Минус четыре по Цельсию

      Часть вторая              - Возьмите йорка…       Он обращается вовсе не к моей маме. Смотрит на меня. Наверное, понял, что решение здесь будет за мной. Молодец… Догадливый.       - А почему не той-пуделя?       Я окидываю взглядом стоящие в два ряда вдоль стен клетки с резвящимися в них зверушками.       - Пудели пахнут, - пожимает плечами он. – Пуделя нужно регулярно мыть, даже если он не ходит на улицу. А еще стричь… Не просто ножницами или машинкой, а у профессиональных грумеров… Пудели жутко линяют, многие, особенно дети, начинают от этого мучиться аллергией… У йорков этих проблем нет. Они как кошки… Неприхотливы и непривередливы. Хотя… Как любая искусственно выведенная порода, йорки часто болеют желудком, и их нельзя пугать, из-за слабого сердца… С зубами у них проблемы – пародонтоз, передние зубы могут выпасть и тогда кормить приходится только мягким паштетом… Но, вот, для вас, мне кажется…       В помещении тепло, и я, согревшись, сначала расстегиваю куртку, а потом стаскиваю с головы шарф, которым обмоталась, пока мы шли от машины.       - Ох-х, хорошо… - взлохмачиваю ладонями волосы и убираю пряди с лица. – Так почему… Э-э-э…       Он смотрит на меня расширившимися глазами, слегка приоткрыв рот. Ну… Да… Иногда я произвожу впечатление. Невольно. В последнее время как-то особенно часто… Наверное, зима – это мой сезон охоты… Шучу.       - Если что, - улыбаюсь в ответ на его реакцию, - я из породы рыжих лис. Собакам близкая родственница…       Он встряхивает головой, прогоняя наваждение, и взгляд его снова становится разумным.       - Ну… Э-э-э… М-да.       Симпатичный. Высокий. Лет восемнадцать ему. А может и больше. Смуглый, с тонкими, южными чертами лица. Но говорит с ярко выраженным московским акцентом.       Мама отворачивается к выставленным вдоль стены клеткам с собачками самых разнообразных пород, цветов и степени лохматости. Тоже, вижу, улыбается. Но решает не смущать молодого человека совсем уж...       - Так чем же йорк лучше пуделя? – спрашиваю я, тоже бросая взгляд в сторону, на клетку, в которой резвится троица рыжеватых кучерявых комочков, поблескивая бусинками глаз и отчаянно виляя малюсенькими хвостиками.       Молодой человек хмурится и качает головой.       - Нельзя так говорить… Лучше… Хуже… - он теребит пальцами пластиковый бейдж, прикрепленный к карману его куртки. – Они же все живые… Мы ведь не можем однозначно ответить, например, кто лучше, слон или змея, правда?..       Если верить надписи на бейдже, зовут его Виктор… Ну, слав-те, господи… Хоть не… Можно не опасаться…       - Змея, конечно же, - не задумываясь говорю я. – Кобра такая… С капюшоном и очками… Ш-ш-ш!..       Я прикладываю ладони к голове, изображая, как мне кажется, злую змеюку, щурюсь и, по-змеиному быстро высовываю и прячу кончик языка.       Виктор смеется, показывая ряд белоснежных зубов.       - Очень похоже, - кивает он. – У нас, кстати есть парочка, в террариуме. Если хотите…       - Нет, спасибо, - выставляю перед собой ладони я. – Как-нибудь в другой раз. Когда задумаю кого-нибудь со света сжить. А пока… Мне бы собачку… Чтобы обнимать, тискать… С собой везде носить…       Он смотрит на меня, слегка наклонив голову, поглаживая ладонью подбородок.       - Возьмите йорка, - повторяет он свое предложение. – Пудели не любят холод, часто простужаются… А йорку у вас… На вашем льду… Ему будет весело…              - Ну что… - она усаживается на водительское место, нажимает кнопку запуска двигателя, поворачивается к нам и пристально смотрит на Ланского. – Перебесился?       Сережка сильнее прижимает меня к себе, зарывается лицом в мои волосы и ласково целует.       - Не дождешься… - произносит он, на мгновение отвлекшись от этого своего очень приятного занятия.       Нинель усмехается. Поворачивает голову. И наши глаза встречаются…       Ее задорный взгляд. И мой – восхищенный.       Господи, какая же она красивая… В своем новом образе… Длинные белокурые локоны, завитые мелким бесом… Это просто фантастика… Сегодня наша королева сразила всех, от мала до велика, и девчонок, и мальчишек. Почему же она раньше-то так не красилась? Это же сто процентов ее. Вот такой она и должна быть…       Нинель весело мне подмигивает и еще раз окинув нас взглядом, отворачивается… Вечер. Поздно. Темно… Пора ехать домой…       Я поднимаю голову и смотрю в его сумасшедшие, горящие голубые глазищи.       - Не ссорьтесь больше… Никогда, - шепчу я, запуская пальцы в его волосы. – Богам не пристало враждовать…       Он держит мою ладонь в своей… И его губы касаются моих губ… И я снова, словно на волшебных качелях. Взлетаю ввысь… И падаю в бездну.       Но перед тем, как блаженно закрыть глаза, и отдать себя на волю волн, я все же ловлю на себе ее взгляд… В зеркале заднего вида. Взгляд, преисполненный иронии, симпатии, гнева и превосходства.       Потому что простым смертным не пристало вмешиваться в судьбы своих богов…       Им дозволено лишь их ублажать…              - Ты обо мне забыла…       - Нет… Что ты… Нет…       Ее глаза сверкают отсветами звезд, а изящные линии прекрасного тела призывно манят, загадочно отражая лунный свет       - Я тебе надоела… - шепчет она, проводя пальцем по моим губам и шее.       - Но ведь я здесь, с тобой…       - Ты не со мной… Ты с ним… Ты все время с ним…       - Не говори так… Это неправда… Так ты меня обижаешь…       - Я тебе завидую…       - Я тебе уже говорила… Одно твое слово – и я его брошу…       - Ты не сможешь…       - Ты мне не веришь?       - Он тебя не отпустит… И я… Я не хочу, чтобы ты его бросала… Я хочу…       - Чего же?       - Я хочу… Чтобы он выпил тебя до дна… Пресытился… Я хочу, чтобы он сам тебя бросил… И чтобы сам пришел ко мне… Чтобы добивался… Чтобы умолял…       - Ты сучка…       - Да…       - Мерзкая, циничная тварь…       - Да… Я такая… Поэтому ты меня любишь…       - Поэтому я люблю тебя… Поэтому я его не отпускаю… Потому что, потеряв его, я потеряю тебя…       - Ты поняла…       - Я это давно знала… Зачем, ты думаешь, я хочу, чтобы мы были втроем? Чтобы он понимал, что тебя без меня у него не будет… И чтобы ты знала, что с ним у тебя не будет меня…       - Ты жестокая…       - Да… Я такая… Поэтому ты меня любишь…       - Поэтому…       Она гладит меня по плечам, по груди, скользит по животу вниз…       - Можно тебя поласкать?       - Конечно… Зачем ты спрашиваешь?       - Я боюсь, что тебе… Вдруг… Перестанет нравится…       - Мне нравится все, что ты делаешь… Со мной… Даже если ты доставляешь мне боль…       - Я хочу сделать тебе больно…       - Сделай…       - Нет… Это слишком просто…       - Сделай сложно…       - Когда-нибудь… Обязательно… Когда ты не будешь этого ожидать…       - Ты меня пугаешь…       - Да…       Я чувствую, как ее пальчик пробирается внутрь меня… А она приподнимается на локте, и тянется ко мне губами       - Представь себе, что я – это он, - шепчет она, окутывая меня своим дыханием. – Думай о нем…       Она резко сжимает ладонь, и меня словно от удара током выгибает дугой в приступе невероятной волны наслаждения.       - Анечка, - шепчу я, - Ануся, Анютка… Любимая…       - Думай о нем, - требует она. – Я хочу, чтобы ты думала о нем…       - Еще…       - Позови его… Скажи его имя…       - Еще… Еще…       Она впивается поцелуем в мои губы. И мы нещадно, до боли, до крови всасываем, впитываем друг дружку. Чтобы навсегда запомнить этот вкус…       Выныриваю из небытия… Впервые с Анечкой… Как будто шквальный ветер закрутил меня, окунул в бездну и снова вытолкнул наружу…       Смотрю в ее расширившиеся от испуга глаза… Чувствую холодные как лед ладони на своем теле.       - Танюшенька…       Из ее мерцающих небом глаз выкатываются две слезинки.       - Солнышко мое… Родная… Любимая… Что ты?..       - Мне показалось… - она сглатывает прорывающееся наружу рыдание… - Мне показалось… Что ты умерла…       - Так и есть, - улыбаюсь, глажу ее по щекам, обнимаю за плечи и тяну к себе. – Так и есть… Я часто так… Умираю… Но я умею оживать… Видишь? Я живая…       - Господи, Танька… - она кладет голову мне на грудь, словно не верит, и хочет убедиться, что мое сердце все еще бьется. – Я испугалась… За тебя испугалась… Я больше…       - Милая моя…       - Я никогда… Никогда, слышишь… - она поднимает голову и смотрит мне в глаза. – Я никогда в жизни не сделаю тебе больно. Я сама подставлюсь, лягу под тебя на лед, на дорогу выскочу… Но я не позволю, чтобы тебе было больно… Я не… Не позволю тебе… Умереть… У меня на глазах…       Я крепко ее обнимаю, снова прижимаю к себе ее голову и баюкаю, словно маленького расхныкавшегося ребенка.       - Никто не собирается умирать, - шепчу я ей, словно колыбельную. – Мы будем жить с тобой долго… Очень долго… И обведем вокруг пальца, одурачим, обманем и посмеемся над всеми, кто посмеет нам мешать. Правда?..       Она шмыгает носом. Кивает. И глубоко вздыхает.       - Правда…       - Умничка моя…       - Но ты… - она снова гладит меня пальчиком по животу и теребит кучерявый рыжий пушок, - ты так и не сказала имя… О ком ты думала… Его имя…       - Ты так хочешь его услышать?       - Да…       - Тогда скажи сама…       - Нет… Давай скажем вместе…       Она осторожно высвобождается из моих объятий, садится рядышком, и я вижу, как по ее лицу пробегает легкая, блудливая улыбка.       - Скажем вдвоем… - кивает головой она. – На счет три. Так согласна?       - Договорились…       - Раз…       - Два…       И мы говорим друг другу имя того, о ком думали сегодня, в секунду высшего наслаждения. Мы придумали себе такую игру… От скуки… И от нечего делать… И сами же в нее проиграли…       Мы произносим… И это два разных имени…       И ни одно из них не похоже на то, о котором мы вдвоем на самом деле думаем…              Ну что, заинтриговала я вас? Или вы просто получаете удовольствие от того, как я разрешаю вам подсматривать за собой в замочную скважину, а? Ну ладно, ладно… Я же никого не тяну к себе сюда силой. И никого не гоню… Если вы здесь со мной, живете мою жизнь, смотрите на то, на что смотрю я и слушаете мои истории, значит вам интересно, правда? Ну а у меня историй для вас еще есть… Итак…              В том сезоне, чемпионат России по фигурному катанию среди взрослых проходил нервно, напряжено и очень интересно.       Санкт-Петербург. Это само по себе уже вау. Я не бывала здесь раньше. И, хоть и видела фотографии, не представляла, на сколько тут все красиво, величественно и интересно.       - Кстати, я жил здесь первые шесть лет, - как бы между прочим говорит Сережка, помогая закидывать наши с Анькой сумки в автобус. – Сейчас зима, прохладно… Ветры сильные. Но если захотите, могу поводить…       - Хочу-хочу, - тут же льну к нему я. – Анечка, мы же правда хотим?       Анька улыбается. Укутанная в пуховый шарф, в своей белой шубке, она похожа на героиню из фильма «Морозко». Такая же хорошенькая…       - Мы были пару раз с родителями… - произносит она. – Но тогда экскурсии были такие нудные… Я почти ничего не запомнила.       - Ну… - Сережка хитро ухмылается. – Со мной скучно точно не будет…       - И обязательно Катьку с малой нужно будет с собой взять, - серьезно говорю я. – Чтобы все по-честноку, и чтобы никто не обижался потом…       Сережка в ответ на это мое замечание только неопределенно пожимает плечами и бросает взгляд в сторону. Где Катя, в обнимочку с Валей и Юлькой Лептицкой, над чем-то весело и шумно смеются в компании Артема Сергеевича и дяди Вани.       - Нам бы с нею еще как-то откататься успеть… - качает головой он.       На взрослый чемпионат России, в котором Ланскому с Катькой и Юлькой отбираться в сборную, нас троих малолеток привозят, во-первых, чтобы без дела в Москве не болтались, в отсутствие тренерского штаба, а во-вторых, чтобы выпустить нас на показательных выступлениях… И все это не просто так.       Потому что о том, что мы едем в Санкт-Петербург я узнаю буквально накануне и совершенно неожиданно…              ***              Сижу, значит, я как-то в «Зеркальном», в атриуме, хочу есть и грустно смотрю в окно. И долго не обращаю внимания на зудящий на столе телефон. Ну кто еще может мне звонить? Наконец, беру надрывающийся аппарат в руку…       - Оп-па-ча…       Удивленно смотрю на экран, и не верю тому, что вижу. Ну… Что ж… Я выбрала себе этот крест. Значит нужно нести его до конца.       - Алло…       - Привет!       - Здравствуйте…       - Мордаствуйте… - он не утруждается ни тактом, ни вежливостью. - Дружок твой как сегодня, в наличии или шляется где-то?       Тут же лезу в бутылку.       - А я ему не нянька и не пастух, - нагло заявляю я. – Хотите – звоните ему сами…       - Тихо, тихо… Рыжая… - Жигудин примирительно сбавляет тон. – Что ты злая-то такая?..       - Вы, Алексей Константинович, меня еще злой не видели, - продолжаю борзеть я. – Это я только так, разогреваюсь…       Он несколько секунд молчит в трубку, видимо решая, как дальше со мной общаться. В принципе, решение он принимает правильное.       - Тань… Правда… Кроме шуток… Тут такое дело…       - Какое?       - Тихонова сегодня собирается приехать к вам в «Зеркальный». Перетереть с вашей мадам, посмотреть своими глазами на тебя и на Валю вашу… Ну и благоверному твоему мозги вправить по ходу…       Пожимаю плечами. Хоть он этого и не видит.       - Пускай приезжает, мне-то что? – говорю. – Мое разрешение ей вряд ли нужно…       - Ланской сегодня на работе? – спокойно интересуется Жигудин.       При чем так и говорит, «на работе». Не на катке, не на тренировке. Да… Это для нас работа…       - С утра был… Потом в зале его видела… Где он сейчас – понятия не имею…       - Слушай… - Жигудин мнется. – Ты не могла бы его найти и… Уговорить быть повменяемее сегодня. Чтобы не выкинул там чего… А главное, чтобы не смылся… Понимаешь?       - Не очень. Что вы мне предлагаете, за руки его держать или на пороге лечь, если он куда-то уйти вздумает?       - Ну… У тебя же есть… Способ его… Умиротворить. Хотя бы на время…       Вот же дрянь…       - Дядя Леша, - говорю ему ласково. – Иди ты в жопу.       Жигудин обреченно вздыхает. И ни капли не обижается.       - Рад бы в рай, да грехи не пускают… - кисло произносит он.       Размышляю. Барабаню пальцами по столу.       - Вы можете?.. Гарантировать… - наконец глухо произношу я.       - Что именно?       - Что Шуба заставит его помириться с Нинель.       - Нет, конечно, - фыркает он. – Но обещаю, аргументы будут самые убедительные…       У меня, естественно, очень своеобразные понятия о морали и совести… М-да… Но ложиться под парня… Даже самого любимого и замечательного… Не потому что мне этого хочется, а для достижения некоей цели… Чтобы заставить его что-то сделать… Не будет этого. Никогда.       - Ладно, Алексей Константинович, - спокойно говорю я. – Будет вам Ланской в лучшем виде. Можете смело приезжать…       - Спасибо…       Охреневаю.       - За что? Это же я вас просила...       - Да так, - он усмехается. – Ни за что. Просто... Потому что ты мне нравишься… И потому что попросила…       - А-а…       - Давай… Пока…       Он как обычно отключается, не дожидаясь моего ответного прощания.       Странно все это как-то…       Не хочется, но преодолеваю себя, и вместо отдыха и объятий с Анечкой, тащусь в зал, где, я знаю, сейчас в одиночестве, злой, напряженный и сосредоточенный занимается подкачкой Ланской. Дело это серьезное, отнимающее время и забирающее массу сил. Поэтому очевидно, меня он не ждет. Но я же правда не хочу, чтобы он наделал глупостей…       Захожу, тихо прикрываю за собой дверь. Он меня не слышит за жужжанием беговой дорожки. Поэтому осторожно, бесшумно, на цыпочках пробираюсь в центр зала, усаживаюсь на мат и смотрю на него со спины.       Хороший… Красивый… Добрый, заботливый и ласковый… Казалось бы… Что мне еще нужно? Ничего, на самом деле… Мне - ничего больше не нужно… Мне…       А вот ему…       Он влюблен… Я вижу… Готов ради меня на любые безумства… Тратит на меня все свои эмоции, все душевные силы… Не может по-другому. И никогда не сможет. Потому что со мной иначе нельзя… И это проблема… Он тратит слишком много. Больше того, что может себе позволить. И на много больше, чем может восполнить. И рано или поздно, иссушит себя без остатка. Если это произойдет быстро – его карьера полетит коту под хвост. Чуть позже – покатится под откос жизнь… Но он этого просто не заметит. Будет счастлив. Если рядом буду я, убеждая его в его счастье…       Пока буду…       Мне даже подумать страшно о том, что может вообще произойти, если не дай бог… Как ни цинично это звучит… Нам нужна Анечка. Мне и ему… Хотя бы как эмоциональная отдушина. Как способ отвлечься…       Как моя любимая… С которой ему придется смириться…       Он выключает беговую дорожку, спрыгивает с ленты и поворачивается ко мне.       - Ух ты! Приятный сюрприз…       - Приве-ет…       Он улыбается… А я тяну к нему руки. Ну вот ничего не могу поделать с собой… Люблю…       Сережка начинает ласкать меня сразу… Да так, что не поддаться ему мне стоит достаточно серьезного усилия…       - Давай не будем спешить… - шепотом прошу его я.       Он не удивлен. Не раздражен… Скорее заинтересован.       - Что-то случилось?       - Ничего… Просто… Пригласи меня сегодня к себе…       - Конечно… - он на мгновение хмурится и делает приличествующую моменту мину. – Разрешите пригласить вас сегодня в гости, моя милая леди.       - С преогромным удовольствием, сударь, - томно закатываю глазки я.       Обычно, инициатива всегда его… Я стараюсь не напрашиваться лишний раз… Но сегодня… Мне все равно хотелось… Тем более, что…       Усаживаю его на мат, а сама пристраиваюсь за ним, спина к спине, чтобы можно было положить голову ему на плечо. Мы иногда так сидим… Отдыхаем… У камина в его квартире. Рассматриваем звезды в окне.       - Сереж… - тихо зову его я.       - Что, лисенок?       Обреченно вздыхаю. Когда не знаешь, что соврать – говори правду. Даже, если не хочется.       - Сегодня Шуба приедет… Тебя в веру истинную обращать… Жигудин звонил, чтобы я тебя предупредила…       Сережка не глупый. И очень хорошо ориентируется в наших дворцовых интригах.       - Звонил, чтобы предупредила, - тихо уточняет он. – Или чтобы…       - Или чтобы… - киваю я.       Он коротко и непечатно выражает свое отношение к этому миру.       - Но, - добавляю я. – поскольку, когда и с кем мне спать, а главное, для какой цели, я решаю сама, то передаю тебе его пожелание устно. Встреть монаршую особу со всем пиететом и тебе воздастся за долготерпение твое…       Несколько мгновений он, я это чувствую, собирается с духом.       - Прости, - глухо произносит он.       - За что?       - За то, что тебе пришлось… Выслушать…       - Ну что ты, - усмехаюсь. – Алексей Константинович был предельно корректен. Ни единого грубого слова – одни лишь грязные намеки.       Он поворачивается у меня за спиной, и я чувствую на себе его руки. И его дыхание на моей шее.       - Почему они не могут просто… Смириться, - зло говорит он. – Почему им постоянно есть дело до того, как мы, что мы с тобой делаем…       - А ты не понимаешь?       - Не понимаю.       Поднимаю руку и погружаю ладонь в его шевелюру.       - Потому что мы единственные, кто не скрывается, - говорю я. – Полно романов среди спортсменов вокруг… Катька с Розиным… Только не говори, что не замечал… Авербаум со всеми подряд…Нинель Вахтанговна с Мураковым… Да-да, я знаю… Даже я знаю… Но только мы с тобой в открытую обнимаемся, целуемся… Ходим за ручку… Вместе вечером уезжаем, вместе приезжаем… Нас видят. И о нас говорят. Даже те, кто сам…       Сережка мягко целует меня в шею, в ушко. И, обнимая, крепко прижимает к себе.       - Пошли они все к черту, - шепчет он. – Никто мне не нужен, кроме тебя…       Вот… То, о чем я говорила. И то, чего не должно произойти так быстро. Не дать ему наделать глупостей…       - Ты ведь понимаешь, зачем Тихонова сегодня приедет? – спрашиваю я.       Сережка раздраженно пожимает плечами.       - Мирить меня с матушкой, зачем же еще?..       Догадливый…       - И что ты… Ей скажешь?       Он усмехается.       - То, что она захочет услышать, естественно. Я же не идиот, с Тихоновой воевать…       Ф-ф-у-у-у… Слава тебе, господи… Не пропали мои труды даром.       Улыбаюсь. Поворачиваю голову. Смотрю ему в глаза.       - Тогда… Я уточняю свою просьбу… По поводу сегодняшнего вечера.       Он непонимающе хмурится.       - То есть?       - Пригласи меня сегодня… К вам…       Он поднимает вверх брови. Поднимает глаза к потолку… И, улыбаясь, качает головой.       - Как же это я раньше не сообразил… - произносит он.       - Лучше поздно, чем никогда…       - Твои ж проделки… Ото всюду, куда ни глянь, рыжие лисьи уши торчат… И хвост…       - Я старалась… Ради тебя, я еще и не на такое способна…       Он… Божечки, как же я кайфую, когда он так делает… Он зарывается лицом в мои волосы и вдыхает мой аромат…       - Люблю тебя…       - Угу…       - Обожаю, рыжулю мою ненаглядную…       - Ага…       - Спасибо…       - Вот! Наконец-то…       Я наслаждаюсь его голосом, его объятьями… Его близостью. И пошло оно все… Будь что будет.       - Нас ждут сегодня вечером… Большой дом, камин, медвежья шкура…       - Твоя мама… - ехидненько хихикаю я. – Ты хоть догадался ей комплимент сделать? У нее такой обалденный новый лук…       - Догадался… С утра еще…       - Молодец… Хороший мальчик…       - Сегодня пятница… - задумчиво произносит Сережка. - Обычно у нее планы на всю ночь до субботы… Но она будет рада тебе…       Я закрываю глаза и блаженно подставляю шейку его поцелуям.       Она будет мне рада? Не уверена. Сомневаюсь…       Но вот ему об этом не скажу…       Пока не скажу…       Татьяна Вячеславовна Тихонова - большая, объемная, грузная, как линкор, и улыбчивая словно ребенок. С задорным звонким голосом и хитрыми маленькими глазками.       - Танюшка, Шахова, - кричит она мне от тренерского бортика. – Езжай сюда…       Я только-только выехала раскатываться, даже не успела еще задание получить. Спокойно качусь к ней вдоль внешнего края льда.       Она в центре внимания. Рядом с ней Нинель, справа, Жигудин – слева. Тут же рядом трутся дядя Ваня и Артур Маркович. Розина нет. Странно… Уж он-то тоже мог бы. Тренировался ведь когда-то у нее…       Подъезжаю. Строю невинную физиономию.       - Здравствуйте, Татьяна Вячеславовна…       - Здравствуй-здравствуй, крошка, - она тянет ко мне руку, которую я, подумав, пожимаю.       Хотя… Кто ее знает… Может нужно было поцеловать?       - Умница. Девица-красавица, - разливается Шуба в мой адрес. – Как в Австралии всех уделала. А в Японии как! С такими баллами олимпиады выигрывают… Молодец! Поздравляю тебя.       - Спасибо… - краснею до ушей.       - Подруге твоей не повезло, правда… Анечка да?       - Аня Озерова, - киваю я. – Вон она как раз у центра…       - Ну ничего, - Шуба меня словно не слышит. – Поедете втроем в Санкт-Петербург. Покажете себя на гала-концерте. Пускай все видят вас…       - На взрослый чемпионат? – удивляюсь я. - Втроем?       - А что такого? – она выпучивает свои маленькие глазки. – Вы же должны быть все готовы. И ты, и Озерова… И эта маленькая ваша…       - Валя тоже готова, - кивает Нинель, отвечая то ли мне, то ли Тихоновой. – Так что поедут обязательно…       - Ну вот и замечательно… - улыбается Шуба, оборачиваясь к Нинель. – С Катькой твоей я потом поговорю. Есть у меня к ней вопросик… А пока, Сережечку своего позови-ка…       Моя аудиенция окончена. Можно выдохнуть. Нет… Сначала вежливо наклонить голову…       - Ланской, подъедь пожалуйста, - командует Нинель.       Разворачиваюсь. Еду занять место в строю катающихся. И вижу, как с плохо скрываемой кислой миной заруливает к тренерскому бортику Сережка. Посмотрит-не посмотрит?..       Посмотрел…       Мимолетно, как бы невзначай, посылаю ему поцелуйчик одними губами и показываю сжатый кулачок – держись, мол.       Он улыбается. Совершенно не скрываясь прикладывает ладонь ко рту и его воздушный поцелуй откровенно направлен в мою сторону. Пижон… Вот не может он… Сейчас и за это получит…       Но… Блин… Приятно… Аж снова бабочки… Уи-й, что сегодня ночью будет…       Сережку Шуба отпускает от себя, когда уже начинается наша тренировка. И я краем глаза вижу, как он сначала целомудренно прикладывается к ее щеке, а потом…       Делает шаг в сторону… Кладет ладони в ее протянутые руки… В ЕЕ руки… Что-то говорит… А она улыбается… Кивает… Несколько раз закусывает губы… А потом, вдруг, порывисто, буквально на мгновение притягивает его к себе, обнимает и что-то шепчет на ухо…       Мне, вот, иногда кажется… На сколько же все вокруг слепые, что не видят их потрясающего сходства… Хотя… Теперь она блондинка… Но этот профиль. Этот нос, губы… Эта улыбка… Жигудин прав. Как можно сохранить в секрете очевидное…       Он ловит меня в перерыве между заданиями и, обняв, прижимает к себе.       - Снова при всех, - кладу голову ему на плечо и даже не пытаюсь от него отбиваться. – Ну вот что ты за человек…       - Угадай, что она мне только что сказала, - перебивает меня он. – Первое, после моих извинений…       А Шуба жестокая… Заставила, значит, его извиняться… Угу… Уважаю… Мне бы еще так научиться…       - Сказала, что пороть тебя нужно солеными розгами, - мстительно щурюсь я. – Так нас нервничать заставил всех…       Он останавливается и поворачивает меня к себе. И в его голосе легкий укор и едва сдерживаемая радость.       - Она сказала, - произносит он, - всего три слова. «Приезжайте сегодня вдвоем…»       Сглатываю непрошенный комок…       Ой…              ***              Нас селят в классной гостинице недалеко от «Юбилейного» - фактически, через мост перейти - и ты на месте. Номер у нас на троих девчонок, с окнами на реку и на красивую старинную крепость вдалеке справа. Ланской, правда и тут не преминул… Ох уж мне этот Ланской…       - Я договорюсь, чтобы у нас с тобой был номер на двоих, - заговорщически шепчет мне он, как только мы заваливаемся всей гурьбой в холл.       - Ты что, с ума сошел? - на полном серьезе одергиваю его я. – Ты забыл сколько мне лет? Не вздумай…       Но его невозможно остановить, когда ему чего-то хочется. Вижу, как он суется было к Нинель… Но получает жесткий и решительный отлуп. Потому что, в отличие от него, она прекрасно понимает, что ходим мы с ним, на самом деле, по очень тонкой грани…       - Не получилось, - он разочарованно разводит в стороны руки. – Мест нет.       - И замечательно, - качаю головой я. – С чего ты решил, что я бы согласилась? Одно дело целоваться да тискаться у всех на глазах. А это… По меньшей мере незаконно.       - Ай, подумаешь, - легкомысленно отмахивается он. – Ладно… Посмотрю, кто у меня сосед, может можно будет его выпихнуть…       Ну вот что с ним делать прикажете?.. Баран упертый. И думает не головой своей распрекрасной, а черти чем…       Обещанную нам Ланским экскурсию приходится отложить, потому что всех взрослых спортсменов загоняют на вечернюю тренировку. Ну и ладно… У нас и так есть чем заняться…       - Я иду смотреть, как Катенька с Сережкой тренируются, - без энтузиазма вздыхает Валька. – Артем Сергеевич сказал, что мне будет полезно…       Ах, Артем Сергеевич… Какой же вы молодец. Даже не догадываетесь на сколько.       - Иди, Валечка, - щебечет Анька. – Только давай я тебе шарф повяжу… И шапку обязательно, а то замерзнешь…       - А еще, - шмыгает носом недовольная Валька, - Сережечка пообещал меня подождать, и в спорткомплекс мы вместе пойдем. И обратно тоже… Вот…       - Передай Сережечке, - совсем уж глумится над ней Анька, - что ты – наша самая дорогая ценность, и мы тебя ему только из большого уважения доверяем…       Валька еще больше надувается, фыркает и, вильнув хвостом, удаляется. И даже не подозревает, что выманить ее из номера на этот вечер попросила Розина я.       - Ну что… Наконец-то одни?       Анечка смотрит на меня из-под полуопущенных ресниц и покусывает нижнюю губу.       Я сижу по-турецки на своей кровати и не спускаю с нее взгляда.       - Разденься, - приказываю я ей. – Медленно…       Она прерывисто вздыхает.       - Ты… Ты первая…       Мои майка, шорты и колготки в мгновение ока оказываются сброшенными на пол. Освобожденные от резинки, волосы буйной гривой разлетаются по плечам.       - Иди ко мне, я тебе помогу, - тяну я к ней ладони.       Но моя ненаглядная решает по-своему.       - Сегодня будет так, как я хочу, - ласковым шепотом сообщает она мне.       И, мягко отведя мои руки, опускается передо мной на колени…              На все выступления девочек я хожу смотреть, потому что мне это нужно и интересно. На выступления мальчиков – потому что хочется…       Чудовищная несправедливость имеет место быть в наших международных правилах, которые писались бог весть когда и нифига не отражают современные тренды в фигурке. Ну вот объясните мне кто-нибудь, почему в женской короткой программе запрещены прыжки больше трех оборотов? Вернее, они не запрещены. Они просто не оцениваются. Условия соревнований так прописаны. Естественно, все эти правила появились в те дремучие времена, когда четверные прыжки дай бог чтобы один-два фигуриста-мужчины делали. А о тройном акселе у женщин так вообще речи не шло в принципе. Но сейчас-то концепция поменялась, ага. Как в том анекдоте. Поздравляю, международный союз, вы обосрались. Мы катаем и прыгаем круче всех, у нас самые классные тренеры и охрененная подготовка, которой нет больше ни у кого в мире. Так дайте ж свое в высшей степени компетентное суждение по этому поводу. Уточните правила… Мы обращались. Нам уточнили. Четверные в короткой – пожалуйста. Пускай ваша Шахова с вашей Озеровой хоть до потолка сигают, хоть до хромоты упрыгаются. Никто не запрещает. Только вот оценок для таких выкрутасов у нас, извиняемся, не предусмотрено. Так что, без элемента, девочки, в случае чего, если посмеете. Без элемента. А так – прыгайте, кто вам не дает… Мы еще стоимость четверных вам понизим для произволок, чтобы жизнь медом не казалась… Ибо нехер…       Ну вот, собственно поэтому короткие программы в нашем исполнении смотрятся довольно вяло, на отвяжись. Ну и результаты соответствующие. Наша звездная троица – Десятникова – Лептицкая - Асторная днем раньше не удивили, и расположились рядком, едва отличаясь друг от друга по баллам больше чем на три десятые. Все самое интересное происходит на следующий день…       Смотрю, как катает произволку Катька… Ну вот… Красотка. Еще бы сукой не была… А так – совершенство. К изумительной легкости ее трикселя, который она выполняет просто играючи, следует добавить весь обязательный набор шагов, вращений и хореографии – идеально. Катька вообще смотрится на льду актрисой. Розин, конечно, ее безумно обожает, это видно. Так филигранно все у них допилено, такие программы… Музыка… Не поощряете личных взаимоотношений между тренерами и спортсменами? Да гуляйте вы лесом! Если эти отношения порождают такой результат, то хоть бы они при всех на льду трахались и в интернет это выкладывали – оно бы того стоило. Хотя… На льду холодно и скользко… Мы с Ланским, как-то, было дело… Ну ладно… Короче. Единственный у Катерины нашей пробел - это прыжковый контент. Разумеется, она все делает, все тройные у нее подсобраны, каскады накручены… Но… Скажем так… Я могу лучше. И Анечка может лучше. И даже Валька… Ну… Вот так.       Произвольную программу Катька отрабатывает практически на свой максимум. Поскольку я знаю на память каждое ее движение и каждый шаг, помню все, что ей говорил, цедил сквозь зубы и раздраженно орал Розин на тренировках, то могу смело утверждать – это ее лучший прокат. И придираться к ней не за что. С моего места «кис-ен-край» мне не виден, но то, что показывают на большом экране над ареной говорит о том, что Розин Катькой доволен, обнимает за плечи, улыбается. И даже Нинель к ней благосклонна – пару раз щупает за коленку. Когда она злится, то даже руку в твою сторону не протянет – не то, что дотрагиваться.       По сумме баллов за две программы Катька первая… Ровно на пять минут. Потому что за ней следом…       - Привет, огненный зеркаленок!       Поворачиваюсь на голос…       Явились не запылились. Вся банда в сборе… Ланской, естественно, куда же без него, наш японец Юзик, Димка Савельев, Саша Эненберг и, сюрприз, Миша Щедрик из школы Федина. С Мишей я не знакома, но видела его выступления... И слышала о нем много всего... В том числе и не самого лестного. Потому что для Сережечки моего Миша – главный соперник. И не просто, абы что, а серьезный конкурент, неоднократно портивший ему кровь на юниорских первенствах. Поэтому на него смотрю с особым интересом.       - Пойдешь с нами гулять, Танюшка?       Савельев само обаяние и приветливость. Помнит, что бывает с теми, кто пытается на меня наезжать.       - Вы чё, - хмурюсь, - нет конечно. Мои ж сейчас выступают…       - На лед приглашается, - летит из динамиков, перекрывая шум в зале, - представительница школы «Самбо-80», отделение «Зеркальный»… Лептицкая Юлия…       Аплодисменты, крики, свист. Юльку любят. Те, которые ее плохо знают…       - Юльку посмотрим, - кивает головой Сережка.       И, навалившись бедром, спихивает меня с моего места, тут же сам на него пристраивается и усаживает меня к себе на колени.       - Ланской, - возмущаюсь я, молотя его по рукам, - ну вот что, рядом сесть нельзя? Полно сидений свободных…       - Нельзя, - лаконично отвечает он.       Чувствую, как его, как бы невзначай заскользнувшая под мою куртку ладонь, мягко и настойчиво продвигается ко мне под юбку. И уже открываю было рот, чтобы продолжить возмущаться… А потом… Передумываю.       - Поласковей там, - шиплю я ему в ухо, на мгновение сжимая бедрами его ладонь. – Чтобы меня и на Юльку, и на Адель хватило…       Он улыбается, целует меня в щечку и сильнее прижимает к себе… Змей…       Парни, пристроившиеся справа и слева от нас, тактично делают вид, что не замечают нашего копошения, целиком поглощенные Юлькиным катанием.       А Юлька… Реально катает…       Что тут скажешь… Несмотря на мерзкий свой характер, спортсменка она талантливейшая. И отлично подготовленная. Как никак, именно на нее Нинель ставит как на члена олимпийской сборной. Не на Катю… Ну, собственно, результат не заставляет себя ждать. Все элементы у Юльки отточены, все дорожки выучены, прыжки – как по учебнику. Безупречна… И, соответственно, закономерный итог.       На финальной позиции, когда она после вращения останавливается, выпрямляется, поворачивает голову и поднимает глаза, зал аж ахает, перед тем как грохнуть заслуженными аплодисментами.       - А ты в курсе, Валет, - наклоняется к Ланскому Савельев, - что такого финала не было бы, если бы рыжуля твоя его Лептицкой не показала?       Сережка в курсе. Я знаю… Нинель сама ему об этом рассказывала… Как-то утром… За чаем…       - Разжевала и в рот положила, - согласно кивает Сашка. – Откатала в Белогорске вот эту вот программу, - он машет в сторону льда, с которого как раз, разувешенная мягкими игрушками, уходит довольная Юлька. - Там рыдало всё живое… Буквально. Авербаум за сердце держался, Тамкладишвили слезы утирала…       Заливаюсь краской, поджимаю губы и смущенно прячу глаза, уткнувшись Сережке в щеку. Ну вот… Что ж вы уж так уж… Не на столько прям все так эффектно было… Или на столько?..       Юлькины баллы не оставляют шансов ни нашей Катьке, ни даже Аделине, которая, хоть и заканчивает сегодня женскую произвольную, но обидно лажает на каскаде лутц-тулуп, что и утягивает ее на второе место. На самом деле, ничего неожиданного. Должно было произойти что-то экстраординарное, падение там, не дай бог, или срыв целого элемента, чтобы Адель опустилась ниже Кати. Не произошло. И… Хорошо. Юлька и Адель спокойно попадают в сборную, едут на олимпиаду, ну а Катя первая запасная. Если вдруг что…       Перед награждением мальчишки, деликатно раскланявшись, уходят поздравлять девчонок.       - Давай, Валет, - Щедрик протягивает Сережке сжатый кулак.       - Мыхайло… - ответный жест.       - Приятно было… Познакомиться, - вежливо кивает мне на прощание Миша.       Никто, правда, нас не знакомил… Но питерская интеллигенция в церемониях не нуждается.       - Взаимно, - мило улыбаюсь я.       Народ постепенно расходится. И мы с Сережкой остаемся в окружении пустеющих трибун. Сижу у него на руках. Положив голову ему на плечо и уткнувшись носом в его шею. Мне тепло, хорошо… Безопасно…       - Валет – это твое прозвище? – интересуюсь я с улыбкой. – Потому что с дамой?       Сережка усмехается и утвердительно кивает.       - Приятно… - устраиваюсь поудобнее и закрываю глаза. – Хочу быть твоей дамой…       - Хочешь, отнесу тебя туда, где нас никто не найдет? - предлагает он…       Целую его рядом с точечкой родинки на шее… Такой же, как у Анечки…       - До Москвы не донесешь, - усмехаюсь я. - Силенок не хватит…       - Проверим?       Он легко встает на ноги, держа меня на руках, как ребенка… Или как невесту…       И не спеша двигается в направлении выхода.       Сначала мне смешно…       Но потом я понимаю, что с этого станется вот так выволочь меня на улицу и попереться в одном ему известном направлении.       - Сережка, хватит… - хмурюсь я. – Пошутили и достаточно.       Он спокойно, легкой походкой, выходит в холл и, под удивленными взглядами окружающих, спускается по лестнице в вестибюль.       - Ланской, - уже с нервными нотками пытаюсь дозваться до него я. – Хорош, говорю, отпусти меня…       Он не слышит…       И реально несет меня к выходу на улицу…       - Сережа… - чувствую, как во мне начинает закипать истерика. – Сейчас же поставь меня…       Он останавливается. Но не отпускает. А лишь разворачивается так, чтобы мне была видна подъездная дорожка у спортивного комплекса.       - Смотри, - тихо говорит он. – Видишь?       - Что я должна видеть? - злюсь я.       Но он, как минимум остановился… Уже успех…       - Внизу, у ступенек…       Смотрю туда, куда он говорит.       - Ну… Машина здоровенная. Длинная… Свадьба, наверное, у кого-то. Ну и что?       Сережка нервно сглатывает.       - Если ты… - произносит он. – Если ты… Не против… И согласишься… Этот лимузин отвезет нас сейчас в классный отель… Один из лучших… И заберет утром…       Батюшки святы… Он рехнулся… Да если уж так невтерпеж… Ну я бы девок попросила… Матерь божья… Да ему же все это представление в безумные деньги влетело… Как есть мальчишка без ума совсем… От меня… О, господи…       - Ланской, - шепчу я, - ты псих ненормальный… Что ты творишь?.. Совсем очумел что ли?..       Он буквально закрывает мне рот поцелуем. Сладким и долгим… Как он умеет… Как я люблю…       Божечки…       - Просто скажи, да или нет… - говорит он, пока я, переводя дух, с ужасом и восхищением смотрю в его безумные голубые глаза.       Ну, а что вы мне прикажете выбрать? В гостиницу к девкам? Спать? Или романтическая ночь в самом волшебном городе с самым прекрасным мальчиком на свете?.. Жизнь, знаете ли, одна…       - Вези куда хочешь, - расслабленно выдыхаю я. – С сумасшедшими спорить опасно…       - Правильно, - улыбается он. – Не спорь…       Он делает несколько шагов вниз. А ко мне уже возвращается мой веселый характер…       - А хочешь, - хитро улыбаюсь я, теребя его развевающиеся на ветру кудряшки, - еще и Анечку с собой возьмем, а? Попробуешь, как это, с двумя девочками сразу…       Он на мгновение замирает. И по выражению его лица я понимаю… Многое понимаю.       - Если… Ты правда этого… Хочешь… - запинаясь, произносит он.       Хочу. Я правда этого хочу. Хотя бы за тем, чтобы перестать между вами разрываться, а вы бы прекратили меня делить… Но это значит убить все, чего бы ему самому так хотелось сегодня…       - Я пошутила, расслабься, - хихикаю я, хитро щурясь. – Интересно было взглянуть на твою реакцию.       Он качает головой, словно сбрасывая наваждение.       - Ведьма рыжая…       - О, да…       Первый раз в Питере… Первый раз в такой шикарной машине, в которой даже есть дискотека и бар с шампанским… Первый раз в безумно, невероятно роскошной гостинице… Я даже не знала, что у нас такие есть…       И снова волны… И бабочки…       - Сережка… Душа моя… Дурачок ты мой… - прижимаюсь к нему уже после…       После… Всего, что только можно было себе вообразить и исполнить…       - Что, моя хорошая?..       - У тебя же завтра короткая… Ты же все завалишь…       Я же обещала твоей маме… Господи, что же я делаю-то?..       Он улыбается и ласково гладит меня по спине.       - Хочешь поспорим… Забьемся на сотку, что я завтра выиграю?       Смотрю краем глаза на выражение его лица. Не шутит… Азартно щурится…       У меня есть деньги… У меня еще осталось кое-что из моих призовых после покупки собаки и массы причиндалов к ней… А также после оплаты услуг грумера и кинолога… Но о том, чтобы играть с ним на спор не может быть и речи...       - Я не хочу ставить на твой проигрыш, - трясу головой я. - Дурная примета…       Он легко пожимает плечами.       - Тогда я обещаю тебе, что выиграю этот долбаный чемпионат. Вот просто так, для тебя. Хочешь?       Я приподнимаюсь на локте и заглядываю ему в глаза.       - Хочу, - киваю я. – Вот просто так, для меня – хочу.       - Да пожалуйста…       Ну вот как с ним после этого общаться? Ведь все на полном серьезе. Без малейшего сомнения в своих силах…       - Ланской ты монстр, - валюсь с ним рядом на подушку я. – Откуда в тебе только силы?..       Он смотрит на меня с улыбкой, проводит ладонью по моим губам, по груди, животу…       - Все мои силы от тебя… - шепчет он, и легонько гладит меня между ножек. – Вот отсюда…       Закрываю глаза, в предвкушении наслаждения.       - Хочешь?..       - Да… Всю тебя… Без остатка… Сейчас и навсегда…       Он замирает… Словно в ожидании моего позволения.       Божечки… Голова моя… Сердце мое… Душа…       - Ну, раз хочешь… - я закусываю нижнюю губу, и снова чувствую вкус своей крови. – Раз так хочешь… Тогда… Бери… Бездна…