Минус четыре по Цельсию

             Незаметно пролетает июль - месяц сборов в Белогорске… А за ним, еще быстрее, август. На исходе лета «Зеркальный» напоминает растревоженный улей, а мы – злых и агрессивных пчел, которым только дай повод кого-нибудь искусать.       Особой злостью отличается Катька…       Переход во взрослый разряд, подготовка к участию в контрольных прокатах, к отборочному чемпионату России и дальнейшему, возможному, участию в международных стартах настраивает ее на боевой лад, с задорным огнем в глазах и решимостью всем показать. И это замечательно. Мы все искренне за нее болеем и радуемся. Откровенно, сильнее чем за Юльку. Потому что Катька наша. А Юлька – нет.       Единственным смущающим моментом во всем этом, казалось бы, безграничном позитиве выступает Катькина неконтролируемая и бешенная ненависть по отношению ко мне… Снова- здорово… При чем началось это как-то вдруг, ни с того, ни с сего, еще в Белогорске. Как-то раз, собираясь на вечернюю разминку, залетаю я в ванную чтобы срочно подвести глаза и накрасить губы. Нормальная тема для нашей школы, потому что Нинель требует от всех девчонок, даже на тренировках присутствовать при полном параде, с прическами и боевой раскраске. Спасибо, что не в костюмах. Вот. Заскакиваю, значит с косметичкой в руках, в одних трусах, некогда потому что. И становлюсь перед зеркалом рядом с Катериной, которая как раз заканчивала заниматься своими стрелками и губками. Ну хорошо… Предположим, я могла бы минуту и подождать пока она отойдет. Но это фигня, потому что зеркало у нас там большое и места хватило бы и троим сразу… Короче. Не успеваю я растопыриться с тушью наперевес и выпучить глаза, как Катька, фыркнув и швырнув свою помаду на стеклянную полку, резко поворачивается ко мне и прожигает меня взглядом буквально насквозь.       - Ну и сука же ты, Шахова, - цедит она сквозь зубы с такой яростью, что я чуть ли не приседаю.       Думаю, что это какая-то шутка или претензия в стиле: «Тут взрослые марафет наводят, а мелюзга всякая под ногами мешается, ну ладно прощаю на первый раз…» На всякий случай строю невинные глаза.       - Что ты рожи корчишь, тварь? - все с теми же уничтожающими интонациями произносит Катя. – Не ходила бы ты в любимчиках – так бы лохмы твои рыжие тебе и вырвала.       Понимаю, что все серьезно. Сразу же мобилизую армию и флот, и выхожу на огневую позицию.       - Ты за базаром-то следи, лахудра, - громко, по-хамски тут же напрыгиваю на нее я. – Рожа моя не нравится, так я тебе твою разрисую – красоткой станешь, не то, что сейчас…       Катька задыхается от возмущения и неожиданности, получив такой мой несимметричный ответ. Да я и сама слегка в шоке. Как от ее злости, так и от собственной реакции. Даже, было, задумываюсь о возможности переговоров после такой вот серии взаимных ударов… Но тут же убеждаюсь – рано.       - Ненавижу тебя, дрянь, - бросает она мне. – Удавила бы…       Моя реакция в виде выставленного в ее сторону среднего пальца, остается невостребованной. Катька разворачивается спиной и быстро выходит из ванной, громко хлопнув дверью…       Что это было? С чего на этот-то раз?..       Смотрюсь в зеркало. Пожимаю плечами. И спокойно продолжаю наносить макияж. Не хватало мне еще из-за этой дуры огрести от Нинель…       Причина идиотского поведения Катьки выясняется довольно быстро. И с совершенно неожиданной стороны...       Все в том же Белогорске, в свободное от работы, флирта с собственным тренером и забав с Анечкой время, я знакомлюсь с представителями соседних цивилизаций. Дружественных и не очень. В основном, конечно же, это ЦСКА с их многообразием тренерских штабов и спортсменов. Мне интересно. Ведь я, считай, никогда никого, кроме наших «зеркалят» и не видела. Рязань не в счет… А здесь такое великое множество девчонок и парней… В особенности парней, конечно же. У нас с ними, сами понимаете… Зато тут…       Мальчишки в основном постарше. Многие уже даже не юниорского возраста. Один вот, такой себе… Саша Эненберг, здоровяк. Высокий с доброй и открытой улыбкой и таким же мягким, как у плюшевого медведя, характером. Саша - парник. Между нами – неудавшийся одиночник. Ну… Увы. Не с его телосложением. Зато партнершу свою тягает в высоких поддержках – аж дух захватывает. Пару раз я аж взвизгиваю, когда он, совсем рядом, забрасывает ее в подкрутку…       - Чего ты пищишь, - Саша, смеясь, подъезжает ко мне, закончив элемент и отпустив свою девушку отдышаться.       - Страшно, - говорю, с ужасом глядя на него. – Если с такой высоты… А-а-а-а!!!       Сашка без долгих рассусоливаний подхватывает меня за талию и, умело крутанув в воздухе, усаживает к себе на плечо.       - Блин! Дурак! Отпусти! Сейчас же!!! – верещу я, вцепившись руками ему в волосы.       Очень хочется намолотить ему по башке, но страшно ж руки оторвать…       Нарезав так со мной пару троечек, Сашка снимает меня с плеча и, запрокинув, просто держит на руках, как жених невесту. Ну а я, чисто от страха, обхватываю его за шею, крепко сцепив ладони в замок.       И сверлю его уничтожающим взглядом.       - Ну что, рыженькая, - Сашка с обезоруживающей улыбкой смотрит на меня, - неужели и правда так страшно?       - Если не отпустишь, - шиплю я как разъяренная кошка, - то расцарапаю тебе весь портрет, будешь в пластырях месяц ходить.       Сашка заливается хохотом, даже не думая выполнять мою волю.       - Серега говорил мне, что ты – само очарование, - произносит он хитро щурясь. – Но я не предполагал, что на столько.       - Ланской… Зараза… - злюсь пуще прежнего я…       При чем злюсь просто так. Из вредности… Потому что он сидит черти где в своей дурацкой Японии вместо того, чтобы самому меня на руках носить. И целовать… И любить…       - Зря ты так, - искренне расстраивается Саша, понижая голос. – Серый так любит тебя… Обожает просто. Через каждую фразу просто, «рыжуля моя», «Танюшенька моя»…       Надуваю губы, смотрю на него исподлобья.       - Чё, правда, что ли? – недоверчиво интересуюсь я.       А самой так приятно… Аж очень… Аж снова бабочки…       - Правда-правда, - кивает Эненберг, снова расплываясь в улыбке. – Тили-тили тесто…       Строю ему рожицу и устраиваюсь поудобнее.       - Ладно, - говорю, - вези меня туда, откуда взял. А то нас и с тобой сейчас поженят…       - А я и не против, - усмехается Сашка.       И какие-то интонации у него… Такие себе. На всякий случай спасаюсь громким смехом.       - Не, Эненбергчик, - посмеявшись, зыркаю на него из-под ресниц, - Я - Сережечкина, ты ж его слышал? А сразу на всех вас, желающих, меня точно не хватит… Ставь уже… А то смотрят…       Выкручиваюсь из его рук и, не оглядываясь, тулю вдоль бортика. Морда плугом, лобешник нахмурен. Чё я? Я ничё… Катаю-прыгаю. Они сами…       Бывает внимание приятное, а бывает не очень. Это было не очень… Ну… Как есть…       На одной из совместных тренировок случайно знакомлюсь с парой танцоров. Димой Савельевым и Леной Бодровой. При обстоятельствах, скажем так, не очень радостных. Был вечер, я отрабатывала вращения, крутила свои бильманы, заклоны и либелы, и тут… Я даже понять ничего не успела… Словно пушечным ядром, меня вдруг, ни с того, ни с сего сносит с ног… И я лечу кубарем… Инстинктивно группируюсь, как учили, чувствительно, но благополучно приземляюсь на задницу и, проехав метров пять, утыкаюсь коленками в бортик.       Лежу… Пытаюсь понять, жива ли… И что за нафиг, блин, это было?..       - Лапуленька, маленькая…       Он подлетает ко мне и шлепается на колени. Чувствую, как его руки осторожно ощупывают мои ноги и бока.       - Не трогай! – прикрикиваю на него я. – Я сама…       - Не трогаю…       Чтобы понять, не повредили ли мне чего, я должна проверить себя сама. Осторожно сажусь. Подтягиваю под себя ноги… Опираюсь на его протянутую руку… Встаю…       Болит ушибленная попа и расцарапанная о бортик коленка. Остальное, вроде бы, ничего, в норме. Могло быть и хуже. Гораздо хуже…       Вижу, как озабоченно напрягся у бортика дядя Ваня Мураков, готовый уже сорваться и нестись меня спасать. Отрицательно качаю ему головой. Я в норме. Скорая помощь не требуется…       Поворачиваюсь и смотрю на своего несостоявшегося душегуба.       - Я, конечно, многим не нравлюсь, - ворчливо говорю я, - но то, в основном, девки. Тебе-то я чем не угодила?       Он растерянно на меня смотрит, не находясь, что ответить. Такой себе… Не красавец. Но обаятельный. И, как все танцоры, не лишенный изящества. Хотя, как по мне, так слишком высокий. Ему бы как раз подошла…       - Ох уж этот Савельев…       Она подъезжает к нам ленивыми перетяжечками и насмешливо смотрит на своего партнера.       Вот она бы ему и подошла…       - Что же вы, Дмитрий, на детей-то кидаетесь, - укоризненным тоном дразнит она парня. – Или жить надоело?       Дима смотрит на меня взглядом побитой собаки, как будто это я его только что снесла и о бортик приложила. Потом опускается передо мной на одно колено и берет мои ладони в свои.       - Солнышко, - говорит он ласково, - прости. Мне правда жаль…       - Да ладно, - шмыгаю носом и забираю руки, потому что ладони тоже болят. – Проехали. Дело житейское…       Считаю сатисфакцию полученной и делаю движение, чтобы уехать от них.       - Ты же Таня, да? Шахова?       Она с интересом, оценивающе смотрит на меня.       - Да, - киваю. – Из группы Тамкладишвили…       - Зеркалята, - улыбается она и пихает Диму в плечо. – Возлюбленная Ланского, между прочим. Ты, Савельев, понял вообще, на кого руку поднял?.. Или что там у тебя?..       Уже даже не краснею. О том, что я «девушка Ланского», «возлюбленная Сережи» и даже «любимая ученица САМОЙ» мне здесь на каждом шагу в уши жужжат. Как будто больше поговорить не о чем…       - Я Лена, - она протягивает мне руку. – Бодрова.       Осторожно пожимаю маленькую, тонкую ладонь и изображаю подобие улыбки.       - Очень приятно…       - Сомневаюсь, - усмехается она. – Ладно, рыжая, увидимся еще… Савельев, слюни подотри, а? Поехали уже…       Дима, со все еще виноватым выражением лица, разводит руки в стороны.       - Прости…       - Ерунда…       Разъезжаемся на этот раз без происшествий. Однако, знакомство на этом не заканчивается.       На следующее утро, за завтраком, если можно назвать этим громким словом куцый салатик и малюсенькую какашечку пресного творожка, Лена подсаживается ко мне.       - Можно?       - Конечно… Привет.       - Привет. Ты одна? – на всякий случай уточняет она.       - У меня дополнительные тренировки с утра, - объясняю я. – Остальные пока еще спят…       Лена кивает. И ставит на стол примерно тот же микроскопический рацион, что и у меня.       - Как? – она кивает на мой бок. – Не болит?       - Болит, - просто отвечаю я. – Скоро пройдет. Не заморачивайся…       Она кивает. Об этих вещах мы между собой разговариваем редко. Потому что если обсуждать болячки, других тем точно не останется…       - Тебе лет-то сколько? – интересуется Лена, снова бросая на меня оценивающий взгляд.       - Тринадцать… С половиной…       - А… Ну, понятно тогда, - она сочувственно кивает головой. – Мой случай…       - То есть?       - У меня, - объясняет она, прожевывая листик салата, - тоже в тринадцать вот это все уже было… - она подпирает рукой свою довольно большую для фигуристки грудь. – Потому и из одиночниц выгнали…       - Меня пока не гонят…       - У тебя тренер - великая женщина. И гений своего дела. – многозначительно кивает головой Лена. – Талант видит за годы вперед. Асторную вашу, вон, из такого убожества подняла, а пожалуйста…       - Ты знаешь Катю? – удивляюсь я.       - Конечно, - она пожимает плечами. – Белогорск – дом родной. Это ты здесь первый раз, а мы все…       - Точно, - хлопаю себя по лбу. – Для меня тут все в первый раз…       - И как, нравится?       - Очень…       Лена усмехается.       - В этом году еще скучно. Потому что Ланского твоего нет… И Питерские не приехали. А то бы…       - А то что? – интересуюсь.       Лена не отвечает, улыбаясь чему-то своему.       - Он тебя уже рисовал? – спрашивает она негромко.       Удивленно на нее вытаращиваюсь.       - Откуда ты?..       - Оттуда… - она наклоняет голову и хитро на меня смотрит. – Я же говорю, здесь бывало и веселей…       В конце концов… А что тут такого? Чего мне стеснятся-то?       - Рисовал, - отвечаю. – Произвел впечатление… Не ожидала, что он так может.       Лена молча кивает. Ну и?.. Мне ведь тоже можно, правда?       - А тебя? – с невинным личиком интересуюсь я.       Она не ломается и не строит из себя звезду.       - Да… Давно уже…       - Тоже голой? – нагло лезу в душу я.       Лена не обижается. Напротив, удивленно поднимает брови.       - У вас все на столько далеко зашло?       - Не на столько… - ехидничаю я. - Мы еще маленькие.       Она качает головой.       - Нет… - Лена улыбается своим мыслям. - Когда ему было… Примерно, как тебе сейчас, он просто нарисовал мой портрет. Обычно они с Эненбергом да с Димкой больше развлекались, он карикатуры всякие малевал, на всех подряд… На тренеров тоже… С непристойностями… А тут… Я, конечно, рисунок у него отобрала, До сих пор у меня дома в рамочке висит…       Какие интересные подробности можно узнать о человеке, пока он шарится по заграницам. Ну, прям, ух-ты, ух-ты…       - Так ты, получается, - усмехаюсь, - его первая любовь?       Лена качает головой.       - Вряд ли… Нравилась ему, наверное… А может быть и нет. Я его, помню, в благодарность даже поцеловала, за рисунок его… Думала, ну если уж так, типа, влюбился, то захочет за мной побегать… Не-а. Даже попыток не делал… Да и Анька ваша мелкая у него уже тогда на шее висела…       - Мелкой Аньке тоже тринадцать, если что, - задушевно подсказываю я.       - Да ты что? – удивляется Лена. – Я думала меньше…       Мы болтаем еще где-то минут десять, о том – о сем. И расстаемся почти подругами.       - Ты не смотри, что я пожилая, - хмыкает Ленка. – Это я так, выгляжу плохо. А на самом деле мне в душе не больше пятнадцати.       Ей от силы восемнадцать и выглядит она просто потрясающе. Но у меня есть кому расточать комплименты, и я не ведусь на ее кокетство.       - Зато мне все говорят, что я выгляжу старше… И веду себя как взрослая, - пожимаю плечами я. – Будем считать, что мы ровесницы.       Ленка смеется, уже не только с интересом, но и с долей уважения глядя на меня.       - Ну давай попробуем, - соглашается она. – Приятно почувствовать себя моложе… Пусть даже на пару лет…       Она уходит, прихватив с собой пустую тарелку. Смотрю ей вслед… И, в общем-то понимаю Ланского… Имей я его талант, я бы тоже, скорее всего, нарисовала Ленкин портрет. Только обнаженной… Полностью…       Ох, Сержик… Ох, змей… Что еще такого я о тебе узнаю, чего ты сам мне никогда не расскажешь, а?       Ну а самое, если не интересное, то уж точно познавательное знакомство произошло у меня где-то за неделю или полторы до окончания сборов…       Сижу я как-то верхом на бортике. Болтаю ногами. Валяю дурака. Бездельничаю. Пользуюсь тем, что мои тренеры заняты Лептицкой и ее очередными придурями. И думаю себе, что бы такого сделать плохого.       - Так сидеть, наверное, не стоит… Вдруг упадешь…       Она подъезжает ко мне сама, просто так… И я правда, чуть не падаю со своего насеста. Потому что…       - Ой…       - Давай руку… Вот так… Оп… Есть…       Она ставит меня на лед рядом с собой и оглядывает со всех сторон.       - А ты такая… - она на мгновение задумывается. – Взросленькая. Я думала ты меньше. А так… вся из себя девушка…       У меня нет слов. Смотрю на нее в немом восхищении… Она… Сама… Адель… Аделина Десятникова… Чемпионка… Наверное, еще более титулованная, чем наша Юлька… А красавица… Ща как умру от счастья…       Аделина улыбается моей реакции и легонько тычет меня в бочок.       - Бобер, дыши…       - Ай, щекотно… - смеюсь я       - Ух ты! Говорящая! – хихикает она. – Ну что, знакомиться будем?       Белогорск на то и Белогорск, чтобы мы, в том числе, все между собой перезнакомились и понимали, что среди нас нет волшебников, инопланетян, суперменов и прочих джинов всемогущих. Бабы ёги и ведьмы всякие, правда, водятся, но куда ж без них… Основной посыл тренерских штабов – мы все одинаковые. Отличается только степень подготовки и мастерства. К высшим показателям которых нужно стремиться. И то, что Аделина Десятникова, например, чемпионка и призер всего, чего только можно, и даже, может быть, без пяти минут олимпийская, совсем не отменяет того, что она просто классная девчонка, симпатичная и смешливая.       - Я тебя знаю, - улыбаюсь до ушей я. – Ты - соперница нашей Юльки…       - И я тебя знаю, - не остается в долгу она. – Ты – любимая девочка вашего Сережки.       Ланской… Твою ж мать… Что, и здесь тоже?       Иронично приседаю в полуреверансе.       - Она самая, - скептически киваю я. – Иными достоинствам не отмечена…       Аделина смотрит на меня слегка нахмурившись.       - Прости, - произносит она. – Достали, да?       - Да нет, - пожимаю плечами. – Мне даже приятно… Было первые сто раз. Потом просто надоело.       Она разворачивается, делает небольшой кружок и снова подъезжает ко мне.       - Начнем сначала, - предлагает она. – Привет…       - Привет… - говорю я. – Я видела все твои прокаты… И я в восхищении…       - А я видела твой четверной сальхоф, - доверительно понижает голос она. – И я чуть не уписалась от восторга… Это прям как… Как…       - Секс? – робко подсказываю я.       Она хлопает в ладоши.       - Да! Точно!.. При чем прямо на льду…       Строю загадочную физиономию.       - Скажи, холодно и противно?       - Ага, - кивает она. – Только… Я еще не пробовала.       - И я не пробовала… Но интересно же…       Хохочем, согнувшись пополам как две дурочки, под укоризненными взглядами тренеров.       - У тебя когда перерыв? – Интересуется она, когда к нам возвращается способность говорить.       - Через полчаса.       - Пойдем чай пить?       - Конечно…       Она раскрывает руки, и мы обнимаемся как давние подружки. Подумать только… Аделина и я… Слон… В хорошем смысле… и Моська… Во всех смыслах… Уи-й, здорово-то как…       Так и повелось у нас с тех пор с Аделиной попивать изредка на полдник чаёк в столовой и бодяжить его кусочками коричневого сахара, пока никто не видит. И вот однажды, как-то раз…       - У вас контроль веса, я слышала, серьезный, - Адель кивает на мою фигуру. – Не мешает?       Понимаю, о чем она. Качаю головой.       - Они только кажутся такими… Такими. – показываю руками жест, будто прижимаю к груди два арбуза. - На самом деле там едва-едва… Зато волосы – да. Это тяжесть…       - Как ты с ними прыгаешь, - удивляется она. – Это ж и вес, и центр масс…       Пожимаю плечами.       - Привыкла. Я уже без них не прыгну. Потому что техника наработана с учетом… Вот этого вот…       Шлепаю себя ладонью по тугой круглой гульке на затылке.       - А я видела тебя с распущенными как-то, - мечтательно улыбается Аделина. – Длинные такие, красивые… Не то, что у меня, куцый хвостик…       - Ага, - киваю, - а еще все русалкой обзывают, рыжей-бесстыжей, каждый потрогать норовит…       - Вот только не ври, что тебе не нравится, - морщит носик она.       Усмехаюсь. Мотаю головой.       - Не буду. Нравится. Но не все. Есть такие… Граждане…       - Мальчишки?       - Не только…       Вспоминаю недавнюю склоку с Катькой и у меня сразу портится настроение.       Адель тут же напрягается.       - Что-то не так? У тебя что-то болит?       Душа у меня болит. И кулаки чешутся…       - Да нет, - отмахиваюсь. – Нормально все… С Асторной нашей вчера поругалась… Только что не подрались… Наехала на меня как танк ни за что… Облаяла и деру. Даже ответить толком не успела…       Адель внимательно смотрит на меня.       - Ты вчера поругалась с Катей? – переспрашивает она.       - Ну… Да, - киваю. – Любит она меня, сука, всей душой… Так бы и задушила в объятьях…       - Хм-м…       - Что «Хм-м»?       - Странно, - пожимает плечами Адель. – Мы с Катей давно знакомы, можно сказать дружим…       Тревога! Все по местам! Торпедные аппараты товсь…       - Сорян, - выставляю перед собой ладони, - была неправа, вспылила, Катенька замечательная девушка, идеал красоты и пример для подражания. Восхищаюсь. Преклоняюсь…       - Да подожди ты, - машет на меня Адель. – Ты говоришь… Вчера с Катей повздорила?       - Э-э-э… Вчера. Вечером… И что такого? Она что, тебе жаловалась на меня?       Аделина удивленно смотрит.       - Нет, конечно, я с ней уже три дня не общалась… Просто…       - Ну не тяни уже…       - Просто в последний раз… Когда мы с ней виделись… Вот здесь сидели, кстати… Хм-м…       Она задумчиво замолкает.       - Ну, - подбадриваю ее я, - здесь сидели. Катьке что, подсыпали озверин? Или провокатор месячных?       Адель смотрит на меня со слегка обалдевшей улыбкой.       - Все нормально было. Мы сидели, болтали… А потом она посмотрела туда…       Она показывает рукой в дальний конец зала. На одиноко пустующий у стенки столик для двоих.       Ой!..       Как в ускоренной записи, у меня откручиваются назад воспоминания, как раз в вечер трех или четырехдневной давности… Когда мы сидели с Розиным за тем самым столиком…       Адель хитро щурится.       - Ваш красавец тренер. Артем, да? Как он на тебя смотрел… За ручки держал… И ты была такая… Аж млела от удовольствия…       Краснею. Чувствую, как заливаюсь краской до корней волос.       - Он просто вел со мной душеспасительную беседу, - скороговоркой оправдываюсь я. – О том, что не нужно блядовать с кем попало, а следует любить Сережечку Ланского и всячески его беречь. Чесслово…       Аделина качает головой.       - Да хоть бы он тебе в любви признавался, хоть бы программу «Единой России» на память читал – не в этом дело.       - А в чем?       - Катька… Она же когда вас двоих увидела… Как вы за ручки держались… У нее ж аж лица не стало… Вот просто, как отвалилось… А потом она кидается на тебя с ругней… Танька… Да она же…       - Ревнует… - заканчиваю за нее я.       Адель кивает, не сводя с меня глаз.       - Ага…       - Так это что же получается, - хмурюсь я. – У нее с Розиным…       Аделина снова кивает.       - Ага…       - Ну них…я себе…       Адель поводит бровью.       - Таких подробностей не знаю. Но то, что она в него влюблена, а он ей всячески благоволит – это очевидно. Как ты-то этого не заметила?       Я как не заметила… Я занята была. Я Розинскую пургу в уши впускала… Вот ведь…       Стоп!..       Вот, значит, что его останавливает… Вот, чего он боится… Катька… Если он ее… А ей же еще нет восемнадцати… И если она захочет… Или если она узнает, что он…       Смотрю на Аделину со смешанными чувствами.       - Слушай, - говорю, - ты точно уверена, вот чтобы совсем, на сто процентов, что у Катьки с Розиным роман?       Она наклоняет голову и хмурит лоб.       - Катя никогда прямо не говорила. Не признавалась… Но намеки были. Очень недвусмысленные…       Беда… Хотя… Как посмотреть. С чего бы это мне, например, нервничать из-за Катькиных припадков? Ну спит она с Розиным, предположим… Я-то здесь при чем? Подумаешь, посмотрел он на меня… Ну посмотрел… На меня многие смотрят… На нее, кстати, тоже… Ну за ручку подержал… На тренировке он меня не раз и за руки, и за ноги дергал, и по заднице отвешивал… Ну, ладно, такой себе пример. На тренировках мы все бесполые. Тренер – спортсмен. И если второй что-то делает не так, то первый имеет весь арсенал методов воздействия, чтобы ситуацию вернуть в положенное русло… Ладно… Чё делать-то теперь?       Вешаю на рожу маску безразличия и пожимаю плечами.       - Короче, - говорю, - мне по барабану. Ревнует – ну и пускай себе. Полезет еще раз – схлопочет по мордам.       Аделина неодобрительно качает головой.       Не хочу, чтобы еще и она думала обо мне черти что.       - Ну правда, Ада, - смотрю на нее с обезоруживающей искренностью. - Мне себя упрекнуть не в чем. Я? И Розин?.. Где имение, а где наводнение? Смешно… К тому же, хочешь, у него сама спроси, мы правда с ним тогда обсуждали мое… Не совсем пристойное поведение… Ну… Да…       Аделина недоверчиво на меня смотрит.       - Твое… Какое поведение? – приподнимает бровки она.       - Такое самое, - киваю и опускаю глаза. – Могу рассказать… Но тебе не понравится.       - Расскажи…       - Ты сама захотела…       Она опасливо озирается и, закусив губку в предвкушении чего-то интересного и пикантного, придвигается ближе. Посмотрим, с какой скоростью ты от меня сейчас рванёшь…       - Мне мальчики нравятся… - загадочно произношу я.       И делаю трагическую паузу.       - Ой, и всего-то, - хихикает Адель. – И мне…       - И девочки тоже… - обреченно вздыхаю я. – Даже больше… Иногда…       Давай… На старт, внимание…       Оп-па!.. Нифига…       Адель весело смотрит мне прямо в глаза.       - О чем-то таком я догадывалась, - произносит она. – Вы с вашей Анечкой иногда такие… Нежные…       Надо же! Не думала, что на нас смотрят. А тем более – замечают…       - Тебя это не шокирует? - на всякий случай уточняю я.       - Ничуть.       А сейчас?..       - Ты мне тоже нравишься… - произношу я, томно опуская глазки. – Очень…       Адель тихо смеется и снова хитренько так на меня поглядывает.       - Я польщена… Правда…       Чувствую ее ладонь на своем бедре… Мягкое пожатие… И намек на попытку двинуться выше…       Смотрю на нее сквозь реснички. Понимаю, что не сдержусь.       Прыскаем вдвоем одновременно. И Ада, смеясь, убирает руку и легонько толкает меня в плечо.       - Купилась, - дразнит она меня, высовывая кончик язычка. – Почти поверила, да?       - Не обольщайся, - качаю головой я. – В такие совпадения я давно уже не верю.       Мы мило хихикаем… И, как ни странно, напряжения между нами не возникает. Похоже, Ада и правда не находит в этой моей… Особенности… Чего-то, с ее точки зрения, предосудительного. Скорее даже напротив…       - Расскажи, как это…       Она снова закусывает губку и, пряча глаза, стесняясь, водит пальчиком по столу.       Предложить, что ли, ей попробовать? Ну-у… Я, честно говоря, немного ей наврала, не так уж она мне в этом плане и нравится… Слишком такая… Жестковатая… Мягкости в ней маловато… Не то что… Да и зачем так уж ее смущать. Можно ведь и перестараться…       - Это, - говорю я, - невероятно приятно. Нежно. Ласково… Если это по-настоящему. Если взаимно… И если ты правда ее любишь и хочешь, чтобы ей тоже было хорошо…       Ада кивает.       - Ей… Это Анечке?..       - Да… У меня, кроме нее, никогда никого и не было…       Она бросает на меня недоверчивый взгляд.       - А мальчики?       Любопытная ты моя…       - По-настоящему – нет, - пожимаю плечами я. – А так, побаловаться – было пару раз…       - Побаловаться, это… Как?       Снисходительно смотрю на нее.       - Потискаться, - безжалостно перечисляю я. – Погладить везде… Целовать… Ну и…       На секундочку высовываю кончик язычка и указываю глазами вниз.       Аделина заливается краской. О-о-о, подружка… Да ты, похоже вообще… Ну, ладно… Сексуальный ликбез тебе от малолетней шлюшки… Сама напросилась.       - Так вы с Сережкой… Ланским вашим… - запинаясь произносит она. – Все, просто так говорят… О вас…       Спокойно улыбаюсь, пожимаю плечами.       - Я была готова… Пока он еще здесь был… - вздыхаю от нахлынувших воспоминаний. - Не скажу, что прям хотела… Но была не против, да… А вот он… Не воспользовался.       - Испугался? – мягко улыбается Ада.       Отрицательно качаю головой. И меня прорывает на откровение.        - Нет… Сказал, что я… Должна сама захотеть… Именно захотеть… Его… Как только понял - ума не приложу?.. И сдержался… Я ж тогда буквально сама напрашивалась… А потом нарисовал меня… Да так, что хоть бы сто раз в любви признался – на смех бы подняла, а тут… Не поверишь. До слез. Сейчас вспоминаю – разреветься хочется… Люблю его так, что готова пешком к нему туда идти, или багажом лететь… Ох-ох-онюшки… И как мне теперь между ними двумя разорваться-то?.. И зачем я тебе все это рассказываю?.. Извини…       Аделина протягивает ко мне руку и берет мою ладонь в свою.       - Солнышко, - ласково говорит она, - ты можешь рассказывать мне все что угодно. Правда… Я тебя всегда выслушаю…       - Спасибо, - шмыгаю носом.       - Ответить или посоветовать я тебе точно ничего не смогу, - продолжает Аделина. – Что я знать могу? За мной и не ухаживал-то никто и никогда… Не говоря уже обо всем… Остальном…       Мотаю головой.       - Все равно…       - Что?       - Все равно скажи, как мне поступить? Как тебе кажется?.. Что бы ты сделала на моем месте?       Аделина кусает губы… Отворачивается. Смотрит в окно. А я уже жалею, что распустила при ней свой язык…       - Я бы выбрала Сережку… - тихо произносит она.       Понятное дело… Кто бы из вас его не выбрал?..       Киваю головой. Вздыхаю, подняв и опустив плечи.       - Вот и Артем Сергеевич мне так сказал…       Еще и Аньку посоветовал к нему не подпускать. Но об этом я Адели рассказывать не буду…       - Так вы правда… С Розиным… - она снова вопросительно смотрит на меня. – Ни-ни?       - Слушай, - смотрю на нее как на непонятливую. – Ну куда? Ему лет ого-го, под тридцатник, а мне - тринадцать… Как минимум, это статья… А если у него еще и с Асторной шашни, так вообще… Возьми да ляпни дура какая-нибудь из нас – и все, товарный вагон Москва-Магадан, без обратного билета… Ну смотрит он на меня, как на куклу красивую… Ну и что? Хоть бы намекнул, что ли…       На самом деле – намекнул, и не раз. Но это мы тоже оставим себе. Не поделимся…       - Катька – дура, - зло заканчиваю я. – Портит нервы и себе… И всем вокруг…       Адель либо совсем уже наивная… Либо очень талантливая актриса.       - Я скажу ей… - произносит она решительно. – Скажу, что она не права… Что не должна была… Так с тобой…       Рыба ты моя золотая…       - Не парься, - отмахиваюсь. – Извинения мне ее не нужны. А нормальных отношений у нас не будет никогда…       - Ну ведь жалко же… - строит бровки домиком Адель.       Кого? Меня? Так у меня есть утешение, которое тебе и не снилось…       - Переживем, - говорю. - И я, и она. Выяснит с Тёмочкой отношения, он ее ублажит, лапши ей на уши навешает – станет Катенька счастливее прежней…       Адель качает головой.       - Вот как у тебя это получается?..       - Что именно?       - Говорить такие чудовищные, циничные вещи… - произносит она с легким укором. – Но делать это с таким ангельским личиком, что невольно с тобой соглашаешься… Не хочешь… А соглашаешься.       Опыт, блин… Я двенадцать лет в Рязани прожила… Меня из детского сада за блядство выгнали… Да у меня в шесть лет первый оргазм был… Как тебе такое, благополучная девочка из чопорной Москвы?       Снова пожимаю плечами.       - Наверное, потому что я говорю эти циничные вещи искренне…       И все же…       Подозреваю, что Аделина, в силу своей светлой, доброй и святой души, вопреки моему скепсису, предпринимает-таки попытку поговорить с Катькой. И где-то как-то вправляет ей мозги. Потому что лютая ярость, плевки сквозь зубы и зубовный скрежет в исполнении этой стервы, в какой-то момент, вдруг, сменяются у нее стандартной картиной мира, в которой в принципе отсутствую я, как явление. Уже вернувшись из Белогорска, она снова, как когда-то, предпочитает не замечать меня в принципе, не здоровается и не разговаривает. Но!.. Новенькое в наших отношениях… Она теперь обходит меня десятой дорогой, откатывается от калитки, если я первая подъезжаю и надеваю чехлы. А чтобы спихнуть меня с полусферы при отработке баланса или не пустить на спинер – так об этом вообще речи нет. Ну, хоть чему-то научилась…       Я, зато, прям, так переживаю по этому поводу – ну просто ночами не сплю… Ага. И дышится мне теперь раза в два легче…       По итогу…       После сборов в Белогорске мой спортивный багаж пополнен двумя идеально выкатанными и выученными программами и двумя четверными прыжками. При чем, квады сальхоф и тулуп я выполняю с коэффициентом стабильности выше пятидесяти – что само по себе успех, после всего-то двух месяцев работы. Успех, в который мало кто верил.       Моя телефонная книга заметно разбухла от номеров моих новых друзей и знакомых.       Конечно же Адель…       - Звони мне всегда, когда захочешь… Когда нужно будет… Короче… Всегда. Поняла?       - Спасибо…       Обнимаю мою новую подругу и тыкаюсь носом ей в шею.       - Ты замечательная, - шепчет Адель. - Помни об этом…       - Ты тоже классная…       Набираюсь мужества и совершаю чудовищное предательство.       - Я желаю тебе выиграть олимпиаду, - шепчу я ей в миниатюрное ушко. – Буду делать вид, что болею за Юльку, а на самом деле – за тебя…       Адель тихо смеется и легонько тискает меня за бочка.       - Договорились, - улыбается она.       Мы на мгновение замираем, глядя в глаза друг дружке. Ну а потом, рассмеявшись собственным мыслям, целуемся в щечки.       - Может быть, когда-нибудь… - еле слышно шепчет Адель. – Кто нас знает…       - Обращайся, - улыбаюсь я. – Адрес ты знаешь…       Лена Бодрова оказывается не такой многословной.       - Привет своему любимому от меня передашь?       Хитро смотрю на нее в ответ.       - А сама ты не можешь?       Ленка вздыхает и пожимает плечами.       - Стесняюсь… Ну ладно… Давай. Успехов тебе…       Она разворачивается чтобы уйти.       - Лен…       - Что?       Она немного поворачивает красивую голову.       - Обязательно передам… - говорю я.       Она молча кивает. И уходит не попрощавшись…       Мне жаль… Лена мне нравится… Но, очевидно, что настоящими подругами нам не стать… Догадайтесь, почему…       Зато с парнями все, как всегда, легко, просто и предсказуемо.       - Танюшка, рыжулька, лапулька, красотулька…       Не смотря на то, что мы тусим целым кагалом – я, Анечка, Аделина, Лена Бодрова, Сашка Эненберг и Валька - Савельев почему-то выбирает объектом своего внимания именно меня. Когда на него не давит его партнерша, и когда он сам не чувствует себя виноватым, Димка вполне себе веселый и прикольный пацан. Тщеславный, правда, ужас какой-то. С такой гордостью вертит у меня перед носом своими новенькими часами «Картье», что я просто не могу удержаться.       - Слушай, Савельев, - говорю ему я с наглой улыбочкой, - котлы у тебя, конечно, зачетные, уважаю, но со мной эта фигня не работает. Хочешь понравится – дай денег…       Димка слегка офигевает. Девки напрягаются. Сашка ехидно ухмыляется. Но вызов брошен, и нужно достойно реагировать. Уже не с прежней решимостью, но сохраняя мужественное выражение на лице, Савельев лезет в карман пиджака.       - Мама дорогая, - всплескиваю руками я, - Все. Убил. Наповал. Держите меня, девки…       Извлеченный Димкой на свет кошелек от «Луи Витон», стоимостью не одну сотню долларов, сам по себе уже производит впечатление.       - Это ж какие бабки в таком ридикюле нужно таскать… - продолжаю ерничать я. – Вот свезло мне так свезло…       Под нашими взглядами Димка хмурится и явно жалеет, что вообще со мной связался.       - Попал ты, Савельев, - разводит руками Ленка. – Говорят, Алексей Константинович наш тоже попался этой пиявке на зуб… Так рад был, что пятью сотнями от нее отделался.       Народ кто откровенно потешается, кто согласно кивает. Дурная слава о моих проделках прокатилась уже далеко за границами «Зеркального». И бонусов к репутации мне это отнюдь не добавило. Что ж, придется самой спасать свое честное имя…       Решительным жестом, пропадать, так с музыкой, Димка извлекает из кошелька пачку купюр.       Перехватываю его руку и смотрю в глаза без улыбки.       - Убери, дурак… Я же пошутила… Совсем уж за суку меня держишь?..       Савельев замирает, уже не понимая, что здесь балаган, а что всерьез.       - А я тебе говорила, Димочка, - ласковым голосом продолжает издеваться Ленка, - не звени дорогими цацками у всех перед носом, нарвешься…       Он смотрит на меня совсем уж ошалевшим взглядом, в котором читается только одно желание – панически сбежать.       - Извини меня… - мямлит он. – Я не…       Качаю головой, прикрыв глаза.       - Лучше молчи, - прошу я, с трудом удерживаясь, чтобы не расхохотаться.       Получается плохо. В конце концов, ржём как идиоты над вытянувшейся физиономией Димки. Но, нужно отдать ему должное, когда он приходит в себя, его тоже хватает на то, чтобы и посмеяться вместе с нами, и…       - Ты просто чудо, правда…       Димка подходит ко мне после этого нашего перформанса, улучшив момент, когда я остаюсь одна.       Оборачиваюсь к нему и лучезарно улыбаюсь.       - Вот только, Савельев, не вздумай признаваться мне в любви, - нагло заявляю ему я. – Будь хоть ты оригинальнее остальных…       Димка смеется и тискает меня за плечи.       - Не буду, обещаю, - говорит он. – Хотя бы потому, что девушка друга для меня – табу.       Ланской, блин… Как же ты мне дорог… Как же я по тебе скучаю, гад…       Хитро строю ему глазки.       - А если бы я не была… Девушкой друга? Тогда что?       - Действовал бы по системе три «О».       - Это как?       - Очаровать, охмурить, обмануть, - с довольной ухмылкой заявляет он.       Качаю головой.       - Не сработало бы, - повожу я плечами, сбрасывая его руку. – О-обломался бы на первом же своем «О»…       Он проводит ладонью по волосам. И, улыбается уже совсем по-другому.       - Все равно… - он пожимает плечами. - Оно бы того стоило.       Фантазер… Но легкий. И общаться с ним приятно…       Показываю Савельеву язык и, сделав ручкой, убегаю по коридору. Если ты ждал чего-то другого, Димочка, то очень даже зря. Потому что, следуя твоей же логике, друзья моего парня для меня тем более табу.       Сложнее, и одновременно быстрее всего получается разговор с Сашей Эненбергом. Он немногословен. Но прямодушен и подкупает своей откровенностью.       - Тань, слушай…       - Слушаю…       - Мы могли бы с тобой… Встречаться… После тренировок…       Ох ты ж, господи…       - Саша, извини… Давай не надо, а?       Он расстроенно хмурится. Но понимает, что шансов нет вообще.       - Прости пожалуйста…       - Не извиняйся. Просто выкинь меня из головы.       - Я постараюсь…       - Вот и правильно…       И на этом все. Больше мы с ним не общались.       Ну вот так как-то…       Из всех моих новых знакомых регулярно созваниваемся только с Аделиной. Потому что нам интересно разговаривать друг с другом. Еще, написала сообщение Лене, отчиталась, что привет от нее Ланскому передала… Но Лена мне так и не ответила.       Что поделаешь… Август… Это самый грустный месяц в году. Не потому, что заканчивается лето. А потому что очень хочется погрустить… Просто так…