Минус четыре по Цельсию

             Квады… Это сложно… Но я убиваюсь. Не за страх, а за совесть… Потому что точно знаю, чего хочу достичь. И потому что ОНА в меня верит…       - Нинель Вахтанговна конечно… М-да…       Мураков озадаченно чешет затылок, когда я первый раз являюсь ему на светлы очи, с отчаянным блеском в глазах и непоколебимой решимостью прыгнуть четверной сальхоф здесь и сейчас.       - Я сделаю… Сделаю… - словно мантру, сквозь зубы твержу я. – Сделаю…       Дядя Ваня обреченно вздыхает, встряхивает звенящую застежками лонжу и с оттенком жалости смотрит на меня.       - Ладно… Русалка… - произносит он. - Раз попалась на крючок, будем тебя подсекать…       - Подсекайте, Иван Викторович, - бесшабашно киваю я. – Хоть сварите, хоть зажарьте потом…       «Хоть в жопу кол забейте, - добавляю я про себя, - только квады мне нужны уже к октябрю…»       Мураков крепит удочку так, чтобы мне было удобно подобраться к ремешкам и кивает головой.       - Давай, - он делает приглашающий жест. – Попрыгунья…       Первые два занятия у нас не получается ничего. Вообще… Разгруппировка-бабочка, недокрут почти на три четверти, условные падения, от которых меня спасают только сильные руки дяди Вани, умело управляющие лонжей и трепыхающейся на ней мной.       Уставшая и злая, после очередной неудачной попытки, плюхаюсь задницей на лед и прижимаю ладони к лицу. Шерстяные варежки влажные, и приятно холодят мои пылающие щеки.       - Таня, Таня, не садись… - тут же дергает меня Мураков. – Простудишь там себе все…       - Плевать, - вяло отмахиваюсь от него я.       - Тебе, может быть, и плевать, - не отстает он, - а вот мужу твоему будущему – не плевать… И детям тоже…       - Ай, Иван Викторович… - кривлюсь я. – Какой муж?.. Тут бы до стартов дотянуть… Еще внуков вспомните…       Мураков подкатывается ко мне, приседает рядом и, держа удочку на вытянутой руке, другой рукой подхватывает меня подмышки.       - Никто не обещал, что будет легко, - он ловко и сильно подталкивает меня вверх и ставит на ноги. – Ты - грамотный спортсмен… Должна понимать, что сходу никогда ничего не выходит…       - Да все я понимаю…       Стою, наклонившись вперед и уперев руки в колени. У меня просто нет больше сил… И очень хочется домой… К маме…       - Давай-давай, Татьяна, не распускай сопли, - он перехватывает лонжу и, мимоходом, подтягивает на мне какой-то ремешочек. – За нас с тобой нашу работу никто делать не будет… Ну… Или бросаем и отказываемся от элемента…       Дергаюсь, как марионетка на веревочке.       - Я сделаю… - с яростью, сквозь зубы цежу я.       Мураков пожимает плечами и делает широкий жест рукой.       - Делай… Кто тебе мешает? Ты же в зале все выполняешь, что я тебе говорю?       - Выполняю…       - И как?       - Падаю… Но не всегда. Иногда у меня получается…       - Вот видишь, - он удовлетворенно кивает головой. – Раз получается в зале, то здесь тоже получится. На льду даже проще, тут тебе скорость помогает…       Не смотрю на него. Шмыгаю носом. Утираюсь рукавом…       Потом встряхиваюсь и выпрямляю спину.       - Я готова, Иван Викторович…       Мураков облегченно вздыхает.       - Сделай ты его уже наконец… - бурчит он. – Кто же, если не ты?..       А в самом деле, кто? Некому… Значит… Сделаю… Чтоб вам всем…       Четверной сальхоф на лонже, докрученный и с выездом, получается у меня на следующий день утром. Чисто. С первой же попытки.              - Ну что, сделала квад свой?       - Ага…       - Вот и молодец…       Розин ставит передо мной на стол чашку с чаем и маленькую тарелочку с двумя галетными печеньками. Сам же усаживается напротив с неизменным кофе в руке. Чашку держит как аристократ. Только что мизинчик в сторону не отставляет.       - Ну и как ощущения? – интересуется он с легкой улыбкой.       - Как будто кончила, - с обезоруживающей честностью признаюсь я. – Дважды…       Он лишь едва заметно поводит бровью на это моё откровение. Хотя, ему я, может быть, и в подробностях рассказала бы о своих впечатлениях… Если бы он спросил…       - Ты только Ваньке так не ляпни, - без эмоций, как что-то очень скучное советует мне он. – Не поймет…       - А Нинель Вахтанговне?       - Ей можно говорить все что угодно, - кивает Розин. – Она не из стеснительных…       - А вам?..       Смотрю на него наглым, блядским взглядом. И обмираю от жути и любопытства, так мне хочется узнать, посмотреть, что же будет дальше, и на сколько далеко я смогу спровоцировать его зайти… Увы, облом следует незамедлительно и точно.       - Не надо, Таня, - спокойно произносит он. – Не трать зря свое обаяние. Оно тебе еще пригодится.       Когда у меня все получается просто и легко, мне становится скучно. Поэтому развлекаюсь дальше.       - А что, - вкрадчиво интересуюсь, слегка выпрямляя спину, чтобы натянулась маечка на груди, - я вам не нравлюсь?       Розин продолжает вежливо улыбаться.       - Нравишься, - наклоняет голову он. – Но и только…       - Но… Почему, Артем Сергеевич?..       - Потому что ты – несовершеннолетняя.       Он не стесняется, не обескуражен и не отшивает меня с моими наглыми выходками. Просто объясняет.       Разочарованно усмехаюсь, поигрывая ложечкой в чашке.       - Боитесь, что нажалуюсь на вас, - тяну я с паскудненькой детской интонацией.       Но даже это не выводит его из себя.       - Не хочу портить тебе жизнь…       - Боитесь… - ведьмой шепчу я, сверля его взглядом.       - Если тебе так проще – да, боюсь.       - Правильно делаете…       Он отставляет допитую чашку и с тонкой улыбкой выдерживает мой взгляд. Но что-то в его глазах мелькает такое, чего я не замечала раньше. Или мне это только кажется…       - Ты очень нравишься мне такой, какая ты есть на самом деле, - говорит он, откидываясь на стуле. – Живая. Умная. Неиспорченная… Отчаянно пытающаяся казаться вульгарной сучкой… Если это просто естественный флер очарования тринадцатилетней девочки, который развеется с взрослением, то значит так тому и быть, и ты забудешь об этом нашем разговоре даже раньше, чем я выкину тебя из головы. Но если все это останется при тебе и дальше…       Он замолкает… А я просто млею от страха, от желания, от восхищения и от бессилия.       - Если это останется, - тихо спрашиваю я, - то… Что?       - Тогда ты придешь на свидание, которое я тебе назначил, - произносит он, пожимая плечами, - И все будет совсем по-другому…       Я не могу удержаться и облизываю кончиком языка пересохшие губы. Знаю, как это смотрится со стороны… Но мне плевать…       - Все будет по-другому… У нас с вами? – уточняю я на всякий случай.       Он усмехается… И на миг дарит мне взгляд, в котором я читаю все, о чем даже не могла догадываться…       Нравлюсь… Я нравлюсь тебе, красавчик… Хочешь меня… Меня, малолетку… Хочешь так, что еле сдерживаешься… Хочешь в буквальном смысле, хоть прямо сейчас, на этом столе… Но не можешь… Потому что что-то тебя держит. Нет, не мораль… И не идиотские запреты… Что-то всерьез тебе мешает не то, что показать – подумать даже о мимолетной связи с такой как я… Но ты меня хочешь… Я это вижу… Теперь я это знаю…       Розин понимает, что выдал себя. И, честно признавая поражение, слегка наклоняет голову и опускает взгляд… А потом, он просто встает и уходит. Не сказав больше ни слова… И оставив на столе пустую кофейную чашечку…       В себя прихожу уже на пути в нашу комнату и, прислонившись спиной к стене, медленно сползаю на корточки.       - Дура… - шепчу я. – Идиотка рыжая… Что ты натворила?.. Господи…       Прижимаюсь лбом к собственным коленкам и с трудом сдерживаю дрожь. От пробирающего меня холода и возбуждения…       Этого мне еще не хватало… Доигралась… Капец, блин…       Как мне прикажете на тренировках ему в глаза смотреть? Как вообще себя вести… Если он каждым взглядом, каждым движением, каждым словом своим будет теперь меня раздевать… И любить… До самозабвения… До потери сознания… До… До всего… Мамочки… Божечки… Как же мне страшно…       И вот сижу я такая… И не знаю, реветь мне, или смеяться… Так бы и дальше сидела на холодном полу, дура-дурой… Если бы не…       - Так, что это у нас тут за сидячая забастовка? Не поняла…       - Ой…       Подхватываюсь. Отряхиваюсь… Робко поднимаю глаза.       Нинель спокойно и внимательно смотрит на меня. Видит, что ее спортсменка ведет себя не так, как всегда. Но пока не усматривает поводов для беспокойства…       - Что-то случилось?       Да так, всего ничего. Ерунда какая-то. Розин на мне крашнулся. И трахнул мысленно во все дырочки. Да так, что я аж чуть было не обкончалась вся от счастья…       - Нет… Извините…       - Отдыхать удобнее на койке в комнате, - она заглядывает мне в глаза. – Не пробовала?       Молча опускаю голову.       - С девками своими что ли поругалась? – спрашивает она наобум.       - Нет…       Не могу ей врать… И правду сказать язык не поворачивается… Только не ей…       Но я недооцениваю ее интуицию.       - Понятно… Артем что-то… Учудил? – не спрашивает, а скорее констатирует она.       Киваю… Нет сил произнести ни слова…       - Ну я ему…       - Нет! - хватаю ее за руку, но тут же отстраняюсь, испугавшись своего порыва. – Нет…       Нинель, знакомым жестом, берет меня двумя пальцам за подбородок и заставляет посмотреть себе в глаза.       - Что он натворил?.. – жестко интересуется она. – Наорал на тебя? По заднице надавал?..       - Нет, - трясу головой       И тут меня прорывает.       – Нет… Это все я… Я во всем виновата… Я его… Провоцировала… В шутку… Глупостей наговорила… А он просто… Ушел… Но так посмотрел…       Она внимательно меня разглядывает. Потом расслабляется. Отпускает мой подбородок. И даже, мне кажется, улыбается.       Я стою, не решаясь поднять на нее глаза. Мне стыдно. И страшно…       - Всего-то?.. - Нинель проводит ладонью по моей щеке. – А я уже было подумала…       Трясу головой. Не хочу… Не могу допустить, чтобы Розина обвиняли в чем-то, чего он не делал… Думал… Возможно… Но не делал же…       - Простите…       Нинель слегка касается пальцем кончика моего носа.       - Не переживай. Правда… - говорит она. - Артем… Сергеевич… У нас тот еще жук… Но точно не козел. Так что…       - Я не хотела… - шепчу я. – Мне казалось, что мы шутим… А он…       Нинель глубоко вздыхает и качает головой.       - Одно и тоже… Сначала одна… Теперь другая… Чем вы только думаете?..       Я не понимаю, про что она говорит, и удивленно смотрю в ее глаза.       - А-а-а, - тянет она с загадочной улыбкой. – Так ты не в курсе…       - О… О чем вы?..       - Э, нет, дорогуша, - она качает головой. – Сплетни – это не ко мне. Сама разнюхивай, если интересно…       Она тут же замыкается и отступает. Вот так, как будто только что мы говорили о том, что знаем и понимаем обе. И вдруг…       - Через час разминка, - строго говорит Нинель. – Иди отдыхай… И выброси ты, наконец, глупости из головы… Твое дело катать и прыгать… А не о… Ерунде всякой думать… Поняла, да?       Поджимаю губы. Киваю…       - Да…       - Ладно…       Она поворачивается, и, не оглядываясь, быстро уходит по коридору.       А я…       А я успокаиваюсь. Ну в самом деле, что такого случилось? Ну построила глазки красивому мужику. Ну не смог он скрыть, что у него на меня стоит… Так на меня у кого угодно встанет, даром что малолетка… И что теперь? В монастырь что ли записываться?       Поджимаю губы… Сама себе пожимаю плечами… Ну в самом деле… Подумаешь…       Заползаю в комнату, и по царящей там тишине понимаю, что девки откровенно дрыхнут. Все три. Валька, свернувшись калачиком… Катька, разметавшись обнаженной одалиской на простыне… Анечка, укрывшись одеялом с головой и отвернувшись к стенке… Ладно… Пускай спят… Не буду же я еще и им дуростью своей отдых портить…       Тихонько пробираюсь к своей кровати и заскальзываю под одеяло. Я не Катька. Мне неуютно, если я лежу раскрытая. Даже если не сплю. Тем более, если…       Закрываю глаза…       Кто же из вас придет ко мне сегодня?..       Анечка?.. Или Валечка?.. Или обе?.. Нет… Вы у меня есть и так… А может быть Сержик?.. Да… Или нет?.. Тогда… Артем Сергеевич?.. Хм… Так ли ты хорош, чтобы я тратила на тебя свое время? Не-а… Слишком уж быстро и предсказуемо ты на меня отреагировал. Я еще ничего не сделала, а ты уже готов стянуть с меня трусики и к себе на колени посадить. Другое дело Ланской… Вот где загадка… И предсказать ничего невозможно… Короче, гуляй, Тёма… Не заслужил… Сержичек… Иди ко мне, мой хороший… Как же я по тебе скучаю… Смотри на меня… Видишь?.. Видишь, как я раскрылась?.. Вся для тебя... И ради тебя...       Широко раздвигаю под одеялом ноги и опускаю руку. Провожу ладонью по животу… По мягкой подушечке кучерявых волосков… Погружаюсь в горячий, влажный родничок…       И, закусив нижнюю губу от приливающего и наполняющего меня наслаждения, другой ладонью сильно сжимаю себя за грудь…              И что вы думаете? Что называется, накликала.       Пару дней спустя, уже после всех тренировок, когда за окном почти стемнело и мы с девками, умытые и ухоженные, устраиваемся каждая в своей кровати спать, у меня вдруг вибрирует телефон.       Кому еще я в такое время понадобилась?..       Открываю Скайп и нате вам пожалуйста. Легок на помине.       «Привет моя рыжуленька любимая...»       Ах... Ну да... Это я...       Посылаю ему в ответ анимированный поцелуйчик.       «Выбеги минут на пять...»       У него снова полно времени и жирный интернет. Хочет позвонить мне по видео... Обычно это все заканчивается элементами стриптиза, чаще всего, конечно же в моем исполнении…       «Бегу, бегу…»       Выскакиваю из постели, натягиваю шорты и кроссовки, машу девкам телефоном и выскакиваю из комнаты. Лучше всего в нашем Белогорске интернет ловит у главного здания. Поэтому легкой трусцой устраиваю себе вечернюю пробежку.       Звонок застает меня на полдороги.       - Приве-е-ет!       - Сержичек… Цемки…       - Ух ты какие косички. Прям красавица-красавица.       Смущаюсь, краснею, строю глазки.       - Я такая. Только сейчас заметил?       Плюхаюсь на скамейку прямо под уличным фонарем и выставляю телефон перед собой.       Ох, Ланской… Ну за что ты так с нами, дурами… Ну красивый же, стервец… Кудри свои черные особенно когда взлохматит, как сейчас…       - Я на тебя каждый день смотрю, - улыбается он.       Телефон в его руке трясется и, сместившись, демонстрирует мне знакомую уже стенку с моим портретом посредине. Ну… Да… Приятно… Что тут скажешь…       - Всем, небось, меня полуголую уже показал, бесстыжий, - надуваю губы я. – Вот, подожди, вернешься…       Он снова появляется в кадре и строит невинные глазки.       - А что будет?       - По лбу тебе будет, вот что…       Он хитро смотрит на меня из-под челочки своей.       - Танюшечка…       - Чего?       - Танюш…       - Ну чего тебе?       Делаю вид, что не понимаю этого его взгляда и этих вот интонаций…       - Покажи…       Ну, кто бы сомневался?..       - Не покажу. Не заслужил.       - Ну пожалуйста…       - Уй-и, противный… Все бы тебе меня смущать да совращать…       - Танечка, стервочка моя, сучечка… Шлюшка любимая…       У-у-у… Обожаю!.. Еще бы скабрезности немножечко…       - Охальник бесстыжий…       - Покажи… - развратно шепчет он.       - Ну ладно… Чего тебе показать? Только быстро давай, а то тут шляются всякие.       Аллеи в этот час тихие и безлюдные. Не хватало мне еще при ком-то чужом раздеваться.       - Покажи писечку, - наглеет Ланской.       И тут же попадается на простой мякине.       - Да пожалуйста! - демонстрирую ему в экран средний палец. - Доволен?       - Танька!..       - Хи-хи. Что?       - Ну-у-у…       - Баранки гну. Не запряг еще…       Вижу, что он уже достаточно натерпелся и уже готов начать обижаться. Делаю вид, что осторожно озираюсь по сторонам.        - Ладно… Бесстыдник… Смотри…       Опускаю телефон, развожу в стороны ножки и оттягиваю в бок шортики, демонстрируя в камеру то, чего ему так хочется.       Секундочка… Две… Три…       Кручу из стороны в сторону бедрами – четыре… пять… - и возвращаю все в приличный вид.       - Насмотрелся? Хватит с тебя.       - Подожди-и-и… Еще…       - С чего бы?.. Ах вот оно что… Ого!.. Да мальчик-то реально скучает у нас…       Все-таки повезло мне, что Сережка в меня втюрился… Ой повезло… У-у-у, как же хочется…       В общем, тратим еще минут десять на взаимное рассматривание, после чего я, уже совсем растрепанная и раскрасневшаяся прекращаю этот балаган.       - Так, Сержик, - говорю решительно, - хватит на этом.       - Ну подожди…       - Ну-гну, - передразниваю его я. – О других не пробовал думать? Тебе-то сейчас дерг-дерг и добрый вечер. А мне что прикажешь? Я, между прочим, тоже живая… Но как вы вот это вот, - показываю, что именно, - не умею…       Умею-умею… Еще как умею… И также, прекрасно вижу, что под мою обличительную речь он это самое свое «дерг-дерг» и исполняет. Хороший ты мой… Ну и я ж-то тоже… Сучкой только хочу казаться…       Снова задираю для него маечку… Ага… Глазки уже дурные… Ну и на тебе на закуску – повторяю то, с чего мы все это сегодня начали. Ух ты… А он еще красивее делается, когда ему хорошо… Ладно, учтем…       - Помни мою доброту… - показываю ему язык и демонстративно поправляю на себе шмотки. – Изнасиловал, понимаешь ли, просто по телефону… Змей…       - Танька… - он старается говорить ровно, но восстанавливать дыхание у него получается плохо.       - Ну что? – дую губки, смотрю исподлобья.       - Я тебя обожаю…       Тогда приедь и трахни, блин!... Обожает он…       - Я тебя тоже, - шмыгаю носом. – Гад…       Ничего-ничего… Сейчас с тобой закончу, к Анечке под одеяльце как залезу, вот у кого писечка – заглядеться-зтрогаться. Тебе такой во век не видать…       Шлём друг другу воздушные поцелуйчики, грустно вздыхаем… Но что-то кажется мне, что у меня получается грустнее… Скорей бы он уже возвращался… Тоскую я что-то…       Шлепаю в корпус уже не так резво, как неслась сюда. Вот… Зараза… Умеет же душу разбередить… Какая баба сможет равнодушно смотреть, когда мужик так на нее слюни пускает и кончает от одного взгляда на ее место между ног? Я – точно не могу…       Вваливаюсь в нашу комнату. Под внимательными взглядами моих подружек доползаю до кровати и валюсь без сил поверх одеяла. Выключатель – щелк… Да не смотрите ж вы так…       Лежим в темноте. Понимаю, что ни одна не спит. У меня же все зудит и свербит от возбуждения… Наконец не выдерживаю.       - Девки, - подаю голос, - признавайтесь, я одна такая дура, в Ланского влюблена по уши, или есть еще кто-то?       Секундная пауза. Смешок. Шушуканье.       - Ну-у… - тянет Катька. – Дура ты и правда одна. А вот что касается Ланского…       - Мне он нравится. Очень. Прям вот люблю-люблю. Такой красивый, добрый…       Задорный голосок Валечки и ее детская непосредственность немного осаждает Катькин цинизм и аж напоминает мне меня, когда я еще только пришла в «Зеркальный».       - Ну, хоть не я одна такая, - вздыхаю, прижимаясь лицом к подушке.       - Я… тоже… Кажется… - тихо подает голос Аня из своего угла. – С детства еще… И вообще… Он иногда так смотрит… И так всегда ласково говорит… И обнимает так… У меня аж дух захватывает. И хочется, чтобы он еще так делал и еще…       Моя подушка отброшена в сторону и позабыта, а сама я резко сажусь на кровати.       - Та-а-ак… - произношу я уже с удивлением. – Вот, значит, какие интересные подробности мы тут узнаем…       - Но ты же первая начала, - пытается защититься Анька.       - Ну, я никого за язык не тянула, - хмыкаю в ответ. – За себя сказала… А вы сами… Вот только…       Я замолкаю. И в повисшей тишине отчетливо чувствую, в какую часть полумрака, помимо моего, направлены еще два любопытных взгляда.       - Ка-ать? – нараспев говорю я. – А Ка-ать?       Асторная фыркает.       - Ну чего тебе?       От меня так просто не отделаешься. Она это знает…       - Екатерина…       - Танька… Девки… А ну вас…       Ее кровать предательски скрипит, и мы все понимаем, что сидим теперь друг у дружки напротив, и пялимся одна на другую в темноту.       - Мы с одиннадцати лет вместе, - едва слышно произносит Катя. – Как тут не влюбиться, в такого мальчика… Мы же с ним… Такое прошли, что вам и не вообразить… О, господи…       Вот тебе раз… Ну надо же… То, что совершенно случайно вырвалось у меня и могло бы стать, например, поводом к незлым дружеским шуткам, неожиданно обретает совсем иные черты. И чё теперь делать?       Тянусь рукой к стенке и щелкаю выключателем. На моей тумбочке загорается тусклая лампа-ночник, которой, однако, хватает, чтобы осветить четыре наши обалдевшие и задумчивые физиономии.       Первой, словно прочитав мысли каждой из нас, выступает с заявлением Валька.       - Вот что хотите со мной делайте, - насупившись сообщает она, - а я Сережечку не разлюблю. Он такой классный… Вот…       В свои одиннадцать лет Валька на столько хорошенькая, обворожительная и милая, что не принимать ее всерьез было бы непростительной ошибкой.       Аня задумчиво кивает.       - Сердцу не прикажешь, - пожимает плечами она, обводя нас взглядом своих огромных синих глаз. И едва заметно мне подмигивает.       У меня в голове мелькает шальная мысль.       - Ну, не будем же мы драться из-за Ланского до крови? – на всякий случай уточняю я. – Или будем?..       Мои слова либо не оценивают, либо не воспринимают всерьез. А напрасно… Я бы как раз и не против…       - Послушайте… - Катька глубоко вздыхает и обводит нас долгим взглядом. – Нам нельзя ссорится… Не сейчас… И не здесь… Если мы начнем собачиться из-за парня, то нас могут и из школы выпереть…       - Почему это нас, а не его, - тут же лезу в бутылку я.       Но Катька отмахивается.       - Если он кого-то из нас выберет… - продолжает она. – Если одна ему понравится… То остальные будут чувствовать себя обиженными… Ведь так?       К чему она клонит? Естественно так. Поэтому в этом поединке победит сильнейшая… Точнее, самая пронырливая и хитрая. Угадайте, кто.       - Значит пускай он ни одну не выберет, - стукает кулачком по подушке Валя. – Пускай любит всех нас…       - Или никого… - заканчивает за нее Аня.       Что за бред, блин… Дуры, вы чего?       Не успеваю возразить и слова.       - Давайте пообещаем, - решительно, на правах старшей, говорит Катька, - что не позволим Ланскому ни в одну из нас влюбиться… Пока мы вместе. Нас пятеро. Мы – ШКОЛА. Вот школой мы и должны оставаться. А любить или не любить кого-то – это все уже потом, после спорта решим… Да?       Едва сдерживаюсь, чтобы не расхохотаться. Ей бы на митингах оппозиции выступать… Еще и эту манеру у Вахавны перебрала, «да» в конце ставить…       Размышляю, чё бы такого ввернуть, чтобы высмеять Катькину глупость. Но не успеваю и рта раскрыть.       - Я согласна, - кивает Аня, скромная и тихая, как всегда.       Эх, ты…       Валька морщится, шмыгает носом и опускает глаза.       - Я мелкая… У меня перед вами нет шансов. Поэтому я тоже за…       Ага… Ясненько…       Три пары глаз упираются в меня. Спокойно…       - Что? – удивленно поднимаю брови я.       Катя смотрит на меня со своим извечным презрением, но в интересах дела меняет тон.       - Так надо, Танюш… - воркует она. – Ты же умница. Понимаешь, что так будет лучше и нам, и тебе… И Сереже…       Быстро складываю в уме дважды два, получаю нужный мне ответ и понимаю, что ситуация совсем даже не безвыходная.       Строю серьезное лицо.       - Ты права, - говорю со вздохом, мученически закатив глаза. – Прощай, мечта… Ладно. Я в деле.       - Ну вот и ладненько… - облегченно вздыхает Катя.       Не даю ей насладиться победой до конца.       - А ты, Катюш, что скажешь? – задушевно интересуюсь, передразнивая ее тон.       Она бросает на меня взгляд, преисполненный отсутствия какой бы там ни было симпатии.       - Обещаю не позволить Ланскому в меня влюбиться, - скороговоркой выпаливает она. - Пока я… Пока мы одна команда.       Ухмыляюсь про себя. Девкам же демонстрирую грустную моську.       Повздыхав и поохав еще минут десять, мы, со всеми нашими переживаниями, наконец укладываемся спать. И в скором времени я уже отчетливо слышу ровное дыхание Валечки и посапывание Катеньки. Спите, девочки, приятных снов…       Бесшумно соскальзываю с кровати и пробираюсь в дальний угол комнаты.       - Подвинься, - шепчу я еле слышно.       Она шуршит одеялом.       - Залезай давай… Я уже думала обиделась, не придешь…       - Тише ты, - прикрываю ей рот ладонью.       И чувствую, как ее руки обвивают мое тело.       - Что это за признания тут такие я от тебя слышу? - сварливо интересуюсь я. – Когда это он там тебя обнимал и… Что он там еще тебе делал?       Анька тихонько хихикает и запускает ладошки мне в трусики.       - Надо же было тебе подыграть, - шепчет она. – Ты бы себя видела… Явилась, аж сияешь, как после групповухи…       Сжимаю бедрами ее ладонь у себя между ног. И чувствую, как ее пальчик заскальзывает в самую-самую меня…       Секунда… Две… Три… Ну ладно, минутка где-то…       - О господи… - выдыхаю, дрожа всем телом, еле сдерживаясь, чтобы не застонать в голос. – Завел меня гаденыш… Но ты – это нечто… Моя ты зайка…       Теперь уже Анька прикрывает мне рот рукой, и я вижу, как сверкают в темноте ее огромные глаза.       - Нам ведь можно еще пока любить друг друга, как считаешь? – шепчет она.       - Любить – не знаю, - цинично шучу я, целуя ее пальчики. – А вот потискать, потрогать и погладить точно можно.       И я без дальнейших промедлений запускаю ладони ей под маечку…              - Ну… Слушай… Мне все нравится… Да…       Артем Сергеевич несколько раз щелкает на своем компьютере, прокручивая снова и снова мой прокат.       - По-моему, тоже все хорошо, - кивает Мураков. – У меня претензий нет.       Они одновременно поднимают головы и смотрят на меня. Довольную, улыбающуюся до ушей. Нетерпеливо сучащую ножками у бортика.       - Молодец, русалка, - усмехается дядя Ваня. – Зачет тебе за короткую.       - Подожди еще, пускай посмотрит… - Розин кивком головы показывает на другой конец катка. Туда, где Нинель гоняет Катьку с Юлькой.       - Да ладно тебе, Тём… - Мураков толкает его плечом. – Ты что, в нее не веришь? Сделала сейчас, сделает и еще раз… - он хитро подмигивает мне. – Готова на ковер к начальству?       - Всегда готова, - весело рапортую я.       - Видал?       Артем Сергеевич улыбается. Смотрит на меня с гордостью. И с восхищением. И мне безумно приятен этот его взгляд…       А еще я рада, что мною доволен дядя Ваня. Потому что на его решении держится поставленное мне Нинель условие - если квады будут мешать программам – отменяем квады. Я честно отрабатываю дополнительную нагрузку, которую сама на себя взвалила, утром и вечером приземляя четверные на лонже. И вот сейчас моим тренерам очевидно, что это ни в коем случае не вредит основным занятиям и задачам. Еще через неделю я уже буду готова показывать накатанную произволку… И кто знает, может быть к тому времени Мураков разрешит мне тренировать четверной сальхоф без удочки. А если я не облажаюсь… И не убьюсь… То тогда можно будет уже говорить о включении этого прыжка в программу… Может быть не сейчас… Не к контрольным прокатам… Но к первенству страны… А там… Голова кругом от таких перспектив… И таких мечтаний.       - Ну ладно, - решает Мураков, еще раз туда-сюда прокрутив запись на компьютере. – Давай, Таня, сейчас со мной… И с Озеровой на прыжки-вращения… Позанимаемся… Тёма, ты возьми пока малую балеринку покрути… Нинель Вахтанговна освободится, я тогда сдам ей этих двух красоток, возьму себе Лептицкую, а тебе твою Асторную пригоню. Договорились?       - Да, конечно, - кивает Розин.       - Ну а вечером поменяемся, у Тани и Ани с тобой произволка, а твоих я себе возьму. Потому что потом у меня еще отдельно Шахова… И куда-то нужно еще Юлю будет втулить, потому что Нина вечером в Москву едет и ее не будет…       - Оставляй мне Асторную, - пожимает плечами Розин. – Повозись с Валей, а Лептицкая не маленькая, сама все знает… В крайнем случае вон, - кивок в мою сторону, - Татьяну ей покажи, так она от страха без подготовки тебе все квады прыгнет…       Они весело смеются, а я краснею как вареный рак. Потому что после того моего спонтанного бенефиса со «Списком Шиндлера» Юлька меня не только ненавидит, а еще и боится, как черт ладана, справедливо видя во мне будущего конкурента. И хорошо еще, если она выиграет на олимпиаде золото и гордая, под фанфары, уйдет из спорта непобежденной. А если нет? И нам, рано или поздно, придется с ней соперничать… А с тем, как она катается… Я-то вижу и понимаю, что мы – я, Анька, Катька – легко уделаем ее, дайте только возможность. Но увы… Во взрослые старты в этом году из нас переходит только Катя. Да и ей вряд ли светит участие в олимпиаде, потому что там и так не протолкаться от желающих. Ну вот как-то так…       Ну а на сегодняшний день и вечер мое расписание мне ясно и понятно. Работаем, трудимся… и не вешаем нос. Даже если очень хочется.       Чтобы вы понимали…       Моим Биллом Хейли, на этот раз, Нинель осталась довольна, велев вот так все оставить и накатывать, пока программа не начнет мне сниться по ночам.       Четверной сальхоф, с разрешения дяди Вани, я ей тоже показала. Три раза, из которых один свалилась. Но два выполнила чисто. И это за неделю тренировок. Я молодец? Думаю, что да. Тулуп пока делаю все еще на удочке и с ошибками, но начало положено, а это главное. К тому же, вдохновленная моим примером, учить четверные попросилась Анька. На что Нинель, самоустранившись, отдала решение на откуп Муракову. Ну а дядя Ваня не смог отказать синим глазкам, стройным ножкам и круглой попочке. Шучу. Иван Викторович у нас мужчина строгих правил и… Мнэ-э-э… Как бы это… Ну, в общем, предпочитает зрелых женщин. Точнее одну… Нет, я не сплетничаю, боже упаси… Просто автомобиль у него такой большой… Хороший такой автомобиль. С громким мотором… Который не захочешь – с улицы услышишь. Даже сидя в доме… Вот…       О чем это я?.. А. Ну да. Короче, Анька теперь тоже учит квады. Но ей Мураков определил в фавориты лутц и флип, хотя она такая же правоногая, как и я… То есть, для нее выбор контента выглядит как раз логичным, потому что лутц и флип мы прыгаем с зубца правой ноги. Просто почему тогда меня поставили на левые квады?.. Бог его знает. Тренерам виднее, конечно же. Да и результат говорит сам за себя. Я не жалуюсь.        С Розиным тоже все нормально… Права оказалась Нинель… К огромному моему облегчению. Ну, как ни крути, вот, что значит нормальный мужик. Ни словечком, ни жестом, ни взглядом Артем Сергеевич мне ни разу с того нашего разговора не намекнул на что-то эдакое. Все тоже размеренное, спокойное отношение. Жесткость и требовательность на тренировках. Предупредительность и вежливость в обычной жизни. Гоняем чаи на перерыве, болтаем о разном… Ну вот… Уважаю. Прониклась. И больше не устраиваю ему дурацких сценочек из репертуара… Как он меня правильно назвал?.. Вульгарной сучки… Хм-м… Просто потому что затаилась. И жду… А через пять лет снова попробую. А вы что думали? Хи-хи… Ладно, Шучу…       Он, кстати, по секрету, рассказал мне, что один его приятель, тоже из бывших одиночников-неудачников, подыскивает себе работу хореографа, пока, временно подвизавшись в шоу у Семена Авербаума. Секрет заключается в том, что он, Розин, настоятельно рекомендовал этому своему знакомому попробовать попроситься к нам в «Зеркальный», вдруг Нинель его возьмет на зарплату…       - Ну и вот, понимаешь, дилемма у меня, - разводит руками Розин, чуть не расплескивая кофе. – С одной стороны, Арчи мой друг, и мне бы за него вписаться… С другой – придет конкурент, еще и выдавит меня отсюда. Вот ты бы как поступила?       Вопрос конечно интересный… Задумываюсь.       - Вот представь, - подводит меня Розин, - ты и Аня… И нечто, что ты хочешь себе так, что аж слюна капает. Но знаешь, что она тоже этого хочет…       - Олимпийская золотая медаль, - усмехаюсь, тут же себе представив картину я.       Розин наклоняет голову.       - Возможно… Хотя, спорт - это немного о другом. Здесь вы соревнуетесь. Изначально соперничаете… А вот к примеру…       Он задумывается.       - Новый айфон. – подсказываю я. – Из фанатских подарков…       Как давно это было… Словно в прошлой жизни…       - Точно, - показывает на меня пальцем Розин. – Отличный пример. Вы находите в куче неподписанный айфон. Обе его хотите, мечтаете о таком… Как ты поступишь?       - Отдам Аньке, - не задумываясь говорю я. – Я вообще к вещам равнодушна. Меня родители избаловали – всегда у мня все самое модное, было, новое…       Он морщится, неудовлетворенный моим ответом.       - Ну хорошо… Тогда вот такой пример… - он смотрит серьезно. – Только без обид.       - Э-э-э… Ну ладно.       - Молодой человек, - говорит он. – Вам обеим нравится. Вы обе влюблены. И ты знаешь, что Аня от него без ума и все такое… И за тобой решение. Отойти в сторону, и пускай они будут счастливы. Или… Разбить сердце Анечке. Но быть счастливой самой…       Я чувствую, как невольно заливаются краской мои щеки. Потому что аналогия более чем прозрачная…       Как поступлю я, если вдруг… Если не дай бог… Если так случится, что мне придется делать выбор… Ужасный выбор между двумя моими любимыми…       Опускаю голову. И понимаю, что от одной этой мысли готова разрыдаться…       Розин все видит и все понимает.       - Таня… Танюш… Прости. Дурацкий пример… Дурацкий разговор. Забудь…       Качаю головой.       - Все нормально… Правда…       - Сам виноват… Забыл про этот ваш… Треугольник…       Фыркаю, не удержавшись от смешка. Вот, значит, как это выглядит со стороны…       - У нас многоугольник, - улыбаюсь я. – Есть еще Валечка и Катя…       Розин картинно хватается за голову.       - Бедняга Ланской… - произносит он. – Как же ему между всеми вами разорваться?       Кусаю губы… Все же ковырнул он болячку в потайном уголке моей души… Зря… теперь болит…       - Артем Сергеевич…       - Что?       Я набираю воздух в легкие… Но спрашиваю, наверное, не то, что следует… И не у того, у кого нужно… Но больше просто не у кого…       - Как вы думаете?.. Как мне… Правильно поступить… В нашем… Треугольнике?       Розин все понимает. Они вообще, все всё понимают. Не идиоты… И не слепые… Наши товарищи взрослые… К кому же еще обращаться за советом маленькой девчонке, которая сама себя загнала в безвыходный угол?..       Он барабанит пальцами по столу и смотрит в сторону.       - Вообще-то… Мы не вмешиваемся в личные отношения наших спортсменов, - повторяет он эту набившую оскомину мантру. – Это позиция тренерского штаба…       Смотрю на него сухо и зло.       - Тогда вмешайтесь не как тренер… - резко говорю я. - А как… Как друг… Если я вам правда… Небезразлична…       Карты на стол. Пускай теперь либо скажет, что я - дура набирая и нафантазировала себе ерунды… Либо…       Розин протягивает руку… Я кладу свою ладонь в его… И снова таю и млею под его обалденным, проникающим и обволакивающим взглядом.       - Выбери Сережу, - просто говорит он. – У него масса недостатков… И в голове ветер… Но с ним ты будешь чувствовать себя нужной… И любимой. Поверь, это стоит любого безумного увлечения… Даже самого невероятного…       Улыбаюсь. Лукаво смотрю на него.       - Вы имеете в виду себя?       Он качает головой.       - Нет… Я тебе уже говорил, не трать свое обаяние напрасно…       Удивленно поднимаю бровь.       - Тогда… - и внезапно меня осеняет. – Ах это… Вот оно что…       Он едва заметно кивает.       - Вы можете делать все, что угодно, - произносит он. – Если вам обеим это нравится… Но…       - Что «но»?       - Не подпускай Ланского к ней. И Аню держи от него подальше. Потому что на самом деле, если ты еще этого не поняла, они созданы друг для друга. И если им не помешать – их неземная любовь - это только вопрос времени. И тебе места в их отношениях не будет…       Поеживаюсь от его серьезного тона. Но не могу удержаться. Пошучиваю.       - Ой! Прям вся неземная-неземная, - хихикаю. – А такая еще бывает?       Розин не обращает на меня внимания, увлеченный своими воспоминаниями.       - Ты не застала этого… - качает головой он. - Когда Аню только взяли в группу… Сережка еще пацаном был, а она так вообще, микробом… Так вот, между ними уже тогда случилась химия. С первого дня. Катерина тогда еще обижалась страшно, ревновала. Но все происходило как-то само собой. Они смотрелись… Как единое целое. Мы их даже уже воспринимать перестали по одиночке. Шутили, что пора в пару ставить… Потом уже, когда повзрослели… Аня стесняться начала… Сережка больше на Катьку засматривался… Разбежались. Потом ты возникла… Ну тут понятно. Но у вас-то с Сережей обычная физиология. Гормоны… Вам хочется друг друга. А с Аней… У Ланского с Озеровой как будто одна душа на двоих. Вот так…       Он мягко выпускает мою ладонь и снова смотрит в сторону. Да уж… О чем-то подобном я догадывалась. Анька несколько раз проговаривалась мне, от том, что с Ланским у нее какие-то отношения были… Но я не представляла, что до такой степени… И что-то мне подсказывает, что не все раскрыл мне Розин из тех воспоминаний, которые роятся в его голове.       - Артем Сергеевич… - тихо зову его я.       - Что, Танюш?..       - Зачем вы мне все это рассказали?       Он снова смотрит на меня. Внимательно. Не понимает вопроса.       - Ты же сама спросила…       Я качаю головой.       - Вы же понимаете… - медленно говорю я. – Что если… Если мы с Сережей… Если я сделаю все так, как вы сказали… И у меня… У нас с ним все получится… То в этом случае… Я никогда… Не приду к вам на свидание…       Смотрю в его глаза. Спокойно. Удивленно. С симпатией… Без стервозности… Без блядства… Красивый мужчина. Жесткий, брутальный… Благородный… Мог бы он мне понравится? Мог бы… Смогла бы я его любить? Ой, не знаю…       Розин усмехается, качает головой… Смотрит на меня и совершенно беззащитно разводит руками.       - Затем, Таня, что я уже сходил сегодня к Нинель Вахтанговне, предложить ей кандидатуру моего приятеля Артура Клейнхельмана на должность второго хореографа… А сейчас мы с тобой еще посидим, и я пойду найду Авера… Авербаума… И попрошу его порекомендовать Артура нашему тренерскому штабу самым наилучшим образом… Хотя я знаю Арчика… Не пройдет и года, как он отсюда меня выпихнет… Ну не буквально, конечно же… Просто так себя покажет, что мне уже нечего будет здесь делать… И Нинель Вахтанговна начнет забирать у меня спортсменов и отдавать ему… И снимать нагрузку… Поставит на малышей или вообще предложит уйти… Такая себе перспектива… Но иначе… Иначе мне нужно соврать другу, что его здесь не ждут и ему ничего не светит… Понимаешь?       Я все поняла… Просто, благородно… По-мужски… Все как я люблю… Бли-ин!..       - И тебе мне тоже пришлось бы соврать… - добавляет он. - А у меня это, во-первых, плохо получается... А во-вторых…       Он замолкает. Вижу, что не очень хочет продолжать. Но мне это и не нужно.       - Я приду… - говорю я тихо. – Если вы мне дадите слово… Что будете меня ждать… То я обязательно приду… К вам на свидание…       Он смотрит на меня с какой-то невыраженной грустью. Потом мельком улыбается. Встает из-за стола, кивает и молча идет к выходу. Ну… Что ж… Наверное, и правда, не стоит тратить обаяние…       - Таня, Шахова!       Оборачиваюсь…       Он стоит у открытой двери, повернувшись в мою сторону, словно что-то забыл мне сказать. А на лице какое-то ну уж совершенно мальчишеское выражение и широкая улыбка.       - Я буду тебя ждать. Даю слово! – громко произносит он, так, что слышит весь зал.       Никто не обращает на него внимания. Ну подумаешь, тренер что-то там говорит своей спортсменке. Договорились встретиться в зале, или на тренировке, что-то отработать… Да мало ли…       И только я чувствую, как краснею… Как в первый раз, услышав от мальчика признание в любви… Как сама признавшись… И прижав ладони к лицу, чтобы скрыть счастливую улыбку, смотрю на него с восторгом и несколько раз часто-часто киваю…