыхаем. Он - перед своей обычной тренировкой, я – жду Розина, который о чем-то вот уже пять минут активно беседует с Нинель и Мураковым.       Сережка грустный и явно не в тонусе. Но старается скрывать плохое настроение за маской приветливой беззаботности.       - Поздравляю! – слегка кланяется он. – Я же говорил, что Нинель тебя возьмет…       - Спасибо, - делаю элегантный реверанс, слегка присев и разведя руки.       - Будешь теперь огребать вместе с нами, - безжалостно добавляет он.       Как будто это не то, к чему я стремилась все это время… Но в удовольствии подсунуть ему шпильку в ответ я себе отказать не могу.       - А ты, Ланской, врун бессовестный, - веско заявляю я, задирая нос. – Обманул девушку, теперь делаешь вид, что все так, как надо…       Он озадаченно смотрит на меня. Напрягся… Вспоминает… Давай-давай… Ну, еще немного… Какой же ты забавный, когда не чувствуешь себя хозяином положения…       - Это был не я, - пытается отшутиться он. – Было темно… Я не заметил… Меня заставили… Она первая начала…       Усмехаюсь, смотрю на него… Хорошенький… Даже красивый… Добрый, ласковый… Милый… Неужели мой?       - Ты обещал признаться мне в любви только тогда, когда меня возьмут в группу, - перебиваю его ерничанье я. – Но сделал это на несколько дней раньше… И вообще, - я понижаю голос до шепота и смотрю ему прямо в глаза, - соблазнил маленькую девочку, змей бесстыжий, целоваться лез, трогал везде… Вот я маме расскажу…       Он улыбается… И снова, своим ненавязчивым, каким-то кошачьим движением берет мои ладони в свои и не отводит взгляда.       - Я влюбился в тебя с первого взгляда, - произносит он негромко. – Потому что не влюбиться в тебя невозможно…       - Продолжай, - поощряю его я.       - И я хочу тебя обнимать, - он подтягивает меня к себе, - целовать и ласкать, даже если твоя мама будет против…       Он наклоняется и легко касается губами моих губ… На глазах у всего катка… Ах ты ж… Но приятно же как!.. Аж снова… О-ох-х, снова…       - Хорошо, - киваю, с трудом успокаиваю срывающееся дыхание. – Но как быть с признанием? Ты поторопился? Перепутал? Или не мог больше сдерживаться?       Мы стоим рядышком, соприкасаясь телами. И мои ладони по-прежнему в его руках. А еще, я совершенно точно уверена, что о решении Нинель взять меня в группу он знал заранее. Как минимум, когда стало известно, что он уезжает и у нее появляется пустая вакансия, на которую, кроме меня, очень трудно найти адекватного претендента… Но кому нужна правда, когда можно…       - Я хотел сказать тебе это в первую же минуту, как увидел, - произносит он. – Но я боялся… Что тебе будет неприятно…       Правильный ответ. Мне нравится…       - Глупый ты, - наклоняю голову и двумя пальчиками кручу прядь его волос. – Разве может быть неприятно признание в любви?..       Мы стоим, обнявшись… Уже не стесняясь… На виду у всех… Под одобрительными, озадаченными, ревнивыми и возмущенными взглядами. Но мне все равно… Потому что рядом с ним так хорошо…       - Когда ты уезжаешь? – спрашиваю его я, наконец приняв неизбежное.       - Двадцать пятого…       Жаль… Не судьба…       - У меня двадцать шестого день рождения…       - Танюша…       - Не повезло…       - Я попрошу, чтобы мне перенесли отъезд, - он берет меня за плечи и снова смотрит в глаза.       Он это сделает. Я знаю… Как и много других глупостей. За которые потом ему будет очень обидно… Если его не остановить…       - Не смей! Ты что? Сдурел? – сердито смотрю на него. – Поедешь так, как планировал… Лучше привези мне из Японии подарок.       - Что ты хочешь?..       - Что-то простенькое, - снова добрею я и жмурюсь, представляя себе, что же я хочу. – Маленькое… Чтобы я могла носить всегда с собой… Только не побрякушки, я их ненавижу…       По мелькнувшему в его глазах шальному огоньку догадываюсь, о чем он подумал.       - И ЭТО дарить мне тоже не советую, - поведя бровью тычу пальцем ему в грудь я. – Потому что мне понравится… И кое-кто останется не у дел… Понял?       К тому же, как у любой современной и лишенной комплексов девочки, у меня все такое уже давно есть. Лежит тщательно спрятанное дома… Даже мама не найдет… Нужно будет, кстати, с Анькой попробовать…       - А чё вы тут? Обнимаетесь, да?       Она подкрадывается к нам бесшумно, и мы, не заметив ее, одновременно вздрагиваем от неожиданности.       - Валька, а ты здесь откуда? – заливаюсь краской я.       - Что значит, откуда? – возмущенно надувается малая. – У меня тоже тренировка сейчас… А вы тут… Целуетесь, да?       Она смотрит на нас огромными черешенками глаз и на хорошеньком личике абсолютно искренние зависть и любопытство.       - Вырастешь, - наставительно говорю ей я, - и тоже будешь… целоваться… С кем захочешь…       Ага… Как же… Взрослая из меня еще та. Валька меня в грош не ставит, прекрасно понимая цену вот этой моей строгости.       - А я хочу сейчас, - нагло заявляет она, нахально ввинчиваясь между мной и Сережкой, и одаривая его полным обожания взглядом. – Меня, меня поцелуй, Сережечка. Как Танечку…       Она зажмуривается и, привстав на зубцы, тянется к Ланскому своим кругленьким, хорошеньким личиком.       В нашем мире все просто. Мы не ограничиваем себя условностями. Искренность и честность – это то, что руководит нами и помогает нам выжить, когда физические нагрузки переходят все разумные пределы, а на душе лишь пустота и боль… Мы все, рано или поздно, узнаем, что такое боль потери. И как это невыносимо, когда тебя бросают или игнорируют те, кого ты считаешь своими друзьями… Или даже родными людьми. Ведь когда домой приходишь только поспать, а родителей видишь лишь на выходных, очевидно, что твое окружение на катке и в школе становится твоей семьей… Мы очень быстро взрослеем… Быстро учимся решать взрослые проблемы… И получать взрослые удовольствия. Потому что наш жизненный цикл быстротечен. И успеть хочется все, пока еще есть молодость, есть силы… Есть желание и здоровье. Потому что будет дли это с тобой потом, в жизни после… Кто знает…       Сережка с улыбкой смотрит на малую. Валька – само очарование, на нее нельзя реагировать по-другому. А потом он подхватывает ее под локотки, поднимает, прижимает к себе и целует в обе щечки и в пухленькие губки.       - Моя любимая балеринка… - произносит он с нежностью.       И довольная Валька, обхватив его за шею, повисает на нем так, что он просто вынужден присесть, чтобы не упасть на лед.       - Меня люби, - громко шепчет она ему в ухо, так, что даже я слышу. – И Танечку тоже. И Анечку. И Катю… Потому что мы все тебя тоже… Очень-очень…       Раскрасневшаяся, она шмыгает носом, бросает на меня хитрый взгляд и, стремительно уносится на свой детский лед.       Стоим Сережкой рядышком, взявшись за руки… Смотрим ей в след… Улыбаемся. Как счастливые родители…       - Представляешь, - произносит он задумчиво, - что из нее вырастет в будущем? Когда она повзрослеет… Если ей хватит сил и ума не растерять и не потратить за зря все… Все то, что у нее уже есть сейчас…       Усмехаюсь. Еще как представляю…       - Будет мужчин сводить с ума на право и налево, - легонько толкаю его локтем. – Ей уже сейчас, ни палец… Ни чего другого в рот не клади – откусит… А начнет с тебя…       Сережка качает головой.       - Я не о том… Она, конечно, станет красивой… Она уже… - он краснеет.       А я удовлетворенно качаю головой. Потому что вижу все Валькины штучки насквозь. Сама такой была. Всего лишь пару лет назад…       - Ей будут поклоняться миллионы, - говорит Сережка. – Она затмит нас всех… И в спорте и… И потом…       Меня немного раздражает его самоуверенность и пафосный тон. Пора возвращать космонавта с орбиты…       - Ты, Сержик умный такой, - елейно журчу я. – Сам до всего этого додумался, или кто-то подсказал…       Он уже почти готов проговориться… Но что-то его на полном серьезе сдерживает.       - Слышал, как тренеры о ней говорили, - пожимает плечами он. – Розин… Нинель… У нее же постоянно телефон на громкой… В машине и дома… Я и о тебе-то узнал, что она собирается тебя переводить, еще в январе…       - И молчал!       Возмущенно тычу ему кулачком в бок. Без особой, правда, надежды на его раскаяние.       - А что, было бы лучше, если бы я тебе рассказал?       Застываю с открытым ртом, уже, было, готовая залезть в бутылку. А в самом деле… Стала бы я так, на износ, до самозабвения пахать, выпрыгивая из кожи вон, показывая Нинель, что я ее достойна, если бы знала, что свое решение она уже приняла?.. Да… Пахать бы стала. Но нерв был бы потерян… А с ним и то волшебное чувство достигнутого успеха… Наш маленький, локальный «плюс-старт», которым мы наполняемся на тренировках, изо всех сил стараясь себя показать, выделиться… Чтобы заслужить ее взгляд… Ее внимание…       Беру Ланского под руку и прижимаюсь щекой к его локтю.       Он опять мнется в нерешительности… Да что же это такое?..       - Да говори уже, - сжимая ладонь подбадриваю его я. – Я же не укушу… И не сбегу…       - Можно… - он запинается…       - Можно, - киваю я.       - Можно пригласить тебя в следующую пятницу в гости?.. – выпаливает он, как что-то мучительное и страшное.       Я все-таки добилась того, что со мной он чувствует себя не таким самоуверенным… И таким он мне нравится на много больше.       Перекатываюсь полувращением и оказываюсь стоящей к нему лицом. Кладу руки ему на грудь. Хитро улыбаюсь.       - Если тебя не смущает, что у меня будут месячные, - я тереблю пальцем застежку молнии, - и трогать себя… в некоторых местах… я тебе не дам…       Он проводит ладонями по моей талии и слегка касается бедер. Уже лучше. А то что это такое за братские объятья все время… Я ж не Валька, в конце концов…       - Мы будем сидеть у камина, рассказывать друг другу смешные истории и…       - И?.. – я с деланной задумчивостью вожу ногтем по логотипу «Зеркального» на его куртке.       - И я… Если ты не против… Я попробую нарисовать твой портрет.       Ух ты! Не врал значит… Неужели и правда умеет?..       - Звучит заманчиво, - я облизываю губы кончиком языка и поднимаю на него взгляд. – И… Все?       Он смотрит на меня растерянно... Какие же вы, право слово… Недогадливые… Но и я ведь тоже не всегда стервочка…       - А целовать в шейку, – развратным шепотом интересуюсь я, – гладить ножки, трогать за сисечки и тискать за попку меня кто-нибудь собирается? А то тащиться в такую даль… Зимой… Даже ради камина…       Все-таки, не такой он как все… Лучше… От природы ли, или обучал кто… А, какая разница…       Не дав мне договорить, и сам не пытаясь что-то там лепетать или выдумывать, Сережка прижимает меня к себе и целует. По-взрослому. В губы.       А мне так сразу хорошо-хорошо делается…       И даже Артем Сергеевич, который именно в этот момент громко и категорично требует меня к себе на ясны очи для последующей дрессуры и прочих издевательств, не может испортить мне такого неземного… И такого земного удовольствия….              Рассказать вам, как прошел наш первый в жизни официальный (ну, почти) старт? Ну, ладно. Рассказываю с подробностями.       Приехали, значит, мы с Анькой и Артемом Сергеевичем в Лужники…       Всех победили…       И уехали обратно, чтобы успеть на вечернюю тренировку.       Все.       Я даже толком не успела насладиться процессом.       Как самых старших и, объективно, самых сильных нас обеих впихнули в конец, заканчивать соревнования. Ну мы и закончили. Я на первом месте, с тройным сальхофом, двойным акселем и каскадом тулупов три-два, а Анечка на втором, с тем же детским контентом, но с досадным падением на все том же акселе, которое и утянуло ее от меня вниз по баллам. А так, бабушка надвое сказала, чем бы дело могло закончиться.       В качестве призов организаторы оторвали от сердца по пакету тульских пряников каждой из участниц (подарок от спонсора) и по маленькой, не больше значка, медальке на ленточке для занявших первые три места. Соответственно, желтоватого, серебристого и красноватого цветов. Что досталось мальчишкам, которые должны были выступать после нас, я так и не узнала, но не думаю, что ассортимент блистал разнообразием. Свои же пряники и медаль я тут же отдала маме с папой, которые специально приехали за меня болеть.       - Молодцы, девчонки, - искренне радуется за нас Розин, когда мы тащимся в нашем автобусе обратно в «Зеркальный». – Откатали на отлично…       Анька тут же надувает губы, принимая его слова за издевку, и отворачивается к окну. Она вообще последнее время пребывает в дурном расположении духа… И я догадываюсь почему… Но все наши разборки и сцены я оставляю на потом. Пускай сначала наше яблоко раздора укатится в свою Японию, а там уж я найду способ ее успокоить и в чувство привести. А пока… Сегодня у нас что? Среда. Значит послезавтра, в пятницу меня ждут в гости… А неприятное, болезненное потягивание внизу живота и неестественная тяжесть в области груди недвусмысленно намекают мне о том, что никаких необдуманных поступков мне при всем желании совершить не удастся. Не то, чтобы я собиралась… Но готовой нужно быть ко всему. Всегда. Поэтому в своем рюкзаке я всегда ношу прокладки, пачку детских тампаксов… И маленькую упаковочку презервативов. Так. На всякий случай… Вдруг понадобятся…       В «Зеркальном» Нинель встречает нас… Нет, не с распростертыми объятьями и не с оркестром. Но с улыбкой, с удовлетворенным покачиванием головы. И со своей традиционной риторикой.       - Так, девочки, хорошо, что приехали. Давайте быстренько там переодевайтесь и на раскатку. Таня с Аней сегодня со мной, Катя с Валей с Артемом Сергеевичем… Юля и Ланской - с Иваном Викторовичем… - она нетерпеливо хлопает в ладоши. – Бегом, бегом, не спим. Пока вы тут прохлаждаетесь, ваши соперники новые элементы накатывают. И на медали ваши зарятся…       Как есть, уставшие, в снегу за воротом курток, но тем не менее бодрой рысцой шлепаем в раздевалку. Чтобы не дать никаких шансов соперникам…       Выбегаю на раскатку, делаю кружок-другой, и с удивлением и радостью понимаю, что сил-то во мне хоть отбавляй. Как и не прыгала-скакала каких-то пару часов назад на соревнованиях. Пока ехала – боялось, что буду ползать сегодня старой клячей под градом замечаний и злых насмешек от нашей несравненной. Она, кстати, дело это любит, и загоняет под плинтус лентяев и неумех очень качественно. Второй раз попадаться ей на ее злой язык не хочется никогда и никому. Но сегодня… Я не только в форме, я еще и в настроении. Так что будет вам всем сейчас тренировочка. Дайте только разогреться…       Краем глаза посматриваю на Аньку. И вижу такую же самую картину, что и у меня. Сосредоточенная. Собранная. Энергично рассекает, отрабатывая полученное на раскатку задание. И явно не подает признаков усталости. Даже дурацкое это ее падение с акселя сегодня, похоже, отошло на второй план и уступило место хорошей творческой злости…       Пролетев мимо меня, Анька меняет направление и, развернувшись, машет мне рукой и улыбается. Ну, слава тебе господи! Может развеется эта ее меланхолия… Блин, да если она такая чувствительная, пускай пойдет тоже Ланскому глазки построит да задницей своей аппетитной перед ним покрутит. За ним же, бесстыдником, не встанет. Он с радостью ее и поцелует, и обнимет, и слово доброе скажет… Меня ревнует?.. Да что за бред вообще. Где мы с ней, а где мальчики… Сравнивать нечего от слова вообще… Нет, хорошо, что я не похвасталась ей, что была у Сережки в гостях… И что еще буду… Хрен пойми ты эту Аньку с ее тараканами в голове…       - Таня с Аней раскатку закончили и ко мне подъезжаем, - командует Нинель, заезжая на нашу (взрослую!) часть льда после недолгого общения с Мураковым и Розиным…        Обычно спортсмен в нашей школе за одну тренировку выполняет около сотни прыжков. Это не норматив, и не требование. Просто так получается. Дали задание – выполнил. Тут же, следующее, получил – выполнил. Падение не засчитывается. Если сказано сделать подряд флип, тулуп, риттбергер, даже не каскадом, а последовательно, то ты делаешь их все три. Сбиваешься на каком-то из прыжков – допрыгиваешь оставшиеся и повторяешь заново, пока не получится чисто. Аналогично с каскадами. При чем каскады могут быть заданы самые разнообразные. Даже такие, которые в соревнованиях не разрешены правилами. Как-то раз я видела, как Нинель заставила Сережку с Катей прыгать очень сложное прыжковое сочинение. Что-то вроде тройной флип, тройной тулуп, двойной риттбергер, потом ойлер и двойной сальхоф. Ну, скажу я вам, даже наши чемпионы справились с этой задачей не сразу…       - Так, девицы мои, - Нинель смотрит в свои записи, делает карандашом какие-то пометки и поднимает взгляд на Аньку. – Тебе… Флип – лутц последовательно… И смотри мне чтобы ребра были… Поняла, да?.. Ясные, без вот этого твоего шатания, - она изображает что-то вроде неваляшки. - Давай пять подходов делай и возвращайся… Теперь ты у меня…       Анька укатывается выполнять задание. Нинель снова смотрит в свой блокнот… А я смотрю на нее. На ее красивый профиль, осанку… Шикарные темные волосы… Красивая… Уверенная в себе. Такой бы стать, как она…       Шальная, хулиганская мысль проносится в моей голове… А что если взять и с невинным видом заявить ей что-то вроде: «А ваш сынок давеча меня за места всякие лапал, чуть засос на шее не оставил и вообще терся об меня черти-чем своим. Вы уж надавайте ему по попе, а то я папе своему расскажу, так он из него отбивную сделает…» И посмотреть на реакцию… Не исключено, конечно, что это будет последнее, что я в своей сознательной жизни увижу, и котлету, как раз, приготовят из меня… Ладно, шучу. Ничего подобного я даже под пытками не ляпну, что я совсем уж дура… Но было бы прикольно… Хоть и больно.       Тем временем, Нинель откладывает блокнот, поворачивается ко мне и встречается с моим внимательным взглядом и ехидной ухмылкой, которую я не успеваю согнать с лица.       - Что? – интересуется она, на всякий случай оглядывая свою кофту и штаны. – Чего такая довольная?       Из имеющихся у меня готовых ответов («Вас увидела.», «Жизнь прекрасна.», «Выиграла соревнования.») в качестве правильного не подходит ни один. Поэтому выкладываю ей то, чего на самом деле от нее хочу…       - Нинель Вахтанговна, - пионерским голосом отвечаю ей, - помогите мне пожалуйста с аксельными каскадами. Долблюсь, как дятел с ними…       Она смотрит на меня внимательным взглядом, слегка приподняв правую бровь. А уголки губ-то приподнимаются, вижу. Чуть-чуть так…       - Что же Артем Сергеевич тебе не помог-то? – интересуется она, снова протягивая руку к блокноту.       - Артем Сергеевич, - послушно отвечаю я, - очень помог мне с акселем, за что ему большое спасибо. Но до каскадов мы с ним не дошли… Я только сама пробовала, но не очень получается…       Она кивает, пролистывает несколько страниц, и наконец сует мне блокнот под нос.       - Смотри…       Смотрю. И вижу. На последней странице сегодняшняя дата, моя фамилия и значками записанные прыжковые формулы – аксель-тулуп, аксель-риттбергер… Ага…       - Молодец, - произносит Нинель, закрывая свой кондуит и снова откладывая его на стол за бортиком. – Думаешь в правильном направлении. Артем говорил, что вы тут не успели доработать…       - Это все я, - отчаянно кидаюсь на защиту Розина. – Я не доработала. Артем Сергеевич мне столько помог…       Нинель взмахом руки заставляет меня замолчать.       - Ох уж ты, лиса рыжая, - говорит она негромко, - и здесь подстелить, и там подмаслить хочешь… Только чтобы мягко тебе было…       Я замолкаю, не зная, как понять эти ее слова, как комплимент, или как порицание. Но судя по тому, как она усмехается, скорее всего это что-то не очень плохое…       - Ладно, - решает она. - Давай, показывай, что ты там сама накрутила. Сейчас выясним, что у тебя там не получается…       - Ой, спасибо… - расцветаю улыбкой я.       - За спасибо птички поют, - все тем же строгим тоном говорит мне она. – А с тебя сегодня будут чистые каскады. Научу, так уж и быть, - добавляет она.       И как-то так… Так хорошо на меня смотрит, что мне сразу делается тепло и очень приятно.       Мои ошибки оказались в неправильном заходе и, соответственно, плохом приземлении, не позволявшем чисто выполнить второй прыжок. Сломав мне мозг и заставив делать не как мне удобно, а как правильно, Нинель добилась, что к концу тренировки каскад аксель-тулуп у меня получился.       - Пробуй сама аксель-риттбергер, - напутствует меня под конец она. – Если снова за… Заклинит – спроси меня или Ивана Викторовича. Выпрямим. Не таких выпрямляли…       - Спасибо, - пискляво благодарю ее ей вслед.       Но она уже меня не слышит. А едет проверять, что там натворили за сегодня остальные ее подопечные.